| Главная » Книги |
Сумароков Александр Петрович - Притчи и сатиры, Страница 46
Сумароков Александр Петрович - Притчи и сатиры
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
ustify"> Ищи своей забавы,
Прибытка, славы,
Во исполнен³и искусства своево;
Безъ разума дѣла не стоятъ ни чево.
За что ни примешся ты дерзско и нахально,
Не будетъ то похвально,
Коль ты въ искусствѣ малъ;
Хотя бы до небесъ ты мысли простиралъ,
Что въ дѣйств³и почтенно И велико,
Тобою будетъ мало то и дико.
Другой и въ малости заслужитъ похвалу,
Въ какую ты войдешъ въ великости худу.
---
Лягушку написалъ безмѣрно нѣкто живо,
Лягушка стало диво,
Лягушка продана,
Дороже и слона.
Разнесся слухъ о сей продажѣ.
Пр³ѣхалъ и другой,
Картины продавать, цѣною дорогой,
И мыслитъ: ремесло подобно ето кражѣ,
Не много попотѣй,
И вдругъ разбогатѣй:
И написалъ Парнассъ и Музъ и Аполлона,
Да только написалъ письмомъ инымъ,
Иди сказать ясняй, письмомъ дурнымъ;
Большой ценой продать картину то препона.
Сколь много онъ за то просилъ,
Даютъ толико мало.
Ко всѣмъ Парнассъ носилъ,
Ни кто Парнасса не купилъ;
Ему досадно стало.
Въ великой ярости отправился въ свой путь.
И какъ съ пути назадъ изволилъ поглянуть,
Бранилъ онъ городъ сей: не стоишъ ты полушки,
Когда въ такой чести у васъ,
Великой Аполлонъ и весь Парнассъ:
Вы Музъ не любите, угодны вамъ лягушки.
XXI.
Волкъ и журавль.
Волкъ ѣлъ не знаю, что и костью подавился,
Метался отъ тоски, и чудь онъ не вздурился.
Увидѣлъ журавля, и слезно сталъ просить,
Чтобъ онъ потщился въ томъ ему помощникъ быть,
И всю онъ на нево надежду полагаетъ.
Журавль свой долгой носъ въ гортань ему пускаетъ,
И вынимаетъ кость. Потомъ онъ проситъ мзды,
Что онъ отъ таковой спасъ злой ево бѣды.
Довольствуйся ты тѣмъ, звѣрь хищный отвѣчаетъ,
Что волкъ тебя въ такомъ здоровьѣ оставляетъ,
Какое до сея услуги ты имѣлъ,
И радуйся тому, что носъ остался цѣлъ.
---
Тотъ права честности не мало собрегаетъ,
Кто людямъ никогда худымъ не помогаетъ.
ХХ²I.
Собака съ кускомъ мяса.
Собака на доскѣ рѣку переплывала,
И мяса не большой кусокъ во рту держала.
Чрезъ тѣнь она себѣ въ водѣ была видна:
Куда предъ етой я собакою бѣдна.
Подумалося ей. Кусокъ въ водѣ казался
Гораздо больше быть, и ей въ глаза бросался.
Она чтобъ то отнять, завидуя, могла,
Тотъ бросила кусокъ, который берегла.
Мечтательнымъ кускомъ себѣ напрасно льстила,
А изъ роту прямой купаться упустила.
---
Чево не получилъ, тово своимъ не числь,
То разно, что въ рукѣ, и чѣмъ владѣетъ мысль.
XXIII.
Возгордѣвшаяся лягушка.
Увидѣвши быка лягушка на лугу,
Сказала, такъ толста сама я быть могу,
И чтобъ товарищамъ въ семъ видѣ показаться,
Влюбяся въ толщину вдругъ стала раздуваться,
И спрашиваетъ ихъ надувшися она,
Подобна ли ее быковой толщина.
Отвѣтствовали ей товарищи, ни мало.
Отвѣтств³е ей то весьма досадно стало,
Вздувалася еще услыша тѣ слова,
Конечно быть толста хотѣла такова.
До самыхъ тѣхъ она поръ дуться научалась,
Покамѣсть трѣснула, и спѣсь ее скончалась.
ХХIV.
Заяцъ и медвѣдь.
Пресильну заяцъ злость при горести имѣлѣ,
Что нѣкогда медвѣдь дѣтей ево поѣлъ,
И всякой день хотѣлъ отмстить свою обиду,
Но не было ему къ тому ни мала виду.
А сей былъ озорникъ въ лѣсу ему сосѣдъ,
Такъ должно было ждать и впредь подобныхъ бѣдъ.
Хоть заяцъ и трусливъ, однако тронутъ больно,
Отваги получилъ ко отмщен³ю довольно,
И предпр³ялъ, хотябъ случилося пропасть,
Лишъ только своево врага ввести въ напасть,
Взманить въ свой частый лѣсъ охотниковъ, со псами,
Гдѣ и не думали они быть прежде сами.
Притчина: что сей лѣсъ былъ тѣсенъ и не чистъ,
И вѣдали они, что онъ и незайчистъ.
Съ нетерпѣливостью дней зимнихъ дожидался,
Въ отвагѣ вымыселъ ему на мысль попался.
