Байрон Джордж Гордон - Чайльд Гарольд

, поднимавш³яся подъ нами изъ долинъ, словно пѣна адскаго океана. Шамуни и его окрестности мы видѣли уже мѣсяцъ тому назадъ; но Монбланъ, хотя и выше, не можетъ равняться по дикости съ Юнгфрау, Эйгеромъ, Шрекгорномъ и ледниками Монте-Розы". (Изъ письма 1816 г.).

   Стр. 109. Строфа LXXVII.

   "Страницы романа Руссо, одушевленныя страстью, очевидно, оставили глубокое впечатлѣн³е въ душѣ благороднаго поэта. Выражаемый Байрономъ восторгъ является данью тому могуществу, какимъ обладалъ Руссо надъ страстями, и - сказать правду - мы до извѣстной степени нуждались въ этомъ свидѣтельствѣ, потому что (хотя иногда и стыдно бываетъ сознаваться, во все-таки подобно брадобрею Мидаса, чувствуешь неодолимую потребность высказаться) мы никогда не были въ состоян³и заинтересоваться этимъ пресловутымъ произведен³емъ или опредѣлить, въ чемъ заключаются его достоинства. Мы готовы признать, что эти письма очень краснорѣчивы, и что въ этомъ заключается сила Руссо; но его любовники,- знаменитый Сенъ-Прё и Юл³я, съ первой же минуты, когда мы услышали разсказъ о нихъ (а мы эту минуту хорошо помнимъ) и до настоящаго времени не возбуждаютъ въ насъ никакого интереса. Можетъ быть, это объясняется какой-нибудь органической сухостью сердца,- но наши глаза оставались сухими въ то время, когда всѣ вокругъ насъ плакали. И теперь, перечитывая эту книгу, мы не видимъ въ любовныхъ изл³ян³яхъ этихъ двухъ скучныхъ педантовъ ничего такого, что могло бы внушить намъ интересъ къ нимъ. Выражая свое мнѣн³е языкомъ, который гораздо лучше нашего собственнаго (см. "Размышлен³я" Берка), мы скажемъ, что имѣемъ несчаст³е считать эту прославленную истор³ю философской влюбленности "неуклюжей, неизящной, непр³ятной, унылой, жестокой смѣсью педантизма и похотливости, или метафизическимъ умозрѣн³емъ, къ которому примѣшалась самая грубая чувственность". (Вальтеръ Скоттъ).

   Стр. 109. Строфа LXX1X.

   "Эта строфа относится къ разсказу Руссо въ его "Исповѣди", объ его страсти къ графинѣ Удето и о томъ, какъ онъ каждое утро ходилъ очень далеко ради единственнаго поцѣлуя, который въ то время былъ обычнымъ привѣтств³емъ между знакомыми во Франц³и. Описан³е имъ того, что онъ при этомъ чувствовалъ, можно признать самымъ страстнымъ, но не нечистымъ, описан³емъ и выражен³емъ любви, какое когда-либо было сдѣлано словами; надо, однако, сказать, что слова, по самому своему свойству, непригодны для подобнаго описан³я, такъ же, какъ рисунокъ не можетъ дать надлежащаго понят³я объ океанѣ"" (Прим. Байрона).

   Муръ, въ своей б³ограф³и Байрона, приводитъ слѣдующее мѣсто изъ его "Отрывочныхъ мыслей": "Моя мать, раньше, чѣмъ мнѣ минуло двадцать лѣтъ, находила во мнѣ сходство съ Руссо; то же говорила и г-жа Сталь въ 1813 г.; нѣчто подобное высказано Эдинбургскимъ Обозрѣн³емъ въ его критикѣ на 4-ю пѣснь Чайльдъ-Гарольда. Я не вижу ни одной точки соприкосновен³я: онъ писалъ прозой, я пишу стихами; онъ происходилъ изъ народа, я - изъ аристократ³и; онъ былъ философъ, а я - вовсе нѣтъ; онъ издалъ свое первое сочинен³е сорока лѣтъ, а я свое - восемнадцати; его первый опытъ вызвалъ общее одобрен³е, а мой - наоборотъ; онъ женился на своей домоправительницѣ, а я не могъ править домомъ съ своей женой; онъ думалъ, что весь м³ръ въ заговорѣ противъ него, a мой маленьк³й м³ръ считаетъ меня заговорщикомъ противъ него, если судить по его злоупотреблен³ямъ печатнымъ и устнымъ словомъ; онъ любилъ ботанику; я люблю цвѣты, травы и деревья, но вовсе не знаю ихъ родословной; онъ писалъ музыку; мое знакомство съ нею ограничивается тѣмъ, что я ловлю ухомъ; я никогда не могъ научиться чему-нибудь путемъ штудирован³я, даже языку; я всѣмъ обязанъ только слуху и памяти. У Руссо была плохая память, у меня - превосходная (спросите поэта Ходжсона: онъ хорош³й судья, потому что у него у самого память удивительная). Онъ писалъ нерѣшительно и осторожно, я быстро и почти безъ усил³й. онъ никогда не ѣздилъ верхомъ, не плавалъ, не умѣлъ фехтовать, я превосходный пловецъ, приличный, хотя вовсе не блистательный, наѣздникъ (восемнадцати лѣтъ, во время бѣшеной скачки, я сломалъ себѣ ребро), и былъ довольно порядочнымъ фехтовальщикомъ, особенно - на шотландскихъ палашахъ, недурнымъ боксеромъ, когда мнѣ удавалось сдерживать свой темпераментъ; это было трудно, но я всегда старался это дѣлать съ тѣхъ поръ, какъ побилъ г. Перлинга и вывернулъ ему колѣнную чашку (въ перчаткахъ) во время кулачнаго боя въ залѣ Анджело и Джэксона, въ 1803 году. Кромѣ того, я былъ хорошимъ крикетистомъ, однимъ изъ одиннадцати представителей Гарроуской коллег³и, когда мы играли противъ Итона въ 1805 году. Далѣе, весь образъ жизни Руссо, его страна, его манеры, весь его характеръ до такой степени отличаются отъ моихъ, что я не могу даже понять, какъ могла явиться мысль о подобномъ сравнен³и, высказанная трижды въ равное время и въ очень опредѣленной формѣ. Я забылъ еще сказать, что онъ былъ близорукъ, а мои глаза до сихъ поръ представляютъ совершенную противоположность, до такой степени, что въ самомъ большомъ театрѣ въ Болоньѣ я могъ различать и читать фигуры и надписи, нарисованныя возлѣ сцены, - изъ ложи, настолько отдаленной и такъ темно освѣщенной, что никто изъ нашего общества (состоявшаго изъ молодыхъ и очень свѣтлоглазыхъ особъ, сидѣвшихъ въ той же ложѣ) не могъ разобрать ни одной буквы, и думали, что я ихъ обманываю, хотя я никогда раньше въ этомъ театрѣ не бывалъ.

   Какъ бы то ни было, я считаю себя вправѣ думать, что это сравнен³е неосновательно. Я говорю это не отъ досады, потому что Руссо былъ велик³й человѣкъ, и сравнен³е, если бы оно было вѣрно, было бы для меня очень лестно; но у меня нѣтъ охоты утѣшаться химерами".

   "Я не знаю, похожъ ли я на Руссо", писалъ Байронъ матери, 7 октября 1608 г: "у меня нѣтъ притязан³й быть похожимъ на такого знаменитаго безумца; я знаю только, что буду жить по-своему я, насколько возможно, одинъ".

   "Характеристика Руссо, сдѣланная Байрономъ, отличается большой энерг³ей, проницательностью и замѣчательнымъ краснорѣч³емъ. Я не знаю, сказалъ ли онъ что-нибудь такое, чего не было бы сказано раньше, но то, что онъ говоритъ, видимо, истекаетъ изъ самыхъ сокровенныхъ изгибовъ его собственнаго ума. Эта характеристика нѣсколько искусственна, что, вѣроятно, объясняется тѣмъ, что ее необходимо было заключить въ форму строфы; но нѣтъ сомнѣн³я, что поэтъ чувствовалъ симпат³ю къ восторженной нѣжности Руссо и не могъ бы выразить этой симпат³и съ такимъ одушевлен³емъ, если бы не сознавалъ, что онъ и самъ испытывалъ подобныя же волнен³я". (Бриджесъ).

   Стр. 110. Строфа LXXX.

   Всю жизнь свою онъ бился неуклонно

   Съ толпой враговъ, которыхъ пр³обрѣлъ,

   Преслѣдуя всѣхъ близкихъ изступленно.

   Напр. - съ г-жей Варенсъ въ 1738 г.; съ г-жей д'Эпинэ; съ Дидро и Гриммомъ въ 1757 г., съ Вольтеромъ, съ Давидомъ Юмомъ въ 1766 г., со всѣми, къ кому онъ былъ привязанъ или съ кѣмъ былъ въ сношен³яхъ, кромѣ только его неграмотной любовницы, Терезы Левассеръ. (См. "Руссо" Джона Морлея).

   Стр. 111. Строфа LXXXVII.

   Байронъ жилъ на виллѣ Д³одати, въ мѣстечкѣ Колиньи. Вилла эта стоитъ на вершинѣ круто спускающагося холма, покрытаго виноградникомъ; изъ оконъ открывается прекрасный видъ съ одной стороны на озеро и на Женеву, а съ другой - на противоположный берегъ озера. Поэтъ каждый вечеръ катался въ лодкѣ по озеру, и эти прекрасныя строфы вызваны чувствами, которыя онъ испытывалъ во время этихъ прогулокъ. Слѣдующ³й отрывокъ изъ дневника даетъ понят³е о томъ, какъ онъ проводилъ время:

   "Сентября 18. Всталъ въ пять. Остановился въ Вевэ на два часа. Видъ съ кладбища превосходенъ. На кладбищѣ - памятникъ Ледло (цареуб³йцы): черный мраморъ, длинная надпись, латинская, но простая. Недалеко отъ него похороненъ Броутонъ (который читалъ Карлу Стюарту приговоръ надъ королемъ Карломъ), съ оригинальною и нѣсколько фарисейскою надписью. Осмотрѣли домъ Ледло. Спустились на берегъ озера: по какой-то ошибкѣ, прислуга, экипажи, верховыя лошади - всѣ уѣхали и оставили насъ plantés lá. Гобгоузъ побѣжалъ за ними и привелъ. Пр³ѣхали въ Кларанъ. Пошли въ Шильонъ, среди пейзажа, достойнаго не знаю кого; опять обошли замокъ. Встрѣтили общество англичанъ въ коляскахъ; дама почти спитъ въ коляскѣ,- почти спитъ въ самомъ анти-сонномъ мѣстѣ въ м³рѣ,- превосходно! Послѣ легкаго и короткаго обѣда, посѣтили Кларанск³й замокъ. Видѣли все, заслуживающее вниман³я, и затѣмъ спустились въ "рощу Юл³и", и пр. и пр.; вашъ проводникъ весь полонъ Руссо, котораго вѣчно смѣшиваетъ съ Сенъ-Пре, не отличая романа отъ его автора. Опять вернулись къ Шильону, чтобы посмотрѣть на небольшой водопадъ, падающ³й съ холма сзади замка. Капралъ, показывавш³й чудеса Шильона, былъ пьянъ, какъ Блюхеръ, и, по моему мнѣн³ю, столь же велик³й человѣкъ; при этомъ онъ былъ еще глухъ и, думая, что и всѣ проч³е люди такъ же глухи, выкрикивалъ легенды замка такъ ужасно, что Гобгоузъ чуть не лопнулъ со смѣха. Какъ бы то ни было, мы разглядѣли все, начиная съ висѣлицы и кончая тюрьмой. Въ озерѣ отражался закатъ солнца. Въ девять часовъ - спать. Завтра надо встать въ пять часовъ утра".

   Стр. 112. Строфа ХС

             .... Заключено

   Въ немъ пояса Цитеры обольщенье...

   "Какъ поясъ Венеры одарялъ носившаго его волшебною привлекательностью, такъ и присутств³е безконечнаго и вѣчнаго "во всемъ, что бренно и скоротечно" опоясываетъ это послѣднее красотою и производить сверхъестественное очарован³е, противъ котораго безсильна даже смерть". (Кольриджъ).

   Стр. 112. Строфа ХС².

   Персъ древн³й не напрасно алтарямъ

   Избралъ мѣста на высотѣ нагорной,

   Царицей надъ землей.

   "Надо имѣть въ виду, что прекраснѣйш³я и наиболѣе трогательныя поучен³я Божественнаго Основателя христ³анства были преподаны не въ храмѣ, а на горѣ. Оставляя область религ³и и обращаясь къ человѣческому краснорѣч³ю, мы видимъ, что самыя выразительные и блестящ³е его образцы были произнесены не въ оградахъ, Демосѳенъ обращался къ толпѣ въ народныхъ собран³яхъ, Цицеронъ говорилъ на форумѣ. Что это обстоятельство оказывало вл³ян³е на настроен³е какъ самихъ ораторовъ, такъ и ихъ слушателей,- становится понятнымъ, когда мы сравнимъ то, что мы читаемъ о произведенномъ ими впечатлѣн³и, съ результатами своего собственнаго опыта въ комнатѣ. Одно дѣло - читать Ил³аду въ Сигеѣ и на курганахъ, или у источниковъ близъ горы Иды, видя вокругъ равнины, рѣки и Архипелагъ, а другое дѣло - разбирать ее при свѣчкѣ въ маленькой библ³отекѣ: это я знаю по себѣ. Если бы ранн³е и быстрые успѣхи такъ называемаго методизма объяснялись чѣмъ-нибудь инымъ, кромѣ энтуз³азма, возбужденнаго его пылкою вѣрою и учен³емъ (истиннымъ или ложнымъ - это въ данномъ случаѣ не имѣетъ значен³я), то я рѣшился бы объяснить этотъ успѣхъ усвоеннымъ его проповѣдниками обычаемъ говорить въ поляхъ, и также - неподготовленнымъ заранѣе, вдохновеннымъ изл³ян³емъ чувствъ. Мусульмане, религ³озныя заблужден³я которыхъ (по крайней мѣрѣ,- въ низшемъ классѣ) болѣе искренни и потому болѣе трогательны, имѣютъ привычку повторять въ опредѣленныѳ часы предписанныя закономъ молитвы и воззван³я, гдѣ бы они ни находились, а стало быть,- часто и подъ открытымъ небомъ, становясь на колѣни на циновку (которую они возятъ съ собой, для того, чтобы на ней спать, или пользоваться ею, какъ подушкой, смотря по надобности). Эта церемон³я продолжается нѣсколько минутъ, въ течен³е которыхъ они совершенно поглощены своего молитвою и живутъ только ею; ничто не въ состоян³и въ это время ихъ отвлечь. На меня простая и цѣльная искренность этихъ людей и то присутств³е духовнаго начала, которое при этомъ чувствовалось среди нихъ, производили впечатлѣн³е, гораздо болѣе сильное, чѣмъ какой-либо общ³й обрядъ, совершавш³йся въ мѣстахъ религ³ознаго поклонен³я; а я видѣлъ обряды почти всѣхъ существующихъ вѣроисповѣдан³й,- большинства нашихъ собственныхъ сектъ, греческ³е, католическ³е, армянск³е, лютеранск³е, еврейск³е и магометанск³е. Мног³е изъ негровъ, которыхъ не мало въ Турецкой импер³и, идолопоклонники, пользуются свободою вѣроучен³я и исполнен³я своихъ обрядовъ; нѣкоторые изъ нихъ я наблюдалъ издали въ Патрасѣ: насколько я могъ замѣтить, они имѣли характеръ совершенно языческ³й и не особенно-пр³ятный для зрителя". (Прим. Байрона).

   Стр. 112. Строфа XCII.

   Но небо измѣнилося и какъ!

   "Гроза, къ которой относятся эти стихи, происходила въ полночь 13 ³юня 1816 г. Въ Акрокеравнскихъ горахъ, въ Кимари, я видѣлъ нѣсколько грозъ, болѣе ужасныхъ, но ни одной, болѣе красивой". (Прим. Байрона).

   Стр. 113. Строфа XCIII.

   "Эта строфа - одна изъ самыхъ прекрасныхъ во всей поэмѣ. "Гордое наслажден³е" грозою описано здѣсь стихами, почти такими же живыми, какъ молн³и. "Горный смѣхъ, прокативш³йся среди громадъ", голоса горъ, какъ будто переговаривающихся одна съ другою, "прыганье крупнаго дождя, волнен³е обширнаго озера, свѣтящагося, точно фосфорное море,- все это представляетъ картину высокаго ужаса и вмѣсти съ тѣмъ - радости, картину, которую часто пытались изображать, но никогда еще не изображали въ нашей поѳз³и такъ хорошо". (В. Скоттъ).

   Стр.114. Строфа ХСV².

   Дневникъ путешеств³я по Швейцар³и, веденный Байрономъ для сестры, заключается слѣдующими грустными словами: "Во время этой поѣздки, въ течен³е тринадцати дней, мнѣ посчастливилось имѣть хорошую погоду, хорошаго товарища (Гобгоуза) и удачу во всѣхъ нашихъ планахъ; не было даже и тѣхъ мелкихъ случайностей и задержекъ, которыя дѣлаютъ непр³ятнымъ путешеств³е даже и по менѣе дикимъ мѣстностямъ. Я разсчитывалъ получить удовольств³е. Вѣдь я люблю природу, я - поклонникъ красоты. Я могу выносить усталость и лишен³я, лишь бы видѣть нѣсколько прекраснѣйшихъ въ м³рѣ пейзажей. Но среди всего этого меня мучило воспоминан³е объ огорчен³яхъ и та скорбь, которая будетъ угнетать меня всю жизнь,- и ничто не облегчило тяжести, лежащей у меня на сердцѣ"...

   Стр. 115. Строфа ХС²Х.

   Ласкаетъ ихъ закатъ с³яньемъ алымъ.

   "См. Руссо, Элоиза, ч. ²V, письмо 17, примѣчан³е: "Эти горы такъ высоки, что черезъ полчаса послѣ захода солнца, ихъ вершины все еще озарены его лучами, красный цвѣтъ которыхъ даетъ на этихъ бѣлыхъ вершинахъ красивый розовый отблескъ, видимый на очень большомъ разстоян³и". Это въ особенности примѣнимо къ высотамъ надъ Мейери. "Въ Вевэ я поселился "У Ключа", и въ течен³е двухъ дней, которые я тамъ провелъ, никого не видя, я почувствовалъ къ этому городу любовь, сохранившуюся во всѣхъ моихъ путешеств³яхъ, которая, наконецъ, и побудила меня поселить тамъ героя моего романа. Тѣмъ, кто обладаетъ вкусомъ и чувствительностью, я готовъ сказать: поѣзжайте въ Вевэ, посѣтите его окрестности, разсмотрите его мѣстоположен³е, сдѣлайте прогулку по озеру, и потомъ скажите, не создано ли это прекрасное мѣсто самою природою для Юл³и, для Клары и для Сенъ-Пре; но не ищите ихъ тамъ". ("Исповѣдь", ч. I, кн. 4). Въ полѣ 1816 г. я совершилъ поѣздку вокругъ Женевскаго озера {Байронъ и Шелли совершили эту поѣздку въ концѣ ³юня: 27 ³юня Б. писалъ Меррехо, что онъ "объѣхалъ всѣ мѣста, описанныя у Pycco, съ Элоизой въ рукахъ". Затѣмъ, въ сентябрѣ, онъ снова посѣтилъ Кларанъ и Шильонъ, вмѣстѣ съ Гобгоузомъ.}, и насколько мои собственныя наблюден³я дали мнѣ возможность съ интересомъ и внимательно осмотрѣть всѣ мѣстности, прославленныя Руссо въ Элоизѣ, я могу съ увѣренностью сказать, что у него нѣтъ преувеличен³й. Трудно видѣть Кларнвъ и его окрестности - Вевэ, Шильонъ, Вуврэ, Сенъ-Женгольфъ, Мейери, Эв³анъ и устья Роны,- не поражаясь особеннымъ его соотвѣтств³емъ съ тѣми лицами и событ³ями, которыя здѣсь представлены. Но это еще не все: чувство, вызываемое всѣми окрестностями Кларана и лежащими на противоположной сторонѣ озера утесами Мейери, выше и доступнѣе, чѣмъ простое сочувств³е къ личной страсти; это - сознан³е существован³я любви, въ самомъ широкомъ и высокомъ ея значен³и, и вмѣстѣ - сознан³е вашего собственнаго участ³я во всемъ добромъ и славномъ; это - велик³й принципъ вселенной, которая здѣсь находитъ свое отражен³е въ болѣе сжатой формѣ; передъ ея лицомъ мы хотя и сознаемъ собственную личность, но утрачиваемъ чувство своей индивидуальности и становимся участниками красоты цѣлаго. Если бы Руссо никогда не писалъ, и даже вовсе не жилъ на свѣтѣ, то подобныя картины все-таки вызывали бы подобныя же мысли. Усвоивъ ихъ, онъ увеличилъ интересъ, вызываемый его сочинен³ями; выборомъ ихъ онъ доказалъ свой вкусъ и пониман³е красоты; но онѣ сдѣлали для него то, чего ни одно человѣческое существо не можетъ сдѣлать для нихъ. Я имѣлъ счастье (худо ли, хорошо ли) проплыть отъ Мейери (гдѣ мы на нѣкоторое время останавливались) къ Сенъ-Женгольфу во время бури на озерѣ, которая еще болѣе увеличивала великолѣп³е всего этого зрѣлища, хотя и представляла опасность для нашей лодки, небольшой и сильно нагруженной {Байронъ упоминаетъ о "шквалѣ въ Мейери" въ письмѣ къ Меррею отъ 27 ³юня 1816 г.: "Вѣтеръ постепенно дошелъ до ужасной силы и, дуя съ самой отдаленной окраины озера, производилъ волны страшной высоты и покрывалъ всю поверхность озера хаосовъ пѣны. Въ этой близости смерти я испытывалъ смѣшанное чувство, въ которомъ ужасъ, конечно, занималъ свое мѣсто, но не главное. Я чувствовалъ бы себя менѣе удрученнымъ, если бы я былъ одинъ; но я зналъ, что мой спутникъ будетъ пытаться спасти меня, и мнѣ было стыдно при мысли, что его жизнь можетъ подвергнуться опасности ради сохранен³я моей жизни". Байронъ и Шелли ночевали въ Кларанѣ 26 ³юня. Изъ оконъ ихъ гостиницы была видна "роща Юл³и", и оба они нѣсколько разъ тамъ гуляли.}. Именно въ этой части озера Руссо заставилъ лодку Сенъ-Пре и г-жи Вольмаръ плыть къ Мейери и потерпѣть крушен³е во время бури. Когда мы пристали къ берегу у Сенъ-Женгольфа, оказалось, что вѣтеръ былъ настолько силенъ, что свалилъ нѣсколько прекрасныхъ старыхъ каштановыхъ деревьевъ въ нижней части горъ. На противоположномъ берегу озера, на высотахъ Кларана, находится замокъ. Холмы покрыты виноградниками и отдѣлены другъ отъ друга небольшими, во красивыми рощицами: одна изъ нихъ носитъ назван³е "Bosquet de Julie"; замѣчательно, что хотя деревья давно уже срублены для удовлетворен³я грубой корысти сенъ-бернарскихъ монаховъ (которымъ принадлежала эта земля) и весь участокъ обращенъ въ виноградникъ для этихъ жалкихъ суевѣрныхъ трутней, жители Кларана до сихъ поръ еще показываютъ мѣсто, гдѣ стояли эти деревья, и называютъ его тѣмъ именемъ, которымъ они были освящены и которое ихъ пережило. Вообще, Руссо не посчастливилось въ сохранен³и тѣхъ "мѣстныхъ обиталищъ", которыя онъ назначалъ своимъ "воздушнымъ существамъ". Пр³оръ св. Берварда вырубилъ нѣсколько его рощъ ради нѣсколькихъ боченковъ вина, а Бонапартъ срылъ часть утесовъ Мейери для улучшен³я Симилонской дороги. Дорога эта превосходна; но я совсѣмъ не могу согласиться съ слышаннымъ мною однажды замѣчан³емъ, что "дорога лучше воспоминан³й". (Прим. Байрона).

   Стр. 115. Строфа CI.

   Все имъ полно: и роща сосенъ черныхъ,

   Что тѣнь свою бросаютъ на утесъ,

   Отрадный слуху шумъ потоковъ горныхъ...

   Ср. Новую Элоизу, ч. IV, и. 17: "Потокъ, образовавш³йся отъ таян³я снѣговъ, катился въ двадцати шагахъ отъ насъ грязною волною, съ шумомъ вздымая илъ, камни и песокъ... Справа надъ нами печальной тѣнью возвышались лѣса черныхъ сосенъ. Налѣво, за потокомъ находился большой дубовый лѣсъ".

   Стр 116. Строфа СV.

   Вы пр³ютили тѣхъ, Фернэ съ Лозанной,

   Кто васъ прославилъ именемъ своимъ.

   "Вольтера и Гиббона". (Прим. Байрона).

   Вольтеръ жилъ въ Фернэ, въ пяти миляхъ къ сѣверу отъ Женевы, съ 1759 по 1777 г. Эдуардъ Гиббонъ закончилъ въ 1788 г. свое знаменитое сочинен³е: "Паден³е римской импер³и" въ Лозаннѣ, въ т. наз. "La Grotte", старомъ, обширномъ домѣ сзади церкви св. Франциска. Въ настоящее время этотъ домъ уже не существуетъ, и даже бывш³й при немъ садъ измѣнилъ свой прежн³й видъ: на мѣстѣ знаменитой деревянной бесѣдки и сливовой аллеи, называвшейся, по имени Гиббона, "La Gibbonière" стоитъ теперь "Отель Гиббонъ". Въ 1816 г. бесѣдка находилась въ "самомъ печальномъ состоян³и" и садъ былъ совсѣмъ запущенъ, но Байронъ сорвалъ вѣтку съ "акац³и Гиббона" и нѣсколько розовыхъ лепестковъ въ саду, которые и послалъ въ письмѣ къ Меррею. Шелли, напротивъ, не захотѣлъ сдѣлать того же, "опасаясь оскорбить болѣе великое и болѣе священное имя Руссо" и находя, что Гиббонъ былъ человѣкъ "холодный и безстрастный".

   Стр. 118. Строфа СХ²V.

   . . . правдивыя уста

   Есть у двоихъ иль одного межъ нами.

   "Ларошфуко говоритъ, что въ нашихъ несчаст³яхъ всегда есть нѣчто не лишенное пр³ятности для лучшихъ вашихъ друзей". (Прим. Байрона).

   "Причиною счастья или несчастья поэта являются не его характеръ и талантъ, а то употреблен³е, которое онъ изъ нихъ дѣлаетъ. Могучее и необузданное воображен³е служитъ источникомъ его собственныхъ непр³ятностей. Его увлечен³я, преувеличенное изображен³е добра и зла и происходящ³я отсюда душевныя мучен³я являются естественнымъ и неизбѣжнымъ слѣдств³емъ быстрой воспр³имчивости чувства и фантаз³и, свойственной поэтической натурѣ. Но Податель всѣхъ талантовъ, даруя ихъ въ удѣлъ человѣку, одарилъ его также и способностью очищать ихъ и дѣлать болѣе благородными. Какъ бы для того, чтобы умѣрить притязательность ген³я, справедливость и мудрость требуютъ, чтобы онъ сдерживалъ и умѣрялъ пылъ своей фантаз³и и спускался съ высотъ, на которыя она его возносятъ, ради облегчен³я и успокоен³я мысли. Всѣ данныя для вашего счаст³я, т. е. для такой степени счаст³я, которая отвѣчала бы вашему положен³ю, въ изобил³и находятся вокругъ васъ; во человѣкъ, одаренный талантомъ, долженъ нагнуться, чтобы ихъ собрать, такъ какъ иначе онѣ были бы недоступны массѣ общества, для блага которой, точно также, какъ и для его блага, онѣ созданы провидѣн³емъ. Путь къ довольству и сердечному спокойств³ю существуетъ не для однихъ только царей и поэтовъ; онъ открытъ для всѣхъ разрядовъ человѣчества и требуетъ лишь весьма незначительной высоты разума. Сдерживать наши стремлен³я и желан³я соотвѣтственно предѣламъ возможности достижен³я; смотрѣть на ваши неудачи, каковы бы онѣ ни были, какъ на неизбѣжную нашу долю въ наслѣд³и Адама; обуздывать тѣ раздражительныя чувствован³я, которыя, не будучи управляемы, скоро пр³обрѣтаютъ власть надъ нами; избѣгать тѣхъ напряженныхъ, горькихъ и самоотравляющихъ размышлен³й, которыя нашъ поэтъ такъ сильно изображаетъ своимъ пламеннымъ стихомъ; однимъ словомъ, склониться передъ дѣйствительною жизнью, раскаяться, если мы кого-нибудь обидѣли, и простить, если мы сами были обижены, смотрѣть на свѣтъ не какъ на врага, а скорѣе - какъ на надежнаго и причудливаго друга, одобрен³е котораго мы должны, по мѣрѣ возможности, стараться заслужить,- вотъ, кажется, самый очевидный и вѣрный способъ пр³обрѣсти или сохранить душевное спокойств³е". (В. Скоттъ).

   Стр. 118. Строфа СХV.

   "Строфы ХС²Х-СХV превосходны. Въ нихъ есть все, что нужно для совершенства поэтической картины. Онѣ отличаются удивительнымъ блескомъ и силою воображен³я; но самая ихъ точность служитъ причиною нѣкоторой натянутости и искусственности языка. Поэтъ, повидимому, слишкомъ заботился о томъ, чтобы придать своимъ образамъ силу и огонь и потому небрежно отнесся къ подбору болѣе гармоническихъ словъ, которыя, дѣйствуя на слухъ, могли бы, пожалуй, ослабить впечатлѣн³е, производимое этими стихами на умъ. Эта способность вполнѣ овладѣвать новымъ предметомъ, не только еще незатронутымъ, но представляющимъ особенное велич³е и красоту, уже и сама по себѣ могла бы послужить доказательствомъ сильнѣйшаго поэтическаго дарован³я молодого въ то время автора, не говоря уже о соединенной съ нею практической умѣлости художника. Строфы, посвященныя Вольтеру и Гиббону, проницательны, умны и справедливы. Онѣ являются однимъ изъ доказательствъ весьма значительнаго разнообраз³я таланта, которымъ отличается эта пѣснь поэмы Байрона". (Бриджесъ).

  

  

   Въ рукописи IV пѣснь сопровождается помѣтками: "Венец³я и Ла-Мира на Брентѣ. Переписано въ августѣ 1817. Начато ³юня 26. Кончено ³юля 29". Въ концѣ находятся двѣ приписки: "Laus Deo!- Байронъ.- 19 ³юля 1817. на Мира, близъ Венѳц³я" и "Laus Deo!- Байронъ.- Ла-Мира, близъ Венец³и, 3 сентября 1817". Первая строфа была дослана Байрономъ Меррею 1-го ³юля 1817 г., "какъ образецъ для набора". Въ послѣдующихъ письмахъ къ Меррею Байронъ, говоря объ этой заключительной пѣснѣ своей поэмы, отмѣчаетъ троякое отлич³е ея отъ предшествующихъ пѣсенъ: во-первыхъ, она - самая длинная; во-вторыхъ, въ ней говорится "болѣе о произведен³яхъ искусства, чѣмъ о природѣ", и въ-третьихъ - "въ ней вовсе нѣтъ метафизики,- такъ, по крайней мѣрѣ, мнѣ кажется". Другими словами,- "четвертая пѣснь не есть продолжен³е третьей. И тема, и ея обработка здѣсь совершенно новыя".

   Окончательную обработку, со всѣми дополнен³ями, эта пѣснь получила въ декабрѣ 1817 г., а въ началѣ января 1818 Гобгоузъ повезъ ее въ Англ³ю вмѣстѣ съ своими собственными сочинен³ями,- очеркомъ итальянской литературы, римскихъ древностей и пр., составленнымъ во время пребыван³я въ Венец³и; этотъ очеркъ онъ предполагалъ напечатать въ видѣ прибавлен³я къ Чайльдъ-Гарольду, но затѣмъ нашелъ, что такое приложен³е къ одной пѣснѣ было бы слишкомъ обширно по своимъ размѣрамъ, и потому рѣшилъ раздѣлить свои матер³алы на двѣ части: замѣтки, имѣвш³я болѣе тѣсную связь съ текстомъ поэмы, были напечатаны подъ заглав³емъ: "Историческ³я примѣчан³я къ IV пѣснѣ" (они и воспроизводятся въ настоящемъ издан³и), а болѣе пространныя разсужден³я были изданы отдѣльной книгой (1818), подъ заглав³емъ: "Историческ³я объяснен³я къ IV пѣснѣ "Чайльдъ-Гарольда".

   Стр. 122. Строфа I.

   "Мостъ вздоховъ" (Ponte de'Sospiri) раздѣляетъ или, лучше сказать, соединяетъ дворецъ дожей и государственную тюрьму: таково объяснен³е Байрона, который въ трагед³и "Двое Фоскари" (д. IV, явл. 1) также упоминаетъ о мостѣ, "черезъ который мног³е проходятъ, но не мног³е возвращаются". Это послѣднее упоминан³е заключаетъ въ себѣ, однако же, анахронизмъ: Мостъ Вздоховъ былъ построенъ Антон³о де-Понте въ 1597 г., болѣе ста лѣтъ спустя послѣ смерти Франческо Фоскари. По замѣчан³ю Рескина, онъ представляетъ "произведен³е незначительное и позднѣйшаго пер³ода, обязанное своей славой только красивому назван³ю да сентиментальному невѣдѣн³ю Байрона". Ср. "Историческ³я Примѣчан³я", I.

   "Крылатый левъ", опирающ³йся одною лапою на раскрытое евангел³е отъ Марка,- гербъ Венец³анской республики, украшающ³й, между прочимъ, одну изъ историческихъ двухъ колоннъ Пьяццетты. Въ 1797 г. онъ былъ, вмѣстѣ съ другими венец³анскими сокровищами, увезенъ въ Парижъ, откуда возвращенъ въ 1815 г., но безъ двухъ большихъ карбункуловъ, которые прежде были вставлены въ его глаза.

   Стр. 120. Строфа II.

   Цибелѣ, порожденной океаномъ,

   Она подобна, госпожа морей.

   "Сабелликъ, описывая внѣшность Венец³и, употребилъ это сравнен³е, которое не имѣло бы поатическаго достоинства, если бы не было вѣрно: "Quo fit ut qui superne (ex specula aliqua eminentiore) urbem contempletur, turritam telluris imaginem medio oceano fоguratam se putet inspicere" (Примѣч. Байрона).

   (De Venetae urbis situ narratio, lib I, st. III. Script., 1600, p. 4). Marcus Antonius Coccius Sabellicus (1436-1106) написалъ между прочимъ "Истор³ю Венец³и", изд., 1487 г., и Rhapsodiae historiarum enneades, а condito mundo usque ad А. C. 1504.

   Цибела или Кибела, "мать богини, изображалась въ коронѣ изъ башенъ,- "coronamque turritam gestare dicitur".

   Лились съ Востока всѣ богатства въ м³рѣ.

   На лоно къ ней.

   "Сосуды для питья, отдѣланные самоцвѣтными каменьями, изъ коихъ наименѣе драгоцѣнными были бирюза, яшма, аметистъ... безчисленное множество г³ацинтовъ, изумрудовъ, сафировъ, хризолитовъ и топазовъ и, наконецъ, тѣ несравненные карбункулы, которые, находясь на высокомъ алтарѣ св. Марка, слѣпили своимъ внутреннимъ блескомъ и прогоняли тьму собственнымъ с³ян³емъ, таковы лишь немног³е образцы тѣхъ богатствъ, как³я стекались въ Венец³ю", говоритъ историкъ крестовыхъ походовъ Вилгаардуэнъ въ своей хроникѣ, кн. III.

   Стр. 122. Строфа Ш.

   Въ Венец³и замолкла пѣснь Торквато.

   Ср. "Историческ³я Примѣчан³я", II. Въ старину у гондольеровъ было въ обычаѣ пѣть поочередно строфы изъ "Освобожденнаго ²ерусалима" Тассо, прерывая другъ друга на манеръ пастуховъ въ "Буколикахъ". Иногда оба пѣвца помѣщались на одной и той же гондолѣ; но часто отвѣтъ давался и проѣзжавшимъ мимо гондольеромъ, постороннимъ тому, кто первый началъ пѣть. Ср. Гете, Письма изъ Итал³и, 6 окт. 1786: "Сегодня вечеромъ я разговаривалъ о знаменитыхъ пѣсняхъ моряковъ, которые распѣваютъ Тассо и Ар³осто на своя собственные мотивы. Въ настоящее время это пѣн³е можно слышать только по заказу, такъ какъ оно принадлежитъ уже къ полузабытымъ предан³ямъ минувшаго. Я сѣлъ въ гондолу при лунномъ свѣтѣ; одинъ пѣвецъ помѣстился впереди, другой - сзади меня; они запѣли, чередуясь", и пр. Ср. также переведенное Пушкинымъ (1827) стихотворен³е Андре Шенье:

  

   Близъ мѣстъ, гдѣ царствуетъ Венец³я златая,

   Одинъ ночной гребецъ, гондолой управляя,

   При свѣтѣ Веспера по взмор³ю плыветъ:

   Ринальда, Годфреда, Эрмин³ю поетъ...

  

   То же стихотворен³е переведено И. И. Козловымъ и В. И. Туманскимъ. Въ позднѣйшемъ своемъ "Элегическомъ отрывкѣ" - "Поѣдемъ, я готовъ"... (1829) Пушкинъ, вспоминая стихъ Байрона, говоритъ:

  

   "Гдѣ Тасса не поетъ уже ночной гребецъ".

   Стр. 123. Строфа IV.

   Падетъ Р³альто, но безсмертны въ ней

   Трофеи наши Мавръ и Шейлокъ.

   Въ подлинникѣ: "Намъ принадлежатъ трофеи, которые не падутъ вмѣстѣ съ Р³альто: Шейлокъ и Мавръ и Пьеръ не могутъ быть сметены или выброшены вонъ,- краеугольные камни свода".

   Р³альто (Rivo alto) - средняя группа острововъ между берегомъ лагуны и материкомъ, на лѣвой сторонѣ большого Канала. Здѣсь было мѣсто первоначальнаго поселен³я венец³анцевъ, и самый городъ до XVI столѣт³я формально носилъ это назван³е. На площади у церкви Санъ-Дж³акомо, къ сѣверу отъ моста Р³альто, находилась биржа (Banco Giro). "Что новаго на Р³альто"? этотъ вопросъ часто слышится въ "Венец³анскомъ Купцѣ" Шекспира. Байронъ употребляетъ это назван³е символически, для обозначен³я венец³анской торговли. Шейлокъ и Мавръ дѣйствительно безсмертны; но поставленный наряду съ ними "Пьеръ" уже основательно забытъ. Это - герой трагед³и Отуэя: "Спасенная Венец³я или открытый заговоръ", представленной въ первый разъ въ 1682 г., а въ послѣдн³й - 27 окт. 1837 г. Байронъ былъ большимъ поклонникомъ этого драматическаго писателя, извѣстнаго теперь только историкамъ англ³йской литературы.

   Стр. 124. Строфа IX.

   Разстанься духъ мой на чужбинѣ съ тѣломъ,

   Вернулся бы мой духъ къ странѣ родной,

   Когда бъ онъ могъ за гробовымъ предѣломъ

   Самъ избиратъ пр³ють себѣ земной.

   Иныя мысли высказаны Байрономъ въ письмѣ къ Меррею отъ 7 ³юня 1819 г.: "Надѣюсь, они не вздумаютъ замариновать и отвезти меня домой... Я увѣренъ, что мои кости не будутъ лежать въ англ³йской могилѣ, и мой прахъ не смѣшается съ землею этой страны". Въ этихъ полу-юмористическихъ словахъ поэтъ какъ бы указываетъ на то, что ему вовсе не желательна была участь, въ дѣйствительности постигшая его останки,- погребен³е въ фамильномъ склепѣ въ Гекналлъ-Торкардѣ. Въ первыхъ стихахъ слѣдующей строфы Байронъ признаетъ возможность своего удален³я "изъ храма, гдѣ чтутъ имена покойныхъ", т. е. изъ храма Славы; можетъ быть, въ этихъ словахъ есть намекъ на Вестминстерское аббатство,- усыпальницу великихъ людей Англ³и.

   Стр. 124. Строфа X.

   "У Спарты есть сыны славнѣй, чѣмъ онъ".

   "Такъ отвѣтила мать спартанскаго полководца Бразида одному чужеземцу, восхвалявшему доблести ея сына" (Прим. Байрона).

   Стр. 125. Строфа XI.

   На Буцентаврѣ снасти обветшали.

   Бyцентавръ - государственный корабль, на которомъ венец³анск³й дожъ, въ день Вознесен³я, совершалъ свое "обручен³е съ Адр³атикой", бросая въ море кольцо. Гете, въ письмахъ изъ Итал³и, 5 окт. 1786 г., говоритъ: "Чтобы дать понят³е о Буцентаврѣ однимъ словомъ, слѣдуетъ сказать, что это - государственная галера. Старое судно, рисунки котораго сохранились, болѣе соотвѣтствовало этому назван³ю, чѣмъ нынѣшнее, которое уже черезчуръ богато всевозможными украшен³ями; оно, можно сказать, все состоитъ изъ однихъ орнаментовъ, до такой степени оно ими переполнено..." Буцентавръ былъ сломанъ французами въ 1797 г.

   Какъ жалокъ нынѣ Левъ среди громадъ

   На площади...

   Ср. "Историч. Примѣчан³я", III.

   Стр. 125. Строфа XII.

   Ср. "Историч. Примѣчан³я". IV, "О, хоть бы на часокъ въ Денди"!- восклицан³е одного шотландскаго вождя въ сражен³и при Шерифъ-Мьюрѣ, 13 ноября 1715 г., переданное Вальтеръ Скоттомъ въ "Разсказахъ дѣдушки", ч. III, гл. 10.

   Стр. 126. Строфа XIII.

   Разсказъ Гобгоуза въ "Историч. Прим", VI, о войнѣ въ К³оджѣ не подтверждается новѣйшими изслѣдован³ями. Такъ, напр., длинная рѣчь, приписываемая Кинаццо генуэзскому адмиралу Пье³ро Дор³а, по всей вѣроятности, вымышлена. Угроза "побить и взнуздать коней св. Марка" приписывается другими историками Франческо Каррарѣ. Дор³а былъ убитъ не каменнымъ ядромъ изъ пушки, называемой "Тревизера", а паден³емъ колокольни въ К³оджѣ, въ которую попало ядро.

   Стр. 126. Строфа XIV.

   Присвоила побѣдъ ея молва

   Ей имя "Насадительницы Льва".

   "То есть - Льва св. Марка, венец³анскаго знамени, откуда происходить слово "Панталонъ"- Pianta-Leone, Pantaleon". (Прим. Байрона).

   Венец³анцамъ въ шутку дано было прозвище: "Pantaloni".- Байронъ, видимо довѣрившись авторитету какого-нибудь венец³анскаго словаря, полагаетъ, что это прозвище обязано своимъ происхожден³емъ патр³отизму венец³анцевъ, о которыхъ говорили, что они водружаютъ свои знамена съ изображен³емъ Льва на каждой скалѣ и на всякомъ безплодномъ мысѣ въ водахъ европейскаго Востока, и что эта страсть къ разбрасыван³ю своихъ знаменъ послужила поводомъ для сосѣдей въ шутку называть венец³анцевъ "насадителями Льва". Вѣрнѣе другое объяснен³е, сближающее это прозвище съ Pantalone, однимъ изъ типовъ итальянской commedia dell'arte, и съ именемъ Pantaleone, которое венец³анцы часто давали своимъ дѣтямъ, въ честь святого Панталеона или Пантелеймона Никомид³йскаго, врача-мученика, очень почитаемаго въ сѣверной Итал³и и особенно въ Венец³и, гдѣ находились и его мощи, прославленныя чудесами.

   Стр. 126. Строфа XIV.

   Ты это помнишь, Канд³я! Жива

   Лепанто память, волны океана!

   Канд³я и весь островъ Критъ были отняты у Венец³и 29 сентября 1669 г., послѣ геройской защиты, продолжавшейся 25 лѣтъ и несравненной по храбрости въ лѣтописяхъ венец³анской республики. Битва при Лепанто, 7 октября 1751 г., продолжалась пять часовъ; въ ней пало 8.000 христ³анъ и 30.000 турокъ. Слава этой побѣды принадлежитъ Себаст³ану Вен³еро и венец³анцамъ.

   Стр. 126. Строфа XV.

   См. "Историч. Прим.", VII.

   Стр. 126. Строфа XVI.

   Когда въ цѣпяхъ вступали въ Сиракузы

   Плѣненныя аѳинск³я войска,-

   Ихъ выкупомъ явился голосъ Музы

   Аттической звуча издалека.

   Плутархъ, въ б³ограф³и Ник³я, гл. 29, разсказываетъ, что трагед³и Эврипида пользовались повсюду въ Сицил³и такой славой, что аѳинск³е плѣнники, знавш³е отрывки изъ нихъ, пр³обрѣли расположен³е своихъ господъ.

   Стр. 126. Строфа XVII.

             .... Позоренъ жреб³й твой

   Для всѣхъ земель, и вдвое - Альб³ону.

   По Парижскому трактату 3 мая 1814 г., Ломбард³я и Венец³я, составлявш³я со времени Аустерлицкаго сражен³я часть французскаго Неаполитанскаго королевства, были переданы Австр³и. Представителемъ Великобритан³и на конгрессѣ былъ лордъ Кэстльри.

   Стр. 127. Строфа XVIII.

   Ратклиффъ, Отвэя, Шиллера, Шекспира

   Созданьями навѣкъ въ душѣ моей

   Запечатлѣнъ твой свѣтлый образъ живо.

   Ратклиффъ "Удольфск³я Таинства"; Отуэй - "Спасенная Венец³я"; Шиллеръ - "Духовидецъ"; Шекспиръ - "Венец³анск³й Купецъ" и "Отелло". Въ письмѣ къ Меррею отъ 2 апрѣля 1817 г. Байронъ говоритъ: "Дворецъ дожей сильнѣе всего поразилъ мое воображен³е,- больше, чѣмъ Р³альто, которое я посѣтилъ ради Шейлока, и даже больше, чѣмъ шиллеровск³й "Духовидецъ", который въ дѣтствѣ производилъ на меня очень сильное впечатлѣн³е. Я ни разу не могъ пройти при лунномъ свѣтѣ мимо св. Марка, не вспомнивъ о немъ и о томъ" что "онъ умеръ въ девять часовъ"! Но я ненавижу произведен³я, вполнѣ выдуманныя; вотъ почему "Купецъ" и "Отелло" не дѣйствуютъ на меня такъ сильно, какъ "Пьеръ" (въ драмѣ Отуэя, о которой см. выше).

   Стр. 130. Строфа XXVII.

             .... моремъ свѣта

   Залитъ Фр³ульскихъ хоръ лазурный скатъ.

   Фр³ульск³я горы - отроги Альповъ, лежащ³е къ сѣверу отъ Тр³еста и къ сѣв.-востоку отъ Венец³и; ихъ можно видѣть съ Лидо.

   "Заключающееся въ этой строфѣ описан³е можетъ показаться фантастическимъ или преувеличеннымъ тому, кто никогда не видѣлъ восточнаго или итальянскаго неба; но здѣсь лишь буквально и едва ли съ достаточною яркостью изображенъ одинъ августовск³й вечеръ (18-го числа), видѣнный авторомъ во время поѣздки верхомъ вдоль береговъ Бренты, близъ Ла-Миры". (Прмеч. Байрона).

   Стр. 130. Строфа XXVIII.

   Еще струится солнечное море

   И заливаетъ высь Рет³йскихъ горъ.

   Рет³йск³я горы лежатъ на западъ отъ Венец³и.

   Любуясь тихой Брентой...

   Брента беретъ начало въ Тиролѣ и, протекая мимо Падуи, впадаетъ въ лагуну у Фузины. Мира или "Ла-Мира", гдѣ Байронъ провелъ лѣто 1817 г. и опять былъ въ 1819, лежитъ на Брентѣ, въ шести или семи миляхъ отъ лагуны.

   Стр. 131. Строфа XXX.

   Ср. "Историч. Прим.", VIII. Аббатъ де-Садъ, въ своемъ сочинен³и: "Mémoires pour la vie de Pétrarque" (1767), утверждалъ, основываясь на документальныхъ данныхъ, что упоминаемая въ сонетахъ Лаура, урожденная de Noves, была женою его предка, Гуго де-Сада, и матерью многочисленнаго семейства. "Гиббонъ, говоритъ Гобгоузъ, назвалъ мемуары аббата "трудомъ любви" и слѣдовалъ имъ съ довѣр³емъ и удовольств³емъ"; но поэтъ Джемсъ Битти, въ письмѣ къ герцогинѣ Гордонъ отъ 17 августа 1782 г., назвалъ ихъ "романомъ", а въ позднѣйшее время "одинъ остроумный шотландецъ" (Александръ Фрэзеръ Тайтлеръ, лордъ Удоусли, въ "Историческомъ и критическомъ очеркѣ жизни и характера Петрарки", 1810) вновь возстановилъ "старинный предразсудокъ" въ пользу того, что Лаура была дѣвушка. Гобгоузъ, повидимому, раздѣляетъ мнѣн³е этого "остроумнаго шотландца", хотя его примѣчан³е нѣсколько двусмысленно. Новѣйш³й историкъ итальянской литературы, д-ръ Гарнеттъ (1898), не пытаясь окончательно разрѣшить "нескончаемый споръ", признаетъ документальныя доказательства аббата б