| Главная » Книги |
Вяземский Петр Андреевич - Стихотворения, Страница 55
Вяземский Петр Андреевич - Стихотворения
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
bsp;
С обольщеньями в борьбе,
На таинственных скрижалях
Повесть сердца ты читал,
В радостях его, в печалях
Вдохновений ты искал.
Ты внимал живым глаголам
Поучительных веков,
Чуждый распрям и расколам
. . . . . . . . . .умов.
В силе внутренней свободы
Независимой душой
Ты учился у природы
. . . . . . . . . . . . .
1853 (?)
ГОРЫ ПОД СНЕГОМ
Блестят серебряные горы,
И отчеканились на них
Разнообразные узоры
Из арабесков снеговых.
Здесь серебра живого груды;
Здесь неподдельной красоты
На пиршестве земном сосуды -
Огромно-чудной высоты.
Своею выставкой богата
Неистощимая земля:
Здесь Грановитая палата
Нерукотворного Кремля.
1855
ПРОГУЛКА
В лоне озера бесструйного
И прозрачно-неподвижного
Отражаясь, горы светлые
Головой своею снежною
Окунулись в глубину.
Там, на озере, белеются
Паруса в воздушной ясности;
Лодка, к озеру прильнувшая,
На воде стоит незыблемо,
Словно лебедь, сладко дремлющий
На своем прохладном бархате,
На воде своей родной.
А под ней - двойчаткой стройною
Так же легкой и спокойною,
Лодка светлая мерещится,
В лоне зеркальном рисуется
И белеет и красуется, -
Только парусами вниз.
И не знаешь, что пленительней,
Что для взоров обольстительней:
Горы ль, гордо восстающие,
Иль их призраки подводные?
Что прекраснее: действительность
Иль чарующий обман?
1855
СИЦИЛИЙСКАЯ ПЕСНЯ
Из Гете
Этим глазкам, черным глазкам,
Стоит только раз мигнуть,
Чтоб дома взорвать на воздух,
Города перевернуть.
За тщедушною стеною
Сердцу, сердцу ль моему
Устоять под их грозою,
Уцелеть ли одному?
1855
ЭСМЕРАЛЬДА
(ВОСПОМИНАНИЯ О ВЕНЕЦИИ)
внучке моей княгине
Елизавете Петровне Голицыной
Напевы знакомых созвучий!
Вернее всех слов и картин
На память привет вам певучий
Наводит минувшего тень.
Все то, что в ней тихо дремало,
Очнувшись, откликнется вдруг,
И памяти верной зерцало
Воскресшую жизнь повторит.
На слух налетели случайно
Созвучья мне памятных дней,
И думой невольною тайно
Задумалось сердце во мне.
В край дальний я думой заброшен,
В волшебный пленительный край!
Там сладостный воздух роскошен,
Там вечен улыбчивый май.
Там кудри златые купая
В прохладе лазурных зыбей,
Русалкой из волн выплывая,
Венеция манит к себе.
Чернеются гондолы, рея
Морской вереницею птиц,
И, солнцем вечерним алея,
Дымятся верхи синих гор.
Дворец за дворцом из-под пепла
Угасших столетий встает,
Краса их грозами окрепла
И юностью вечной цветет.
И куполы храмов громадных
Отважно парят к небесам;
С холста ли иль с мраморов хладных
Все веет бессмертием нам.
На площадь движеньем и гулом
Нахлынул народный поток,
И каждый запасшийся стулом
Подсел в свой знакомый кружок.
Сливаются говор и клики,
И в этой святине ночной,
В виду вековой базилики,
Мороженым тешится жизнь.
Струится поэзия ночи,
И в эту чудесную ночь
Впились задушевные очи
И вся потонула душа.
Поэзия с прозою рядом,
Действительность рядом с мечтой;
И жизнь увлеченьем и складом,
Как сказка, баюкает нас.
А вот Беве-аква, бесенок,
Вертится юлой и визжит;
Рассказом своих побасенок
Разжалобит и рассмешит.
Здесь вьются октавы Ринальда
В прозрачной ночной синеве:
Там вьется, кружась, Эсмеральда
С венком на младой голове.
Она и порхает и блещет,
Цветок, мотылек, огонек,
Лев радостно крыльями плещет
И сам рад затеять прыжок.
Весь мир тот в глазах развернулся,
И думы и чувства согрев,
Как только до слуха коснулся
Балета знакомый напев.
Тут сразу и милую внучку
Сердечная память найдет:
Вот деда вожак мой под ручку
По темцым проулкам ведет.
Нас гондола ждет у трагетта;
И неба звездистый намет,
И гладь голубого паркета
К прогулке все так и зовет.
И чувством всесильно влекущим
Спешим, полуночники, в путь -
Хоте лось на сои нам грядущий
На дремлющий Лидо взглянуть.
1855
ЗОЛОТАЯ ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ
Мудрец Гораций воспевал
Свою посредственность златую:
Он в ней и мудрость полагал
И к счастию стезю прямую.
С тех пор наш изменился свет,
И как сознаться в том ни больно:
Златой посредственности - нет,
Людей посредственных - довольно.
1859
ГРАФУ СОЛЛОГУБУ
Взревел наряженный в Ахилла
Демократический Фальстаф:
Потоком брани и чернила
На нас с тобою льются, граф!
Твое ли графство здесь причина?
Я княжеством ли виноват?
Но разъяренная дружина
С сердцов ударила в набат.
И отчего же в них воспрянул
Огонь неистовых страстей?
Гром не из грозной тучи грянул;
Им тучей был мой юбилей.
На этой дружеской пирушке
Мою ты музу приласкал:
Давно знакомой всем старушке
Поднес ты льстивый мадригал.
За эту бедную Елену,
Как и в былые времена,
Зажглася, греческой на смену,
У нас Троянская война.
И гнев их - будь не тем помянут -
Не скоро укротится: нет!
Твой стих они с упорством станут
Держать в осаде десять лет,
Пока торжественной гурьбою
Не въедут с лаврами в руке
В свою разрушенную Трою
На деревянном лошаке.
1861
* * *
Вкушая бодрую прохладу,
Я наслаждаюсь зимним днем
И по серебряному саду,
Объятому волшебным сном,
Хожу - любуяся картиной
В ее суровой тишине,
С ее обширною равниной,
С ее печалью, милой мне.
1861
ГРУСТЬ
Всё грустно, всё грустней, час от часу тяжелей,
Час от часу на жизнь темней ложится мгла,
На жизнь, где нет тебя, на жизнь, где ты доселе
Любимых дум моих святая цель была.
Всё повод мне к слезам, все впечатленья полны
Тобой, одной тобой: подъятые тоской,
Теснятся ли к груди воспоминаний волны, -
Всё образ твой, всё ты, всё ты передо мной,
Ты, неотступно ты! Грядущего ли даль
Откроется глазам пустынею безбрежной, -
Ты там уж ждешь меня с тоскою безнадежной;
Пророчески тебя и в будущем мне жаль.
<1862>
БЫЛОЕ
Томимся ль, странники, мы переходом дальним
И много на пути за нами дней легло, -
Под сумерками дни, под сумраком печальным,
Которым нашу жизнь кругом заволокло.
Надежде чуждые и бедные желаньем,
Покоя одного и молим мы и ждем;
Но в книге памяти с задумчивым вниманьем
Мы любим проверять страницы о былом.
Воспоминание, минувшего зарница,
Блеснет и озарит пройденный нами путь
И прожитые дни и выбывшие лица -
Все тени милые - теснятся в нашу грудь.
<1862>
ГОРЕ
Радость, жизни гость случайный,
Промелькнет - и замер след,
Горе, - налицо, иль тайный,
А всегда наш домосед.
Он хозяин в доме нашем,
Мы его ученики,
На него орем и пашем
В два ярма и в две руки.
Притворится ли порою
Невидимкою в дому?
Мы и верим с простотою,
Что пришел конец ему.
Сон минутный, сна ль подобье,
Старика угомонит?
Правый спит, - а исподлобья
Левый глаз нас сторожит.
Безотлучно и бессрочно,
Ждут его или не ждут,
На глазах или заочно,
Так иль иначе, - он тут.
Несмотря на пытки эти,
В промежутках люди сплошь,
Незлопамятные дети,
Опыт свой не ставят в грош.
Словно дан им в полновластье
И в игрушку целый мир,
Дети вновь играют в счастье,
И их кукла им кумир.
Просто вскользь иль ненароком
Им о горе намекни -
Жалким трусом, злым пророком
Возгласят тебя они.
Я не знаю, как другие,
Про себя же я скажу:
Как сошлись мы с ним впервые,
Так я горю все служу.
Где ж оно меня не травит,
Там не менее того
Мне и в роздых душу давит
Страх наткнуться на него.
<1862>
ОСЕНЬ
И в осени своя есть прелесть. Блещет день.
Прозрачны небеса и воздух. Рощи сень
Роскошно залита и пурпуром и златом;
Как день перед своим торжественным закатом,
Пожаром чудным грань небес воспламени,
На свой вечерний одр бросает ткань огня, -
Так в осень теплую, в сей поздний вечер года,
Пред тем, чтоб опочить, усталая природа,
Лобзанием любви прощаяся с землей,
Остаток благ дарит ей щедрою рукой.
Дам каждый светлый день нежданная отрада.
Последней зеленью благоухании сада,
Последней прелестью в нем уцелевших роз
Любуется душа с улыбкой, полной слез.
Миг каждый дорог нам; природы лаской каждой
Мы упиваемся с неутолимой жаждой.
Убрав в богатый блеск и рощи, и поля,
Прощальный пир дают нам небо и земля.
Все празднично глядит, а вместе с тем и грустно,
И так и хочется, душевно и изустно,
Избыток смутных чувств, теснящихся в груди,
Любовь и страх о том, что ждет нас впереди,
Когда нам истина предстанет без покрова, -
Излить в созвучия рыдающего слова,
В молитвенную песнь, в последнее прости,
В надгробный плач тому, что в гроб должно сойти.
Видали, верно, вы красавицу младую,
Которую недуг в добычу роковую
Таинственно обрек себе. Цвет жизни в ней,
Роскошным знаменьем ее весенних дней,
Казалось, так живущ в младом своем уборе:
Румянец на щеках, огонь в блестящем взоре.
Но был лукав сей блеск румяного лица;
Зловещий признак он ей близкого конца;
Ни скорби, ни врачу не отвратить удара.
Но пламень глаз ее был зарево пожара,
Которым грудь ее сгорала в тишине.
Любуясь на нее в молчанье, вам и мне
Так было сладостно, так ненаглядно-грустно,
Так и хотелось нам, душевно и изустно,
Пропеть прощальный гимн красавице младой,
Еще прекрасней нам предсмертной красотой!
<1862>
К РИМУ
Не Капитолий твой всемирный, вседержавный,
Не вечно-памятных развалин пепел славный,
Не величавый ряд дворцов и базилик,
Не тень священная, в которую поник
Ты царственной главой, столетьями венчанной,
Не сумрак вилл твоих свежо-благоуханной,
Где, щедростью даров счастливцев наделя,
Так радостно цветет роскошная земля,
Не тихие твои окрестные пустыни,
Над коими горит день светозарно-синий
И освещает их по прихоти своей
Сияньем радужным пылающих лучей
Иль стелет по степи безлесной и беззлачной
И дремлющую тень, и мрак полупрозрачный,
Не весь сей пышный мир величья и чудес,
Где красота земли и красота небес
Дают и мысли жизнь, и пищу вдохновеньям,
Где каждый век, в урок грядущим поколеньям,
Прорезав новые и вечные бразды,
Оставил творчества бессмертные следы,
Где все минувшего есть отзыв величавый,
Все песнь поэзии и все преданье славы;
Не эти голоса, не 
| |
| Просмотров: 350 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры