Сумароков Александр Петрович - Притчи и сатиры, Страница 31 - Книги

p; Которую теперь скажу,

Что Россовъ та была паден³я причина:

Была пучкомъ завязана лучина;

Колико руки не томить,

Нельзя пучка переломить.

Какъ Россы такъ она разсыпалась подобно,

и стало изломать лучину всю удобно.

VIII.

Змѣя согрѣтая.

Змѣю мужикъ нашелъ, она гораздо дрябла,

Озябла,

Прикладываетъ онъ усерд³е свое,

И отогрѣлъ ее.

Онъ думалъ ето такъ и здѣлать надлежало;

Она въ нево вонзила жало,

И говоритъ сму она слова с³и:

Не согрѣвай змѣи.

²Х.

Шалунья.

Шалунья нѣкая въ бесѣдѣ,

Въ торжественномъ обѣдѣ,

Не брѣдила безъ словъ Французскихъ ни чево,

Хотя она изъ языка сево

Не знала ни чево,

Ни слова одново:

Однако знан³емъ хотѣла поблистати,

И ставила слова Французск³я не нъ стати;

Сначала мѣжду тѣмъ: я ѣду дѣлать куръ.

Сказали дурищѣ, внимая то сосѣдки:

Какой плетешъ ты вздоръ, куръ дѣлаютъ насѣдки!

Х.

Медвѣдь Тацовщикъ.

Въ Москвѣ случилося медвѣдю побывать.

Какую въ городѣ имѣть ему отраду?

Онъ отданъ маскараду,

Учиться танцовать:

А маскарады не наскучатъ,

Хотя и ни чему они и не научатъ:

А музыканты вить не мучатъ,

Они здоровья не вредятъ,

Хотя ево и не щадятъ,

За деньги вить дурятъ.

Плясать медвѣдь изрядно научился;

А въ протчемъ тутъ не льзя ни въ чемъ искуснымъ быть;

Тутъ должно всѣ дѣла прямыя позабыть.

Со маскарадомъ сей танцовщикъ разлучился,

На полполушки тутъ онъ дѣла не нашелъ,

И тайно онъ ушелъ.

Во маскарадахъ онъ испорченной вздурился,

Въ танцовщика со всѣмъ медвѣдь перетворился.

Въ лѣса ушслъ и пляшетъ тамъ

По всѣмъ мѣстамъ.

Медвѣди ето видятъ,

И ремѣсло они безпрочно ненавидятъ,

И думаютъ они, на что въ Москвѣ оно,

Ни хлѣбъ, ни каша то, ни пиво, ни вино,

Къ чему тамъ учатся такому ремѣслу;

Мы лутче подражать хотимъ ослу;

Тотъ воду возитъ;

А ето ремѣсло ни грѣетъ, ни морозитъ,

И прибыли въ немъ нѣтъ на свѣтѣ ни какой

И скажемъ то мы смѣло:

Къ чему преславной градъ такой

Въ такое мѣлкое вмѣшался дѣло?

Иль скуки чѣмъ инымъ не можно утолить,

Не лутче ли с³ю забаву отдалить?

Х².

Господинъ Лжецъ.

Не можно проглотить, не только много кушать

Несносной лжи тово,

Кто лжетъ, не помня ни чево,

И ни ково,

Ниже и себя самово;

И безо лжи не вретъ ни слова одново.

Былъ нѣкто лжецъ, ево

Не сносно было слушать;

Не сносна ложъ тогда, коль правды гибнетъ видъ:

Слуга сказалъ ему: твое мнѣ слово ложно

Приноситъ только стыдъ.

Что ты ни говоришъ, мнѣ слушать не возможно.

Въ чужихъ краяхъ я былъ съ тобою за всегда;

А ты о чемъ вѣщаешъ,

И не былицею безумныхъ обольщаешъ,

Я етова не видѣлъ ни когда.

А онъ приказывалъ: когда услышишъ точно,

Что нѣчто я солгу

Забывся, не нарочно:

Толкни меня: на чтожъ имѣю и слугу?

Господчикъ во бесѣдѣ,

На стулѣ, во обѣдѣ,

Слуга за стуломъ мнитъ, теперь ужъ я могу

Толкнуть ево, и честь ево обѣрегу.

Онъ справится, такъ ложъ во правду превратится,

И дядькою ево съ успѣхомъ быти льстится;

А господинъ тогда извѣстье ново далъ,

Онъ нѣки капищи, не знаю, гдѣ видалъ,

Которы множество народа умѣщали,

И мног³я жрецы законъ имъ вдругъ вѣщали.

Народу многому иной тамъ храмъ отверстъ.

Одно тамъ капище длиною на пять верстъ,

Слуга толкнулъ ево и врать ему мѣшаетъ;

Господчикъ здан³е гораздо умѣншаетъ:

А шириной, сказалъ, то капище на перстъ.

Х²².

Невѣста за столомъ.

Невѣста за столомъ сидѣла,

Пора вести невѣсту на подклѣтъ;

Во ужинѣ ей нужды нѣтъ,

Не ради етова она вѣнчалась дѣла;

Она и у себя въ тотъ день довольно ѣла.

ЗѣваTтъ дѣвушка, томя дѣвич³й взглядъ,

И говоритъ: я мню, давно уже всѣ спятъ.

Х²²².

Слѣпой и Безногой.

Слѣпой шолъ нѣкогда дорогой;

А на пути сидѣлъ безногой,

И говоритъ ему, дружокъ,

Безъ глазъ ты, я безъ ногъ:

Дай тѣсто, дамъ я крупъ, и здѣлаемъ пирогъ.

Возми меня, дружечикъ, на за корки:

Не устрашатъ тебя кустарники ни горки,

Ни темныя лѣса, ни восхожденье горъ,

Всегда въ часы дороги

Тебѣ мой взоръ,

А мнѣ твои, дружокъ мой, ноги.

Не будутъ намъ пути соединеннымъ строги,

Неподчинишся ты ни одному тузу;

А я ни гдѣ не поползу.

Другъ другу будемъ мы являти важну службу,

И утвердимъ мы дружбу.

Содѣлали тутъ скоръ

Полѣзный договоръ.

Гораздо странствовать полехче научились.

Не худо, что они не разлучились.

XIV.

Другъ невѣжа.

Для мужика была медвѣдева услуга,

Котораго имѣлъ сей звѣрь себѣ за друга;

Обмахивалъ медвѣдь ево.

Какъ нѣкогда онъ спалъ, анъ здѣлалась проруха;

Ко спящу на носъ сѣла муха:

Вступился звѣрь за друга своево,

Ударилъ муху онъ и съ друга содралъ кожу,

И тутъ ему расквасилъ рожу:

Заохалъ, застоналъ

Мужикъ тутъ лежа.

И какъ истор³ю о мухѣ онъ узналъ;

Но дружбѣ, мыслитъ онъ, не надобенъ невѣжа.

ХV.

Паукъ и Служанка.

Ткалъ сѣть себѣ паукъ, не для своей забавы;

Но ради вѣчной славы:

Однако тщетна вся работа та была;

Не долго слава поцвѣла;

Служанка паука смяла,

И славу вѣчную всю щоткой отняла.

XIV.

Красильщикъ и Угольщикъ.

Худыхъ людей знакомства убѣгай,

И сердце къ чистотѣ единой прилагай:

Отъ нихъ ты можешъ очерниться

И вѣчно осквѣрниться,

Отъ ихъ бесѣдъ.

Красильщику былъ угольщикъ сосѣдъ,

Красильщика караетъ,

Запудрилъ у нево весь домъ,

И вьяся пудра та столпомъ,

Всѣ краски у нево мараетъ.

XVII.

Ось н Выкъ.

Въ лѣсу воспитанная съ нѣгой,

Подъ тяжкой трется ось телегой,

И не подмазанна кричитъ:

А быкъ, которой то везетъ, везя молчитъ.

Изображаетъ ось господчика мнѣ нѣжна,

Который держитъ худо щотъ:

По руски мотъ:

А быкъ крестьянина прилежна.

Страдаетъ отъ долговъ обремененной мотъ,

А етова не воспомянетъ,

Что пахарь изливая потъ,

Трудится и тягло ему на карты тянетъ.

XVIII.

Собака на сѣнокосѣ.

Собаку звали въ гости,

На требуху, на кости:

Она благодаритъ,