Въ начинѣ сей зимы лишъ только выпалъ снѣгъ,
Оставилъ онъ свой домъ и подъ деревней легъ,
Гдѣ малыя тогда рабята забавлялись.
И снѣгъ сжимаючи другъ въ друга имъ мѣтались.
Увидѣли они, что заяцъ тутъ приникъ:
Какой пошелъ отъ нихъ по всей деревнѣ крикъ,
Но заяцъ убѣжалъ тотчасъ къ себѣ возвратно,
И обложилъ врага слѣдами многократно,
А послѣ побѣжалъ куда тогда хотѣлъ.
Въ деревнѣ зайч³й слѣдъ охотникъ усмотрѣлъ,
И шелъ съ собакою по заячьему слѣду,
Однако не къ нему, зашелъ къ ево сосѣду,
И испужавшися обратно побѣжалъ,
Но что въ лѣсу медвѣдь, въ деревнѣ разсказалъ.
Сбираются къ нему охотники со псами,
Иной съ рогатиной, съ ружьемъ, иной съ стрѣлами.
Наполнилъ всѣ дворы о лютомъ звѣрѣ слухъ,
Иной съ собою ножъ беретъ, иной обухъ.
Во множествѣ къ нему крестьяня выходили,
И только лишъ пришли, тотчасъ ево убили.
Не учиняй обидъ, ты сильный, никогда,
Безсильный то отмстить удобенъ иногда.
ХХV.
Волкъ, овца и лисица.
Овца, лисица, волкъ приятство утвердили,
Однако первенствомъ въ немъ волка предпочтили.
И слушала ево лисица и овца,
Не такъ какъ старшаго, но равно какъ отца.
У волка нѣкогда съ медвѣдемъ стала сеора,
Что онъ своимъ друзьямъ сказалъ межъ разговора,
И сказывалъ, что онъ къ отмщен³ю идетъ,
Прося, какой они дадутъ на то совѣтъ.
Овца на страшну брань ийти ему претила,
И что онъ пропадетъ, съ слезами говорила:
Пожалуй батюшка побереги себя,
Ты вѣдаешъ то самъ, что онъ сильняй тебя.
Волкъ больше въ сей совѣтъ съ овцою не впустился,
И очень на нее за ето разсердился.
Ты думаешъ, что мнѣ съ медвѣдемъ страшенъ бой,
Ей съ гнѣвомъ говорилъ: я, дура, самъ герой:
Ужъ много у меня такихъ враговъ бывало:
Но сердце никогда мое не трепѣтало.
Слыхала то и я, лисица тутъ на то.
Волкъ спрашивалъ ея слыхала ты? а что?
Я слышала, ему лисица отвѣчала,
Что храбрость иногда твоя и львовъ сражала,
Да въ томъ и дивности не вижу никакой;
Я знаю что ты храбръ; худая брань съ тобой.
Хоть то была и ложь, но волкъ тѣмъ возгордился,
И отмѣнить свое намѣренье стыдился.
Тотчасъ простяся съ ней пошелъ отъ нихъ на брань,
Но гордости животъ безумецъ отдалъ въ дань.
ХХV².
Соколъ и сова.
Когда то соколу сова другиней стала:
И cъ нимъ какъ равная по воздуху летала:
И говоритъ ему: я дѣтокъ воспитала:
Такъ ты любезный кумъ не трогай ихъ,
И береги еще и отъ другихъ:
Храни ихъ, хоть они со мною, хоть заочно.
Я ихъ тебѣ,
Вручаю какъ себѣ,
И опишу ихъ точио:
И стала краcоты ихъ класти на вѣски,
Съ примѣсомъ пудъ пяти пристрастныя любови:
Умильныя глаза, орлиныя носки,
Сокольи брови:
Какъ ангели они;
Пожалуй ихъ храни:
А я тебѣ кума и нынѣ и на предки.
На завтрѣ видитъ ихъ соколъ: сидятъ совята:
Сказалъ: не кумушки моей сидятъ рабята.:
Тѣ будто ангели, а ето чертенята;
Конечно ето дѣтки,
Какой ея сосѣдки,
И здѣлалъ изъ цыплятъ онъ ужинъ безъ насѣдки.
XXVII.
Немчинъ и Французъ.
Любовникъ ластяся къ возлюбленной своей,
Осмѣлился открыть свою горячность ей,
Она ему на то скззала безъ обману:
Я для ради тебя, что хочешъ дѣлать стану,
Единому тому не можно только быть,
Чтобъ стала я тебя когда нибудь любить.
Попросишъ денегъ ты и часто слово въ слово
Услышишъ ты отвѣтъ:
Къ услугамъ серце все твоимъ мое готово,
А денегъ нѣтъ.
Я къ етому скажу, что нѣкогда случилось,
И что не выдумка да въ дѣйствѣ приключилось,
Французы съ Нѣмцами дралися, а за что?
Отвѣтствую на то:
Не знаю.
За что кто билъ ково.^
И сами можетъ быть не вѣдали тово,
Не о притчинѣ я войны воспоминаю.
Воинско серце разжено,
И такъ положено,
Чтобъ ие было пардону:
< 
| |
| Просмотров: 468 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры