Байрон Джордж Гордон - Чайльд Гарольд

82;ν Ἑλλὴνῶν; 3) "ромейск³е отрывки", изъ которыхъ первый,-"сатира въ видѣ разговора" переведенъ; 4) сцена изъ комед³и Ὀ Καφενες (Кафе), переведенной съ итальянскаго изъ Гольдони, Спиридономъ Вланди, съ переводомъ"; 5) "обыкновенные разговоры" на ромейскомъ и англ³йскомъ языкахъ; 6) параллельныя мѣста изъ Евангел³я ²оанна; 7) "Орхомейск³я надписи" изъ Мелет³я; 8) "Извѣст³е о переводѣ Анахарсиса на ромейск³й языкъ, сдѣланномъ моимъ ромейскимъ учителемъ Мармаротури, который желалъ напечатать этотъ переводъ въ Англ³и"; 9) "Молитву Господню на древне- и новогреческомъ языкахъ".}.

  

  

   Начата въ Маѣ и окончена 27 ²юня 1816 г. на берегу Женевскаго озера въ Уши, гавани Лозанны.

   Стр. 86. Строфа 1.

   О Ада, дочь моя.

   "Перелистывая первыя страницы истор³и Гунтингдонскаго перства, вы увидите, какъ часто встрѣчалось имя Ады въ ранн³е дни Плантагенетовъ. Я нашелъ его въ своей собственной родословной временъ Джона и Генриха... Оно кратко, древне, звучно и встрѣчалось въ моемъ родѣ; по этимъ причинамъ я и далъ его моей дочери". Такъ писалъ Байронъ Мерею, 8 окт. 1820. Въ другомъ, болѣе раннемъ (1816) письмѣ онъ говоритъ, что это было имя сестры Карла Великаго,-"какъ я прочелъ въ одной книгѣ, трактующей о Рейнѣ."

   Августа-Ада Байронъ родилась 10 декабря 1815 г.; въ 1835 г. вышла замужъ за Вильяма Кинга Ноэля, барона Кинга, получившаго потомъ титулъ графа Ловлэса; скончалась 27 ноября 1852 г. У нея было отъ этого брака трое дѣтей: виконтъ Окхэнъ, нынѣшн³й графъ Ловлэсъ и лэди Анна-Изабелла Ноель, въ супружествѣ за Вильфридомъ Скауэномъ Блентомъ. "Графиня Ловлэсъ", сказано было въ одномъ изъ ея некрологовъ, "была личностью совершенно оригинальною, и поэтическ³й темпераментъ былъ единственной общей чертою ея характера съ характеромъ ея отца. Но ея ген³й (а она дѣйствительно обладала ген³емъ) былъ не поэтическ³й, а метафизическ³й и математическ³й; ея умъ былъ постоянно занятъ строгими и точными изслѣдован³ями. Объ ея преданности наукѣ и оригинальныхъ математическихъ дарован³яхъ свидѣтельствуетъ ея переводъ, съ объяснительными примѣчан³ями, сочинен³я Менабреа объ аналитической машинѣ Ваббэджа (1842)". Она была не похожа на отца ни чертами лица, ни складомъ ума, но унаслѣдовала его умственную силу и настойчивость. Подобно ему, она скончалась на 37-мъ году, и гробъ ея, по ея желан³ю, былъ поставленъ рядомъ съ его гробомъ, въ фамильномъ склепѣ Гэкналлъ Торкарда.

   Стр. 86. Строфа I.

   Я въ даль несусь...

   Байронъ покинулъ Англ³ю во второй и послѣдн³й разъ 25 апрѣля 1816 г. Его сопровождали Вильямъ Флетчеръ и Робертъ Руштонъ,- "слуга" и "пажъ" первой пѣсни, докторъ Полидори и лакей-швейцарецъ.

   Стр. 87. Строфа II.

   Какъ конь, что вѣренъ всаднику, волна

   Покорна мнѣ.

   Ср. припис. Шекспиру пьесу "Два знатныхъ родича", II, 2 (Шекспиръ, изд. Подъ ред. С. А. Венгерова, V, 244):

   Не будутъ кони гордые подъ нами

   Какъ море волноваться и кипѣть.

   "Изъ этого нѣсколько натянутаго сравнен³я, съ помощью удачной перестановки уподоблен³й и замѣны общаго понят³я "море" болѣе опредѣленнымъ - "волна" развилась ясная и благородная идея Байрона". (Муръ).

   Стр. 88. Строфа VIII.

   Увы! Гарольда время измѣнило.

   "Первая и вторая пѣсни "Паломничества Чайльдъ-Гарольда", при своемъ появлен³и въ 1812 году, произвели на публику впечатлѣн³е, превосходящее впечатлѣн³е, когда-либо произведенное какимъ бы то ни было сочинен³емъ прошлаго или настоящаго столѣт³я, и сразу украсили чело лорда Байрона тѣмъ вѣнкомъ, ради котораго другимъ ген³альнымъ людямъ приходилось долго трудиться и который доставался имъ лишь черезъ долгое время. Общимъ одобрен³емъ онъ былъ поставленъ на первое мѣсто среди писателей своей родины. Среди этого общаго восторга онъ и началъ появляться въ обществѣ. Его личныя свойства, его манеры и обращен³е поддерживали очарован³е, разлитое вокругъ него ген³альностью; люди, имѣвш³е возможность съ нимъ бесѣдовать, вовсе не замѣчая, что вдохновенный поэтъ часто являлся самымъ зауряднымъ смертнымъ, чувствовали влечен³е къ нему не только въ силу его благородныхъ качествъ, но вслѣдств³е какого-то таинственнаго, неопредѣленнаго и почти болѣзненнаго любопытства. Его наружность, какъ нельзя болѣе подходившая для выражен³я чувствъ и страстей и представлявшая замѣчательный контрастъ очень темныхъ волосъ и бровей съ свѣтлыми и выразительными глазами, являлась для физ³ономиста чрезвычайно интереснымъ предметомъ наблюден³я. Преобладающимъ выражен³емъ его лица было выражен³е привычной глубокой задумчивости, уступавшей мѣсто быстрой игрѣ физ³оном³и, когда онъ увлекался интереснымъ разговоромъ, такъ что одинъ поэтъ сравнилъ его лицо съ скульптурнымъ изображен³емъ на прекрасной алебастровой вазѣ, которое можно вполнѣ разглядѣть только тогда, когда она освѣщена изнутри. Вспышки веселья, радости, негодован³я или сатирической досады, которыми такъ часто оживлялось лицо лорда Байрона, человѣкъ посторонн³й, проведя съ нимъ только одинъ вечеръ, могъ бы, по ошибкѣ, принять за его привычное выражен³е,- такъ легко и такъ удачно всѣ эти настроен³я отражались въ его чертахъ; но тѣ, кто имѣлъ случай изучать эти черты въ продолжен³е болѣе долгаго времени, и при различныхъ обстоятельствахъ, какъ въ состоян³и покоя, такъ и въ минуты возбужден³я, должны признать, что обычнымъ ихъ выражен³емъ была грусть. Иногда тѣни этой грусти скользили по его лицу даже въ самыя веселыя и счастливыя минуты" (Вальтеръ Скоттъ).

   Стр. 91. Строфа XVI.

   Гарольдъ опять скитан³я начнетъ.

   "Въ третьей пѣснѣ Чайльдъ-Гарольда много неровностей. Мысли и образы иногда представляются искусственными, но все-таки въ нихъ виденъ значительный шагъ впередъ по сравнен³ю съ первыми двумя пѣснями. Лордъ Байронъ здѣсь говоритъ отъ себя, а не отъ чужого лица, и изображаетъ свой собственный характеръ; онъ описываетъ, а не изобрѣтаетъ, а потому не имѣетъ и не можетъ имѣть той свободы, которою пользуется авторъ совершенно вымышленнаго произведен³я. Иногда онъ достигаетъ сжатости очень сильной, но въ большинствѣ случаевъ - отрывочной. Полагаясь только на самого себя и разработывая собственныя, глубоко запавш³я въ душу, мысля, онъ, можетъ быть, именно вслѣдств³е этого пр³обрѣлъ привычку усиленно работать даже тамъ, гдѣ не было повода для подобнаго труда. Въ первыхъ шестнадцати строфахъ мы видимъ сильный, но печальный взрывъ темной и страшной силы. Это, безъ сомнѣн³я, не преувеличенный отпечатокъ бурной и мрачной, но возвышенной души"! (Бриджесъ).

   "Эти строфы, въ которыхъ авторъ, болѣе ясно принимая не себя характеръ Чайльдъ-Гарольда, чѣмъ это было въ первоначальномъ замыслѣ поэмы, указываетъ причину, побудившую его снова взять въ руки свой странническ³й посохъ въ то время, когда всѣ надѣялись, что онъ уже на всю жизнь останется гражданиномъ своей родины,- представляютъ глубок³й моральный интересъ и полны поэтической красоты. Комментар³й, разъясняющ³й смыслъ этой грустной повѣсти, еще живо сохраняется въ нашей памяти, такъ какъ заблужден³я людей, выдающихся своими дарован³ями и совершенствами, не скоро забываются. Событ³я, весьма тягостныя для души, сдѣлались еще болѣе тягостными вслѣдств³е публичнаго ихъ обсужден³я; возможно также, что среди людей, всего громче восклицавшихъ по поводу этого несчастнаго случая, были и так³е, въ глазахъ которыхъ обида, нанесенная лордомъ Байрономъ, преувеличивалась его литературнымъ превосходствомъ.Самое происшеств³е можетъ быть описано въ немногихъ словахъ: умные люди осуждали, добрые сожалѣли; толпа, любопытная отъ нечего дѣлать или отъ злорадства, волновалась, собирая сплетни и повторен³емъ раздувала ихъ; а безстыдство, всегда жаждущее протискаться къ извѣстности, "цѣплялось", какъ училъ Фальстафъ Бардольфа, шумѣло, хвасталось и заявляло о томъ, что оно "защищаетъ дѣло" или "беретъ сторону". (Вальтеръ Скоттъ).

   Стр. 91. Строфа XVII.

   На мѣстѣ томъ что-жъ нѣтъ трофеевъ славы

   И нѣтъ побѣдой созданныхъ колоннъ?

   Насыпь съ изображен³емъ бельг³йскаго льва была воздвигнута голландскимъ королемъ Вильгельмомъ I позднѣе въ 1823 году.

   Стр. 92. Строфа XVIII.

   Онъ, съ высоты спустившись, съ силой новой

   Кровавыми когтями землю взрылъ.

   Въ рукописи этой строфы, написанной, какъ и предыдущая, послѣ посѣщен³я Байрономъ поля битвы при Ватерлоо, соотвѣтствующ³е стихи читались:

  

   Въ послѣдн³й разъ взлетѣвъ, орелъ надменный

   Кровавымъ клювомъ эту землю взрылъ.

  

   Прочитавъ эти стихи, художникъ Рейнэгль нарисовалъ гнѣвнаго орла, опутаннаго цѣпью и взрывающаго землю когтями. Объ этомъ разсказывали Байрону, и онъ написалъ одному изъ своихъ друзей въ Брюссель: "Рейнэгль лучше понимаетъ поэз³ю и лучше знаетъ птицъ, нежели я: орлы, какъ и всѣ хищныя птицы, пользуются для нападен³я когтями, а не клювомъ; поэтому я и передѣлалъ это мѣсто такъ:

  

   Кровавыми когтями землю взрылъ.

  

   Такъ, я думаю, будетъ лучше,- оставляя въ сторонѣ поэтическое достоинство стиха".

   Стр. 92. Строфа XIX.

   Для сравнен³я см. выше (стр. 417) "Оду съ французскаго", 1815 г. и "Съ французскаго " (стр. 41ъ) "Бронзовый Вѣкъ" и "Донъ-Жуанъ", и VIII, строфы 48-50. Шелли, въ своемъ сонетѣ "Чувства республиканца при паден³и Бонапарта", говоритъ: "Слишкомъ поздно, когда и ты, и Франц³я уже лежали во прахѣ, узналъ я, что у доблести есть враги еще болѣе вѣчные, чѣмъ сила или коварство,- старый обычай, легальное преступлен³е и кровожадная вѣра, это гнуснѣйшее порожден³е времени". Даже Уордсвортъ, въ сонетѣ "Императоры и короли", послѣ должнаго восхвален³я "возвышенной побѣды", торжественно увѣщеваетъ "державы" быть "справедливыми и милосердными".

   Стр. 92. Строфа XX.

   Тѣмъ мечъ Гармод³я былъ славенъ и могучъ.

   "Смотри знаменитую пѣснь о Гармод³и и Аристогитонѣ: "Я миртомъ мечъ свой обовью". и проч. Лучш³й переводъ ея въ "Антолог³и" Блэнда - принадлежитъ Динмэну". (Прим. Байрона).

   Эта древнегреческая пѣснь приписывается Калистрату.

   Стр. 92. Строфа XXI.

   Бельг³йская столица ликовала.

   "Трудно найти болѣе разительное свидѣтельство велич³я ген³я Байрона" чѣмъ эта пылкость и интересъ, которые онъ сумѣлъ придать изображен³ю часто описываемой и трудной сцены выступлен³я изъ Брюсселя наканунѣ великаго боя. Извѣстно, что поэтамъ вообще плохо удается изображен³е великихъ событ³й, когда интересъ къ нимъ еще слишкомъ свѣжъ и подробности всѣмъ хорошо знакомы и ясны. Нужно было извѣстное мужество для того, чтобы взяться за столь опасный сюжетъ, на которомъ мног³е раньше уже потерпѣли поражен³е. Но посмотрите, какъ легко и съ какой силой онъ приступилъ къ своему дѣлу и съ какимъ изяществомъ онъ затѣмъ снова возвратился къ своимъ обычнымъ чувствамъ и ихъ выражен³ю"! (Джеффри).

   Стр. 92. Строфа XXI.

   Гремѣлъ оркестръ, шумящ³й длился балъ.

   "Говорятъ, что въ ночь наканунѣ сражен³я въ Брюсселѣ былъ балъ". (Прим. Байрона).

   Распространенное мнѣн³е, будто герцогъ Веллингтонъ былъ захваченъ врасплохъ, наканунѣ сражен³я при Ватерлоо, на балу, данномъ герцогиней Ричмондъ въ Брюсселѣ невѣрно. Получивъ извѣст³е о рѣшительныхъ операц³яхъ Наполеона, герцогъ сначала хотѣлъ отложить этотъ балъ; но, по размышлен³и, онъ призналъ весьма важнымъ, чтобы населен³е Брюсселя оставалось въ невѣдѣн³и относительно хода событ³й, и не только высказалъ желан³е, чтобы балъ былъ данъ, во и приказалъ офицерамъ своего штаба явиться къ герцогинѣ Ричмондъ, съ тѣмъ, чтобы въ десять часовъ, стараясь, по возможности, не быть замѣченными, покинуть ея апартаменты и присоединиться къ своимъ частямъ, бывшимъ уже въ походѣ. Наиболѣе достовѣрное описан³е этого знаменитаго бала, происходившаго 15 ³юня, наканунѣ сражен³я при Катребра, находится въ Воспоминан³яхъ дочери Герцогини Ричмондъ лэди Де-Росъ (А Sketch of the life of Georgiana, Lady do Ros. 1893). "Герцогъ прибылъ на балъ поздно",- разсказываетъ она.- "Я въ это время танцовала, но сейчасъ же подошла къ нему, чтобы освѣдомиться по поводу городскихъ слуховъ. "Да, эти слухи вѣрны: мы завтра выступаемъ". Это ужасное извѣст³е тотчасъ же облетѣло всѣхъ; нѣсколько офицеровъ поспѣшили уѣхать, друг³е же остались и даже не имѣли времени переодѣться, такъ что имъ пришлось идти въ сражен³е въ бальныхъ костюмахъ".

   Портретъ дававшей знаменитый балъ герцогини Ричмондъ, см. выше, стр. 493.

   Стр. 93. Строфа XXIII.

   Брауншвейгск³й герцогъ первый этотъ грохотъ услышалъ.

   Фридрихъ-Вильгельмъ, герцогъ Брауншвейгск³й (1771-1815), братъ Каролины, принцессы Уэльской, и племянникъ англ³йскаго короля Георга III, сражался при Катребра въ первыхъ рядахъ и былъ убитъ почти въ самомъ началѣ сражен³я. Его отецъ, Карлъ Вильгельмъ-Фердинандъ, былъ убитъ при Ауэрбахѣ, 14 октября 1800 г.

   "Эта строфа истинно великое произведен³е, особенно потому, что она лишена всякихъ украшен³й. Здѣсь мы видимъ только обычный стихотворный разсказъ; но не даромъ замѣтилъ Джонсонъ, что "тамъ, гдѣ одной истины достаточно для того, чтобы наполнить собою умъ, украшен³я болѣе чѣмъ безполезны". (Бриджесъ).

   Стр. 94 Строфа XXVI.

   Чу! Камероновъ пѣсня прозвучала!

   Тѣ звуки Лох³еля бранный зовъ.

   "Сэръ Ивэнъ Камеронъ и его потомокъ, Дональдъ, "благородный Лох³ель" изъ числа "сорока пяти". (Прим. Байрона).

   Сэръ Ивэнъ Камеронъ (1629-1719) сражался противъ Кромвелля и потомъ сдался на почетныхъ услов³яхъ Монку. Его внукъ, Бональдъ Камеронъ изъ Лох³еля, прославленный въ поэмѣ Кемпбелля "Предупрежден³е Лох³еля", былъ раненъ при Коллоденѣ, въ 1716 г.; его праправнукъ, Джонъ Камеронъ изъ Фассиферна (род. 1771), въ сражен³и при Катребра командовалъ 92-мъ шотландскимъ полкомъ и былъ смертельно раненъ. Ср. стансы Вальтеръ Скотта "Пляска Смерти".

  

   Гдѣ, въ пылу кровавомъ боя,

   Палъ подъ градомъ пуль, средь строя,

   Внукъ Лохьельскаго героя,

   Храбрый Фассифернъ и т. д.

  

   Стр. 94. Строфа XXVII.

   Войска идутъ Арденскими лѣсами.

   "Лѣсъ Соаньи, какъ полагаютъ, есть остатокъ Арденскаго лѣса, прославленнаго въ "Орландѣ" Боярдо и получившаго безсмерт³е благодаря пьесѣ Шекспира "Какъ вамъ угодно". Его прославляетъ также и Тацитъ, какъ мѣсто успѣшной обороны германцевъ противъ римскаго нашеств³я. Я позволилъ себѣ усвоить это назван³е, съ которымъ связаны воспоминан³я болѣе благородныя, нежели только память о побоищѣ". (Прим. Байрона).

   Отъ Соаньи (въ южномъ Брабантѣ) до Арденнъ (въ Люксембургѣ) довольно большое разстоян³е. Байронъ, вѣроятно, смѣшалъ "saltus quibus nomen Arduenna" (Tacit. Ann. III, 42), мѣсто возстан³я тревировъ, съ "saltus Teutoburgiensis", Тентобургскимъ или Липпскимъ лѣсомъ, отдѣляющимъ Липпе-Детмольдъ отъ Вестфал³и, гдѣ Армин³й нанесъ поражен³е римлянамъ (Ann. I, 60). "Арденна" упоминается въ поэмѣ Боярдо "Влюбленный Орландъ". Шекспировск³й "безсмертный лѣсъ" Арденъ собственно навѣявъ "Арденомъ" изъ окрестностей родного Стратфорда; но назван³е это Шекспиръ нашелъ въ "Розалиндѣ" Лоджа.

   Сто. 94. Строфа XXVIII.

   Здѣсь вмѣстѣ другъ и врагъ; гдѣ всадникъ, тамъ же конъ.

   "Хотя Чайльдъ-Гарольдъ и избѣгаетъ прославлен³я побѣды при Ватерлоо, однако онъ даетъ прекраснѣйшее описан³е вечера наканунѣ сражен³я при Катребра, тревоги, овладѣвшей войсками, поспѣшности и смятен³я, предшествовавшихъ ихъ походу. Я не знаю на нашемъ языкѣ стиховъ, которые, по силѣ и по чувству, были бы выше этого превосходнаго описан³я" (Вальтеръ Скоттъ).

   Стр. 95. Строфа XXIX. О, юный Говардъ, воинъ величавый!

   "Въ послѣднихъ сражен³яхъ я, какъ и всѣ лишился родственника, бѣднаго Фредерика Говарда, лучшаго изъ его семьи. Въ послѣдн³е годы я имѣлъ мало сношен³й съ его семействомъ, но я никогда не видалъ въ немъ и не слыхалъ о немъ ничего, кромѣ хорошаго", писалъ Байронъ Муру. Фредерикъ Говардъ (1785-1815), трет³й сынъ графа Карлейля, былъ убитъ поздно вечеромъ 18 ³юня, во время послѣдней аттаки на лѣвое крыло французской гвард³и.

   Стр. 95. Строфа XXX.

   Я думалъ лишь о тѣхъ, что не вернутся къ ней.

   "Мой проводникъ съ горы Сенъ-Жанъ черезъ поле сражен³я оказался человѣкомъ умнымъ и аккуратнымъ. Мѣсто, гдѣ былъ убитъ майоръ Говардъ, было недалеко отъ двухъ высокихъ уединенныхъ деревьевъ, тамъ было еще и третье дерево, но оно или срублено, или разбито во время сражен³я, которыя стояли въ нѣсколькихъ ярдахъ другъ отъ друга, по сторонамъ тропинки. Подъ этими деревьями онъ умеръ и былъ похороненъ. Впослѣдств³и его тѣло было перевезено въ Англ³ю. Въ настоящее время мѣсто его могилы отмѣчено небольшимъ углублен³емъ, но этотъ слѣдъ, вѣроятно, скоро изгладится, такъ какъ здѣсь уже прошелъ плугъ и выросла жатва. Указавъ мнѣ разныя мѣста, гдѣ пали Пиктонъ и друг³е храбрецы, проводникъ сказалъ: "А здѣсь лежитъ майоръ Говардъ; я былъ возлѣ него, когда его ранили". Я сказалъ ему, что майоръ - мой родственникъ, и тогда онъ постарался еще обстоятельнѣе опредѣлить мѣсто и разсказать подробности. Это мѣсто - одно изъ самыхъ замѣтныхъ на всемъ полѣ, благодаря упомянутымъ двумъ деревьямъ. Я два раза проѣхалъ по полю верхомъ, припоминая друг³я подобныя же событ³я. Равнина Ватерлоо кажется предназначенною служить ареной какого-нибудь великаго дѣян³я,- хотя, можетъ быть, это такъ кажется; я внимательно разсматривалъ равнины Платеи, Трои, Мантинеи, Левктры, Херонеи и Мараѳона; поле, окружающее гору Сенъ-Жанъ и Гугемонъ, представляется созданнымъ для лучшаго дѣла и для того неопредѣленнаго, но весьма замѣтнаго ореола, который создается вѣками вокругъ прославленнаго мѣста; по своему значен³ю оно смѣло можетъ соперничать со всѣми, выше названными, за исключен³емъ, можетъ быть, только Мараѳона". (Прим. Байрона).

   Стр. 96. Строфа XXXII.

   "Контрастъ между непрерывною творческою дѣятельностью природы и невозвратною смертью побуждаетъ Байрона подвести итоги побѣды. Сѣтующему тщеслав³ю онъ бросаетъ въ лицо горькую дѣйствительность несомнѣнныхъ утратъ. Эта пророческая нота - "гласъ воп³ющаго въ пустынѣ",- звучитъ въ риторическихъ фразахъ Байрона, обращенныхъ къ его собственному поколѣн³ю". (Кольриджъ).

   Стр. 96. Строфа XXXIII.

   Когда въ осколки зеркало разбито,

   Въ нихъ тотъ же отражается предметъ.

   Сравнен³е заимствовано изъ "Анатом³и меланхол³и" Бертона, о которой Байронъ говорилъ: "Вотъ книга, которая, по моему мнѣн³ю, чрезвычайно полезна для человѣка, желающаго безъ всякаго труда пр³обрѣсти репутац³ю начитанности". Бертонъ разсуждаетъ объ обидахъ и о долготерпѣн³и: "Это - бой съ многоглавой гидрой; чѣмъ больше срубаютъ головъ, тѣмъ больше ихъ выростаетъ; Пракситель, увидѣвъ въ зеркалѣ некрасивое лицо, разбилъ зеркало въ куски, но вмѣсто одного лица увидѣлъ нѣсколько, и столь же некрасивыхъ; такъ и одна нанесенная обида вызываетъ другую, и вмѣсто одного врага является двадцать".

   "Эта строфа отличается богатствомъ и силой мысли, которыми Байронъ выдается среди всѣхъ современныхъ поэтовъ, множествомъ яркихъ образовъ, вылившихся сразу, съ такою легкостью и въ такомъ изобил³и, которое писателю болѣе экономному должно показаться расточительностью, и съ такою небрежностью и неровностью, как³я можно видѣть только у писателя, угнетаемаго богатствомъ и быстротою своихъ идей". (Джеффри).

   Стр. 96. Строфа XXXIV.

   Такъ возлѣ моря Мертваго плоды,

   Что пепелъ начинялъ, съ деревъ срывали.

   "На берегу Асфальтоваго озера, говорятъ, росли миѳическ³я яблоки, красивыя снаружи, а внутри содержавш³я золу". Ср. Тацита, Ист., V, 7. (Прим. Байрона).

   Стр. 96. Строфа XXXV.

   Псалмистъ опредѣлилъ границу жизни.

   Счетъ Псалтыри - "трижды двадцать и еще десять" лѣтъ указывается здѣсь, какъ противоположность возрасту павшихъ при Ватерлоо, далеко не достигшему этого "предѣла дней человѣческихъ".

   Стр. 97. Строфа XXXVI.

   Байронъ, повидимому, не могъ составить себѣ какое либо опредѣленное мнѣн³е о Наполеонѣ. "Нельзя не поражаться и не чувствовать себя подавленнымъ его характеромъ и дѣятельностью", писалъ онъ Муру 17 марта 1815, когда "герой его романа" (такъ называлъ онъ Наполеона) сломалъ свою "клѣтку плѣнника" и побѣдоносно шествовалъ къ своей столицѣ. Въ "Одѣ къ Наполеону Бонапарту", написанной въ апрѣлѣ 1814 г., послѣ перваго отречен³я въ Фонтэнебло, преобладающею нотою является удивлен³е, смѣшанное съ презрѣн³емъ. Это - жалоба на павшаго кумира. Въ 30- 45 строфахъ III пѣсни Чайльдъ-Гарольда Байронъ признаетъ все велич³е этого человѣка и, явно намекая на собственную личность и дѣятельность, объясняетъ его окончательное паден³е особенностями его ген³я и темперамента. Годъ спустя, въ IV пѣснѣ (строфы 89-92), онъ произноситъ надъ Наполеономъ строг³й приговоръ: тамъ онъ - "побочный сынъ Цезаря", самъ себя побѣдивш³й, порожден³е и жертва тщеслав³я. Наконецъ, въ Бронзовомъ Вѣкѣ поэтъ снова возвращается къ прежней темѣ,- къ трагической ирон³и надъ возвышен³емъ и паден³емъ "царя царей, и все жъ раба рабовъ".

   Еще будучи мальчикомъ, въ Гарроуской коллег³и, Байронъ воевалъ за сохранен³е бюста Наполеона и всегда былъ готовъ, вопреки англ³йскому нац³ональному чувству и нац³ональнымъ предразсудкамъ, восхвалять его, какъ "славнаго вождя"; но когда дошло до настоящаго дѣла, тогда онъ уже не хотѣлъ видѣть его побѣдителемъ Англ³и и съ проницательностью, усиленною собственнымъ опытомъ, не могъ не убѣдиться, что велич³е и ген³й не обладаютъ чарующей силою въ глазахъ мелочности и пошлости, и что "слава земнородныхъ" сама себѣ служитъ наградой. Мораль эта очевидна и такъ же стара, какъ истор³я; но въ томъ то и заключалась тайна могущества Байрона, что онъ умѣлъ перечеканивать и выпускать съ новымъ блескомъ обычныя монеты человѣческой мысли. Кромѣ того, онъ жилъ въ ту великую эпоху, когда всѣ велик³я истины снова возродились и предстали въ новомъ свѣтѣ". (Кольриджъ).

   Стр. 98. Строфа XLI.

   . . . вѣнчанному кумиру

   Позорно циника изображать собой.

   "Великая ошибка Наполеона, "коль вѣрно хроники гласятъ", состояла въ томъ, что онъ постоянно навязывалъ человѣчеству собственный недостатокъ одинаковыхъ съ нимъ чувствъ и мыслей; это, можетъ быть, для человѣческаго тщеслав³я было болѣе оскорбительно, чѣмъ дѣйствительная жестокость подозрительнаго и трусливаго деспотизма. Таковы были его публичныя рѣчи и обращен³я къ отдѣльнымъ лицамъ; единственная фраза, которую онъ, какъ говорятъ, произнесъ по возвращен³и въ Парижъ послѣ того, какъ русская зима сгубила его арм³ю,- была: "Это лучше Москвы". Эта фраза, которую онъ сказалъ, потирая руки передъ огнемъ, по всей вѣроятности, повредила ему гораздо сильнѣе, нежели тѣ неудачи и поражен³я, которыми она была вызвана". (Прим. Байрона).

   Стр. 100. Строфа XLV.

   "Это разсужден³е, конечно, написано блестяще; но мы полагаемъ, что оно невѣрно. Отъ Македонскаго безумца до Шведскаго и отъ Немврода до Бонапарта, охотники на людей предаются своему спорту съ такой же веселостью и съ такимъ же отсутств³емъ раскаян³я, какъ и охотники на прочихъ животныхъ; въ дни своей дѣятельности всѣ они жили такъ же весело, а въ дни отдыха - съ такими же удобствами, какъ и люди, стремящ³еся къ лучшимъ цѣлямъ. Поэтому странно было бы, если бы друг³е, не менѣе дѣятельные, но болѣе невинные умы, которыхъ Байронъ подводитъ подъ одинъ уровень съ первыми и которые пользуются наравнѣ съ ними всѣми источниками удовольств³й, не будучи виновными въ жестокости, которой они не могли совершить,- являлись бы болѣе достойными сожалѣн³я или болѣе нелюбимыми въ сравнен³и съ этими блестящими выродками; точно такъ же было бы странно и жалко, если бы драгоцѣннѣйш³е дары Провидѣн³я приносили только несчастье, и если бы человѣчество враждебно смотрѣло на величайшихъ своихъ благодѣтелей". (Джеффри).

   Стр. 100. Строфа XLV1.I.

   Что жъ, какъ вождямъ, недоставало имъ?

   "Чего не хватаетъ этому плуту изъ того, что есть у короля"? спросилъ король ²аковъ, встрѣтивъ Джонни Армстронга и его товарищей въ великолѣпныхъ одѣян³яхъ. См. балладу (Прим. Байрона).

   Джонни Армстронгъ, лэрдъ Джильнокки, долженъ былъ сдаться королю ²акову V (153 г.) и явился къ нему въ такомъ богатомъ одѣян³и, что король за это нахальство велѣлъ его повѣсить. Объ этомъ повѣствуетъ одна изъ шотландскихъ балладъ, изданныхъ В. Скоттомъ.

   Стр. 102. Строфа LIII.

   Тѣ же самыя чувства - вѣрность и преданность поэта своей сестрѣ - выражаются въ двухъ лирическихъ стихотворен³яхъ: "Стансы къ Августѣ" и "Послан³е къ Августѣ", напечатанныхъ въ 1816 г.

   Стр. 102. Строфа LV. Здѣсь Козловъ, къ сожалѣн³ю, слишкомъ далеко отступилъ отъ подлиннаго байроновскаго текста, имѣющаго особенное значен³е. Вотъ дословный переводъ этой строфы:

   "Какъ уже было сказано, была одна нѣжная грудь, соединенная съ его грудью узами болѣе крѣпкими, нежели тѣ, как³я налагаетъ церковь; и, хотя безъ обручен³я, эта любовь была чиста; совершенно не измѣняясь, она выдержала испытан³е смертельной вражды и не распалась, но еще болѣе укрѣплена была опасностью, самой страшной въ глазахъ женщины. Она осталась тверда - и вотъ, пусть летитъ съ чужого берега къ этому сердцу привѣтъ отсутствующаго".

   Предполагаютъ, что въ этой строфѣ, какъ и въ "Стансахъ къ Августѣ", заключается намекъ да "единственную важную клевету", говоря словами Шелли, "какая когда-либо распространялась насчетъ Байрона". По замѣчан³ю Эльце, "стихотворен³я къ Августѣ показываютъ, что и ей были также извѣстны эти клеветническ³я обвинен³я, такъ какъ никакимъ другимъ предположен³емъ нельзя объяснить заключающихся здѣсь намековъ". Кольриджъ, однако, полагаетъ, что достаточно было одного только факта - что г-жа Ли сохранила близк³я дружеск³я отношен³я къ своему брату въ то время, когда все общество отъ него отвернулось,- чтобы подвергнуть ее всякимъ сплетнямъ и обиднымъ комментар³ямъ,- "опасности, самой страшной въ глазахъ женщины"; что же касается клеветническихъ извѣтовъ иного рода, если они и были, къ нимъ можно было относиться или только съ презрительнымъ молчан³емъ, или съ пылкимъ негодован³емъ.

   Стр. 102. Строфа LV.

   Скала Драхенфельза, съ зубчатымъ вѣнцомъ.

   "Замокъ Драхенфельзъ стоитъ на самой высокой изъ числа "семи горъ" на берегахъ Рейна; онъ теперь въ развалинахъ и съ нимъ связано нѣсколько странныхъ предан³й. Онъ первый бросается въ глаза на пути изъ Бонна, но на противоположномъ берегу рѣки; а на этомъ берегу, почти напротивъ Драхенфельза, находятся развалины другого замка, называемаго "замкомъ еврея", и большой креcтъ, поставленный въ память уб³йства одного вождя его братомъ. Вдоль Рейна, по обоимъ его берегамъ, очень много замковъ и городовъ, и мѣстоположен³е ихъ замѣчательно красиво". (Прим. Байрона).

   Стр. 104. Строфа LVII.

   Вотъ отчего въ тотъ день былъ всюду слышенъ плачъ.

   "Памятникъ молодого и всѣми оплакиваемаго генерала Марсо (убитаго при Альтеркирхенѣ, въ послѣдн³й день четвертаго года французской республики) до сихъ поръ остается въ томъ видѣ, въ какомъ онъ описанъ. Надписи на памятникѣ слишкомъ длинны и ненужны: довольно было и одного его имени; Франц³я его обожала, непр³ятели изумлялись ему; и та, и друг³е его оплакивали. Въ его погребен³и участвовали генералы и отряды обѣихъ арм³й. Въ той же могилѣ похороненъ и генералъ Гошъ,- также доблестный человѣкъ въ полномъ смыслѣ этого слова; но хотя онъ и много разъ отличался въ сражен³яхъ, онъ не имѣлъ счаст³я пасть на полѣ битвы: подозрѣваютъ, что онъ былъ отравленъ.

   Отдѣльный памятникъ ему поставленъ (не надъ его тѣломъ, которое положено рядомъ съ Марсо) близъ Андернаха, противъ котораго онъ совершилъ одинъ изъ наиболѣе достопамятныхъ своихъ подвиговъ - наведен³е моста на одинъ рейнск³й островъ (18 апрѣля 1797). Видъ и стиль этого памятника отличаются отъ монумента Марсо, и надпись на немъ проще и удачнѣе:

   "Арм³я Самбры и Мези своему главнокомандующему Гошу".

   Это - и все, и такъ быть должно. Гошъ считался однимъ изъ первыхъ французскихъ генераловъ, пока Бонапартъ не сдѣлалъ всѣхъ тр³умфовъ Франц³и своею исключительною собственностью. Его предполагали назначить командующимъ арм³ей, которая должна была вторгнуться въ Ирланд³ю". (Прим. Байрона).

   Стр. 101. Строфа LVIII.

   Эренбрейтштейнъ передо мною...

   "Эренбрейтштейнъ, т. е. "широк³й камень чести", одна изъ сильнѣйшихъ крѣпостей въ Европѣ, былъ лишенъ укрѣплен³й и разрушенъ французами послѣ заключеннаго въ Леобенѣ перемир³я. Онъ былъ - и могъ быть - взятъ только или голодомъ, или измѣною. Онъ уступилъ первому, а также и неожиданности нападен³я. Я видѣлъ укрѣплен³я Гибралтара и Мальты, а потому Эренбрейтштейнъ не особенно меня поразилъ; но его положен³е, дѣйствительно, командующее. Генералъ Марсо тщетно осаждалъ его въ продолжен³е нѣкотораго времени, и я ночевалъ въ комнатѣ, гдѣ мнѣ показывали окно, у котораго, говорятъ, онъ стоялъ, наблюдая за успѣхами осады_" при лунномъ свѣтѣ, когда одна пуля ударила какъ разъ подъ этимъ окномъ". (Прим. Байрона).

   Стр. 106. Строфа LXIII.

   И души безпр³ютныя бродили

   Вдоль Стикса, жалуясь безмолвнымъ берегамъ.

   "Часовня разрушена и пирамида изъ костей уменьшена до очень незначительнаго количества бургундскимъ лег³ономъ на службѣ у Франц³и, который старался изгладить это воспоминан³е о менѣе удачныхъ набѣгахъ своихъ предковъ. Кое-что все-таки остается еще, не взирая на заботы бургундцевъ въ продолжен³е ряда вѣковъ (каждый, проходя этой дорогой, уносилъ кость къ себѣ на родину) и на менѣе извинительныя хищен³я швейцарскихъ почтал³оновъ, уносившихъ эти кости, чтобы дѣлать изъ нихъ ручки дли ножей: дли этой цѣли онѣ оказывались очень цѣнными вслѣдств³е своей бѣлизны, пр³обрѣтенной долгими годами. Я рискнулъ изъ этихъ останковъ увести такое количество, изъ котораго можно, пожалуй, сдѣлать четверть героя: единственное мое извинен³е состоитъ въ томъ, что если бы я этого не сдѣлалъ, то ночные прохож³е могли бы употребить ихъ на что-нибудь менѣе достойное, нежели заботливое сохранен³е, для котораго я ихъ предназначаю". (Прим. Байрона).

   Карлъ Смѣлый былъ разбитъ швейцарцами при Моратѣ, 22 ³юня 1476 г. "Предполагаютъ, что въ этомъ сражен³и было убито болѣе 20,000 бургундцевъ. Чтобы избѣжать появлен³я моровой язвы, сначала тѣла ихъ были зарыты въ могилы; но девять лѣтъ спустя кости были выкопаны и сложены въ особомъ здан³и на берегу озера, близъ деревни Мейр³е. Въ течен³е трехъ слѣдующихъ столѣт³й это хранилище нѣсколько разъ перестроивалось. Въ концѣ XVIII вѣка, когда войска французской республики заняли Швейцар³ю, одинъ полкъ, состоявш³й главнымъ образомъ изъ бургундцевъ, желая загладить оскорблен³е, нанесенное ихъ предкамъ, разрушилъ "домъ костей" въ Моратѣ, кости закопалъ въ землю, а на могилѣ посадилъ "дерево свободы". Но это дерево не пустило корней, дожди размыли землю, кости опять показались на свѣтъ и лежали, бѣлѣя на солнцѣ, цѣлую четверть вѣка. Путешественники останавливались здѣсь, чтобы поглядѣть, пофилософствовать и что-нибудь стащить; почтальоны и поэты уносили черепа и берцовыя кости. Наконецъ, въ 1822 г. всѣ остатки были собраны и вновь похоронены, и надъ ними поставленъ простой мраморный обелискъ".("Истор³я Карла Смѣлаго", Керка, 1858).

   Стр. 106. Строфа LXIV.

   Какъ съ Каннами своей рѣзней кровавой

   Сразилось Ватерло, такъ и Моратъ

   С³яетъ Мараѳона чистой славой.

   Байронъ указываетъ этими стихами, что при Моратѣ швейцарцы бились за славное дѣло - за защиту своей республики противъ нашеств³я иноземнаго тирана, между тѣмъ какъ жизнь людей, павшихъ при Каннахъ и Ватерлоо, была принесена въ жертву честолюб³ю соперничавшихъ между собою государствъ, боровшихся за господство, т.е. за порабощен³е людей.

   Стр. 106. Строфа LXV.

   Когда исчезъ Авентикумъ, гремѣвш³й

   Красой своей среди создан³й рукъ людскихъ.

   "Авентикумъ, близъ Мората, былъ римской столицей Гельвец³и - тамъ, гдѣ теперь стоитъ Аваншъ". (Прим. Байрона)

   Аваншъ (Вифлисбургъ) находится прямо къ югу отъ Моратскаго озера и миляхъ въ пяти на востокъ отъ Невшательскаго. Будучи римской колон³ей, онъ назывался Р³а Flavia Constans Emerita и ок. 70 г. до Р. Хр. имѣлъ 60,000 жителей. Онъ былъ разрушенъ сперва аллеманами, а потомъ Аттилою. "Императоръ Веспас³анъ, сынъ одного банкира изъ этого города",- говоритъ Светон³й,- "окружилъ городъ толстыми стѣнами, защитилъ его полукруглыми башнями, украсилъ капитол³емъ, театромъ, форумомъ и даровалъ ему право суда надъ лежавшими внѣ его пригородами". Въ настоящее время на мѣстѣ забытыхъ улицъ Авентикума находятся табачныя плантац³и, и только одинокая коринѳская колонна съ остаткомъ разрушенной арки напоминаетъ о прежнемъ велич³и.

   Стр. 106. Строфа LXVI.

   Въ ихъ общей урнѣ скромная могила

   Единый духъ, единый прахъ укрыла.

   "Юл³я Альпинула, молодая авентская жрица, умерла вскорѣ послѣ тщетной попытки спасти своего отца, осужденнаго Авломъ Цециной на смерть за измѣну. Ея эпитаф³я была открыта много лѣтъ тому назадъ. Вотъ она: "Julia Alpinula: hic jaceo. Infelicis patris infelix proies. Deae Aventiae sacerdos. Exorare patris necem non potui: male mori infatis illi erat. Vоxi annos XXIII". Я не знаю человѣческаго сочинен³я болѣе трогательнаго, чѣмъ это, а также не знаю и истор³и, полной болѣе глубокаго интереса. Вотъ имена и поступки, которые не должны забываться и къ которымъ мы обращаемся съ искреннимъ и здоровымъ сочувств³емъ послѣ жалкихъ мишурныхъ подробностей цѣлой кучи завоеван³й и сражен³й, которыя на время возбуждаютъ умъ ложною, лихорадочною симпат³ею, а затѣмъ ведутъ его ко всѣмъ тошнотворнымъ послѣдств³ямъ такого отравлен³я". (Прим. Байрона).

   Возстан³е гельветовъ, вызванное грабительствомъ одного изъ римскихъ лег³оновъ, было быстро подавлено полководцемъ Авломъ Цециной. Авентикумъ сдался (69 г. до Р. Хр.), и Юл³й Альпинъ, начальникъ города и предполагаемый глава возстан³я, былъ казненъ. (Тацитъ, Ист. I, 67, 68". Что касается Юл³и Альпинулы и ея эпитаф³и, то онѣ были удачнымъ изобрѣтен³емъ одного ученаго XVI вѣка. Лордъ Стэнгопъ говоритъ, что "по всей вѣроятности, эта эпитаф³я была доставлена нѣкимъ Паулемъ Вильгельмомъ, завѣдомымъ поддѣлывателемъ (falsarius), Липс³усу, а послѣднимъ передана Грутерусу. Никто ни раньше, ни позже Вильгельма не увѣрялъ, что видѣлъ этотъ надгробный камень; равнымъ образомъ, истор³я ничего не знаетъ ни о сынѣ, ни о дочери Юл³я Альпина".

   Стр. 106. Строфа LXVII.

   Какъ на вершинахъ Альпъ снѣговъ блистанье.

   "Это писано въ виду Монблана (3 ³юня 1816), который даже и на этомъ разстоян³и поражаетъ меня (20 ³юля). Сегодня я въ продолжен³е нѣкотораго времени наблюдалъ отчетливое отражен³е Монблана и Аржантьера въ спокойномъ озерѣ, черезъ которое я переправлялся въ лодкѣ; разстоян³е отъ этихъ горъ до зеркала составляетъ шестьдесятъ миль". (Прим. Байрона).

   Стр. 107. Строфа LXVIII.

   Чтобъ этой мощью любоваться взоръ

   Какъ должно могъ,- уединиться надо.

   Байронъ, преслѣдуемый англ³йскими туристами и сплетниками, уединился (10 ³юня) въ виллѣ Д³одати; но преслѣдователи все-таки старались вознаградить себя, подстерегая его на дорогѣ или направляя телескопы на его балконъ, возвышавш³йся надъ озеромъ, и на пригорки, покрытые виноградникомъ, гдѣ онъ сиживалъ. Возможно также, что для него тягостно было и сожительство съ Шелли,- и онъ искалъ случая остаться наединѣ, лицомъ къ лицу съ природой. Но и природа оказывалась не въ состоян³и исцѣлить его потрясенные нервы. Послѣ своей второй поѣздки вокругъ Женевскаго озера (29 сент. 1816) онъ писалъ: "Ни музыка пастуха, ни трескъ лавинъ, ни горные потоки, ни горы, ни ледники, ни лѣсъ, ни тучи ни на минуту не облегчили тяжести, которая лежитъ у меня на сердцѣ, и не дали мнѣ возможности позабыть о моей жалкой личности среди велич³я, могущества и славы окружавшей меня природы". Можетъ быть, Уордсвортъ имѣлъ въ виду это признан³е, сочиняя, въ 1831 г., свое стихотворен³е: "Не въ свѣтлыя мгновенья быт³я", въ которомъ слѣдующ³я строки, какъ онъ самъ говоритъ, "навѣяны характеромъ лорда Байрона, какъ онъ мнѣ представлялся, и характеромъ другихъ его современниковъ, писавшихъ подъ аналогичными вл³ян³ями".

  

   Всегда покорствуя таланту, слово

   Легко течетъ съ привычнаго пера;

   Но лишь тогда въ отвѣтъ звучать готовы

   Въ душѣ всѣ струны правды и добра,

   Когда съ восторгомъ жаркимъ умиленья,

   Проникнутый душевной красотой,

   Не будетъ ген³й ставить въ ослѣпленье

   Закономъ - страсть для страсти лишь одной,

   Забывъ, что благодатное смиренье -

   Великихъ, чистыхъ душъ удѣлъ земной.

   (Переводъ П. О. Морозова).

  

   Стр. 108. Строфа LXX.

   "Основная мысль этой строфы заключается въ томъ, что человѣкъ есть создан³е судьбы и ея рабъ. Въ обществѣ, въ свѣтѣ, онъ подвергается всѣмъ случайностямъ страстей, которымъ онъ не въ силахъ противиться и отъ которыхъ не можетъ избавиться безъ мучен³й. Свѣтъ удручаетъ его,- и онъ обращается къ природѣ и уединен³ю, какъ къ послѣднему убѣжищу. Онъ поднимаетъ взоры къ вершинамъ горъ не въ ожидан³и божественной помощи, а въ надеждѣ, что, сознавая свое родство съ природою и становясь "частицей окружающаго м³ра", онъ получитъ возможность удалиться отъ человѣчества со всѣми его тягостями и избѣжать проклят³я". Ср. "Сонъ" (Кольриджъ).

   Стр. 108. Строфа LXXI. Гдѣ мчится Рона

   Лазурная...

   "Цвѣтъ Роны въ Женевѣ - син³й, и такой темной окраски я никогда не видалъ ни въ соленой, ни въ прѣсной водѣ, кромѣ Средиземнаго моря и Архипелага". (Прим. Байрона). Ср. Донъ-Жуанъ, XIV, 87.

   Стр. 108. Строфа LXXII.

   "Гобгоузъ и я только что вернулись изъ путешеств³я по озерамъ и горамъ. Мы были въ Гриндельвальдѣ и на Юнгфрау, стояли на вершинѣ Венгернъ-Альпа, видѣли паден³е водопадовъ въ 900 футовъ вышины и ледянки всевозможныхъ размѣровъ, слышали рога пастуховъ и трескъ лавинъ, смотрѣли на тучи