Вяземский Петр Андреевич - Стихотворения

iv align="justify">  

   И кто проказ ее не раб?

  

  

   Слепая приговор скрепила -

  

  

   И с бала я попал в ухаб!

  

  

   В ухабе сидя, как в берлоге,

  

  

   Я на досуге рассуждал

  

  

   И в свете, как и на дороге,

  

  

   Ухабов много насчитал.

  

  

   Ухабист путь к столице счастья,

  

  

   Но случай будь на облучке -

  

  

   Ни ям не бойся, ни ненастья!

  

  

   Засни - проснешься, сон в руке!

  

  

   Тебя до места, друг убогий,

  

  

   Достоинство не довезет:

  

  

   Наедет случай - и с дороги

  

  

   Как раз в ухаб тебя столкнет.

  

  

   Чем груза более в поклаже,

  

  

   Чем выше ход твоих саней,

  

  

   Тем путь опасней! Яма та же

  

  

   В смиренных розвальнях сносней!

  

  

   Рифмач! Когда в тебе есть совесть,

  

  

   В чужие сани не садись:

  

  

   Ты Фаэтона вспомни повесть

  

  

   И сесть в ухаб поберегись!

  

  

   Иной по Липецкому тракту

  

  

   Доехать к Талии хотел,

  

  

   Но с первого он сбился акту,

  

  

   В ухаб попался и - засел.

  

  

   Февраль 1818

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Иссохлось бы перо твое бесплодно,

  

  

  Зас_у_хою скончались бы листы,

  

  

  Но помогать бедам искусству сродно:

  

  

  В желчь зависти перо обмокнешь ты -

  

  

  И сызнова на месяц-два свободно

  

  

  

  С него польются клеветы.

  

  

  1818

  

  

  

  

  * * *

  

   "Что пользы, - говорит расчетливый Свиньин, -

  

  

  Нам кланяться развалинам бесплодным

  

  

   Пальмиры древней иль Афин?

  

   Нет, лучше в Грузино пойду путем доходным:

  

   Там, кланяясь, могу я выкланяться в чин.

  

   Оставим славы дым поэтам сумасбродным:

  

  

   Я не поэт, я дворянин".

  

   Конец сентября или начало октября 1818

  

  

  

  

  ТОЛСТОМУ

  

  

   Американец и цыган,

  

  

   На свете нравственном загадка,

  

  

   Которого, как лихорадка,

  

  

   Мятежных склонностей дурман

  

  

   Или страстей кипящих схватка

  

  

   Всегда из края мечет в край,

  

  

   Из рая в ад, из ада в ран!

  

  

   Которого душа есть пламень,

  

  

   А ум - холодный эгоист;

  

  

   Под бурей рока - твердый камень!

  

  

   В волненье страсти - легкий лист!

  

  

   Куда ж меня нелегкий тащит

  

  

   И мой раздутый стих таращит,

  

  

   Как стих того торговца од,

  

  

   Который на осьмушку смысла

  

  

   Пуд слов с прибавкой выдает?

  

  

   Здесь муза брода не найдет:

  

  

   Она над бездною повисла.

  

  

   Как ей спуститься без хлопот

  

  

   И как, не дав толчка рассудку

  

  

   И не споткнувшись на пути,

  

  

   От нравственных стихов сойти

  

  

   Прямой дорогою к желудку?

  

  

   Но, впрочем, я слыхал не раз,

  

  

   Что наш желудок - чувств властитель

  

  

   И помышлений всех запас.

  

  

   Поэт, политик, победитель -

  

  

   Все от него успеха ждут:

  

  

   Судьба народов им решится;

  

  

   В желудке пища не сварится -

  

  

   И не созреет славный труд;

  

  

   Министр объелся: сквозь дремоту

  

  

   Секретаря прочел работу -

  

  

   И гибель царства подписал.

  

  

   Тот натощак бессмертья ищет,

  

  

   Но он за драмой в зубы свищет -

  

  

   И свет поэта освистал.

  

  

   К тому же любопытным ухом

  

  

   Умеешь всем речам внимать;

  

  

   И если возвышенным духом

  

  

   Подчас ты унижаешь знать,

  

  

   Зато ты граф природный брюхом

  

  

   И всем сиятельным под стать!

  

  

   Ты знаешь цену Кондильяку,

  

  

   В Вольтере любишь шуток дар

  

  

   И платишь сердцем дань Жан-Жаку,

  

  

   Но хуже ль лучших наших бар

  

  

   Ценить умеешь кулебяку

  

  

   И жирной стерляди развар?

  

  

   Ну, слава богу! Пусть с дороги

  

  

   Стихомаранья лютый бес

  

  

   Кидал меня то в ров, то в лес,

  

  

   Но я, хоть поизбивши ноги,

  

  

   До цели наконец долез.

  

  

   О кухне речь - о знаменитый

  

  

   Обжор властитель, друг и бог!

  

  

   О, если, сочный и упитый,

  

  

   Достойным быть мой стих бы мог

  

  

   Твоей щедроты плодовитой!

  

  

   Приправь и разогрей мой слог,

  

  

   Пусть будет он, тебе угодный,

  

  

   Душист, как с трюфлями пирог,

  

  

   И вкусен, как каплун дородный!

  

  

   Прочь Феб! и двор его голодный!

  

  

   Я не прошу себе венка:

  

  

   Меня не взманит лавр бесплодный!

  

  

   Слепого случая рука

  

  

   Пусть ставит на показ народный

  

  

   Зажиточного дурака -

  

  

   Проситься в дураки не буду!

  

  

   Я не прошусь закинуть уду

  

  

   В колодезь к истине сухой:

  

  

   Ложь лучше истины иной!

  

  

   Я не прошу у благодати

  

  

   Втереть меня к библейской знати

  

  

   И по кресту вести к крестам, {*}

  

  

   Ни ко двору, ни к небесам.

  

  

   Просить себе того-другого

  

  

   С поклонами я не спешу:

  

  

   Мне нужен повар - от Толстого

  

  

   Я только повару прошу!

  

  

   19 октября 1818

  

  

   Варшава

  

  

   {* Смотри Лабзина.}

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Ты прав! Сожжем, сожжем его творенья!

  

  

  Он не по нас! Галиматьи в нем нет!

  

  

  В нем смелый ум, потомок просвещенья;

  

  

  Есть жар, есть вкус, сей вечно юный цвет!

  

  

  Но что нам в них? Он грации улыбкой

  

  

  Был вдохновен, когда шутя писал,

  

  

  И слог его, уступчивый и гибкой,

  

  

  Живой Протей, все измененья брал.

  

  

  Но что нам в том? Пусть яркий пламень казни

  

  

  Венец творца и наш позор сожжет!

  

  

  Но ты, дружок, ты чужд такой боязни!

  

  

  Как сжечь тебя? Не загорится лед!

  

  

  1818?

  

  

  

  

  БЫЛЬ {*}

  

   Был древний храм готического зданья,

  

   Обитель сов, унынья и молчанья.

  

   Узрел его художник молодой,

  

   Постиг умом обилье средств, в нем скрытых,

  

   Сломал ряд стен, уж временем подрытых,

  

   И, чародей, испытанной рукой

  

   На груде их, из их развалин новый

  

   Чертог воздвиг. Величье, простота,

  

   Искусство, вкус, красивость, чистота

  

   Дивят глаза, и зодчий... Но суровый

  

   Закон судьбы свершился и над ним.

  

   Так решено: на всех не угодим!

  

   И зодчий наш, причастный вечной славы,

  

   Не избежал хулителей трудов.

  

   Враги нашлись; но где ж? - в семействе сов.

  

   Из теплых гнезд изгнанники, в дубравы

  

   Они с стыдом пустились, и в дуплах,

  

   В досаде злой, в остервененье диком,

  

   Совиный их ночной ареопаг

  

   Труд зодчего позорил дерзким криком.

  

  

  

  

  ---

  

   Язык отцов - тот устарелый храм;

  

   Карамзина сравним с отважным зодчим;

  

   С семьей же сов, друзья, и с прочим, прочим,

  

   Кого и что сравнить - оставлю вам.

  

   1818?

  Сия быль написана лет за десять и лежала забытая в моих бумагах; 19 и 20 ? "Московского вестника" привел мне ее на память и дает ей ныне цену новости и уместной случайности. Критика, подобная критике г-на Арцыбашева, "Московский вестник", который с коленопреклонением принимает ее и молит, как даяния, достойного себя; торжественное известие, сообщенное "Московским вестником", что наконец и г-н Каченовский собрался с силами и готовится идти по следам г-на Арцыбашева; г-н Арцыбашев, критикующий слог и язык Карамзина; "Московский вестник", признающийся, что критика г-на Арцыбашева написана с "выходками, лично относящимися к Карамзину и писанными не с хладнокровием", но, несмотря на то, или, может быть, именно смотря на то, открывающий ей радушные объятия; союз, смешение и заговор сих имен в виду имени, заслуг и славы Карамзина - все это явление более смешное, нежели прискорбное для нашей литературной и народной чести. Тут нет повода к рассуждениям, к исследованиям, к ответам "схематическим: тут один повод к осмеянию. Сочинитель.

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Наш свет - театр; жизнь - драма; содержатель -

  

  

  Судьба; у ней в руке всех лиц запас:

  

  

  Министр, богач, монах, завоеватель

  

  

  В условный срок выходит напоказ.

  

  

  Простая чернь, отброшенная знатью,

  

  

  Мы - зрители, и, дюжинную братью,

  

  

  В последний ряд отталкивают нас.

  

  

  Но платим мы издержки их проказ

  

  

  И уж зато подчас, без дальних справок,

  

  

  Когда у них в игре оплошность есть,

  

  

  Даем себе потеху с задних лавок

  

  

  За свой алтын освистывать их честь.

  

  

  1818?

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Для славы ты здоровья не жалеешь,

  

  

  Но берегись, недолго до греха;

  

  

  Над рифмою ты целый век потеешь,

  

  

  А там как раз прозябнешь от стиха.

  

  

  1818?

  

  

  

  

  ПЕТЕРБУРГ

  

  

  

  

  (ОТРЫВОК)

  

  

  

  

  (1818 года)

  

   Я вижу град _Петров_ чудесный, величавый,

  

   По манию Петра воздвигшийся из блат,

  

   Наследный памятник его могушей славы,

  

   Потомками его украшенный стократ!

  

   Повсюду зрю следы великия державы,

  

   И русской славою след каждый озарен.

  

   Се _Петр_, еще живый в меди красноречивой!

  

   Под ним полтавский конь, предтеча горделивый

  

   Штыков сверкающих и веющих знамен.

  

   Он царствует еще над созданным им градом,

  

   Приосеня его державною рукой,

  

   Народной чести страж и злобе страх немой.

  

   Пускай враги дерзнут, вооружаясь адом,

  

   Нести к твоим брегам кровавый меч войны,

  

   Герой! Ты отразишь их неподвижным взглядом,

  

   Готовый пасть на них с отважной крутизны.

  

   Бегут - и где они? - (и) снежные сугробы

  

   В пустынях занесли следы безумной злобы.

  

   Так, _Петр_! ты завещал свой дух сынам побед,

  

   И устрашенный враг зрел многие Полтавы.

  

   Питомец твой, громов метатель двоеглавый,

  

   На поприще твоем расширил свой полет.

  

   Рымникский пламенный и Задунайский твердый!

  

   Вас здесь согражданин почтит улыбкой гордой.

  

   Но жатвою ль одной меча страна богата?

  

   Одних ли громких битв здесь след запечатлен?

  

   Иные подвиги, к иным победам ревность

  

   Поведает нам глас красноречивых стен, -

  

   Их юная краса затмить успела древность.

  

   Искусство здесь везде вело с природой брань

  

   И торжество свое везде знаменовало;

  

   Могущество ума - мятеж стихий смиряло,

  

   И мысль, другой Алкид, с трудов взыскала дань.

  

   Ко славе из пелен Россия возмужала

  

   И из безвестной тьмы к владычеству прешла.

  

   Так ты, о дщерь ее, как манием жезла,

  

   Честь первенства, родясь в столицах, восприяла.

  

   Искусства Греции и Рима чудеса -

  

   Зрят с дивом над собой полночны небеса.

  

   Чертоги кесарей, сады Семирамиды,

  

   Волшебны острова Делоса и Киприды!

  

   Чья смелая рука совокупила вас?

  

   Чей повелительный, назло природе, глас

  

   Содвинул и повлек из дикия пустыни

  

   Громады вечных скал, чтоб разостлать твердыни

  

   По берегам твоим, рек северных глава,

  

   Великолепная и светлая Нева?

  

   Кто к сим брегам склонил торговли алчной крылья

  

   И стаи кораблей, с дарами изобилья,

  

   От утра, вечера и полдня к нам пригнал?

  

   Кто с древним Каспием Бельт юный сочетал?

  

   Державный, дух Петра и ум Екатерины

  

   Труд медленных веков свершили в век единый.

  

   На Юге меркнул день - у нас он рассветал.

  

   Там предрассудков меч и светоч возмущенья

  

   Грозились ринуть в прах святыню просвещенья.

  

   Убежищем ему был Север, и когда

  

   В Европе зарево крамол зажгла вражда

  

   И древний мир вспылал, склонясь печальной выей, -

  

   Дух творческий парил над юною Россией

  

   И мощно влек ее на подвиг бытия.

  

   Художеств и наук блестящая семья

  

   Отечеством другим признала нашу землю.

  

   Восторгом смелый путь успехов их объемлю

  

   И на рассвете зрю лучи златого дня.

  

   Железо, покорясь влиянию огня,

  

   Здесь легкостью дивит в прозрачности ограды,

  

   За коей прячется и смотрит сад прохлады.

  

   Полтавская рука сей разводила сад!

  

   Но что в тени его мой привлекает взгляд?

  

   Вот скромный дом, ковчег воспоминаний славных!

  

   Свидетель он надежд и замыслов державных!

  

   Здесь мыслил Петр об нас. Россия! Здесь твой храм!

  

   О, если жизнь придать бесчувственным стенам

  

   И тайны царских дум извлечь из хладных сводов,

  

   Какой бы мудрости тот глас отзывом был,

  

   Каких бы истин гром незапно поразил

  

   Благоговейный слух властителей народов!

  

   Там зодчий, силясь путь бессмертию простерть,

  

   Возносит дерзостно красивые громады.

  

   Полночный Апеллес, обманывая взгляды,

  

   Дарует кистью жизнь, обезоружив смерть.

  

   Ваятели, презрев небес ревнивых мщенье,

  

   Вдыхают в вещество мысль, чувство и движенье.

  

   Природу испытав, Невтонов ученик

  

   Таинственных чудес разоблачает лик

  

   Иль с небом пламенным в борьбе отъемлет, смелый.

  

   Из гневных рук богов молниеносны стрелы!

  

   Мать песней, смелая царица звучных дум,

  

   Смягчает дикий нрав и возвышает ум.

  

   Здесь друг Шувалова воспел Елисавету,

  

   И, юных русских муз блистательный рассвет,

  

   Его счастливее - как русский и поэт -

  

   Екатеринин век Державин предал свету.

  

   Минервы нашей ум Европу изумлял:

  

   С успехом равным он по свету рассылал

  

   Приветствие в Ферней, уставы самоедам

  

   Иль на пути в Стамбул открытый лист победам,

  

   Полсветом правила она с брегов Невы

  

   И утомляла глас стоустныя молвы.

  

   Блестящий век! И ты познал закат условный!

  

   И твоего певца уста уже безмолвны!

  

   Но нам ли с завистью кидать ревнивый взгляд

  

   На прошлые лета и славных действий ряд?

  

   Наш век есть славы век, наш царь - любовь вселенной!

  

   Земля узрела в нем небес залог священный,

  

   Залог благих надежд, залог святых наград!

  

   С народов сорвал он оковы угнетенья,

  

   С царей снимает днесь завесу заблужденья,

  

   И с кроткой мудростью свой соглася язык,

  

   С престола учит он народы и владык;

  

   Уж зреет перед ним бессмертной славы жатва! -

  

   Счастливый вождь тобой счастливых россиян!

  

   В душах их раздалась души прекрасной клятва:

  

   Петр создал подданных, ты образуй граждан!

  

   Пускай уставов дар и оных страж - свобода.

  

   Обетованный брег великого народа,

  

   Всех чистых доблестей распустит семена.

  

   С благоговеньем ждет, о царь, твоя страна,

  

   Чтоб счастье давший ей дал и права на счастье!

  

   "Народных бед творец - слепое самовластье", -

  

   Из праха падших царств сей голос восстает.

  

   Страстей преступных мрак проникнувши глубоко,

  

   Закона зоркий взгляд над царствами блюдет,

  

   Как провидения недремлющее око.

  

   Предвижу: правды суд - страх сильных, слабых щит -

  

   Небесный приговор земле благовестит.

  

   С чела оратая сотрется пот неволи.

  

   Природы старший сын, ближайший братьев друг

  

   Свободно проведет в полях наследный плуг,

  

   И светлых нив простор, приют свободы мирной,

  

   Не будет для него темницею обширной.

  

   Как искра под золой, скрывая б^гск и жар,

  

   Мысль смелая, богов неугасимый дар,

  

   Молчанья разорвет постыдные оковы.

  

   Умы воспламенит ко благу пламень новый.

  

   К престолу истина пробьет отважный ход.

  

   И просвещение взаимной пользы цепью

  

   Тесней соединит владыку и народ.

  

   Присутствую мечтой торжеств великолепью,

  

   Свободный гражданин свободныя земли!

  

   О царь! Судьбы своей призванию внемли.

  

   И Александров век светилом незакатным

  

   Торжественно взойдет на русский небосклон,

  

   Приветствуя, как друг, сияньем благодатным

  

   Грядущего еще не пробужденный сон.

  

   Август 1818 - август 1819

  

  

  

   ДАВНЫМ-ДАВНО

  

  

   Давно ли ум с фортуной в ссоре,

  

  

   А глупость - счастия зерно?

  

  

   Давно ли искренним быть - горе,