Майков Аполлон Николаевич - Стихотворения, Страница 44 - Книги

ify"> Княжата Шуйские... Где Вельский? Рать сбирает?

Орудует в Крыму и хана подымает!

Под Серпуховом кто безбожного навел

На своего царя и указал дорогу?

Мстиславский? Каешься?.. А Курбский? Он ушел!

"Не мыслю на удел", - клянется мне и богу,

А пишется в Литве, с панами не таясь,

В облыжных грамотах как "Ярославский князь"!

Клевещет - на кого ж? На самоё царицу -

Ту чистую, как свет небесный, голубицу!..

Всё против!.. Что же я на царстве?.. Всем чужой?..

Идти ль мне с посохом скитаться в край из края?

Псарей ли возвести в боярство - и покой

Купить, им мерзости творить не возбраняя,

И ненавистью к ним всеобщей их связать

С своей особою?.. Ответ кто ж должен дать

За мерзость их, за кровь?.. Покинутый, болящий,

Аз - перед господом - аз - аки пес смердящий

В нечестьи и грехе!..

Но царь пребыл царем.

Навеки утвердил в народе он своем,

Что пред лицом царя, пред правдою державной

Потомок Рюрика, боярин, смерд - все равны,

Все - сироты мои."

И царство создалось!

Но моря я хотел! Нам нужно насажденье

Наук, ремесл, искусств, все с боя брать пришлось!

Весь Запад завопил; опасно просвещенье

Пустить в Московию! Сам кесарь взор возвел

Тревожно на небо: двуглавый наш орел

Уже там виден стал, я занавесь упала,

И царство новое пред их очами встало...

Оно не прихотью явилося на свет.

В нем не одной Руси спасения завет:

В нем церкви истинной хоругвь, и меч, и сила!

Единоверных скорбь, чтоб быть ему, молила -

И - бысть!.. Мой дед, отец трудилися над ним,

Я ж утвердил навек - хоть сам раздавлен им...

Вы всё не поняли?.. Кто ж понял? Только эти,

Что в ужасе, как жить без государства, шли

Во дни великих смут, с крестом, со всей земли

Освобождать Москву... Моих князей же дети

Вели постыдный торг с ворами и Литвой,

За лишние права им жертвуя Москвой!..

Да! Люди средние и меньшие, водимы

Лишь верою, что бог им учредил царя

В исход от тяжких бед, что царь, лишь Им судимый,

И зрит лишь на Него, народу суд творя, -

Ту веру дал им я, сам божья откровенья

О ней исполняся в дни слез и сокрушенья...

И сей священный огнь доныне не угас:

Навеки духом Русь с царем своим слилась!

Да! Царство ваше - труд, свершенный Иоанном,

Труд, выстраданный им в бореньи неустанном.

И памятуйте вы: всё то, что строил он, -

Он строил на века! Где - взвел до половины,

Где - указал пути... И труд был довершен

Уж подвигом Петра, умом Екатерины

И вашим веком...

Да! Мой день еще придет!

Услышится, как взвыл испуганный народ,

Когда возвещена царя была кончина,

И сей народный вой над гробом властелина -

Я верую - в веках вотще не пропадет,

И будет громче он, чем этот шип подземный

Боярской клеветы и злобы иноземной..."

1887

СТРЕЛЕЦКОЕ СКАЗАНИЕ

О ЦАРЕВНЕ СОФЬЕ АЛЕКСЕЕВНЕ

Как за чаркой, за блинами

Потешались молодцы,

Над потешными полками

Похвалялися стрельцы!

"Где уж вам, преображенцы

Да семеновцы, где вам,

Мелочь, божий младенцы,

Нам перечить, старикам!

"С слободой своей немецкой

Да с своим царем Петром

Мы, мол, весь приказ стрелецкий,

Всех в бараний рог согнем!

Всех - и самую царевну..."

Нет, уж тут, голубчик, врешь!

Нашу Софью Алексевну

Обойдешь, да не возьмешь!

Даром, что родилась девкой, -

Да иной раз так проймет

Молодецкою издевкой,

И как в духе, да взмахнет

Черной бровью соболиной -

Пропадай богатыри!

Умер, право б, заедино,

Если б молвила: "Умри!.."

Грех бывал я между нами,

Как о вере вышел спор,

И ходили с чернецами

В царский Кремль мы на собор, -

Бунтовское было дело!

Да ведь сладила! Как раз

Словом вышибить умела

Дурость всякую из вас!

Будем помнить мы дни оны!..

Вышли наши молодцы,

Впереди несут иконы

Со свечами чернецы...

Не сказали б, так узнала б

Вся Москва их! Старики!

Не наотмашь, низко на лоб

Надевали клобуки;

Не развалисты в походке,

А согбенные идут;

Не дерут, разиня глотки,

Тихим голосом поют;

Лица постные, худые,

Веры точно что столпы!..

Уж не толстые, хмельные

Никоньянские попы!..

Умилился люд московский.

Повалил за ними, прет,

И на площади Кремлевской,

Что волна, забил народ.

А уж там, во Грановитой,

Все нас ждут: царевны, двор,

Патриарх, митрополиты,

Освященный весь собор.

Старцы свечи возжигали,

И Евангелье с крестом

На амвоны полагали,

И царевне бьют челом;

"Благоверная царевна!

Солнце Русский земли!

Свет София Алексеева,

Государыня! Вели,

Чтоб у нас быть рассмотрению

С патриархом о делах

По церковному строенью

И о Никоновых лжах!

Процветала церковь наша,

Аки райский крин, полна

Благодати, яко чаша

Пресладчайшего вина!

Утверждалася на книгах,

Их же имем от мужей,

Проводивших жизнь в веригах

И в умертвии страстей;

Их же чтением спасались

Благоверные цари,

И цвели, и украшались

По Руси монастыри;

Но реченный Никон волком

Вторгся в оный вертоград

И своим безумным толком

Ниспроверг церковный лад!

Аки римская блудница

На драконе восседя,

Рек: "Несть бога! - кровопийца. -

Аз есмь бог, и вся моя!"

И святые книги рушил...

Ну, и начал всё мутить..."

Патриарх их слушал, слушал,

Подымался говорить,

Да куда!.. Из-за владыки

Ну выскакивать попы...

Брань пошла, мятеж и крики!

На дворе ревут толпы,

Вкруг царевен - натерпелись

Уж бедняжки! - мужики.

Чернецы орут, зарделись.

Поскидали клобуки,

Все-то с взбитыми власами,

Очи кровью налиты.

И мелькают над главами

Палки, книги и кресты!..

Ждет царевна не дождется.

Чтоб затихли; то вперед.

Словно лебедь, к ним рванется,

Образумливать учнет.

"Замутили царством бабы, -

Голосят кругом, - ахти!

Государыням пора бы

В монастырь давно идти!"

Слыша то, и глянув гневно,

И отдвинув трон златой,

Вся зардевшися, царевна

Удалилась в свой покой.

С барабанным вышли боем

Из Кремля мы - вдруг приказ:

Чтоб к царевниным покоям

Выслать выборных тотчас.

Ночью, с фонарями, ровно,

Тихо, вышла на крыльцо.

Так-то ласково-любовно

Обратила к нам лицо...

Видел тут ее я близко:

Белый с золотом покров,

А на лбу-то - низко-низко -

Вязь из крупных жемчугов...

"Если мы вам неугодны, -

Говорит" - весь царский дом,

Мы объявим всенародно,

Что из царства вон уйдем!

У волохов иль цесарцев -

Где-нибудь найдем приют...

Вы сменяли нас на старцев.

Давних сеятелей смут, -

Пусть на них падет и царство!

Но в вину не ставьте нам,

Коль соседи государство

Всё растащут по клочкам,

Коль поляки с ханом крымским

Русь поделят меж собой:

Поклоняйтесь папам римским,

Басурманьтесь с татарвой!

Мы в церквах положим вклады

И поклонимся мощам,

Да и с богом!.." Всей громадой

Пали мы к ее ногам:

"Что ты, матушка, какое

Слово молвишь, - говорим, -

Слово - самое пустое!

Нешто мы того хотим!

Знаем мы, без государей

Каковы дела пойдут!

Заедят народ бояре

Да в латинство поведут!..

Всё те старцы-лиходеи!

Чтобы пусто было им!

Нешто мы архиереи?

Что мы в книгах разглядим?

Ты уж смилуйся, пожалуй,

Хоть жалеючи земли!..

А за грубость - нас до малу

Жестоко казнить вели!"

Ждем: что скажет?.. И сказала:

"Встаньте! Верных россиян

Вижу в вас! Я так и знала!..

Бойся ж нас ты, крымский хан!..

Пир готовь, а в гости будем!.."

Мы - "ура!" на весь народ,

А она начальным людям

"Выйти, - крикнула, - вперед!"

И велит дьякам приказным

Награждать кого казной,

А кого именьем разным,

Соболями аль землей,

А кого боярским саном.

"А для прочих молодцов, -

Говорит, - три дня быть пьяным

С наших царских погребов!.."

И была ж гульба в столице!

Будет помнить царский град!..

Чернецы ж сидят в темнице

И сидят, стрельцов корят:

"Так-то веру отстояли

Вы, стрелецкие полки!

Прогуляли, променяли

На царевы кабаки!"

Ладно, братцы! Щи вам с кашей!

Что, брат, скажешь? Хороша?..

Лучше нет царевны нашей!

Вот, как есть, совсем душа!"

1867

КТО ОН?

Лесом частым и дремучим,

По тропинкам и по мхам,

Ехал всадник, пробираясь

К светлым невским берегам.

Только вот - рыбачья хата;

У реки старик стоял,

Челн осматривал дырявый

И бранился, и вздыхал.

Всадник подле - он не смотрит.

Всадник молвил: "Здравствуй, дед!" -

А старик в сердцах чуть глянул

На приветствие в ответ.

Всё ворчал себе он под нос:

"Поздоровится тут, жди!

Времена уж не такие...

Жди да у моря сиди.

Вам ведь все ничто, боярам,

А челнок для рыбака

То ж, что бабе веретёна

Али конь для седока.

Шведы ль, наши ль шли тут утром,

Кто их знает - ото всех

Нынче пахнет табачищем...

Ходит в мире, ходит грех!

Чуть кого вдали завидишь -

Смотришь, в лес бы... Ведь грешно!..

Лодка, вишь, им помешала,

И давай рубить ей дно...

Да, уж стала здесь сторонка

За теперешним царем!..

Из-под Пскова ведь на лето

Промышлять сюда идем".

Всадник прочь с коня и молча

За работу принялся;

Живо дело закипело

И поспело в полчаса.

Сам топор вот так и ходит,

Так и тычет долото, -

И челнок на славу вышел,

А ведь был что решето,

"Ну, старик, теперь готово,

Хоть на Ладогу ступай.

Да закинуть сеть на счастье

На Петрово попытан".

"На Петрово! Эко слово

Молвил! - думает рыбак. -

С топором гляди как ловок...

А по речи... Как же так?.."

И развел старик руками.

Шапку снял и смотрит в лес.

Смотрит долго в ту сторонку,

Где чудесный гость исчез.

1841, <1857>

СКАЗАНИЕ О ПЕТРЕ ВЕЛИКОМ {*}

В ПРЕДАНИЯХ СЕВЕРНОГО КРАЯ

{* Рассказ этот представлен здесь почти без изменений, как он записан Е. В. Барсовым в Онежском крае и напечатан между многих других, в "Беседе", под общим названием "Петр Великий в преданиях Северного края". Он записан собирателем со слов рассказчика прозой; но и в этой прозе сами собой сквозят стихи, я пытался только восстановить их, почти нигде ничего не прибавляя от себя. Петр, повелевающий стихиями, - это такой колоссальный образ великого государя, а описание бури и потопление свейских лодок - такая живая, сжатая и верная природе картина, что было бы жаль, если б эти красоты народного творчества прошли незаметно в истории нашей поэзии.}

Когда нас еще на свете не было,

Да и деды дедов наших еще не жили,