| Главная » Книги |
Майков Аполлон Николаевич - Стихотворения, Страница 54
Майков Аполлон Николаевич - Стихотворения
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
bsp;
И на костях не погребенных
Народ престолы создает
И скиптр с венцом себе кует.
* * *
Долин Евфратовых царицы,
Прекрасны розы на заре,
Блестя в росистом серебре
И ярком пурпуре денницы,
Еще милей, когда венком,
Роскошно, с зернами алмаза,
Они блистают над челом
Младой красавицы Кавказа.
Прекрасен перл, цветок морей,
Затворник раковин беспечный;
Но он прекрасней, нитью млечной
На шее мраморной у ней,
По груди пышно рассыпаясь
И в черных локонах теряясь.
<1841>
* * *
О femina, semper mutabile... {*}
{* О женщина, вечно изменчивая... (лат.).- Ред.}
Отвергла гордая мой чистый жар любви:
На все моления, на клятвы все мои,
Она улыбкою презренья отвечала!..
Но прежде для чего искусно раздувала
В горячем сердце огнь? Зачем всегда со мной
Была так искренна? Зачем, на мне порой
Свой взор рассеянный остановив случайно,
Смущением моим так любовалась тайно?
Зачем порою речь из милых уст ея
Текла то медленно, то бурно... и меня
Меж юношей ее искали взоры?
Что значат скрытый вздох и робки разговоры?
Уловки женские!.. Но, гордая, прийдет
Твоя пора! Твой час мучительный пробьет!
Узнаешь ты любовь!.. Над ложем, в тайном мраке
Напрасно будет сон свои цветисты маки
Бросать тебе: сама ты их отвергнешь! Ты
Единый светлый лик узришь средь темноты;
Ты станешь, страстная, склонясь на пух суровый,
И плакать, и молить, шептать одно лишь слово;
В немом томлении и с жаждою любви
Прижмешь подушку ты к пылающей груди,
И будут жаркие уста твои, бушуя.
Искать горячего невольно поцелуя!
<1841>
МСТИТЕЛЬ
(Скандинавская баллада)
Не пускайся в море сине
За невестой, конунг мой!
Верь предчувствию - а ныне
Море нам грозит бедой.
- "Мне ли верить, о мой латник,
Бабьим сказкам! Храбрый ратник
Вечно тверд. Гремит гроза -
Против бурь нам боги дали
Весла, руль да паруса;
На коварство ль, на врага ли -
Меч, да конь, да лук тугой;
На охоте - роги звонки,
Псы, да стрелы, для догонки
Легких ланей в мгле лесной".
Готовятся ладьи. Лобзая пяты скал,
Вкруг ропщут сумрачные воды.
Закат пурпуровый их главы обливал
Златыми искрами; темнели неба своды;
Леса широкие синелися вдали;
Утесы, и на них Гаральда замок черный,
Между зеленых сосн обнявших скаты горны.
Дремали у моря, и тихо прилегли
К водам серебряные ивы.
В воскресшем царстве зим всё грозно, молчаливо,
И птицы хищные одне
Между утесами у гнезд своих витают
И бури, спящие в пещерной глубине,
Зловещим криком вызывают:
"Пробудись, о, ветер мощный!
Тучи в небо вызывай!
Край широкий полунощный
К брани злой вооружай!
Где потока вал кипучий
В море синее упал,
Там Гаральд, орел могучий.
Свил гнездо на гребне скал.
Презирает вас он, бури!
Вас на брань зовет с собой.
Взвейте тучи по лазури,
Волны вспеньте вы горой!
Волны бранью заиграют,
Строй за строем полетит
И размоют, раскидают
Замка страшного гранит".
Но дремлет шумный вихрь и бури роковые
В ущельях и скалах, склонясь на мхи седые.
Гранита ль надобно перунам громовым?
Он, моря колыбель, под ними недвижим.
"Принесли иные вести,
Духи спящие, мы вам.
С пира брани, с пира мести,
По Ботническим волнам
Корабли Гаральда мчатся:
Горы злата и сребра,
Горы перлов в них хранятся,
Мех медведя и бобра,
И сигтунская кольчуга,
Поморян янтарь и мед,
Вина фряжские, и с юга
Золотой здесь чуждый плод -
Мигом верви оборвите
У летучих кораблей,
Их богатства размечите
В глубь Одиновых зыбей!"
Всё дремлет грозный дух; во мраке вихри зреют;
Пред ним спят молнии и громы цепенеют.
У моря ль шумного сокровищ нет на дне,
Таящихся в тиши в безвестной глубине?
"Знаем, ты любил, бывало,
С бедной девою играть,
Рвать от персей покрывало,
Щеки бледные лобзать
Поцелуем леденящим.
Посмотри! По безднам спящим
Мчится юная чета:
Гордый враг твой мчит орлицу
В недоступную светлицу
Над-утесного гнезда.
Там уж древний дуб пылает,
Скальд поет и мед сверкает...
Посмотри, как прилегла
Дева к другу головою
И дрожащею рукою
Стан героя обвила.
Иль не видишь их лобзаний?
Иль не слышишь слов любви?
Встань, у челна взмахом длани
Белый парус оборви
И невесту молодую
Ты прими на грудь льдяную,
Заласкай и зацелуй!..
К мести!.. Взвейся и бушуй!"
Проснулся бури царь, расправил крылья сизы,
Седые волосы по ветру распустил,
Завыл и засвистал, облекся белой ризой,
И к мести молнии, как факел, запалил.
<1841>
ИТАЛИЯ
Повита миртами густыми,
Страна искусств, страна руин,
Под звучным говором пучин,
Ты, убаюканная ими,
Как в колыбели, мирно спишь...
Твой кончен век!.. Как старец хилый,
Ты погреблась в свои могилы...
Но их торжественную тишь
Зачем, младые поколенья,
Тревожить вам? Зачем с гробов
Срывать последний их покров -
Кудрявый плющ, символ забвенья?
Хотите ль на обломках тленья
Вы имя, скрытое в веках,
Прочесть в рунических чертах?
Триумф гробниц ли их убавить,
Хозяев прежних их изгнать,
Чтоб после нагло осмеять
Или бессмысленно прославить?
Страна величья! Мрамор твой
Давно попрал пришлец чужой
И пыль седая спеленала...
О, где сыны твои? Зачем,
Как прежде, вняв угрозам галла,
Не взденут гордо бранный шлем,
Не вскинут ржавое забрало?
Где Цезарь? Кто их кликнет в бой
На за-альпийские языцы?
Зачем старик, как лунь седой,
Не двигнет манием десницы?
Зачем не выше всех корон
Его духовная корона?
Зачем, когда выходит он
И с ватиканского балкона
Благословляет мир и град,
Народы в страхе не дрожат
Его анафемы громовой?..
Умолкли бранные мечи.
Но льются звонкие ключи
От Альп в ломбардские дубровы
Поить руин твоих плющи;
Как прежде, вскормленные кровью,
Твои холмы осенены
Оливой, с вечной к ним любовью,
И в виноград оплетены.
Но не срывать твой персик сочный,
Не ждать верховного суда,
Текут к брегам твоим суда
И с Альп народы полуночны:
Недвижный мраморный народ
На поклоненье их зовет -
Немые памятники славы.
Их много там залито лавой,
Зарыто в смрадных погребах,
Иль в галерее величавой,
Иль в вековых монастырях...
Так море, бури в час мятежный,
Набегом берег затопив,
Уходит, жемчуг обронив
Волной утихшей и небрежной...
Себе толпу поработил
Там облик мальчика лукавый;
Там Леды лебедь среброглавый.
Там лиры бог, там полный сил
Алкид, и лев его немейский.
Там лик Сибиллы чародейский.
Там образ горней чистоты
В небесной деве Рафаэля,
И роскошь женской красоты
В нагой Киприде Праксителя.
<1841>
ДВА ГРОБА
Богат наш край дарами горных недр,
Закамским серебром и золотом Алтая:
Вдоль ребр его порос сибирский темный кедр,
И брызжет влага голубая;
Покинув страны тундр, родные озера,
Гранит Финляндии блестит, во град сложенный,
И, творческим резцом преображенный.
Стал грозным сторожем под образом Петра.
Леса, пробуждены державною секирой,
В пловучих городах летают по морям;
Внимают воды рек ликующим пловцам;
Оделись пажити цветущею порфирой;
Вкруг скал таврических богатый виноград
Блистает в гроздиях златопрозрачным соком;
Долины Грузии цветут под топот стад;
В даль синюю морей глядят строптивым оком
Средь флагов пристани и ждут к себе судов;
Есть много ратников и огнеметной меди...
Но слава нам дана не блеском городов,
Не громкой пышностью прадедовских наследий,
А славой двух прославленных гробов.
Один среди степей. Вкруг вихри завывают;
Волнуяся, ковыль выводит песнь над ним,
И грозные орлы, шумя, над ним витают
И кости стерегут под небом степовым.
Померкла там звезда младого Скандинава,
И пепл ее сокрыт под грудою костей.
Тот гроб - нагая степь; в гробу почила слава;
Носилки бранные - надгробный мавзолей.
Другой... над ним трофей воздвигся знаменитый:
Под сенью дряхлых стен московского Кремля
Другая слава спит, другое солнце скрыто...
Гиганта погребла московская земля!
Взманив к себе на грудь увенчанного змия,
В объятиях его замучила Россия,
И гробом стала. Там, над гробом сим святым,
Не волны ковыля, не клики вольной птицы, -
Твердыни и сады ликующей столицы
И пение молитв, кадила сладкий дым.
Вот два сокровища народной Немезиды,
Трофеи славные мужающей земли!
Познавши крепость мышц и доблести свои
И кровью искупив границ своих обиды,
На памятники те мы твердо оперлись;
В обломках сих гробов мы славой упились;
Сорвав с двух падших звезд лучи их золотые,
Их свили над главой блистательным венцом
И гордо высились... Почти ж гроба святые,
Не оскорби ни речью, ни стихом
Залогов гордости полунощного трона -
Носилки Карловы, венец Наполеона!
Март 1841
НА СМЕРТЬ ЛЕРМОНТОВА
И он угас! и он в земле сырой!
Давно ль его приветствовали плески?
Давно ль в его заре, в ее восходном блеске
Провидели мы полдень золотой?
Ему внимали мы в тиши, благоговея,
Благословение в нем свыше разумея, -
И он угас, и он утих,
Как недосказанный великий, дивный стих!
И нет его!.. Но если умирать
Так рано, на заре, помазаннику бога, -
Так там, у горнего порога,
В соседстве звезд, где дух, забывши прах,
Свободно реет ввысь, и цепенеют взоры
На этих девственных снегах,
На этих облаках, обнявших сини горы,
Где волен близ небес, над бездною зыбей,
Лишь царственный орел да вихорь беспокойный, -
Для жертвы избранной там жертвенник достойный,
Для гения - достойный мавзолей!
Сентябрь 1841
SCHOLIA {*}
{* Застольная песнь (греч.). - Ред.}
Не мирты с лаврами, а грустный кипарис
Срываем на пути сей жизни скоротечной;
Любимых сверстников не портики беспечны,
А гробы их вкруг нас печально вознеслись...
Что ж, Други, унывать! И наши дни не вечны!
Возьми Горация, у древних научись
Идти - не замечать потери бесконечной.
Под сводом древних лип, где дружно соплелись
Темно-зеленый плющ и тополь бледнолистый.
Где катится, журча, источник серебристый,
Вели связать венков, принесть столетних вин,
И пей классически, на зло судьбам упрямым
И Вакха чествуя: ему там будет храмом
Навес дерев, а гимн - отзвучие долин!
1841
Санкт-Петербург
* * *
Свершай служенье муз в священной тишине.
Пускай рождения гармонии высокой,
Рождения стиха не узрит смертных око.
Ты сам, творец, прими дитя свое, свой стих;
| |
| Просмотров: 580 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры