Байрон Джордж Гордон - Чайльд Гарольд

#1123;лавъ этотъ городъ мѣстомъ честной французской страсти, и впродолжен³е двадцати одного года разыгрывала здѣсь свои "маленьк³я хитрости" поочередной благосклонности и холодности съ первымъ поэтомъ своего вѣка {"Par ce petit manége, cette alternative de faveurs et de rigueurs bien ménagée, une femme tendre et sage amuse pendant vingt et un ans le plus grand poète de son siècle, sans faire la moindre brêche а son honneur". Mémoires pour la vie de Petrarque, Préface aux Franèais, I, p. CXIII.}. Далѣе, слишкомъ неудобно было дѣлать женщину отвѣтственною за одиннадцать человѣкъ дѣтей на основан³и одного только плохо истолкованнаго сокращен³я и рѣшен³я библ³отекаря {Въ д³алогѣ съ св. Августиномъ Петрарка сказалъ о Лаурѣ, что ея тѣло изнурено постоянными ptubs. Прежн³е издатели читали и печатали: perturbationibus; но г. Капронье, библ³отекарь французскаго короля въ 1762 г., увидѣвъ рукопись въ парижской библ³отекѣ, сталъ увѣрять, что "on lit et qu'on doit lire partubus exhaustum". Де-Садъ къ имени г. Капронье присоединилъ имена гг. Будо и Бежо и во всѣхъ разсужден³яхъ объ этомъ ptubs заявилъ себя настоящимъ литературнымъ плутомъ. Для разрѣшен³я вопроса о томъ, была ли возлюбленная Петрарки цѣломудренной дѣвицей или воздержной супругой, онъ обращается къ Ѳомѣ Аквинскому.}. Какъ бы то ни было, мы имѣемъ полное основан³е думать, что любовь Петрарки не была платоническою. То счастье, которымъ онъ молилъ наградить его хотя бы одинъ только разъ и на одну минуту, конечно, было не воображаемое {*}, а столь же реальное, какъ и его намѣрен³е жениться на той, кого напрасно называютъ символической нимфой,- намѣрен³е, слѣды котораго можно указать, по крайней мѣрѣ, въ шести мѣстахъ его сонетовъ. Любовь Петрарки не была ни платонической, ни поэтической, и если въ одномъ мѣстѣ своихъ сочинен³й онъ называетъ ее amore venementissimo ma unico ed onesto, то въ письмѣ къ одному изъ своихъ друзей онъ сознается въ томъ, что онъ былъ виновенъ и развращенъ, что эта любовь совершенно поглотила его и овладѣла его сердцемъ.

   {* "Pigmalion, quanto lodar ti dei

   Dell'immagine tua, se mille volte

   N'avesti quel, ch'i'sol una vorrei! "

   (Sonetto 50, Quando aiunse а Simon l'alto concetto).}

   Впрочемъ, въ этомъ случаѣ онъ, можетъ быть, былъ встревоженъ преступностью своихъ желан³й, такъ какъ самъ аббатъ Де-Садъ, который, навѣрное, не проявилъ бы особенно строгой деликатности, если бы имѣлъ возможность доказать свое происхожден³е отъ Петрарки и Лауры, однако, считаетъ себя вынужденнымъ упорно защищать добродѣтель своей прабабушки. Что касается поэта, то мы не имѣемъ доказательствъ его невинности,- за исключен³емъ, можетъ быть, только постоянства его ухаживан³й. Въ своемъ послан³и къ потомству онъ увѣряетъ насъ, что когда онъ достигъ сорокового года жизни, то онъ не только сталъ приходить въ ужасъ отъ всякой "неправильности", но даже утратилъ всякое воспоминан³е о ней. Между тѣмъ, рожден³е его незаконной дочери можетъ быть отнесено не ранѣе какъ къ тридцать девятому году его жизни; стало быть, или память, или нравственность поэта измѣнили ему, если онъ забылъ объ этой, ошибкѣ или оказался въ ней виновнымъ {"А questa confessiono cosè sincera diede forse occasione una nuova caduta, ch'ci fece" Tiraboschi, Storia delia letteratura italiana, 1. III (1783), v. 460.}. Слабѣйшимъ доказательствомъ чистоты этой любви было указан³е на ея постоянство, пережившее даже самый предметъ страсти. Разсужден³е г. де-ла-Басти о томъ, что одна только добродѣтель можетъ произвести впечатлѣн³е, неизгладимое даже смертью,- одно изъ тѣхъ разсужден³й, которыя всѣ хвалитъ, но которымъ никто не вѣритъ, если только начнетъ анализировать собственныя чувства или вспоминать о чувствахъ другихъ людей {"Il n'у а que la vertu seule qui soit capable de faire des impressions que la mort n'efface pas." M. de Bimard, baron de la Bastie, въ Mémoires de l'Académie des Inscriptions et Belles Lettres 1740. См.. также Riflessioni и пр., p. XCVI.}. Подобныя заявлен³и ничего не могутъ объяснить ни въ отношен³и Петрарки, мы въ отношен³и морали, и годятся развѣ только для очень слабыхъ или очень молодыхъ читателей; а человѣкъ, хоть немного подвинувш³йся впередъ отъ невѣдѣн³я и дѣтства, можетъ находить для себя поучен³е въ одной только истинѣ. То, что принято называть "спасен³емъ чести" отдѣльнаго лица или цѣлаго народа, представляетъ самое безплодное, скучное и лишенное поучительности сочинительство, хотя оно всегда находитъ себѣ больше похвалъ, чѣмъ та трезвая критика, которая приписывается злобному желан³ю низвести великаго человѣка до общаго уровня обыкновенныхъ людей. Впрочемъ, нашъ историкъ можетъ быть, поступилъ и правильно, сохранивъ свою любимую гипотетическую оговорку, которая обезпечиваетъ автора, хотя едва ли спасаетъ честь все еще неизвѣстной возлюбленной Петрарки {"И если добродѣтель или благоразум³е Лауры были непреклоны, то онъ все-таки обладалъ, и могъ гордиться, что обладаетъ нимфой поэз³и". Гиббонъ, Decline and Fall, 1818, гл., LXX, стр. 321, т. XII. Можетъ быть, если здѣсь поставлено вмѣсто хотя.}.

  

  

   Есть въ Аркуѣ старинная гробница. (Строфа XXX).

   Петрарка удалился въ Аркву тотчасъ же по возвращен³и своемъ изъ неудачной поѣздки въ Римъ для посѣщен³я Урбана V, въ 1370 г., и за исключен³емъ своей знаменитой поѣздки въ Венец³ю вмѣстѣ съ Франческо Новелло Каррарскимъ, повидимому, провелъ послѣдн³е четыре года своей жизни въ этомъ очаровательномъ уединенномъ мѣстечкѣ или въ Падуѣ. За четыре мѣсяца до смерти онъ уже находился въ состоян³и крайней слабости, и утромъ 19 ³юля 1374 г. былъ найденъ мертвымъ въ своей библ³отекѣ, въ креслѣ, съ головой, склонившейся на книгу. Это кресло еще и теперь показывается среди драгоцѣнныхъ реликв³й въ Арквѣ, - реликв³й, которыя, при непрерывномъ поклонен³и всему, что имѣло какое-либо отношен³е къ великому поэту со дня его смерти и до настоящей минуты, можно считать гораздо болѣе подлинными, нежели шекспировск³я вещи въ Стратфордѣ на Авонѣ.

   Арква (ударен³е падаетъ на послѣдн³й слогъ, хотя въ стихѣ, по аналог³и съ англ³йскимъ языкомъ, это и не соблюдено {Русск³й переводчикъ воспроизвелъ эту ошибку Байрона: "Арква", конечно, склоняется какъ "Москва".}, лежитъ въ двѣнадцати миляхъ отъ Падуи и около трехъ миль вправо отъ большой дороги въ Ровиго, посреди Эвганейскихъ холмовъ. Пройдя минутъ двадцать по плоской, поросшей деревьями лужайкѣ, вы приходите къ небольшому голубому озеру, свѣтлому, но бездонному, у подошвы цѣлаго ряда возвышенностей и холмовъ, покрытыхъ виноградниками и кустами, пихтами, гранатовыми и разными другими южными плодовыми деревьями. Отъ береговъ озера дорога идетъ, извиваясь, по холмамъ, и вскорѣ показывается, въ просвѣтѣ между двумя склонившимися одна къ другой вершинами горъ, почти со всѣхъ сторонъ окружающихъ деревню, церковь Арквы. Дома деревни разбросаны по бокамъ этихъ обрывистыхъ горъ; домъ поэта находится на вершинѣ небольшого холмика, съ котораго спускаются двѣ тропинки и открывается видъ не только на цвѣтущ³е сады въ лежащихъ тутъ же, у поднож³я, долинахъ, но и на широкое поле, на которомъ видны низк³я заросли шелковицы и ивы, опутанныя гирляндами виноградныхъ листьевъ, одинок³е высок³е кипарисы, а вдали - шпицы городскихъ церквей и башенъ; это поле простирается до устьевъ По и до самыхъ береговъ Адр³атическаго моря. Климатъ этихъ вулканическихъ холмовъ теплѣе, и сборъ винограда начинается здѣсь на недѣлю раньше, чѣмъ въ падуанскихъ равнинахъ. Петрарка положенъ (такъ какъ о немъ нельзя сказать, что онъ былъ похороненъ) въ саркофагѣ изъ краснаго мрамора, поставленномъ на четырехъ столбахъ на высокомъ фундаментѣ и выдѣляющемся среди остальныхъ, болѣе низкихъ могилъ. Этотъ саркофагъ стоитъ одиноко, но вскорѣ будетъ почти скрытъ отъ глазъ четырьмя лаврами, посаженными въ позднѣйшее время. Фонтанъ Петрарки (здѣсь все носитъ имя Петрарки) вытекаетъ и разливается изъ-подъ искусственнаго свода, нѣсколько ниже церкви, и въ самое сухое время года изобилуетъ той мягкой водой, какою еще въ древности славились Эвганейск³е холмы. Онъ былъ бы еще болѣе привлекателенъ, если бы въ иные дни около него не было множества шершней и осъ. Ни въ чемъ другомъ никакого сходства между могилами Петрарки и Архилога. Въ течен³е вѣковъ всяческ³е перевороты шли мимо этихъ уединенныхъ долинъ, и единственное оскорблен³е, нанесенное праху Петрарки, имѣло причиною не ненависть, а чрезмѣрное уважен³е къ нему. Именно - сдѣлана была попытка похитить прахъ изъ саркофага: какая-то флорентинская дама унесла одну руку черезъ трещину, которая видна и до сихъ поръ. Эта обида не была забыта, по послужила поводомъ къ отождествлен³ю поэта съ той страной, въ которой онъ родился, по не хотѣлъ жить. Когда одного крестьянскаго мальчика изъ Арквы спросили, кто такой былъ Петрарка, онъ отвѣчалъ, что "у нихъ въ приходѣ о немъ знаютъ все, а онъ знаетъ только, что Петрарка былъ флорентинецъ".

   Г. Форсайтъ {Remarks on Antiquities, in Italy, by Joseph Forsyth, p. 107, прим.} не вполнѣ точно говоритъ, что Петрарка, покинувъ Тоскану еще мальчикомъ, уже никогда туда не возвращался. Повидимому, онъ проѣзжалъ черезъ Флоренц³ю на пути изъ Пармы въ Римъ и обратно, въ 1350 г, и оставался тамъ довольно долго, такъ что успѣлъ познакомиться съ нѣкоторыми изъ выдающихся жителей города. одинъ флорентинск³й джентльменъ, стыдясь этой нелюбви поэта къ родному городу, поспѣшилъ указать на эту ошибку въ сочинен³и нашего прекраснаго путешественника, котораго зналъ лично и уважалъ за его необыкновенныя способности, обширную эрудиц³ю и изысканный вкусъ въ соединен³и съ тою привлекательною простотою обхожден³я, которая такъ часто признавалась вѣрнѣйшимъ, хотя, разумѣется, не необходимымъ, признакомъ высшаго ума.

   Всѣ слѣды любовника Лауры заботливо помнятся и сохраняются. Въ Венец³и показываютъ домъ, въ которомъ онъ жилъ. Жители Ареццо, желая окончательно прекратить старинный споръ между ихъ городомъ и сосѣдней Анчизой, куда Петрарка былъ привезенъ семи мѣсяцевъ отъ роду и гдѣ онъ оставался до семилѣтняго возраста, отмѣтили длинною надписью мѣсто рожден³я своего великаго земляка. Памятная доска въ честь его поставлена въ Пармѣ, въ часовнѣ св. Агаты, у каѳедральнаго собора, потому что онъ былъ архид³акономъ мѣстной конгрегац³и и долженъ былъ быть похороненъ въ этой церкви, если бы его не похитила смерть на чужбинѣ. Другая доска, съ бюстомъ, поставлена въ честь его въ Пав³и, потому что онъ провелъ осень 1368 г. въ этомъ городѣ, вмѣстѣ съ своимъ зятемъ Броссано. Политическ³я услов³я, въ течен³е цѣлаго ряда вѣковъ лишавш³я итальянцевъ возможности критически относиться къ живымъ дѣятелямъ, обратили ихъ вниман³е на прославлен³е мертвыхъ.

  

  

   С³яньемъ вѣчной славы, осѣненъ,

   Что Бруски съ Буало глаза слѣпило.

   Строфа XXXVIII).

   ("Бруски - опечатка вм. Круски, извѣстная флорентинская accademia delia Crusca).

   Стихи, въ которыхъ Буало унижаетъ Тассо, могутъ, какъ и всяк³е друг³е, служить образцомъ, оправдывающимъ мнѣн³е о гармон³и французскаго стиха:

  

   А Malherbe, à Racan, préfère Théophile,

   Et le clinquant du Tasse à tout l'or de Virgile.

   Sat. IX, 170.

  

   Б³ографъ Серасси {La Vita di Tasso, Bergamo, 1790.}, изъ нѣжности къ репутац³и итальянскаго и французскаго поэтовъ, спѣшитъ замѣтить, что сатирикъ впослѣдств³и отрекся отъ этого мнѣн³я и провозгласилъ Тассо "ген³емъ возвышеннымъ, обширнымъ и счастливо рожденнымъ для высочайшаго поэтическаго нареч³я". Къ этому мы должны прибавить, что отречен³е было далеко не полное, если разсмотрѣть весь разсказъ объ этомъ, передаваемый Оливе {Hist. de l'Académie franèaise depuis 1652 jusqu'а 1700, par. M. labbé (Thoulier) d'Olivet, Amsterdam 1730. "Mais ensuite, venant à l'usage qu'il а fait de ses talens, j'aurois montré que le bon sens n'est pas toujours ее qui domine chez lui". (p. 181). Буало говоритъ, что онъ не измѣнитъ своего мнѣн³я. J'en ai si peu changé, ditil", и np. (p. 181).}. Приговоръ, произнесенный о немъ Бугуромъ {La Manière de bien penser dans les ouvrages de l'esprit. 1692. Филантъ защищаетъ Тассо и говоритъ: "De tous les beaux ésprits quel'Jtalie а porté, le Tasse est peut estre celuy qui pense le plus noblement". Ho Бугуръ, повидимому, говоритъ устами другого лица, Эдокса, заключающаго свою рѣчь нелѣпымъ сравнен³емъ: "Faites va'oir le Tasse tant qu'il vous plaira, je m'en tiens pour moy а Virgile".}, приведетъ только въ смущен³е критика, "палинод³ю" котораго итальянецъ не даетъ себѣ труда разобрать и, по всей вѣроятности, съ нею не согласится. Что касается оппозиц³и, встрѣченной с ²ерусалимомъ, со стороны академ³и Crusca, которая устранила Тассо отъ всякаго сравнен³я съ Ар³осто и поставила его ниже Боярдо и Пульчи, то такая немилость должна быть до извѣстной степени поставлена въ вину Альфонсу и феррарскому двору, такъ какъ Леонардо Сальв³ати, бывш³й зачинщикомъ и почти единственнымъ виновникомъ этого нападен³я, дѣйствовалъ, безъ сомнѣн³я, подъ вл³ян³емъ надежды пр³обрѣсти благосклонность дома Эсте - и разсчитывалъ достигнуть этой цѣли, прославляя своего земляка-поэта на счетъ его соперника, бывшаго въ то время "государственнымъ преступникомъ" {La Vita, etc., lib. III, p. 90, tom. II.}. Надежды и старан³я Сальв³ати обнаруживаютъ мнѣн³е современниковъ о причинѣ заключен³я поэта и переполняютъ мѣру нашего негодован³я на деспота, бывшаго его тюремщикомъ {Дальнѣйш³я и, надо надѣяться, окончательныя доказательства того, что Тассо былъ именно "государственный преступникъ", находятся въ "Историческихъ объяснен³яхъ къ IV пѣснѣ Чайльдъ-Гарольда", стр. 5 и слѣд.}. Противникъ Тассо могъ быть доволенъ тѣмъ пр³емомъ, какой былъ оказанъ его критикѣ; онъ былъ призванъ къ феррарскому двору, и тамъ, стараясь еще увеличить свои права на благосклонность панегириками семьѣ своего государя {Orazioni funebri... delie lodi di Don Luigi Cardinal d'Este... delle lodi di Donno Alfonso d'Este. См. La Vita, lib. III, p. 117.}, былъ потомъ, въ свою очередь, покинутъ и умеръ въ пренебрежен³и и бѣдности. Оппозиц³я членовъ "Круски" прекратилась черезъ шесть лѣтъ послѣ начала спора, и если академ³я пр³обрѣла первую свою извѣстность, выступивъ съ этимъ парадоксальнымъ мнѣн³емъ почти вслѣдъ за своимъ открыт³емъ {Она была основана въ 1582 г., а ея отвѣтъ на разсужден³е Пеллегрино объ эпической поэз³и напечатанъ въ 1584 г.} то, съ другой стороны, представляется вѣроятнымъ, что заботы о поддержан³и своей славы скорѣе облегчали, чѣмъ удручали поэта въ его заточен³и. Защита своего отца и самого себя (такъ какъ Сальв³ати нападалъ на нихъ обоихъ) заняла много часовъ въ его невольномъ уединен³и, и узникъ не встрѣтилъ большихъ трудностей въ отвѣтахъ на приписанныя ему вины, въ числѣ которыхъ, между прочимъ, указывалось и на то, что онъ, сравнивая Франц³ю съ Итал³ей, намѣренно ни чего не сказалъ о куполѣ Санта-Мар³я дель-Ф³оре во Флоренц³и {"Cotanto, potè serapre in lui il veleno della sua pessima vollontа contro alla nazion fiorentina".}. Позднѣйш³й б³ографъ Ар³осто, какъ будто желая возобновить старый споръ, усомнился въ истолкован³и мнѣн³я Тассо о самомъ себѣ, {La Vita di Messer Lodovico Ariosto, soritta dall' abate Girolamo Baruffaldi giuniose, etc., Ferrara 1807.} приведеннаго въ б³ограф³и Серасси. Но Тирабоски еще ранѣе устранилъ это соперничество, {Storia della Lett., Roma 1785, t. VII, p. 130.} показавъ, что между Ар³осто и Тассо рѣчь идетъ не о сравнен³и, а o превосходствѣ.

  

  

   У Ар³осто статуи съ чела

   Однажды сорванъ билъ грозой суровой

   Поддѣльный лавръ.

   (Строфа XLI).

   Прежде, чѣмъ остатки Ар³осто были перенесены изъ бенедиктинской церкви въ феррарскую библ³отеку, въ его бюстъ, находивш³йся на могилѣ, ударила молн³я и сбросила съ его головы сдѣланный изъ желѣза лавровый вѣнокъ. Объ этомъ событ³я вспоминаетъ одинъ писатель прошлаго столѣт³я {Op. di Bianconi. vol. III, p. 176, ed. Milano 1802: Lettera sull'indole di un fulmine caduto in Dresda, l'anno 1759.}. Перенесен³е этого священнаго праха, 6 ³юня 1801 года, было однимъ изъ самыхъ блестящихъ зрѣлищъ въ короткой жизни Итальянской Республики; для того, чтобы освятить воспоминан³е объ этой церемон³и, нѣкогда знаменитые "Intrepidi" были вновь призваны къ жизни и преобразованы въ Ар³остовскую академ³ю. Обширная площадь, по которой проходила процесс³я, въ то время впервые получила назван³е площади Ар³осто. Автора Орланда ревниво провозглашаютъ Гомеромъ,- но не итальянскимъ, а только феррарскимъ {"Appasionato ammiratore ed invitto apologista dell Omero Ferrarese". Этотъ титулъ далъ ему сначала Тассо.}. Мать Ар³осто была родомъ изъ Реджю, а домъ, въ которомъ онъ родился, отличенъ доскою съ надписью: Qui nacque Lodovico Ariosto il giorno 8 di Settenibre dell' anno 1474". Но феррарцы недовольны тѣмъ, что ихъ поэтъ случайно родился не въ ихъ городѣ, и требуютъ, чтобы онъ принадлежалъ исключительно имъ. Они обладаютъ его костями, показываютъ его кресло, его чернильницу, его автографы.

  

   "......Hic illius arma,

   Hic currus fuit......"

  

   Домъ, гдѣ онъ жилъ, и комната, въ которой онъ умеръ, обозначены его собственною надписью {*}, а также - надписью болѣе поздняго происхожден³я. Феррарцы стали еще болѣе ревниво относиться къ своимъ притязан³ямъ со времени раздраженныхъ нападокъ Денины (о причинѣ которыхъ ихъ защитники таинственно намекаютъ, что она имъ небезызвѣстна), пытавшагося унизить ихъ почву и климатъ до беот³йской неспособности къ какимъ бы то ни было духовнымъ произведен³ямъ. Цѣлая книга in 4-to была вызвана этимъ порицан³емъ,- и это добавлен³е къ "Запискамъ" Баротти о знаменитыхъ феррарцахъ признается торжествующимъ возражен³емъ на "Quadro Storico Statistico deir Alta Italia".

   {* Parva sed apta mihi, sed null obnoxia, sed non.

   Sordido, parta meo sed tamen aere domus.}

  

  

             Вѣнокъ лавровый,

   Что слава вьетъ, не поразитъ стрѣла.

   (Строфа XLI).

   Орелъ, тюленья шкура, лавръ и лоза бѣлаго винограда {Plin. Hist. nat, II, 55.} считались вѣрнѣйшими предохранительными средствами противъ молн³и: Юпитеръ избралъ перваго, Августъ Цезарь - вторую, а Тибер³й надѣвалъ цѣлыя гирлянды изъ лавровъ, когда небо грозило грозой {Columella, De Re Rustica, X, 532. Sueton., Vit. Auffust. XC и Vit. Tiberii, cap. LXIX.}. Эти суевѣр³я не должны вызывать улыбки въ странѣ, гдѣ еще до сихъ поръ не совсѣмъ утратилась вѣра въ магическ³я свойства орѣховой вѣтки, и читатель, вѣроятно, не особенно удивится тому, что одинъ изъ комментаторовъ Светон³я серьезно доказываетъ. что вѣнки Тибер³я не имѣли предохранительныхъ свойствъ, такъ какъ за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ одно лавровое дерево въ Римѣ было разбито молн³ей {Not. 2 p. 409, edit. Lugd. Bat. 1667.}.

  

  

             Молн³я свѣтла

   И очищаетъ все она, что тлѣнно.

   (Строфа XLI).

   Курц³ево озеро и Руминальская смоковница на форумѣ, которыхъ коснулась молн³я, считались священными, и въ память этого событ³я поставленъ былъ "патеалъ" или жертвенникъ, напоминающ³й срубъ колодца, съ небольшимъ сводомъ, прикрывавшимъ впадину, которая, какъ полагали, образовалась отъ громового удара. Тѣла, поврежденныя молн³ей, и люди, ею убитые, считались нетлѣнными {I. Boulenger, De terrae motu et fulminibus, 1696.}, а ударъ, не имѣвш³й роковыхъ послѣдств³й, давалъ право на общее уважен³е человѣку, котораго такимъ образомъ отличило само небо. {Artemidori Oneirocritica, Paris 1603, p. 91.}

   Убитые молн³ей обвертывались въ бѣлое полотно и сжигались на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ они были поражены. Это суевѣр³е раздѣлялось не одними только поклонниками Юпитера: ломбардцы вѣрили въ предсказан³я, получаемыя отъ молн³и, а одинъ христ³анск³й священникъ признается, что какой-то пророкъ, обладавш³й дьявольскимъ искусствомъ истолкован³я громовыхъ ударовъ, предсказалъ туринскому дукѣ Агилульфу одно событ³е, которое должно было произойти, и доставилъ ему королеву и корону {Pauli Warnefridi Diaconi De Gestis Langobardorum, III cap. XXXI.}. Впрочемъ, въ этомъ небесномъ знамен³и было и нѣчто двусмысленное, такъ что древн³е римляне не всегда считали его благопр³ятнымъ; а такъ какъ страхъ обыкновенно дѣйствуетъ сильнѣе утѣшен³й суевѣр³я, то и не удивительно, что римляне временъ Льва X были до такой степени напуганы нѣсколькими неудачно истолкованными грозами, что для нихъ потребовались особыя увѣщан³я одного ученаго, который пустилъ въ ходъ всѣ свои познан³я о громѣ и молн³и, чтобы доказать, что эти знамен³я благопр³ятны, начиная съ удара молн³и въ стѣны Велитры и кончая ударомъ въ ворота Флоренц³и; одному изъ гражданъ этого города онъ предсказалъ папск³й престолъ. {I. P. Valeriani. De fulminum significationibus declamatio, apud I. G. Graaev., Thesaur. Antiq. Boni., 1696, v. 604. "Декламац³я" обращена къ Юл³ану Медичи.}

  

  

   Изъ мрамора богини изваянье

   Тамъ дышитъ красотой, полно любви.

   (Строфа XLIX).

   Видъ Венеры медицейской сейчасъ же вызываетъ въ памяти стихи изъ "Временъ года" {Поэма Томсона.}, сравнен³е подлинника съ описан³емъ не только доказываетъ вѣрность изображен³я, но обнаруживаетъ особый складъ мысли и, если можно такъ выразиться, физическаго воображен³я поэта. Такое же заключен³е можно вывести и изъ другого намека въ томъ же самомъ эпизодѣ "Музидоры"; должно быть, понят³я Томсона о преимуществахъ благосклонной любви были или очень первобытны, или недостаточно деликатны, такъ какъ онъ заставляетъ свою благодарную нимфу обѣщать скромному Дамону, что когда-нибудь, въ болѣе удачную минуту, онъ можетъ выкупаться вмѣстѣ съ нею:

  

   Настанетъ день - и ты не убѣжишь.

  

   читатель припомнитъ анекдотъ, разсказанный въ б³ограф³и д-ра Джонсона. Намъ не хочется разставаться съ флорентинской галлереей, не сказавъ нѣсколько словъ о Точильщикѣ. Странно, что характеръ этой спорной статуи до сихъ поръ еще остается неопредѣленнымъ,- покрайней мѣрѣ это представляется страннымъ въ отношен³и тѣхъ, кто видѣлъ саркофагъ при входѣ въ базилику св. Павла "за стѣнами" въ Римѣ, на которомъ уцѣлѣла въ довольно сохранномъ видѣ цѣлая группа, взятая изъ миѳа о Марс³асѣ, и скиѳск³й рабъ, который точитъ ножъ, изображенъ совершенно въ той же позѣ, какъ и упомянутая знаменитая статуя. Рабъ не обнаженъ; но легче преодолѣть это затруднен³е, чѣмъ допустить, что ножъ въ рукѣ флорентинской статуи есть бритва и что, какъ предполагаетъ Ланци, передъ нами - не кто иной, какъ брадобрей Юл³я Цезаря. Винкельманъ, объясняя барельефъ на тотъ же самый сюжетъ, слѣдуетъ мнѣн³ю Леонарда Агостини, авторитетъ котораго долженъ былъ бы имѣть рѣшающее значен³е даже и въ томъ случаѣ, если бы указанное сходство не поражало сама о внимательнаго наблюдателя {См. Monum. Ant. Ined., 1767, II, p. 50, и Storia delle Arti etc., t. II, p. 314.}. Въ числѣ бронзъ той же самой княжеской коллекц³и до сихъ поръ находится таблица съ надписью, скопированной и объясненной Гиббономъ {Nomina gentesque antiquae Italiae (Gibbon, Miscell. Works, 1814), p. 201.}. Нашему историку представлялись нѣкоторыя затруднен³я, но онъ не отступится отъ своего объяснен³я. Ему было бы очень досадно, если бы онъ теперь узналъ, что предметомъ его критическихъ изслѣдован³й была надпись, въ настоящее время уже всѣми признанная подложною.

  

  

   Въ обители священной Санта-Кроче

   Есть прахъ...

   (Строфа IV).

   Это имя напоминаетъ не только о тѣхъ, чьи могилы сдѣлали Санта-Кроче центромъ паломничества,- итальянской Меккой, но также и о той, чье краснорѣч³е изливалось на славный прахъ и чей голосъ теперь такъ же нѣмъ, какъ и голоса тѣхъ, кого она воспѣла. Коринны уже не существуетъ, и вмѣстѣ съ нею должны были бы исчезнуть страхъ, лесть и зависть, которые окружаютъ путь ген³я облакомъ то слишкомъ яркимъ, то слишкомъ мрачнымъ, мѣшая вѣрному взгляду безкорыстной критики. Передъ нами - ея изображен³я, то прикрашенныя, то обезображенныя, смотря по тому, чертила ли ихъ рука друга или врага: безпристрастнаго ея портрета, мы едва-ли можемъ ожидать отъ современниковъ. Голосъ людей, только что ее пережившихъ, не будетъ, по всей вѣроятности, способствовать правильной оцѣнкѣ ея своеобразнаго дарован³я. Любезность, любовь къ чудесному и надежда пр³общиться къ ея славѣ, притуплявш³я остроту критики, теперь уже не должны имѣть мѣста. Мертвецъ не имѣетъ пола; онъ не можетъ удивить никакимъ новымъ чудомъ; но можетъ доставить никакого преимущества. Коринна перестала быть женщиной,- теперь она только писательница, и можно предвидѣть, что мног³е захотятъ вознаградить себя за прежнюю любезность тою строгостью, которая, благодаря преувеличенности прежнихъ похвалъ, можетъ пр³обрѣсти оттѣнокъ правдивости. Позднѣйшее потомство (такъ какъ она, навѣрное, дойдетъ до самаго поздняго потомства) выскажетъ окончательный приговоръ надъ разнообразными ея произведен³ями, и чѣмъ дальше будетъ разстоян³е, съ котораго станутъ ихъ разсматривать, тѣмъ внимательнѣе будетъ это разсмотрѣн³е и тѣмъ больше увѣренности въ справедливости окончательнаго приговора. Она вступитъ въ ту сферу, въ которой велик³е писатели всѣхъ временъ и народовъ составляютъ, такъ сказать, какъ бы свой собственный, особый м³ръ, откуда они направляютъ и утѣшаютъ человѣчество своимъ вѣчнымъ вл³ян³емъ. Но по мѣрѣ того, какъ передъ нами будетъ яснѣе и яснѣе раскрываться писатель, личность его станетъ постепенно исчезать изъ нашихъ глазъ, а потому, хотя бы нѣкоторые изъ всѣхъ тѣхъ, кого привлекалъ дружеск³й кругъ посѣтителей Коппе непринужденнымъ остроум³емъ и радушнымъ гостепр³имствомъ его хозяйки, должны бы позаботиться о томъ. чтобы спасти отъ забвен³я тѣ ея качества, которыя чаще заглушаются, нежели возбуждаются домашними заботами частной жизни. Кто-нибудь долженъ изобразить ту непритворную любезность, какая проявлялась въ ея родственныхъ отношен³яхъ, въ исполнен³и тѣхъ обязанностей, которыя обыкновенно составляютъ интимную сторону семейной жизни и рѣдко соединяются съ внѣшними ея проявлен³ями, и изображен³е которыхъ передъ глазами равнодушнаго зрителя требуетъ особой деликатной нѣжности. Найдется кто-нибудь, кто не станетъ прославлять, а просто опишетъ любезную хозяйку открытаго дома, бывшаго центромъ общества всегда разнообразнаго и всегда пр³ятнаго, среди котораго она, далекая отъ всякаго честолюб³я, блистала только для того, чтобы распространять вокругъ себя живое одушевлен³е. Нѣжно любившая и нѣжно любимая мать, безгранично великодушный и уважаемый другъ, благодѣтельная покровительница всѣхъ несчастныхъ не можетъ быть забыта тѣми, кого она любила и поддерживала. Ея утрата всего печальнѣе отзовется тамъ, гдѣ ее всего больше знали; пусть же къ скорби многихъ ея друзей и еще большаго числа лицъ, такъ или иначе ей обязанныхъ, присоединится и безкорыстное сожалѣн³е иностранца, который среди величественной природы, окружающей Женевское озеро, лучшимъ своимъ удовольств³емъ считалъ - любоваться привлекательными достоинствами несравненной Коринны.

  

  

             . . . Тамъ лежатъ давно

   Альфьери и Анджело

   (Строфа LIV).

   Альф³ери - великое имя нашего вѣка. Итальянцы, не дожидаясь столѣт³я, провозгласили его великимъ поэтомъ; его память тѣмъ дороже для нихъ, что онъ былъ пѣвцомъ свободы и что, слѣдовательно, его трагед³и не могутъ разсчитывать на одобрен³е со стороны какого-либо изъ итальянскихъ государей. Лишь очень немног³я изъ нихъ, и то очень рѣдко, разрѣшаются къ представлен³ю на сценѣ. Еще Цицерономъ было замѣчено, что истинныя чувства и мысли римлянъ нигдѣ такъ ясно не обнаруживаются, какъ въ театрѣ {Свободное выражен³е ихъ честныхъ чувствъ пережило ихъ свободу. Другъ Антон³я Тиц³й устроилъ для нихъ игры въ театрѣ Помпея. Но они не допустили, чтобы блестящ³й спектакль изгладилъ изъ ихъ памяти то обстоятельство, что человѣкъ, доставивш³й имъ это удовольств³е, убилъ сына Помпея: они съ проклят³ями вытащили его вонъ изъ театра. Нравственное чувство толпы, свободно выражаемое, никогда не бываетъ ошибочнымъ. Даже солдаты тр³умвировъ присоединялись къ брани гражданъ, выкрикивая вокругъ колесницъ Лепида и Планка, которые изгнали своихъ братьевъ: "De germanis, non de gallis, duo triumphant consules"!- изречен³е, которое стоитъ того, чтобы его запомнить, хотя бы только потому, что въ немъ заключался хорош³й каламбуръ.}. Осенью 1816 г. одинъ знаменитый импровизаторъ показывалъ свое искусство въ оперномъ театрѣ въ Миланѣ. Чтен³е темъ, предложенныхъ ему для импровизац³и, весьма многочисленная публика встрѣчала, большею частью, молчан³емъ или смѣхомъ; но когда его помощникъ, развернувъ одну бумажку, прочелъ: "Апоѳеозъ Виттор³о Альф³ери", весь театръ огласился криками и рукоплескан³ями, продолжавшимися нѣсколько минутъ. Жреб³й, однако, не достался Альф³ери,- и синьору Сгриччи пришлось импровизировать общ³я мѣста по поводу бомбардировки Алжира. Надо замѣтить, что выборъ этотъ былъ вовсе не такимъ случайнымъ, какъ это могло показаться съ перваго взгляда: полиц³я не только заранѣе просмотрѣла всѣ бумажки, но и приняла мѣры къ тому, чтобы, въ случаѣ надобности, исправить ошибку слѣпой судьбы. Можетъ быть, и самое предложен³е апоѳеоза Альф³ери принято было съ такимъ восторгомъ именно потому, что никто не предполагалъ, чтобы оно могло осуществиться.

  

  

             .....Макк³авелли

   Вернулся съ землю тамъ гдѣ всталъ изъ колыбели.

   (Строфа LV).

   Изысканная простота надгроб³й нерѣдко оставляетъ васъ въ неизвѣстности относительно того, что собственно находится передъ нами - дѣйствительная гробница, или кенотафъ, или простое воспоминан³е не о смерти, а o жизни даннаго лица. Такою именно простотою отличается надпись на могилѣ Макк³авелли: здѣсь пѣтъ никакихъ свѣдѣн³й ни о мѣстѣ и времени рожден³я и смерти историка, ни объ его возрастѣ и происхожден³и.

  

  

   Мы не видимъ причины, почему имя не написано выше той сентенц³и, которая къ нему относится.

   Легко можно себѣ представить, что во Флоренц³и уже не существуетъ тѣхъ предразсудковъ, вслѣдств³е которыхъ имя Макк³авелли вошло въ пословицу, какъ синонимъ коварства. Его память подвергалась преслѣдован³ю, какъ и онъ самъ - при жизни, за его преданность свободѣ, несогласимую съ новою системою деспотизма, водворившеюся въ Итал³и послѣ паден³я свободныхъ государствъ. Онъ былъ подвергнутъ пыткѣ за "развратъ", т. е. за желан³е возстановить флорентинскую республику; усил³я людей, заинтересованныхъ въ томъ, чтобы искажать не только природу поступковъ, во и самое значен³е словъ, привели къ тому, что дѣян³я, называвш³яся прежде патр³отизмомъ, мало по малу стали называться развратомъ. Мы сами пережили прежнее значен³е слова "либерализмъ", которое теперь въ однѣхъ странахъ стало синонимомъ измѣны,и повсюду - синонимомъ глупости. Обвинен³е автора Государя въ прислужничествѣ деспотизму является какой то странной ошибкой; еще болѣе странно думать, что инквизиц³я осудила его сочинен³е за такую вину. Въ дѣйствительности Макк³авелли, какъ это всегда дѣлается съ тѣми, кого нельзя пряно обвинить ни въ какомъ преступлен³и, былъ заподозрѣнъ и обвиненъ въ безбож³и; первыми и самыми сильными противниками его книги были два ³езуита, изъ которыхъ одинъ убѣждалъ инквизиц³ю, "benchè fosse tavdo", запретить это сочинен³е, а другой говорилъ, что секретарь флорентинской республики - просто съумасшедш³й. Отецъ Поссевинъ доказалъ, что онъ вовсе не читалъ этой книги, а отецъ Луккезини,- что онъ вовсе ея не понялъ. Тѣмъ не менѣе ясно, что подобные критики должны были возмутиться вовсе не рабскимъ духомъ учен³я Макк³авелли, него предполагаемымъ стремлен³емъ показать, до какой степени интересы государя расходятся съ благомъ человѣчества. Въ настоящее время ³езуиты снова возстановлены въ Итал³и, и послѣдняя глава Государя опять можетъ вызвать спец³альное опровержен³е со стороны тѣхъ, старан³ями которыхъ умы подростающаго поколѣн³я смягчаются для воспр³ят³я впечатлѣн³й деспотизма. Эта глава (XXIV) носитъ заглав³е: "Esortazione а liberare l'Italia da' Barbari" и заключается "развратнымъ" призывомъ къ будущему искуплен³ю Итал³и: "Non si deve adunque lasciar passare questa occasione, acciocchè la Italia vegga dopo tanto tempo apparire un suo redentore. Nè posso esprimere con quale amore ei fusse ricevuto in tutte quelle provincie, che hanno patito per queste illuvioni esterne, con quai sete di vendetta, con che ostinata fede, con che pielа, con che lacrime. Quali porte se gli serrerebero? Quali popoli gli negherebbero l'ubbidienza? Quale Italiano gli negherebbe l'ossequio? Ad ognuno puzza questo Barbaro Dominio").

  

  

   Флоренц³я, стыдись! какъ Сцип³онъ

   На берегу, который оскорбленье

   Нанесъ ему, спитъ Данте въ отдаленьѣ.

   (Строфа LVII).

   Данте родился во Флоренц³и, 1261 г. Онъ участвовалъ въ двухъ сражен³яхъ, четырнадцать разъ былъ посланникомъ и одинъ разъ стоялъ во главѣ республики. Въ то время, когда парт³я Карла Анжуйскаго восторжествовала надъ "бѣлыми", онъ находился въ отсутств³и, въ посольствѣ у папы Бонифац³я VIII, и былъ приговоренъ къ двухлѣтнему изгнан³ю и къ штрафу въ 8000 лиръ, неуплата котораго повлекла къ конфискац³и всего его имущества. Но республика и этимъ не удовольствовалась: въ 1772 г. въ флорентинскихъ архивахъ отыскался приговоръ, гдѣ имя Данте стоитъ одиннадцатымъ въ спискѣ пятнадцати лицъ, осужденныхъ въ 1302 г. на сожжен³е: "Talis perveniens igne comburatur sic quod moriatur".- Поводомъ къ этому приговору послужило обвинен³е въ незаконной торговлѣ, вымогательствахъ и взяточничествѣ, "baracteriarum iniquarum extorsionum et illicitorum lucrorum" {Storia della Lett. Ital., Venez. 1795, t. V, p. 418. Три декрета противъ Данте изданы въ 1302, 1314 и 1316 гг.}. Въ видѣ подобнаго обвинен³я неудивительно, что Данте постоянно доказывалъ свою невиновность и жаловался на несправедливость своихъ согражданъ. Его протестъ, обращенный къ Флоренц³и, сопровождался другимъ протестомъ, адресованнымъ императору Генриху; и смерть этого государя въ 1313 г. послужила сигналомъ къ осужден³ю Данте на вѣчное изгнан³е. Сначала онъ жилъ вблизи отъ Тосканы, въ надеждѣ, что его призовутъ во Флоренц³ю, а затѣмъ путешествовалъ по сѣверной Итал³и, причемъ довольно долго прожилъ въ Веронѣ, и, наконецъ, поселился въ Равеннѣ, гдѣ и жилъ обыкновенно. хотя и не постоянно, до самой смерти. Причиною его смерти, происшедшей въ 132L г., былъ. какъ говорятъ, отказъ венец³анцевъ въ просьбѣ его покровителя, Гвидо Новеллы изъ Поленты, дать ему публичную ауд³енц³ю. Онъ былъ погребемъ ("in sacra minorum aede") въ Равевнѣ, въ красивой гробницѣ, воздвигнутой Гвидо, которая была возстановлена въ 1483 г. Бернардомъ Бембо, преторомъ той самой венец³анской республики, которая отказалась выслушать поэта, снова возстановлена въ 1692 г. кардиналомъ Корси и замѣнена еще болѣе великолѣпной гробницей, сооруженной въ 1780 г на счетъ кардинала Луиджи Валенти Гонзаги. Причина пережитыхъ Данте оскорблен³и и несчаст³й заключалась въ его привязанности къ побѣжденной парт³и, а также, по словамъ наименѣе расположенныхъ къ нему б³ографовъ, въ слишкомъ большой свободѣ рѣчи и въ надменности обращен³я. Но ближайш³я столѣт³я воздали изгнаннику чуть не божеск³я почести. Флорентинцы нѣсколько разъ тщетно пытались перенести къ себѣ его останки; они увѣнчали его статую въ церкви {Такъ говоритъ Фичино; но друг³е думаютъ, что вѣнчан³е было только аллегорическое. См. Storia, etc., p. 453.}, а его портретъ служитъ однимъ изъ украшен³й ихъ каѳедральнаго собора. Они выбивали въ честь его медали, воздвигали ему статуи. Итальянск³е города, не имѣя возможности спорить между собою о томъ, въ которомъ изъ нихъ онъ родился, оспаривали другъ у друга честь быть мѣстомъ создан³я его великой поэмы; флорентинцы считали для себя почетнымъ доказывать, что онъ окончилъ седьмую пѣснь прежде, чѣмъ они успѣли изгнать его. Черезъ пятьдесятъ одинъ годъ послѣ его смерти они учредили спец³альную профессуру для объяснен³я его стиховъ, и на эту патр³отическую каѳедру былъ назначенъ Боккачч³о. Этому примѣру послѣдовали Болонья и Пиза; если эти комментаторы оказали литературѣ лишь незначительныя услуги, то, во всякомъ случаѣ, они увеличили уважен³е къ священнымъ или нравственнымъ аллегор³ямъ его мистической музы.

   Было сдѣлано открыт³е, что онъ уже при самомъ своемъ рожден³и и въ дѣтствѣ отличался отъ обыкновенныхъ смертныхъ: первый его б³ографъ, авторъ Декамерона, разсказываетъ, что предъ его рожден³емъ мать его видѣла вѣщ³й сонъ: друг³е писатели сообщили, что онъ уже въ десятилѣтнемъ возрастѣ обнаружилъ страсть къ той богословской мудрости, которая, подъ именемъ Беатриче, ошибочно принята была за дѣйствительно существовавшее лицо. Когда Божественная Комед³я признана была произведен³емъ болѣе смертнымъ и когда, по истечен³и двухъ вѣковъ, сужден³я итальянцевъ были уже умѣрены критикой и сравнен³емъ, Данте все еще серьезно ставили выше Гомера {Варки, въ своемъ "Геркуланумѣ". Споръ тянулся съ 1570 по 1616 г. См. Storia, etc., римское изд. 1785, VII, 187.}; и хотя такое предпочтен³е казалось нѣкоторымъ казуистамъ "еретическимъ богохульствомъ, достойнымъ пламени", однако споръ объ этомъ предметѣ велся энергично въ течен³е цѣлыхъ пятидесяти лѣтъ. Въ позднѣйшее время возбужденъ былъ вопросъ о томъ, кто именно изъ веронскихъ владѣтелей долженъ быть признанъ его покровителемъ {Gio Jacopo Dionici. Canonico di Verona, Serie di aneddoti, No 2. Storia, венец. изд. 1795, V, 24, прим.}, а ревнивый скептицизмъ одного писателя вызвалъ споры о томъ имѣетъ ли Равенна неоспоримое право владѣть прахомъ Данте. Даже такой критическ³й умъ, какъ Тирабоски, склоненъ былъ вѣрить, что поэтъ предвидѣлъ и предсказалъ одно изъ открыт³й Галилея. Подобно великимъ людямъ другихъ нац³ональностей, Данте не всегда пользовался одинаковою популярностью. Послѣднее столѣт³е какъ будто склоняется къ болѣе низкой оцѣнкѣ его какъ образца и предмета для изучен³я: Беттинелли однажды сдѣлалъ своему ученику Монти выговоръ за слишкомъ усердное изучен³е грубыхъ и устарѣлыхъ выражен³й Божественной Комед³и. Настоящее поколѣн³е, избавившись отъ галломан³и Чегаротти, возвратилось къ прежнему почитан³ю Данте,- и danteggiare сѣверныхъ итальянцевъ считается болѣе умѣренными тосканцами даже черезчуръ нескромнымъ.

   Остается еще много любопытныхъ извѣст³й касательно жизни и сочинен³й великаго поэта, не собранныхъ даже итальянцами; но знаменитый Уго Фосколо намѣревается пополнить этотъ пробѣлъ, и, конечно, можно только порадоваться тому, что этотъ нац³ональный подвигъ будетъ совершенъ человѣкомъ, столь преданнымъ своей родинѣ и дѣлу истины.

  

  

   (Тѣ же стихи строфы LVII).

   Сцип³онъ Африканск³й Старш³й имѣлъ особую гробницу, если только онъ не былъ похороненъ въ Литернѣ, куда онъ удалился въ добровольное изгнан³е. Эта гробница находилась близъ морского берега, и разсказъ о надписи на ней - "Ingrata Patria",- давш³й назван³е позднѣйшему сооружен³ю, если и не вѣренъ, то удачно изобрѣтенъ. Если же онъ не былъ похороне