| Главная » Книги |
Байрон Джордж Гордон - Чайльд Гарольд, Страница 19
Байрон Джордж Гордон - Чайльд Гарольд
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
Надежды губитъ, ихъ клюкой толкая
И подъ ногами въ прахъ ихъ пыльный превращая.
СХХV².
Коль жизнь не ложь, зачѣмъ-же суждено
Природою страдать намъ такъ глубоко?
За что грѣха позорное пятно?
Вотъ въ небесахъ раскинулся широко
Анчаръ громадный, и, какъ дождь, съ него,
Страданье, смерть, карая насъ жестоко,
Струятся внизъ. Больнѣй-же намъ всего,
Когда не видимъ мы несчастья своего.
СХХV²².
Но мысли все-жъ я не хочу бояться:
Въ ней мой пр³ютъ и радость вся моя;
Отъ права мыслить - низко отказаться,
Разстаться съ нимъ не въ силахъ былъ бы я.
Хотя, съ рожденья, разумъ нашъ тѣсня,
Его терзаютъ, истины страшатся,
Во тьмѣ нашъ духъ заботливо храня,-
Но имъ луча не загасить златого,
Бѣльмо искусный врачъ все-жъ сниметъ у слѣпого.
СХХV²²².
Надъ аркой - арка... Иль на Колизей
Весь грузъ побѣдъ обрушилъ Римъ надменный?
Луна струитъ с³ян³е лучей...
Лишь этотъ свѣтъ небесъ проникновенный
Высокихъ думъ источникъ сокровенный
Достоинъ освѣщать. И не могла
Мысль исчерпать до дна родникъ безцѣнный,
Хоть много перловъ дивныхъ въ немъ нашла.
Ночей Итал³и лазоревая мгла
СХХ²Х.
Покрыла легк³й сводъ небесъ тѣнями,
Что выдаютъ намъ безпредѣльность ихъ;
Она лежитъ надъ мощными стѣнами
И осѣняетъ славу дней былыхъ.
Въ нетронутыхъ развалинахъ земныхъ,
Гдѣ время косу тщетно лишь ломаетъ,
Живетъ свой духъ. И видъ зубцовъ стѣнныхъ
Дворцы своей красою затмеваетъ,
Пока вл³янье лѣтъ ихъ стѣнъ не украшаетъ.
CXXX.
О, время, смерть красой вѣнчаешь ты,
Ты скорбь больныхъ сердецъ намъ исцѣляешь
И, разрушая лживыя мечты,
Ты заблужденья наши исправляешь;
Ты и любовь и правду провѣряешь;
Свѣтлѣй всѣхъ истинъ - истина твоя;
Не торопясь, ты все косой срѣзаешь...
Къ тебѣ свой взоръ и руки поднялъ я,
Къ тебѣ, о мститель нашъ, летитъ мольба моя.
![[]](/img/b/bajron_d_g/text_0103oldorfo/b1_117.jpg) CXXXI.
Здѣсь, гдѣ твой храмъ воздвигло разрушенье,
Гдѣ ты надъ всѣмъ побѣдно вознеслось,
Обломки лѣтъ прими ты въ приношенье.
Ихъ надо мной не много пронеслось,
Но много бѣдъ на долю ихъ пришлось...
Не внемли мнѣ, коль я надменнымъ былъ,
Но если счастья рѣдк³я мгновенья,
Какъ гнѣвъ враговъ, спокойно я сносилъ,-
То сдѣлай, чтобъ въ груди не я лишь мечъ хранилъ.
СХХХ²².
О, Немезида! ты не забывала
Измѣрить вѣсъ порочности людской.
Молитва въ храмахъ здѣсь тебѣ звучала.
Ты, вызвавъ дикихъ фур³й мрачный рой,
Ореста отдала ихъ мести злой
За то, что кровь имъ пролита родная.
Зову тебя, гдѣ твой престолъ былой!
Какъ бьется сердце, грудь мнѣ разрывая...
Должна-же разбудить тебя мольба живая.
СХХХ²²².
Иль, чтобъ меня за грѣхъ отцовъ карать,
Нанесено мнѣ столько ранъ глубокихъ?
Не сталъ бы кровь я вовсе унимать,
Когда-бъ былъ честнымъ мечъ враговъ жестокихъ.
Теперь щажу я пурпуръ струй широкихъ,
Тебѣ я эту кровь передаю,
И ядъ своихъ страдан³й одинокихъ.
Я могъ бы самъ готовить месть мою,
Когда-бъ... но бодрствуй ты, пока я мирно сплю.
СХХХ²V.
Хоть рѣчь моя свободно изливалась,
Но не боюсь я горя своего.
Когда, предъ кѣмъ мое чело склонялось?
Кто видѣлъ слезы сердца моего?
Но мавзолей минувшаго всего
Въ моихъ стихахъ потомкамъ сохранится,
И долго будутъ помнить всѣ его.
И словъ моихъ пророчество свершится
И, какъ проклят³е, надъ м³ромъ разразится.
СХХХV.
Прощен³е,- вотъ будетъ месть моя.
О, мать земля, къ тебѣ я прибѣгаю,
Къ свидѣтельству небесъ взываю я!
Иль я съ судьбой сражаться не желаю?
Иль я страдан³й жгучихъ не прощаю?
Разбито сердце. Мозгъ мой изсушенъ.
Былыхъ надеждъ давно я не питаю,
И лишь затѣмъ досель не побѣжденъ,
Что не изъ рыхлой все-жъ я глины сотворенъ.
СХХХV².
Испилъ до дна я чашу золъ возможныхъ,
Отъ безпощадной злобности враговъ
До мелочныхъ обидъ, измѣнъ ничтожныхъ;
Отъ громкой клеветы до тихихъ словъ,
Оруж³я презрѣннѣйшихъ лжецовъ,
Что могутъ лгать однимъ значеньемъ взгляда
И сѣютъ клевету въ толпѣ глупцовъ
Пожатьемъ плечъ иль вздохомъ, полнымъ яда,
Пускай молчатъ они - поймутъ ихъ такъ, какъ надо.
СХХХV²².
Но не напрасно все-жъ я въ м³рѣ жилъ.
Хоть зоркость мой усталый умъ теряетъ,
Хотя огонь души моей остылъ,
Хотя борьба мнѣ тѣло изнуряетъ,-
Все-жъ нѣчто есть, чего не убиваетъ
Ни время, ни страданье. Будетъ жить
Оно, покуда прахъ мой истлѣваетъ,
Какъ отзвукъ лиры, станетъ тѣхъ будить,
Чьихъ каменныхъ сердецъ теперь мнѣ не пробить.
СХХХV²²².
Довольно... Я молчу предъ силой мощной,
Царящей въ сихъ таинственныхъ мѣстахъ.
Проходишь ты безмолвно въ часъ полнощный,
Вселяешь ужасъ ты, не мелк³й страхъ.
Бродить ты любишь тамъ, гдѣ на стѣнахъ
Плющъ шелеститъ зелеными листами;
Ты оживляешь все у насъ въ глазахъ;
Сливаемся мы съ прошлыми вѣками
И созерцаемъ жизнь, невидимые сами.
CXXXIX.
Толпа гудитъ, какъ пчелъ жужжащ³й рой;
Вотъ шумный вздохъ, вотъ ропотъ одобренья,
А тамъ, внизу, кипитъ смертельный бой...
Къ чему вся эта кровь и преступленье?
То цезарей великихъ развлеченье,
Забава римлянъ... Что-жъ, вѣдь умирать
Намъ все равно, что въ циркѣ, что въ сраженьѣ.
Не все-ль равно, гдѣ мы должны играть,
И гдѣ должны потомъ актеры истлѣвать?
![[]](/img/b/bajron_d_g/text_0103oldorfo/b1_118.jpg) CXL.
Вотъ глад³аторъ, вражескимъ мечомъ
Пронзенъ, лежитъ. На локоть онъ склонился;
Онъ съ неизбѣжной смертью примирился,
Слѣдовъ предсмертной муки нѣтъ на немъ.
Вотъ на песокъ онъ тихо опустился,
И, словно капли тучъ передовыхъ,
Изъ ранъ его кровавый дождь струился...
И умеръ онъ, а ревъ еще не стихъ,
Какимъ толпа вѣнчаетъ баловней своихъ.
CXLI.
Хотя онъ слышалъ крикъ толпы жестокой,
Въ немъ ничего тотъ крикъ не разбудилъ.
Всѣмъ существомъ онъ былъ въ странѣ далекой.
Что жизнь его? Онъ ей не дорожилъ.
Предъ нимъ Дуная берегъ, гдѣ онъ жилъ,
Жена его... вотъ дѣти вкругъ рѣзвятся...
А онъ, какъ шутъ, для римлянъ кровь пролилъ!
О, поскорѣй пусть раны отомстятся,
И на порочный Римъ пусть готы устремятся!
![[]](/img/b/bajron_d_g/text_0103oldorfo/b1_119.jpg) CXLII.
Гдѣ встарину лилась ручьями кровь
И гдѣ толпа проходы наводняла,
То отливая, то сгущаясь вновь,
И, какъ потокъ весенн³й, бушевала
И жизнь иль смерть свободно раздавала,-
Звучалъ одинъ мой слабый голосъ тамъ,
Да робк³й свѣтъ звѣзда лишь разливала
По галереямъ, аркамъ и стѣнамъ,
Да эхо гулкое лишь вторило шагамъ.
CXLIII.
Изъ мощныхъ стѣнъ, что пощадило тлѣнье,
Возникли башни, виллы, города;
Не отличить вамъ сразу никогда,
Что было здѣсь,- простое-ль расхищенье
Или развалинъ древнихъ обновленье.
Но подойдите,- тотчасъ передъ вами
Опустошенье явится тогда,
И свѣтъ дневной пытливыми лучами
Откроетъ бреши вамъ, пробитыя вѣками.
![[]](/img/b/bajron_d_g/text_0103oldorfo/b1_120.jpg) CXLIV.
Когда-жъ луна надъ городомъ встаетъ
И въ небесахъ зенита достигаетъ
И свой печальный свѣтъ оттуда льетъ;
Когда звѣзда сквозь трещину мерцаетъ
И въ тишинѣ зефиръ ночной играетъ
Душистою гирляндою цвѣтной,
Что стѣны тѣ, какъ Цезаря, вѣнчаетъ;
И всюду свѣтъ, печальный и простой -
Герои тамъ встаютъ, что дремлютъ подъ землей.
CXLV.
"Римъ съ Колизеемъ связаны судьбою:
"Падетъ одинъ, коль рушится другой,
"Въ паденьѣ-жъ Римъ - м³ръ увлечетъ съ собою".
Произнесенъ здѣсь приговоръ такой
Пришельцами изъ Англ³и родной.
Живутъ еще пока всѣ три творенья:
Живъ древн³й Римъ съ безсмертной красотой,
Живъ Колизей - искусствъ произведенье,
Живъ старый грѣшный м³ръ - обитель преступленья.
CXLVI.
А ты, простой, но величавый храмъ,
Святой алтарь, суровый, но прекрасный,
Гдѣ возносились жертвы всѣмъ богамъ.
Одинъ лишь ты стоишь спокойный, ясный,
А родъ людской вокругъ, въ борьбѣ напрасной
Волнуется, на гибель обреченъ...
Разбился здѣсь тирановъ жезлъ ужасный,
Сломалась о тебя коса временъ,
Ты живъ, о храмъ искусствъ, о славный Пантеонъ!
CXLVII.
Прекрасныхъ лѣтъ, прекраснаго искусства
Ты памятникъ, ты чистый образецъ,
Ты будишь въ насъ возвышенныя чувства,
О, зодчества разграбленный дворецъ!
На все, что древн³й создалъ здѣсь рѣзецъ,
Въ отверстье сверху слава разливаетъ
Свои лучи. Здѣсь набожный пришлецъ
Предъ алтаремъ колѣна преклоняетъ,
Поклонникъ ген³я своихъ боговъ встрѣчаетъ.
CXLVIII.
Темница предо мной. Что вижу я
Въ ея печальномъ, тускломъ освѣщеньѣ?
Рисуетъ мнѣ въ тиши мечта моя
Два призрака, два легк³я видѣнья...
Нѣтъ, то не сонъ, не бредъ воображенья:
Вотъ на одномъ мелькаетъ сѣдина,
Другая-жъ юной силы воплощенье.
Что въ этотъ часъ тамъ дѣлаетъ она?
Грудь нѣжная ея зачѣмъ обнажена?
CXLIX.
Источникъ чистый бьется, грудь вздымая,
Готовый жизнь въ струѣ своей давать,
Когда, ребенка къ сердцу прижимая,
Его цѣлуетъ молодая мать.
Нѣтъ, никогда мужчинѣ не понять,
Какъ ей тепло отъ глазокъ ясныхъ взгляда,
Какъ любо плачъ ей лаской унимать
И возрастъ наблюдать родного чада...
Что-жъ, даже Каинъ былъ для матери отрада.
CL.
Но здѣсь у нѣжной дочери своей
Беретъ назадъ ея отецъ любимый
Тотъ чудный даръ, что раньше далъ онъ ей.
И не умретъ онъ, юностью хранимый,
Пока огонь любви неугасимый
У ней въ крови, пока неистощимъ
Тотъ благодатный Нилъ, тотъ ключъ родимый...
Пей изъ него, старикъ, питайся имъ:
Гордиться могъ бы рай источникомъ такимъ.
![[]](/img/b/bajron_d_g/text_0103oldorfo/b1_121.jpg) CLI.
Плѣняетъ умъ про млечный путь сказанье,
Но красоты подобной все-жъ тамъ нѣтъ.
Здѣсь видимъ мы иныхъ лучей с³янье,
Въ темницѣ этой льетъ природа свѣтъ
Сильнѣй, чѣмъ въ пышномъ сонмищѣ планетъ.
Такъ пусть-же, пусть струя живая бьется,
Отъ сердца къ сердцу пусть не сохнетъ слѣдъ,
И въ старомъ сердцѣ снова жизнь проснется.
Такъ духъ, освободясь, съ источникомъ сольется.
CLII.
Холмъ Адр³ана дальше виденъ мнѣ.
И мавзолей его пирамидальный
Теряется въ лазурной глубинѣ.
Взявъ образецъ гробницы колоссальной
У пирамиды Нила погребальной,
Всесильный цезарь повелѣлъ создать
Для тѣла своего дворецъ печальный.
Лишь жалк³й прахъ тамъ долженъ истлѣвать!
И зритель горьк³й смѣхъ не въ силахъ удержать.
CLIII.
Вотъ дивный храмъ предъ взоромъ выступаетъ.
Алтарь Д³аны - келья передъ нимъ.
Христосъ моленьямъ вѣрныхъ здѣсь внимаетъ
Надъ дорогимъ апостоломъ своимъ.
Эфесск³й храмъ знакомъ глазамъ моимъ:
Лежитъ колоннъ тамъ мраморъ раздробленный,
Даетъ ихъ тѣнь пр³ютъ шакаламъ злымъ.
Соф³и зрѣлъ я куполъ позлащенный,
Османами въ мечеть безславно превращенный.
CLIV.
Но средь былыхъ и новыхъ алтарей
Лишь ты до 
| |
| Просмотров: 402 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры