Щепкина-Куперник Татьяна Львовна - Несколько дней...

  

  

  

   T. Щепкина-Куперникъ. Письма изъ далека.

   Издан³е Д. П. Ефимова. Москва, Б. Дмитровка, д. Бахрушиныхъ.

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Господинъ въ свѣтломъ пальто остановился у темнаго и довольно стараго дома и смотрѣлъ на нумеръ съ видомъ человѣка, который что-то разыскиваетъ. Консьержъ въ одной жилеткѣ и черной ермолкѣ на головѣ стоялъ, прислонясь спиной къ чугунной рѣшеткѣ, отдѣлявшей нѣчто въ родѣ палисадника отъ тротуара, и отлично видѣлъ затруднен³е господина, но смотрѣлъ на него съ полнымъ равнодуш³емъ и невозмутимо курилъ скверную сигару.

   Наконецъ, господинъ обратился прямо къ нему съ преувеличенной вѣжливостью, сразу выдававшей въ немъ иностранца:

   - Pardon, monsieur, veuillez me dire si c'est ici que demeure m-lle Irtenieff?

   Консьержъ выпустилъ сигару изо рта, помолчалъ и медленно промолвилъ:

   - М-lle Daîgnouff? connais pas èa.

   "Poireau! Poireau!" раздался въ это время изъ дома пронзительный и властный голосъ, и изъ окна выставилась черноволосая, румяная голова madame Poireau, всегда все видѣвшей и слышавшей.

   - Mais c'est m-lle Lydie, qu'on demande! - пренебрежительно крикнула она мужу.- Tu ne peux pas répondre, voyons? Потомъ она съ чрезвычайно любезной улыбкой, показавши отличные бѣлые зубы,обратилась къ незнакомому господину.

   - C'est au sixième à gauche, monsieur, No 12!

   Домохозяинъ поставилъ madame Poireau непремѣннымъ услов³емъ ея службы любезность съ жильцами, и поэтому m-me Poireau улыбалась всегда, то есть улыбался ея ротъ, глаза же никогда не измѣняли своего проницательнаго взора, заглядывавшаго всякому прямо въ душу и сразу оцѣнивавшаго человѣка.

   Господинъ въ свѣтломъ пальто, очевидно, удовлетворилъ ея строг³й вкусъ, потому что, когда онъ, приподнявъ шляпу, казалъ ей: "Merci, madame", она совсѣмъ любезно закивала черной наколкой и повторила:

   - Oh, pas seulement la peine, monsieur! Pas la peine! - распѣвая на слогахъ съ ударен³емъ.

   Она скрылась въ окнѣ; консьержъ опять взялся за сигару, провожая посѣтителя взглядомъ потревоженнаго стараго пса, а господинъ сталъ подниматься по узкой деревянной лѣстницѣ. Подъемной машины не было, но онъ быстро взбѣжалъ всѣ шесть этажей и только на послѣдней площадкѣ пр³остановился передохнуть, облокотясь на полированныя перила.

   На площадку выходили три двери безъ всякихъ звонковъ. Онѣ вели въ комнаты, принадлежащ³я квартирамъ нижнихъ этажей и предназначающ³яся для прислугъ, но иногда сдающ³яся въ наемъ расчетливыми хозяйками, которыя предпочитаютъ держать приходящую прислугу или пользоваться услугами консьержки.

   Надъ одной изъ дверей стоялъ No 12. Въ эту дверь онъ постучалъ властнымъ, быстрымъ стукомъ, точно зная напередъ, что его приходъ будетъ кстати.

   - Entrez! - отозвался изъ-за двери молодой женск³й голосъ, даже въ этихъ двухъ слогахъ выказавш³й чистоту и музыкальность.

   Онъ медлилъ войти, забавно заинтересованный вдругъ идеей по звуку голоса вообразить себѣ лицо женщины, которую онъ еще не зналъ. Голосъ былъ не высок³й и не слишкомъ звонк³й, но очень нѣжный и своеобразно мелодичный. "Блондинка, навѣрно, съ лицомъ Гретхенъ... Небольшого роста... Невинные глаза"... Не столько подумалъ онъ, сколько представилъ себѣ какой-то неясный женск³й образъ, но въ это время голосъ повторилъ съ легкимъ оттѣнкомъ удивлен³я:

   - Entrez!

   Послышался шумъ отодвинутаго стула. И ему отворила дверь молодая дѣвушка. Нѣтъ, не блондинка; у нея были темные волосы, высокая тоненькая фигура и очень больш³е, почти слишкомъ больш³е для маленькой головы глаза.

   И на Гретхенъ она вовсе не была похожа. Съ перваго взгляда она показалась ему слишкомъ строгой: болѣе чѣмъ простой костюмъ той полу-мужской, полу-англ³йской складки, которую теперь начали признавать женщины: темная суконная юбка, крахмальная рубашечка суроваго батиста съ бѣлымъ воротникомъ, кожаный поясокъ и красный галстукъ; прическа по-мальчишески косой проборъ, и никакой робости въ лицѣ, только слегка удивленное выражен³е глазъ, прищуренныхъ чуточку - вѣрно близорука - и суховатый тонъ.

   - Monsieur?..

   - Лид³я Павловна Иртеньева? - вопросомъ отвѣтилъ онъ ей.

   При звукахъ родного языка глаза ея широко открылись отъ неожиданности; она быстро отвѣтила:

   - Это я...

   - Позвольте представиться: Заблоцк³й, сослуживецъ и пр³ятель вашего батюшки.

   - Ахъ, Боже мой, отца! Какъ же, я о васъ слышала, т.-е. знаю отъ него!- совсѣмъ другимъ тономъ заговорила она.- Садитесь, пожалуйста! Отъ папы! Господи! Простите... имя ваше?

   - Андрей Петровичъ...

   - Я такъ рада увидѣть человѣка изъ нашихъ краевъ!.. То-есть даже собственно не изъ моихъ краевъ... а отъ папы... Ну что же онъ? Здоровъ? Какъ они тамъ всѣ?..

   Она закидала его вопросами, вся взволнованная. Дорогое лицо старика вдругъ такъ ясно встало передъ ней; ей казалось, что этотъ до сихъ поръ чужой ей человѣкъ долженъ былъ принести ей съ собой больше "ея папы", чѣмъ равнодушная почта, и она торопливо его спрашивала:

   - Ну что же, что... Какъ они тамъ всѣ?..

   - Папа вашъ совершенно здоровъ, прекрасно себя чувствуетъ,- началъ Заблоцк³й, сразу захваченный сочувств³емъ къ ея волнен³ю,- вся семья - тоже. Они узнали, что я буду въ Парижѣ, и просили меня побывать у васъ... чтобы я могъ имъ подробно разсказать о вашемъ житьѣ-бытьѣ... А кромѣ того передать вамъ вотъ эту посылку и письмо.

   Онъ передалъ ей объемистый пакетъ и письмо. Она схватилась за письмо, шепча: "Милые мои, милые!.."

   Надорвала конвертъ и только тогда опомнилась:

   - Простите?

   - Ради Бога! Не обращайте на меня никакого вниман³я! Я подожду, если позволите...

   - Пожалуйста!..

   Она отошла къ окну и углубилась въ чтен³е, а онъ украдкой разсматривалъ ее. Нѣтъ, сейчасъ она совсѣмъ не казалась такимъ мальчуганомъ: вся розовая, съ влажными глазами и растроганной улыбкой на лицѣ, она была какъ-то мягче и женственнѣе, худенькая оигурка дышала своеобразной грац³ей" Ей можно было дать лѣтъ 18, но самъ старикъ Иртеньевъ говорилъ ему, что ей 23 года. Отъ нея онъ перешелъ къ комнатѣ, вспоминая, что обѣщалъ ея сестренкѣ "запомнить все, все, какъ у Лидуси":

   Комната была небольшая, но чистенькая. Кровать пряталась въ альковѣ за занавѣской изъ пестрой "persienne". Taкой же матер³ей была обита доска камина, надъ которой во всю ширину его вдѣлано было низкое зеркало. Маленькое п³анино, круглый столъ, большое кресло, пара стульевъ, полка съ книгами да сундукъ, обитый черной кожей,- вотъ все, что находилось въ комнатѣ. Шкапъ прятался въ стѣнѣ и не занималъ мѣста; складныя внутренн³я ставнну оконъ дополнялись пестрыми гардинами. Въ окна виднѣлось цѣлое море крышъ. Заблоцк³й осматривалъ комнатку и мысленно по ней рисовалъ себѣ жизнь дѣвушки. "За комнату платитъ... франковъ 35-40, не больше. А! Спиртовая "бульотка" и сковородка, притаивш³яся на полочкѣ, въ углу; рядомъ как³е-то пакетики... съ надписью: "Epicier et fruitier А. Lambret". Значитъ, сама себѣ устраиваетъ завтракъ, а, быть можетъ, и обѣдъ... Ноты раскрыты на п³анино: вокализы В³ардо... учится усердно. Рабочая корзинка и куски батиста... случается себѣ кое-что самой мастерить? Не мудрено: старикъ врядъ-ли ей можетъ больше рублей 50-60 высылать!.."

   Сочувств³е опять шевельнулось у него къ этой хорошенькой дѣвушкѣ; онъ самъ когда-то студентомъ жилъ на 15 рублей въ мѣсяцъ; хоть это было давно, но онъ помнилъ это... А теперь его жена въ 50 рублей шляпки носитъ, "совсѣмъ простенькая... но modèle - даромъ: 50 руб.!" Портреты на каминѣ... Съ нѣкоторымъ любопытствомъ подошелъ: отецъ... сестры... братья... два-три любимыхъ всей Росс³ей лица, и больше никого... Пучокъ розовой гвоздики: а, значитъ, любитъ цвѣты, позволяетъ себѣ эту роскошь на 50 сантимовъ! Книги на столѣ... Тургеневъ, это, вѣрно, съ собой взяла изъ Росс³и. А вотъ - изъ библ³отеки. Онъ взялъ въ руки потрепанный томикъ, ожидая найти модный романъ, но увидалъ Герцена. На наудачу раскрытой страницѣ бросилась въ глаза подчеркнутая фраза: Трудь - наша молитва.

   "Вотъ какъ у насъ!", съ легкой, но сочувственной усмѣшкой подумалъ онъ. Ему было немного странно, что онъ такъ внезапно попалъ въ комнату молодой дѣвушки, до этого дня совершенно чужой ему,- и попалъ въ ея интимную обстановку, такъ сказать, застигъ ее врасплохъ. Было и немного какъ будто неловко за тотъ мысленный обыскъ, который онъ дѣлалъ у нея,- можетъ быть, именно потому, что нашелъ не вполнѣ то, чего ожидалъ у самостоятельной дѣвушки, готовящейся къ артистической карьерѣ и живущей въ Парижѣ. И скромная комнатка трогала его. Онъ вдругъ живо представилъ себѣ свою прелестную Надюшу вотъ въ такой же обстановкѣ, одну, вдалекѣ отъ всего родного, и ему стало пр³ятно, что онъ такъ можетъ описать старику Иртеньеву обстановку его дочки.

   Въ это время она кончила письмо. Слезы катились по ея щекамъ, но она не замѣчала этого, и, улыбаясь, протянула Заблоцкому руку.

   - Отецъ пишетъ, что вы такъ облегчили ему первые годы въ чужомъ университетѣ, въ чужомъ городѣ, что онъ васъ считаетъ своимъ настоящимъ другомъ... Бѣдный мой, дорогой папочка! Если бы вы знали, какъ я цѣню всѣхъ, кто его любитъ... Спасибо вамъ!

   - Полноте, что вы! - удерживая ея руку, сказалъ онъ.- Павелъ Егоровичъ такой рѣдкой души человѣкъ, его весь К³евъ за эти два года полюбить успѣлъ!..

   - О, папа! Это - удивительный человѣкъ! - воскликнула она. Глаза ея заблестѣли.- Если бы онъ не долженъ былъ такъ много работать... на всѣхъ насъ...- Ея тонк³я брови болѣзненно наморщились.- Его имя было бы извѣстно всей Росс³и!...

   Потомъ она сама сконфузилась своего порыва и перевела разговоръ:

   - Папа пишетъ мнѣ, чтобы я васъ считала своимъ другомъ... И я это сдѣлаю отъ всей души!..

   - Постараюсь оправдать ваше довѣpie! И принимаю его. Вы увидите, что это - не фраза.

   - Но, разсказывайте мнѣ. Какъ они тамъ. Вѣдь я ихъ больше двухъ лѣтъ не видала! Я уѣхала изъ Харькова какъ разъ передъ тѣмъ, какъ папа перевелся къ вамъ.

   - Всѣ ваши живы, здоровы... отлично себя чувствуютъ, но постоянно вспоминаютъ объ отсутствующей. Мы часто бываемъ другъ у друга: жена моя очень сошлась съ вашей... матушкой...

   - Мачехой? - тихо не то переспросила, не то поправила Лид³я.

   - Да... а моя дочка въ одномъ классѣ съ вашей сестрой Олей...

   - Какъ? У васъ уже такая большая дочь? - удивилась она, взглянувъ на него и словно только-что его разглядѣвъ, такъ она была занята до сихъ поръ своими мыслями.

   - Моей Надюшѣ семнадцатый годъ!- улыбнулся Заблоцк³й. Онъ привыкъ къ этимъ удивлен³ямъ.

   Ему шелъ 43-й годъ, но больше 32-хъ - 34-хъ не далъ бы ему и самый внимательный наблюдатель. Правда, въ волосахъ у него была сильная просѣдь, но скорѣе хотѣлось удивиться, почему онъ такъ рано посѣдѣлъ. Смуглое лицо казалось совсѣмъ молодымъ, благодаря блестящимъ глазамъ; и ротъ былъ ярк³й, не потерявш³й кармина молодости, съ великолѣпными, бѣлыми зубами. Все въ немъ выдавало счастливую и здоровую организац³ю и непренебрежен³е мускульной работой.

   Дѣйствительно, невзирая на свое профессорство, онъ былъ членомъ Яхтъ-клуба, а въ университетъ пр³ѣзжалъ на велосипедѣ. Онъ былъ строенъ и элегантно одѣтъ, а темная бородка его была подстрижена не преувеличенно модно, но въ мѣру. Научныя занят³я не мѣшали ему заботиться о себѣ, и онъ любилъ повторять, что "не считаетъ неопрятности необходимой вывѣской росс³йскаго либерала".

   Онъ спокойно выдерживалъ ея осмотръ и не безъ тѣни кокетства прибавилъ: - Я - старикъ, Лид³я Павловна!

   Тутъ уже она засмѣялась, даже не противорѣча ему.

   - Ну вотъ что... разсказывайте!..

   Она сѣла противъ него у стола, облокотившись и подперевъ подбородокъ обѣими ладонями, и, не отрывая отъ него глазъ, слушала. Ей чудилось, что онъ принесъ съ собою частичку той любви, той нѣжности, которой ей часто такъ не хватало въ ея одинокой комнаткѣ, а онъ, поддаваясь все больше чувству симпат³и, разсказывалъ ей "все, все",- какъ живетъ ея отецъ, кто его окружаетъ, какая у нихъ квартира, и т. д. Витя останется ассистентомъ при клиникѣ, стоитъ на очень хорошей дорогѣ. Борисъ чудесно играетъ на скрипкѣ; выступаетъ на всѣхъ концертахъ; устраиваютъ и дома концерты,- собираются по субботамъ,- у насъ Надюша съ нимъ дуэты разыгрываетъ... Толкуютъ о Толстомъ, о марксизмѣ, о томъ, о семъ, а глядишь - фанты устроятъ или жмурки затѣютъ, весь домъ вверхъ дномъ поставятъ. Оля похожа на нее, на Лид³ю, только меньше ростомъ и полнѣе; даетъ уроки, а сама учится въ гимназ³и отлично. Володя и младш³я три дѣвочки - отъ мачехи - тоже учатся, Катя перешла во второй классъ... Тетушка по-прежнему бродитъ съ завязанными зубами и упивается романами... А няня, о, няня заставляетъ Володю или Катю каждый день себѣ читать телеграммы въ газетахъ изъ Парижа, когда телеграфируютъ о какихъ-нибудь émeutes; она мѣста себѣ не находитъ и все твердитъ: "Только бы нашу Лидусю тамъ какъ-нибудь не зашибли, ну да, небось, написали бы въ телеграммахъ-то?" Ее, конечно, успокаиваютъ, что обязательно написали бы, и для нея теперь парижск³я телеграммы дороги, какъ извѣст³я съ поля битвы во время севастопольской кампан³и! Когда она узнала, что онъ ѣдетъ въ Парижъ, то пришла къ нему при гостяхъ и просила Христомъ-Богомъ отвезти отъ нея Лидусѣ самоварчикъ, "а то, какъ написала она, что самоваровъ у нихъ нѣтъ, такъ мнѣ и чай въ глотку не идетъ". Насилу убѣдили ее, что тамъ ставить самовары прислуга не умѣетъ. Ну, она, конечно, прослезилась и приказала Лидусѣ кланяться и цѣловать, "а пуще всего, чтобы калоши носила, а то она этого не любитъ!" Лид³я слушала его, смѣясь и плача въ одно и то же время.

   - Простите, что я такая глупая... не могу удержаться отъ слезъ... Они мнѣ часто пишутъ, но какъ-то живая рѣчь ближе; мнѣ кажется, что я ихъ вижу и слышу...

   - Полноте, развѣ я не понимаю? Вамъ здѣсь, должно быть, иногда очень скучно... Вы привыкли къ большой семьѣ, къ шуму. Ну, да теперь вы мнѣ позволите исполнить поручен³е Павла Егоровича и васъ хорошенько здѣсь развлечь, показать вамъ Парижъ... Я пари держу,- засмѣялся онъ,- что вы Парижъ меньше моего знаете, хоть и живете здѣсь трет³й годъ...

   - Что правда, то правда; да какой же здѣсь Парижъ? У насъ тутъ провинц³я... А на бульварахъ я рѣдко бываю...

   - Вы должны мнѣ разсказать подробно, какъ вы живете, вѣдь я обѣщалъ все отцу передать.

   О! Ея жизнь такъ однообразна...

   Утромъ ее будитъ m-me Poireau, принося ей воду, разсказываетъ свѣж³я новости квартала: кто съ кѣмъ поссорился, кто кого зарѣзалъ, почемъ вишни; а также и событ³я текущей политики, за которой m-me Poireau яро слѣдитъ. Она сама себѣ готовитъ кофе и бѣжитъ къ учителю пѣн³я. Онъ живетъ далеко, переѣхалъ близъ Madeleine, и въ скверную погоду она позволяетъ себѣ роскошь - омнибусъ. Вернувшись пѣшкомъ, она или по дорогѣ заходитъ пообѣдать въ скромный панс³онъ m-me Marie, гдѣ обѣдаютъ нѣкоторыя изъ ея соученицъ, а чаще покупаетъ себѣ въ boucherie готовую телячью котлетку, или кусокъ курицы, или приправленный бифштексъ, какъ это принято въ Парижѣ, и поджариваетъ ихъ на своей машинкѣ; потомъ кусокъ сыра, нѣсколько вишенъ или зеленыхъ миндалинъ, и обѣдъ готовъ... Фрукты такъ дешевы въ Парижѣ у "marchands des quatresaisons", которые возятъ по улицамъ ручныя телѣжки; у нихъ же она покупаетъ и свой пучокъ цвѣтовъ, смотря по сезону, "une touffe de violettes, une botte de narcisses". Гораздо веселѣе такъ самой хозяйничать, чѣмъ итти къ этой m-me Marie, гдѣ всегда много народа въ тѣсной и грязной столовой. Она - не француженка. Кто она - неизвѣстно. Она говоритъ одинаково скверно на всѣхъ языкахъ и увѣряетъ русскихъ, что она - русская, нѣмцевъ,- что нѣмка, болгаръ,- что болгарка и т. п. Кормитъ она за 1 фр. 25 сант. жирно и невкусно... дома лучше, хоть и возня. И потомъ можно пообѣдать, когда хочешь. Послѣ ранняго обѣда - часовъ въ пять - она идетъ прогуляться, или куда-нибудь по дѣлу: обмѣнить ноты, купить какой-нибудь пустячекъ въ Galleries-Lafayette, полюбоваться оживленной толпой "большихъ бульваровъ", роскошью витринъ, золотыми украшен³ями Оперы. И опять къ себѣ, на свой 6-й этажъ, заниматься до вечера. Вечеромъ куда-нибудь въ театръ... очень рѣдко... а иногда учитель даетъ ей контрамарки въ Эраровскую залу, гдѣ бываютъ музыкальные вечера. Всего же чаще она сидитъ дома, читаетъ, пишетъ письма... Иногда пойдетъ къ подругѣ пить чай или та заглянетъ къ ней. Знакомыхъ?.. Как³е же могутъ быть у нея знакомые! Съ парижскимъ обществомъ нечего и мечтать сойтись; надо не знать Парижа, чтобы надѣяться на это. Русская колон³я, та, которая въ церкви сидитъ на стульяхъ съ ковромъ подъ ногами и одинаково весело "шелеститъ" по-французски и по-англ³йски за обѣдней въ rue Daru, какъ на раутахъ въ посольствѣ, эта - еще недоступнѣе. Съ соучениками она ограничивается офиц³альнымъ знакомствомъ, если не считать двухъ-трехъ подругъ. Здѣсь надо быть очень осторожной...

   - Въ особенности молодой дѣвушкѣ... - сказалъ онъ, не договаривая того, что договорилъ его взглядъ, любующ³йся ея грац³озной фигуркой: "такой, какъ вы".

   - Изъ вашего разсказа я еще разъ вывожу заключен³е,- продолжалъ онъ,- что, живя въ Парижѣ, вы совсѣмъ не чувствуете, такъ сказать, его "нерва". Ну, вы мнѣ позволите на правахъ дружбы и съ поручен³я вашего отца немножко васъ съ Парижемъ познакомить. Сейчасъ я васъ не смѣю больше задерживать, къ тому же у меня есть кое-как³я дѣла, а завтра, если вы позволите, я заѣду за вами и мы вмѣстѣ позавтракаемъ. Хорошо?

   Онъ такъ просто и сердечно спрашивалъ, что она невольно такъ же просто отвѣтила:

   - Съ большимъ удовольств³емъ!

   Сговорились на половинѣ второго,- до половины перваго у Лид³и былъ урокъ,- и распростились совсѣмъ друзьями.

   Когда Заблоцк³й проходилъ мимо "ложи" привратника, онъ кинулъ взглядъ въ отворенную дверь. "Ложа" была затянута ковромъ, на каминѣ возвышались фарфоровыя вазы съ цвѣтами. M-me Poireau возсѣдала въ обитомъ трипомъ палисандровомъ креслѣ и любезно закивала ему: "Monsieur а bien trouvé mademoiselle?"

   - Merci, merci, madame!..- и онъ поторопился предложить ей золотой десятифранковикъ,- это былъ его принципъ какъ за границей, такъ и въ Росс³и быть въ дружбѣ съ швейцарами, памятуя, что отъ нихъ многое зависитъ.

   - Oh, monsieur! - вскочила m-me Poireau, какъ на рессорахъ, и превратилась вся въ одинъ улыбающ³йся реверансъ. Когда Заблоцк³й скрылся, она обратилась къ неподвижно курившему свою сигару супругу и изрекла:

   - Poireau? C'est du sérieux.

  

  

   Лид³и шелъ 24-й годъ, и почти три года она жила самостоятельно. По воспитан³ю она была далеко отъ своей бабушки и даже отъ своей матери. Все рѣже и рѣже встрѣчается теперь когда-то столь излюбленный нашими поэтами и писателями типъ дѣвушки-ангела, дѣвушки-лил³и и т. д. Наши ангелы и лил³и съ юныхъ лѣтъ должны думать по большей части о кускѣ хлѣба, о своемъ будущемъ, и если у нихъ есть чистота, зато невинности уже не бываетъ.

   Лид³я росла на свободѣ, въ ихъ домѣ обо всемъ говорилось открыто, читала она съ дѣтства все, что бывало дома, и рано знакомилась съ жизнью. Она развивалась нормально, и если ея до этихъ лѣтъ не коснулось никакое увлечен³е, то виною этого были обстоятельства, а не недостатокъ темперамента или сердца. Ей было лѣтъ тринадцать, когда умерла ея мать; эта потеря обожаемой матери на всю ея юность наложила отпечатокъ грусти, и всю нѣжность она перенесла на отца и младшихъ дѣтей. Года черезъ два отецъ женился вторично; онъ не былъ счастливъ въ этомъ бракѣ, и глухая драма семейныхъ неурядицъ опять надолго заняла Лид³ю. Она фанатично оберегала "маленькихъ" отъ произвола мачехи, и ей было не до себя. Наконецъ, "маленьк³е" стали подрастать, а появлялись новыя дѣти. Отцу становилось все труднѣе работать, и у Лид³и явилось страстное желан³е выбиться на дорогу, сдѣлаться "чѣмъ-нибудь". У нея былъ чудесный голосъ, составлявш³й гордость всей гимназ³и. Отецъ, обожавш³й ее, откликнулся на ея планы и самъ уговорилъ ее ѣхать въ Парижъ.

   - Все равно учиться въ провинц³и нельзя, а если ѣхать, такъ ужъ лучше за границу. Этимъ кончаютъ всѣ русск³я пѣвицы свое образован³е, а ты сразу возьми быка за рога! - говорилъ онъ, ероша сѣдые волосы и блестя глазами.- Стоить это будетъ почти то же самое.

   - Тебѣ трудно будетъ!

   - Эхъ, дѣвочка! Пока есть силы, надо васъ на ноги поставить...

   Она колебалась нѣкоторое время, не взять ли ей сейчасъ же мѣсто на телефонѣ или въ управѣ... и сразу стать помощницей отца; но когда она съ нимъ объ этомъ заговорила, то онъ же возмутился.

   - Это что? Сдѣлать себѣ изъ жизни темный коридоръ съ однимъ выходомъ? Нѣтъ, дѣвочка, изъ тебя кое-что выйдетъ; разъ тебѣ судьба дала голосъ, значитъ и надо имъ пользоваться.

   Да она и сама горячо вѣрила въ то, что изъ нея "кое-что" выйдетъ, и рѣшила уѣхать. Съ тѣхъ поръ она не выѣзжала изъ Парижа, на лѣто уѣзжая за своимъ учителемъ въ Норманд³ю, къ морю, чтобы не терять времени, и работала усердно, любя свое пѣн³е какъ что то живое... Мечты о будущемъ помогали ей переносить и одиночество, и эту монотонную жизнь въ городѣ, который зовется "Ville-Lumière" и въ самомъ центрѣ развлечен³й, наслажден³й, роскоши, соблазна - жить въ своей кельѣ, точно даже не подозрѣвая всего, что ее окружаетъ.

   Она мало съ кѣмъ сходилась изъ окружающихъ, помня завѣты отца и не желая огорчать старика. Не разъ, несмотря на это, приходилось ей наталкиваться на недвусмысленныя ухаживан³я, на отношен³е, обычное къ одинокой и хорошенькой дѣвушкѣ, безцеремонное разсматриван³е, свободные разговоры и т. п. И теперь она съ особеннымъ удовольств³емъ пошла навстрѣчу слову "дружба", произнесенному Заблоцкимъ и скрѣпленному письмомъ отца; ей пр³ятно было, что человѣкъ, близк³й ея отцу и, значитъ, умный и интересный ("о, папа не сошелся бы съ ничтожествомъ"), немного выведетъ ее изъ той замкнутости, изъ того одиночества, въ которыхъ иногда безсознательно томилась ея молодость. Потому она съ какимъ-то даже легкимъ волнен³емъ поджидала Заблоцкаго на другой день.

   До сихъ поръ подобнаго развлечен³я, какъ поѣздка обѣдать куда-нибудь, она себѣ не могла позволить; одной или съ подругой нельзя было; съ братомъ ея пр³ятельницы, студентомъ Ротбергомъ, слушавшимъ лекц³и въ Сорбоннѣ, за невозможностью слушать ихъ въ К³евѣ, не могла по той простой причинѣ, что у Ротберга рѣдко бывало нѣсколько лишнихъ су на табакъ.

   Она была совсѣмъ готова, когда услышала стукъ въ дверь и онъ вошелъ свѣж³й, стройный въ своемъ свѣтломъ пальто, съ розовой гвоздикой въ петличкѣ.

   Онъ взглянулъ на нее и уже совсѣмъ подружески сказалъ:

   - Да вы настоящая Снѣгурочка!

   Лид³я была вся въ бѣломъ. Бѣлое пикейное платье обычнаго англ³йскаго фасона, такой же canotier, бѣлый зонтикъ,- все это было куплено за гроши въ большомъ магазинѣ, но все это сидѣло по-парижски и носило марку неуловимаго изящества, которымъ тамъ полна каждая мелочь, а легк³й тюлевый бантъ вмѣсто галстука - клочекъ облачка - придавалъ всему костюму что-то женственное, кокетливое и нѣжное, скрадывая его строгую простоту.

   И ей было пр³ятно, что онъ обратилъ вниман³е на ея внѣшность,- это чисто женское чувство шевельнулось въ ней.

   - Куда же мы?

   - Вы обѣщали меня слушаться, такъ повинуйтесь! - шутливо отвѣтилъ онъ, и они весело спустились съ лѣстницы.

   Когда Лид³я отдавала ключъ консьержкѣ, та значительно улыбнулась и съ любезной фамильярностью пожелала:

   - Bonne promenade, m-lle!

   Поглядывая на элегантную коляску, имѣющую видъ собственной,- Заблоцк³й взялъ ее изъ отеля,- на шинахъ, позванивающую тихонько бубенчикомъ "для предупрежден³я"

   Лид³я даже растерялась при видѣ коляски.

   - Я думала, мы на омнибусѣ поѣдемъ!

   - Нѣтъ, ужъ извините! - серьезно возразилъ Заблоцк³й.- Мнѣ, старику, нужны удобства.

   - Ну, положимъ, вы такъ отлично звбираетесь ко мнѣ на шестой этажъ, что могли бы и на импер³алъ со мной подняться! Я очень люблю ѣздить на импер³алѣ; помните, гдѣ это:

  

   "Люблю въ дыханьи вѣтерка,

   На крышѣ коннаго вагона

   На м³ръ смотрѣть я свысока"...

  

   Кажется, такъ?.. У насъ, вѣдь, этого дамамъ не позволяютъ!..

   Тѣмъ временемъ онъ усадилъ ее въ экипажъ, и они поѣхали.

   Лид³я не могла не признаться однако, что съ мягкихъ подушекъ коляски оказалось пр³ятнѣе смотрѣть на уличное движен³е, чѣмъ съ птичьяго полета,- оно было ближе, замѣтнѣе,- и она примолкла и съ интересомъ приглядывалась къ тому, что творилось на улицахъ.

   Съ неожиданно-рѣзкимъ стрекотаньемъ обгоняли ихъ автомобили, мчались паровыя каретки, сверкали колеса трисиклей, бисиклей, простыхъ и двойныхъ; тяжко громыхали омнибусы, сдвигаемые съ мѣста угрюмыми першеронами, съ сидящимъ гдѣ-то подъ небесами угрюмымъ кучеромъ; извозчики въ бѣлыхъ цилиндрахъ; звенѣли звонки, слышались трубные звуки омнибусовъ, рожки велосипедистовъ, хриплые крики "Paris-Sport!", "Petit bleu", бѣжали во весь духъ худые camelots... Казалось удивительнымъ, какъ все это не спутается въ одну общую кашу, а время-отъ-времени, повинуясь взмаху волшебной бѣлой палочки полицейскаго, все останавливалось на минуту, что-нибудь или кого-нибудь пропускало и опять принималось за шумный круговоротъ.

   Вотъ проѣзжаетъ огромная бочка, поливающая раскаленный асфальтъ мостовой; вотъ везетъ старая старушонка, коричнская, сморщенная,- старушонка поэмъ Коппэ,- повозочку, нагруженную бѣдными, прелестными, умирающими цвѣтами. А вонъ летятъ двѣ бисиклетки рядомъ: на одной - мужъ, на другой - жена, въ короткихъ панталонахъ и мужской шляпочкѣ, придающей ей видъ задорнаго мальчугана, а къ ея велосипеду привязана дѣтская колясочка-креслице; тамъ сидитъ улыбающ³йся бэби и болтаетъ розовыми ножками въ короткихъ носочкахъ, истое дитя Парижа,- въ два года уже ничего не боится.

   - Современные monsieur, madame et bébé! - пошутилъ Заблоцк³й.

   - Ужасно! Какъ она не боится!..

   На стѣнахъ бросаются въ глаза раокрашенныя афиши. Витрины цвѣточныхъ магазиновъ, блещущ³я всѣми красками, всей роскошью лѣта; выставки книжныхъ лавокъ, пестрящ³я назван³ями "romans passionnels" "L'amour est mon péché", "L'amour sanglant" "Aphrodite", "Nouvelles amoureuses",- словомъ, любовь, склоняемая во всѣхъ падежахъ. Переполненныя публикой кафэ, ни одного женскаго лица безъ ярко-накрашенныхъ губъ, безъ подведенныхъ и тревожно-блестящихъ глазъ.

   И все это куда-то спѣшитъ, торопится, поспѣваетъ, къ чему-то манитъ... все дышитъ жизнью, словно каждый камень мостовой трепещетъ, и эта пульсац³я передается всему. И во всемъ - жизнь, такая непохожая на жизнь Росс³и, болѣе откровенная, болѣе открытая улицѣ, насыщенная запахомъ цвѣтовъ, украшенная изяществомъ, хотя бы внѣшнимъ, но доступнымъ болѣе или менѣе для всѣхъ... И эта жизнь кидается въ голову, какъ крѣпкое вино...

   - Это мое любимое мѣсто! - оторвавшись отъ своихъ мыслей, сказала Лид³я Заблоцкому.

   Они выѣхали на площадь Соглас³я съ ея фонтанами и величественными статуями. Стройный обелискъ высился, задумавшись о своемъ Люксорскомъ двойникѣ, а впереди разстилалась чудесная avenue des Champs Elysées. По обѣимъ сторонамъ аллеи зелеными шпалерами стояли великолѣпные каштаны.

   - Ахъ, посмотрите! - указала на нихъ Лид³я.

   Каштаны зацвѣли во второй разъ страннымъ капризомъ природы, и посреди ихъ густой, темной, уже опаленной полемъ листвы мѣстами ярко выдѣлялась нѣжная свѣтлая зелень и, какъ свѣтильники, поднимались крупные бѣло-розовые цвѣты.

   - Какъ красиво!

   - Поздняя любовь! - промолвилъ Заблоцк³й. - Вотъ такъ и человѣкъ иной, разъ думаетъ, что его душа уже отцвѣла, и вдругъ - новые цвѣты... Впрочемъ, вамъ объ этомъ думать не приходилось! Вамъ еще долго цвѣсти... вашъ май еще впереди. - По привычкѣ русскаго человѣка говорить непремѣнно о любви, разъ оставшись наединѣ съ женщиной, онъ спросилъ:- Мнѣ хотѣлось бы вамъ задать одинъ вопросъ.

   - Пожалуйста...

   - Разъ навсегда: съ вами можно говорить прямо или надо постоянно вспоминать о правилахъ свѣтскихъ "causeries"?

   - Разъ навсегда - говорите просто.

   - Вы любили?

   - Нѣтъ! - такъ спокойно отвѣтила она, что онъ не могъ не повѣрить.

   - Странныя вы, современныя дѣвушки.

   - Чѣмъ?

   - Какъ вы мало думаете о любви!

   - Мало, вы думаете?.. Вѣроятно, меньше, чѣмъ наши бабушки, но это такъ понятно... Намъ больше приходится думать о завтрашнемъ днѣ.

   - Да, конечно. Соц³альныя услов³я мѣняются, жизнь становится сложнѣе... Я цѣню и уважаю современныхъ дѣвушекъ, но... долженъ сознаться, что все-таки у нихъ какъ-то не хватаетъ... поэтичности, ну, иллюз³и, что ли?..

   - Наши иллюз³и намъ достаются уже разбитыми!

   - Да нужны ли вамъ онѣ?..

   Она улыбнулась, не отвѣчая, и перевела глаза. Въ розоватомъ отливѣ солнца туманно обрисовывался изящный силуэтъ тр³умфальной арки; сквозь ея пролетъ нѣжными тонами алѣло небо и синѣла полоса Булонскаго лѣса.

   Лихорадка дѣятельности большихъ улицъ уступала мѣсто счастливому бездѣлью; здѣсь только обгоняли другъ друга ѣдущ³е въ лѣсъ; женщины разваливались на подушкахъ колясокъ съ томными взглядами впередъ, въ синѣющую даль лѣса; колеса катились безшумно; въ воздухѣ то носилась мелкая пыль фонтановъ, то ароматъ цвѣтовъ... Становилось прохладно,- они въѣхали въ Булонск³й лѣсъ.

   Нѣкоторое время они ѣхали въ зеленомъ сумракѣ тѣнистыхъ аллей, наслаждаясь тишиной и свѣжестью. Наконецъ, пышныя деревья разступились, чтобы показать имъ кусочки неба, упавшаго на землю,- это было озеро, все голубое отъ отражавшагося неба. Улыбающаяся, немного искусственная грац³я пейзажа была все-таки прелестна, хоть и напоминала декорац³ю. Посреди озера, какъ большой букетъ, стояли островки; на одномъ изъ нихъ прятался въ цвѣтахъ швейцарск³й домикъ.

   - Какая прелесть! - вскрикнула Лид³я.

   - Вамъ нравится? Очень радъ: мы тутъ-то и будемъ завтракать! - отвѣтилъ онъ, любуясь ея восхищен³емъ. Ему было пр³ятно доставить ей удовольств³е, при чемъ онъ вспоминалъ старика, его близорук³е глаза и дрожащ³й голосъ, когда онъ, вытирая очки, говорилъ:

   - Ужъ побалуйте тамъ, коллега, мою дѣвочку... Всеодна вѣдь... никого у нея...

   Они оставили кучера на берегу, а сами спустились къ водѣ и въ бѣлой лодочкѣ переправились на островъ. Лид³я сидѣла довольная, какъ ребенокъ, и ея больш³е глаза съ восторгомъ смотрѣли кругомъ.

   Въ швейцарскомъ домикѣ въ этотъ часъ было немного народа. Какая-то семья расположилась внизу; между клумбами бѣгали и смѣялись двѣ нарядныя дѣвочки; въ бесѣдкѣ, обвитой каприфол³емъ, завтракала влюбленная парочка.

   Заблоцк³й распорядился, чтобы имъ дали угловой кабинетъ и накрыли на балконѣ. Онъ хотѣлъ подчеркнуть, что хотя желаетъ быть съ нею отдѣльно, но у всѣхъ на глазахъ.

   Легк³я бамбуковыя кресла, столъ, накрытый бѣлоснѣжной скатертью, на столѣ янтарная дыня, груда ярко-красной клубники, бутылка tisane въ серебряномъ холодильникѣ и букетъ розъ на длинныхъ стебляхъ - соблазнъ для художника "nature morte", хотя эта натура вовсе не казалась мертвой, наоборотъ - все дышало жизнью и радостью. Garèon въ бѣломъ передникѣ съ лицомъ актера принесъ имъ серебряное блюдо съ omelette aux champignons.

   - Отдайте ей честь! На видъ она недурна.

   Заказалъ онъ со вкусомъ: за яичницей явились маленьк³я форельки au beurre noir, за ними крохотныя и розовыя бараньи котлеты на слоѣ спаржи, потомъ дыня,- которую она шутя выпросила позволен³е ѣсть не по-французски - передъ завтракомъ и съ солью, а по-русски - послѣ. Къ земляникѣ онъ приказалъ подать горшечки crème d'Isigny и предупредилъ ее, что нарочно спросилъ tisane, такъ какъ это легче шампанскаго и замѣняетъ воду.

   Однако отъ этой воды у нея порозовѣли щеки и заблестѣли искорки въ глазахъ. Молодой аппетитъ ея приводилъ его въ восторгъ. Она не думала ломаться, и этотъ тонк³й завтракъ очень ей нравился послѣ ея постоянныхъ телячьихъ котлетъ и самодѣльной яичницы. Она прихлебывала блѣдно-золотистую жидкость маленькими глотками и смотрѣла вдаль съ неопредѣленной улыбкой.

   Напротивъ, на томъ берегу, ярко зеленѣла береговая лужайка, надъ ярко-зелеными деревьями синѣла яркая эмаль неба, а на фонѣ лужайки красивымъ пятномъ выдѣлялись двѣ женск³я фигуры въ бѣломъ: одна стоя, другая сидя.

   - Помните панно въ Салонѣ?..

   - Да, да! Бѣлыя женщины на зеленыхъ лужайкахъ - не то Мюлле, не то Мене, какъ Французы произносятъ, а попросту говоря - Мюллера, или Менера...

   - Мои спутники нашли, что они неестественны: слишкомъ ярка зелень, слишкомъ сине небо, мало тѣней... А вотъ - здѣсь совсѣмъ такъ!..

   - Да, попробуйте изобразить природу до мелочей вѣрно, часто захочется сказать: "такъ не бываетъ". Фантаз³я природы куда богаче человѣческаго воображен³я!..

   Они обмѣнивались незначительными фразами, обращая вниман³е другъ друга то на то, то на другое, а сами невольно все больше и больше смотрѣли другъ на друга.

   Она сняла шляпу. Душистый вѣтерокъ перебиралъ ея волосы и ласкалъ разгорѣвш³яся щеки. Ей было пр³ятно и весело, хотѣлось смѣяться и болтать,- она такъ давно ни съ кѣмъ такъ легко не говорила: вѣдь это былъ другъ, она это чувствовала... И она дала волю своимъ воспоминан³ямъ, мечтамъ, надеждамъ и все время инстинктивно сознавала, что онъ любуется ею,- это читалось въ его улыбкѣ, въ его глазахъ.

   Лакей, принявш³й ихъ сразу, естественно, за влюбленныхъ, теперь посматривалъ съ легкимъ изумлен³емъ на строго-корректное поведен³е Заблоцкаго; вмѣстѣ съ тѣмъ его сбивало съ толку вниман³е его къ menu, приказан³е подать розы и т. д. "Ça ne mord pas encore!" - соображалъ онъ, а Заблоцк³й слѣдилъ за его мыслями и не выдержалъ:

   - Нашъ garèon не знаетъ, за кого ему насъ принять. Они здѣсь...- онъ вдругъ замялся, вспомнивъ, что нельзя же такъ свободно съ нею говорить, и отвѣтилъ на ея вопросительный взглядъ, не зная, какъ кончить фразу:- Они здѣсь не очень довѣряютъ дружескимъ отношен³ямъ.

   Она поняла, и вся вспыхнула, а онъ глядѣлъ на нее и думалъ, что въ сущности предположен³е garèon'а не такъ ужъ невѣроятно, что за отца ея онъ сойти не можетъ... хотя и могъ бы имъ быть.

   Окончивъ свой "déjeuner dinatoire", они рѣшили еще прокатиться; имъ обоимъ не хотѣлось расходиться. Хотя они ничего особеннаго не сказали другъ другу, но этотъ день казался имъ удивительно интересно проведеннымъ. Обоюдное влечен³е сказывалось ясно, и оба безъ словъ чувствовали, что имъ хорошо вмѣстѣ.

   Они возвращались по аллеямъ Булонскаго лѣса, когда уже начало смеркаться.

   Коляска мягко покачивалась; Лид³я сидѣла, слегка откинувшись на эластичныя подушки, и, примолкнувъ, вдыхала, впивала запахъ розъ, лежавшихъ у нея на колѣняхъ. Новыя впечатлѣн³я, запахъ этихъ розъ, выпитый бокалъ tisane, покачиван³е экипажа,- все это вмѣстѣ немножко отуманивало умъ, убаюкивало, какъ волшебная сказка... И невольно изъ-подъ полуопущенныхъ рѣсницъ она смотрѣла на зеленыя садовыя скамьи, пр³ютивш³яся въ кустахъ по краямъ аллеи.

   Сюда часто она съ компан³ей своихъ подругъ и худымъ длиннымъ Ротбергомъ шла вечеромъ подышать воздухомъ. Они усаживались на скамью и то болтали о своихъ занят³яхъ, о томъ, о семъ, то замолкали и перебрасывались короткими фразами, прислушиваясь, какъ изъ сгущавшейся мѣстами и прорѣзанной яркими звѣздочками цвѣтныхъ фонарей листвы,- гдѣ прятались элегантные павильоны раззолоченныхъ кафэ,- долетали истомные, раздражающ³е вальсы румынскаго оркестра.

   И она смотрѣла на все вокругъ: на душистые кустарники въ цвѣту, на акварельные тона вечерняго, зеленоватаго неба, на изящныя виктор³и съ раздушенными парижанками, мчавшимися въ погоню за наслажден³ями,- смотрѣла не съ завистью, а скорѣе съ легкою грустью, какъ на пролетающую мимо нея волнующуюся, улыбающуюся, звучащую такъ близко около нея и недоступную ей жизнь. Правда, у нея была молодость, а, значитъ, были и мечты и надежды, но иногда прокрадывался вопросъ, за который она сама себя упрекала: почему теперь не дано ей пользоваться прелестью жизни,- теперь, когда она молода, когда чувства такъ ярки и остры, когда удовольств³е цѣнится полнѣе?..

   И она медленнѣе обыкновеннаго возвращалась на свой шестой этажъ, съ подавленнымъ вздохомъ оглядываясь назадъ, въ таинственную, широкую аллею, которая и въ темнотѣ не хотѣла спать и мерцала цвѣтными звѣздочками электричества и звенѣла струнными аккордами, и полна была тихаго смѣха, замиран³я счастливыхъ голосовъ, можетъ быть, заглушенныхъ поцѣлуевъ...

   И вдругъ, словно испугавшись, что ея мечты подслушаютъ, она вскинула глаза и встрѣтила такой откровенно восхищенный взглядъ, что у нея даже сердце забилось.

  

  

   "Отчего же не побаловать дѣвочку? Судьба ее не очень балуетъ, а это такое впечатлительное и чуткое существо, что ей прямо пр³ятно доставить какое-нибудь удовольств³е",- думалъ Заблоцк³й и самъ не замѣчалъ, какъ онъ втягивается въ это и какъ ему пр³ятно соображать и придумывать какую-нибудь новую прогулку, новое развлечен³е для Лид³и. Какъ будто его жизнь вдругъ нашла новую, увлекательную цѣль... О, конечно, не главную,- она давно была сознана и упрочена,- но такую милую.

   Обыкновенно теперь къ Лид³и поднималась m-me Пуаро, ставшая необыкновенно услужливой, и объясняла, что mr боялся помѣшать m-lle и что онъ ожидаетъ ее внизу.

   Лид³я быстро сбѣгала свои шесть этажей, весело постукивая каблучками, и, протягивая ему руки, оживленно, какъ ребенокъ, который ждетъ новой игрушки, спрашивала:

   - Ну! Куда мы сегодня?..

   И они отправлялись.

   Парижъ обступалъ ихъ, охватывалъ своимъ разнообраз³емъ. Свободные, словно затерянные вдвоемъ въ громадномъ городѣ, они фланировали, какъ два товарища: то на быстромъ, легкомъ пароходикѣ по зеленоватымъ волнамъ красавицы Сены ѣхали, пока не привлекала ихъ взгляда какая-нибудь живописная деревушка, а тамъ въ "cabaret rustique", увитомъ плющемъ и