Главная » Книги

Сумароков Александр Петрович - Притчи и сатиры, Страница 41

Сумароков Александр Петрович - Притчи и сатиры



ign="justify">  
                             XLIII.
                       Супругъ и Супруга.
  
             Супруга верезжитъ во всю супругу мочь,
             И здѣлала ему въ полудни темну ночь;
             Пригоршни отрубей бросаетъ мужу въ очи.
             Такой не чувствовалъ онъ съ роду темной ночи.
             Возми дубину, мужъ, возми и не робѣи,
             Дубиной дурищѣ ты ребры перебѣй.
             Не кушаетъ ни кто глазами отрубѣй.
             Сократа, мнится мнѣ, твой умъ не забываетъ;
             Ксантиппа бросила кувшинъ воды въ нево,
             Крича, шумя; а онъ не молвилъ ничево,
             Какъ только то: гдѣ громъ, такъ тамъ и дождь бываетъ.
  
  
                       XLIV.
                       Приданое.
  
             Невѣренъ нѣкто былъ, жену имѣвъ дурную,
             И не любилъ ее женився молодецъ.
             Не самъ ли своево нещаетья онъ творецъ?
             Вить лутче бъ было то, когда бы взялъ иную.
             Спросили, для чево онъ такъ себя связалъ,
             Не любишь ты жены, съ охотой кою взялъ?
                   Онъ на ето сказалъ:
             Въ убожествѣ почти я помиру таскался;
             Такъ я не жеищииой, но деньгами ласкался,
             И больше бѣдности я нынѣ не терплю,
                   Я съ харѣй хоть и сплю;
             А что любилъ тогда, и нынѣ то люблю.
             Жену люблю, жена моя, на всѣ мнѣ лѣты.
                Дурной сей женщины монеты:
             А ета женщина приданое монетъ,
             Такъ и невѣрности моей супругѣ нѣтъ.
  
                             XLV.
                       Жена въ отчаян³и.
  
                Мужъ болѣнъ жестоко и умираетъ,
                Жена лишъ токи слезъ рыдая отираетъ;
                   Отъ горести дрожитъ,
                   Безъ памяти лежитъ,
             И только словъ даетъ напасть ея круша:
             Признаковъ жизни ты ужъ больше не являешъ,
                       Моя душа.
             Кому меня, кому ты нынѣ оставляешъ?
             Не льзя престать рыдать, ни горькихъ слезъ отерть.
             Кричитъ: ко мнѣ прийди, ко мнѣ прийди, о смерть!
                   Тотчасъ она приходитъ,
             И вѣрную жену отчаянну находитъ.
             За чѣмъ, сударыня, меня къ себѣ звала?
             Ахъ! я тебя къ себѣ давно уже ждала.
             Томится, мучится душа у мужа въ тѣлѣ.
                   Не дай ему и мнѣ страдать;
             Отраду можешъ ты единая мнѣ дать,
             Возми ево скоряй, возми ево отселѣ.
  
                          XLVI.
                       Свинья и Конь.
  
                      Свинья сказала то коню:
                      Дружечикъ, я тебя виню,
             Что ты дурачеству даешъ безумно дань.
                   Почто выходишъ ты на брань,
             Когда между собой въ войнѣ герои трутся,
                      А по просту дерутся,
             И въ нуждѣ сей тобой стремятся овладѣть?
             Не лутче ли тебѣ и дома посидѣть?
             Ей конь отвѣтствуетъ: я знаю, ты свинья;
                       А я,
             Ущерба тамъ себѣ ни мала не встрѣчаю,
             Гдѣ я прославиться для пользы свѣта чаю.
  
                          XLVII.
                       Страхъ и любовь.
  
                Филонъ женатъ нескладно,
                Съ женой живетъ не ладно:
                       Бѣда,
                       Когда
             Съ женою мужъ живетъ не дружно;
                   Спокойство нужно,
             А тутъ ево до гробовой доски
                       Не будетъ;
                      Печали и тоски
             Никто такой до смерти не забудетъ,
             Когда въ супружествѣ приветства, ласки нѣтъ;
             Противно время, домъ, забавы мнѣ и свѣтъ.
                Филонъ то все всечасно ощущаетъ;
             Жена привѣтств³я во вѣкъ не обѣщаетъ,
             И горесть вѣчную супругу обѣщаетъ.
             Не знаю для чево хоромъ ево ключи
                   Не заперли въ ночи,
                   Вшелъ воръ тогда въ хоромы.
             Они приходятъ вить и незванныя въ домы;
             Да етожъ было въ ночь не посрединѣ дни,
                   Хозяева одни:
                   Проснулися они:
             Вить воръ хозяина не скоро изобидитъ,
                   Коль вора онъ увидитъ.
                   Хозяинъ не дрожитъ,
             А воръ изъ комиаты, какъ заяцъ убѣжитъ.
                   Во дѣлѣ колкомъ,
             Хотя пришелъ и волкомъ,
                   Хозяинъ не робѣлъ:
             Военной человѣкъ онъ былъ, и былъ онъ смѣлъ;
             Такъ воръ уже не ту, тутъ пѣсенку запѣлъ,
                   Котору пѣть хотѣлъ.
             Хозяинъ никогда не устрашался боемъ,
             А жонка не была солдатомъ и героемъ;
             Во страхѣ бросилась въ объят³я къ нему,
             Какъ будто къ милому супругу своему.
             Ему казалось то всево на свѣтѣ слаще:
             Отъ етой радости въ восторгѣ не смолчалъ,
                   И закричалъ:
             О воръ! ходи ко мнѣ, ходи ко мнѣ ты чаще.
  
                             XLVIII.
                       Александрова слава.
  
                Мы прямо ето знаемъ,
             Когда бы, Александръ, ты побылъ за Дунаемъ,
                   Или бы въ Бендерѣ сидѣлъ,
             Или бы флотами противу насъ владѣлъ
                   На Гелеспонтѣ,
             И видѣлъ корабли въ огнѣ на оризонтѣ,
             Или бъ на флотѣ былъ среди воинскихъ дѣлъ:
             Кочечно бъ ты тогда гораздо потерпѣлъ,
             И пѣсню Грец³и иную бъ ты запѣлъ;
             Встревожилися бы твоихъ героевъ душки,
                Когда бы загремѣли пушки
             Подъ предводительствомъ великихъ сихъ мужей,
             О коихъ я сказадъ тебѣ въ поемкѣ сей,
             Принесшихъ новую Росс³и славу всей;
             Сказалъ бы ты тогда: во дни ЕКАТЕРИНЫ,
                      Мои увяли крины.
  
  
                          XLIX.
                       Сабачья ссора.
  
                   Когда подходитъ непр³ятель,
                   Такъ тотъ отечества предатель,
                   Кто ставитъ ето за ничто,
             И другомъ такову не долженъ быть никто.
                   Сабаки въ стадѣ собрались,
                      И жестоко дрались:
                      Волкъ видитъ ету брань,
                      И взяти хочетъ дань,
                      Ево тутъ сердце радо.
             Сабакамъ не досугъ, такъ онъ напалъ на стадо.
                      Волкъ лихъ,
             Ворвался онъ къ овцамъ, и тамъ коробитъ ихъ.
                   Сабаки ето видя,
                   И волка не навидя,
                Домашню брань оставили тотчасъ,
                   И устремили глазъ
                   Ко стаду на проказъ;
                   Друзьямъ не измѣнили,
                   И волка полонили;
                   А за ево къ овцамъ пр³язнь,
                Достойную ему сабаки дали казнь.
             А Россы въ прежни дни Татаръ позабывали,
             Когда между собой въ разстройвѣ пребывали,
             И во отечествѣ другъ съ другомъ воевали,
             Противъ себя самихъ храня воинск³й жаръ.
             И были отъ того подъ игомъ у Татаръ.
  
                          L.
                       Наказан³е.
  
             Прошелъ молчан³я не знаю кто границу,
                   Прекрасную дѣвицу
                       Любя,
             И ей сказалъ: люблю всѣмъ сердцемъ я тебя.
             Дѣвица сердится, ей сей докладъ безчиненъ.
             Любовникъ говоритъ: передъ тобой я виненъ:
             Такъ ты меня за дерзость накажи;
             Что я тебѣ сказалъ, то мнѣ сама скажи.
  
                             LI.
                       Сабака и Кладъ.
  
                   Сабака кладъ сыскала,
             И яму тутъ она навозу натаскала,
             Опять зарыла кладъ и стерегла ево.
                Не ѣстъ, не пьетъ и ничево
                Не можетъ дѣлать болѣ,
             И стала у самой себя она въ неволѣ.
             Сабака день и ночь имѣнье берегла
                      И стерегла:
             Проголодалася, ослабла, умерла.
  
                          LII.
                       Конь и Оселъ.
  
             Конь нѣкогда скакавъ, копыто повредилъ,
                   И ногу такъ разбередилъ,
                   Что онъ отъ язвы той хромаетъ,
             И ужъ едва, едва копыто подымаетъ;
             Хромалъ больной, хромалъ и на корачки сѣлъ:
             Больному говоритъ сему коню оселъ:
                   Теперь тебѣ вить лихо;
             А естьли бы ходилъ и ты, какъ я, такъ тихо:
             Отъ боли бъ тишина всегда была покровъ,
                   И былъ бы ты здоровъ:
                   Почто скакать нахально?
             Смотри ты, сколь мое смирен³е похвально.
                А я скажу на мѣсто сей хвалы:
                      Въ моряхъ ужасныя валы,
                   И страхъ во флотѣ;
             Но страха никогда не видано въ болотѣ.
  
                             LIII.
                       Мужикъ и Медвѣдь.
  
                Бѣгутъ Разбойники за мужикомъ:
                   Разбойнич³й уставъ знакомъ;
                      Они людей не нѣжутъ,
      &n

Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
Просмотров: 387 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа