Главная » Книги

Вяземский Петр Андреевич - Стихотворения, Страница 36

Вяземский Петр Андреевич - Стихотворения



">   От язв и пятен бытия
  
  
   Волной омылась благодатно.
  
  
   От оных дум, от оных дней,
  
  
   Среди житейских попечений,
  
  
   Как мало свежих впечатлений
  
  
   Осталось на душе моей!
  
  
   Они поблекли под соблазном
  
  
   И едким холодом сует:
  
  
   Во мне паломника уж нет.
  
  
   Во мне, давно сосуде праздном.
  
  
   Краснею, глядя на тебя,
  
  
   Поэт и труженик-художник!
  
  
   Отвергнув льстивых муз треножник
  
  
   И крест единый возлюбя,
  
  
   Святой земли жилец заочный,
  
  
   Ее душой ты угадал,
  
  
   Ее для нас завоевал
  
  
   Своею кистью полномочной.
  
  
   И что тебе народный суд?
  
  
   В наш век блестящих скороспелок,
  
  
   Промышленных и всяких сделок,
  
  
   Как добросовестен твой труд!
  
  
   В одно созданье мысль и чувство,
  
  
   Всю жизнь сосредоточил ты;
  
  
   Поклонник чистой красоты,
  
  
   Ты свято веровал в искусство.
  
  
   В избытке задушевных сил,
  
  
   Как схимник, жаждущий спасенья,
  
  
   Свой дух постом уединенья
  
  
   Ты отрезвил, ты окрилил.
  
  
   В искусе строго одиноком
  
  
   Ты прожил долгие года
  
  
   И то прозрел, что никогда
  
  
   Не увидать телесным оком.
  
  
   Священной книги чудеса
  
  
   Тебе явились без покрова,
  
  
   И над твоей главою снова
  
  
   Разверзлись в славе небеса.
  
  
   Глас вопиющего в пустыне
  
  
   Ты слышал, ты уразумел -
  
  
   И ты сей день запечатлел
  
  
   С своей душой в своей картине.
  
  
   Спокойно лоно светлых вод;
  
  
   На берегу реки - Предтеча;
  
  
   Из мест окрестных, издалече,
  
  
   К нему стекается народ;
  
  
   Он растворяет упованью
  
  
   Слепцов хладеющую грудь;
  
  
   Уготовляя божий путь.
  
  
   Народ зовет он к покаянью.
  
  
   А там спускается с вершин
  
  
   Неведомый, смиренный странник:
  
  
   "Грядет он, господа избранник,
  
  
   Грядет на жатву божий сын.
  
  
   В руке лопата; придет время,
  
  
   Он отребит свое гумно,
  
  
   Сберет пшеничное зерно
  
  
   И в пламя бросит злое семя.
  
  
   Сильней и впереди меня
  
  
   Тот, кто идет вослед за мною;
  
  
   Ему - припав к ногам - не стою
  
  
   Я развязать с ноги ремня.
  
  
   Рожденья суетного мира,
  
  
   Покайтесь: близок суд. Беда
  
  
   Древам, растущим без плода:
  
  
   При корне их лежит секира".
  
  
   Так говорил перед толпой,
  
  
   В недоуменье ждавшей чуда,
  
  
   Покрытый кожею верблюда
  
  
   Посланник божий, муж святой.
  
  
   В картине, полной откровенья,
  
  
   Всё это передал ты нам,
  
  
   Как будто от Предтечи сам
  
  
   Ты принял таинство крещенья.
  
  
   30 июня 1858
  
  
  
   ДРУГУ СЕВЕРИНУ
  
   От детских лет друзья, преданьями родные,
  
  
  На опустевшем поле боевом,
  
   Мы, уцелевшие от боя часовые,
  
  
  Стоим еще с тобою под ружьем.
  
   Теченьем волн своих нас время разлучило;
  
   Когда же сердце в нас подернется тоской
  
   И тень вечерняя сменяет дня светило,
  
  
  
  Мы окликаемся с тобой.
  
   20 сентября 1858
  
   Карловары
  
  
  
  
  ЖЕЛАНИЕ
  
  
  
  
  
  
  Не искушай меня без нужды...
  
  
  
  
  
  
  
  
   Боратынский
  
  
   Как в беззащитную обитель
  
  
   Вошедший нагло тать ночной,
  
  
   Желанье, хитрый искуситель,
  
  
   Довольно ты владело мной.
  
  
   Протей, всегда разнообразный,
  
  
   Во все приманки красоты,
  
  
   Во все мечты, во все соблазны
  
  
   Волшебно облекалось ты.
  
  
   Меня влекло ты, уносило,
  
  
   Как там рассудок ни грози;
  
  
   Вдали всё так казалось мило,
  
  
   Всё было приторно вблизи.
  
  
   Довольно раб твой безоружный
  
  
   Тебе игралищем служил.
  
  
   В душе усталой и недужной
  
  
   Уж нет порывов, нет уж сил.
  
  
   Давно твое их точит жало,
  
  
   Давно исчерпан ключ страстей;
  
  
   Мою ты алчность раздражало,
  
  
   Но пищи не давало ей.
  
  
   Всегда искал я целей новых
  
  
   И не достиг ни до одной;
  
  
   Ценою опытов суровых
  
  
   Я дослужился на покой.
  
  
   Но смертный слаб, он малодушен,
  
  
   Он суеверен, - вновь могу
  
  
   Невольно быть тебе послушен,
  
  
   Тебе, любезному врагу.
  
  
   Мне страшно думать, что, безумный,
  
  
   Желать еще способен я,
  
  
   Что в море, под погодой шумной,
  
  
   Моя сорвется ладия.
  
  
   Молю: улыбкой вероломной
  
  
   Не растравляй заснувших ран,
  
  
   Не вызывай из бездны темной
  
  
   Снов, обличивших свой обман.
  
  
   Бесплодны будут заклинанья;
  
  
   Отстань, не искушай меня;
  
  
   В одном отсутствии желанья
  
  
   Хочу провесть остаток дня.
  
  
   28 ноября 1858
  
  
   Ницца
  
  
  
  
  ДОРОГОЮ
  
   Я на себя сержусь и о себе горюю.
  
   Попутал грех меня оставить сень родную,
  
   Родных привычек нить прервать, пуститься в путь,
  
   Чтоб темно где-нибудь искать чего-нибудь.
  
   Счастливый уголок моей уютной дачи,
  
   Досуг - я променял на почтовые клячи,
  
   На душную тюрьму, на мальпост: то-то пост
  
   И пытка! Скорчен в крюк мой перегнутый рост,
  
   Торчу я кое-как на беспокойной лавке;
  
   Кажись, я и один, а тесно, словно в давке,
  
   Прет в спину, в ноги прет - и божьего раба
  
   Так гонит день и ночь почтовая гоньба,
  
   Уж тут не до еды. К тому ж и слава богу! -
  
   Затем что нечего и есть во всю дорогу.
  
   Тем лучше! Заодно - страдать, так уж страдай,
  
   А между тем хоть сыт, хоть нет, но пыль глотай.
  
   И это мы зовем в литературном слоге:
  
   Свободной птичкою блаженствовать в дороге.
  
   Блаженство хоть куда! Грешно сказать, что ад;
  
   Чистилищем назвать искус я этот рад,
  
   Когда б гостиницы немного были чище,
  
   А не ручных зверков любимое жилище.
  
   Дойдет ли до того затейливый наш век,
  
   Который много снял оков с нас и опек,
  
   Чтоб перебрасывать и нас по телеграфу
  
   В Неаполь из Москвы, из Петербурга в Яфу?
  
   Дотоле ни на шаг из дому никуда.
  
   С поэзией своей приелась мне езда.
  
   Что может быть милей родимого гнезда,
  
   Стола рабочего и кабинетных кресел,
  
   Где дома, без колес и без паров и весел,
  
   На коврик-самолет вскочив, как Ариэль,
  
   Летим себе легко за тридевять земель.
  
   Довольно землю я изъездил, а с порога
  
   Виднеется вблизи другая мне дорога,
  
   Которою меня отправят на погост:
  
   А там и этого еще тесней мальпост.
  
   1858?
  
  
  
   ВЕЧЕР В НИЦЦЕ
  
   По взморью я люблю один бродить, глазея.
  
   Особенно мила мне тихая пора,
  
   Когда сгорает день, великолепно рдея
  
   Под пурпурным огнем небесного костра.
  
   Уж замер гам толпы, шум жизни, визг шарманок,
  
   Пустеет берег: он очищен, он заснул;
  
   И пеших англичан, и конных англичанок
  
   Последний караван уж в город повернул,
  
   В прозрачном сумраке всё постепенно тонет,
  
   Утих мятежных волн междоусобный бой;
  
   И только изредка чуть вздрогнет, чуть простонет
  
   За зыбью зыбь, волна за сонною волной.
  
   Куда рассеянно ни поведу глазами,
  
   Везде волшебный ряд пленительных картин:
  
   Там берег Франции красуется горами
  
   И выпуклой резьбой узорчатых вершин.
  
   На оконечности приморского изгиба,
  
   Где каменная грудь дает отпор волнам,
  
   Вот свой маяк зажгла красивая Антиба -
  
   В пустыне столб огня кочующим пловцам,
  
   И здесь ему в ответ святого Иоанна
  
   Маяк вонзил во тьму свой пламень подвижной -
  
   То вспыхнет молнией из дальнего тумана,
  
   То пропадет из глаз падучею звездой.
  
   Так манит нас звезда надежды, то светлея,
  
   То спрятавшись от нас, то улыбаясь вновь;
  
   Так дева робкая, пред юношей краснея,
  
   Желает выразить и скрыть свою любовь.
  
   10 февраля 1859
  
  
  
  
  ФЕРНЕЙ
  
  
   Гляжу на картины живой панорамы.
  
  
   И чудный рисунок и чудные рамы!
  
  
   Не знаешь - что горы, не знаешь - что тучи;
  
  
   Но те и другие красою могучей
  
  
   Вдали громоздятся по скатам небес.
  
  
   Великий художник и зодчий великой
  
  
   Дал жизнь сей природе, красивой и дикой,
  
  
   Вот радуга пышно сквозь тучи блеснула,
  
  
   Широко полнеба она обогнула
  
  
   И в горы краями дуги уперлась.
  
  
   Любуюсь красою воздушной сей арки:
  
  
   Как свежие краски прозрачны и ярки!
  
  
   Как резко и нежно слились их оттенки!
  
  
   А горы и тучи, как зданья простенки,
  
  
   За аркой чернеют в глубокой дали.
  
  
   На ум мне приходит владелец Фернея:
  
  
   По праву победы он, веком владея,
  
  
   Спасаясь под тенью спокойного крова,
  
  
   Владычеством мысли, владычеством слова,
  
  
   Царь, волхв и отшельник, господствовал здесь.
  
  
   Но внешнего мира волненья и грозы,
  
  
   Но суетной славы цветы и занозы,
  
  
   Всю мелочь, всю горечь житейской тревоги,
  
  
   Талантом богатый, покорством убогий,
  
  
   С собой перенес он в свой тихий приют.
  
  
   И, на горы глядя, спускался он ниже:
  
  
   Он думал о свете, о шумном Париже;
  
  
   Карая пороки, ласкал он соблазны;
  
  
   Царь мысли, жрец мысли, свой скипетр алмазный,
  
  
   Венец свой нечестьем позорил и он.
  
  
   Паря и блуждая, уча и мороча,
  
  
   То мудрым глаголом гремя иль пророча,
  
  
   То злобной насмешкой вражды и коварства,
  
  
   Он, падший изгнанник небесного царства,
  
  
   В сосуд свой священный отраву вливал.
  
  
   Страстей возжигатель, сам в рабстве у страсти,
  
  
   Не мог покориться мирительной власти
  
  
   Природы бесстрастной, разумно-спокойной,
  
  
   С такою любовью и роскошью стройной
  
  
   Пред ним расточавшей богатства свои.
  
  
   Не слушал он гласа ее вдохновений:
  
  
   И дня лучезарность, и сумрака тени,
  
  
   Природы зерцала, природы престолы,
  
  
   Озера и горы, дубравы и долы -
  
  
   Всё мертвою буквой немело пред ним.
  
  
   И, Ньютона хладным умом толкователь,
  
  
   Всех таинств созданья надменный искатель,
  
  
   С наставником мудрым душой умиленной
  
  
   Не падал с любовью пред богом вселенной,
  
  
   Творца он в творенье не мог возлюбить.
  
  
   А был он сподвижник великого дела:
  
  
   Божественной искрой в нем грудь пламенела;
  
  
   Но дикие бури в груди бушевали,
  
  
   Но гордость и страсти в пожар раздували
  
  
   Ту искру, в которой таилась любовь.
  
  
   Но бросить ли камень в твой пепел остылый,
  
  
   Боец, в битвах века растративший силы?
  
  
   О нет, не укором, а скорбью глубокой
  
  
   О немощах наших и в доле высокой
  
  
   Я, грешника славы, тебя помяну!
  
  
   1859
  
  
  
  
  * * *
  
  
   Послушать: век наш - век свободы,
  
  
   А в сущность глубже загляни -
  
  
   Свободных мыслей коноводы
  
  
   Восточным деспотам сродни.
  
  
   У них два веса, два мерила,
  
  
   Двоякий взгляд, двоякий суд:
  
  
   Себе дается власть и сила,
  
  
   Своих наверх, других под спуд.
  
  
   У них на всё есть лозунг строгой
  
  
   Под либеральным их клеймом:
  
  
   Не смей идти своей дорогой,
  
  
   Не смей ты жить своим умом.
  
  
   Когда кого они прославят,
  
  
   Пред тем - колена преклони.
  
  
   Кого они опалой давят,
  
  
   Того и ты за них лягни.
  
  
   Свобода, правда, сахар сладкий,
  
  
   Но от плантаторов беда;
  
  
   Куда как тяжки их порядки
  
  
   Рабам свободного труда!
  
  
   Свобода - превращеньем роли -
  
  
   На их условном языке
  
  
   Есть отреченье личной воли,
  
  
   Чтоб быть винтом в паровике;
  
  
   Быть попугаем однозвучным,
  
  
   Который, весь оторопев,
  
  
   Твердит с усердием докучным
  
  
   Ему насвистанный напев.
  
  
   Скажу с сознанием печальным:
  
  
   Не вижу разницы большой
  
  
   Между холопством либеральным
  
  
   И всякой барщиной другой.
  
  
   16 мая 1860
  
  
   ДОМ ИВАНА ИВАНОВИЧА ДМИТРИЕВА
  
   Я помню этот дом, я помню этот сад:
  
   Хозяин их всегда гостям своим был рад,
  
   И ждали каждого, с радушьем теплой встречи,
  
   Улыбка светлая и прелесть умной речи.
  
   Он в свете был министр, а у себя поэт,
  
   Отрекшийся от всех соблазнов и сует;
  
   Пред старшими был горд заслуженным почетом:
  
   Он шел прямым путем и вывел честным счетом
  
   Итог своих чинов и почестей своих.
  
   Он правильную жизнь и правильный свой стих
  
   Мог выставить в пример вельможам и поэтам,
  
   Но с младшими ему по чину и по летам
  
   Спесь щекотливую охотно забывал;
  
   Он ум отыскивал, талант разузнавал,
  
   И где их находил - там, радуясь успеху,
  
   Не спрашивал: каких чинов они иль цеху?
  
   Но настежь растворял и душу им, и дом.
  
   Заранее в цветке любуяся плодом,
  
   Ласкал он молодежь, любил ее порывы,
  
   Но не был он пред ней низкопоклонник льстивый,
  
   Не закупал ценой хвалебных ей речей
  
   Прощенья седине и доблести своей.
  
   Вниманьем ласковым, судом бесстрастно-строгим
  
   Он был доступен всем и верный кормчий многим.
  
   Зато в глупцов метка была его стрела!
  
   Жужжащий враль, комар с замашками орла,
  
   Чужих достоинств враг, за неименьем личных;
  
   Поэт ли, образец поэтов горемычных;
  
   Надутый самохвал, сыгравший жизнь вничью,
  
   Влюбленный по уши в посредственность свою
  
   (А уши у него Мидасовых не хуже);
  
   Профессор ли вранья и наглости к тому же;
  
   Пролаз ли с сладенькой улыбкою ханжи;
  
   Болтун ли, вестовщик, разносчик всякой лжи;
  
   Ласкатель ли в глаза, а клеветник заочно, -
  
   Кто б ни задел его, случайно иль нарочно,
  
   Кто б ни был из среды сей пестрой и смешной,
  
   Он каждого колол незлобивой рукой,
  
   Болячку подсыпал аттическою солью -
  
   И с неизгладимой царапиной и болью
  
   Пойдет на весь свой век отмеченный бедняк
  
   И понесет тавро: подлец или дурак.
  
   Под римской тогою наружности холодной,
 &

Другие авторы
  • Крузенштерн Иван Федорович
  • Шмидт Петр Юльевич
  • Златовратский Николай Николаевич
  • Невзоров Максим Иванович
  • Максимович Михаил Александрович
  • Даниловский Густав
  • Каратыгин Петр Петрович
  • Уткин Алексей Васильевич
  • Дашкова Екатерина Романовна
  • Достоевский Михаил Михайлович
  • Другие произведения
  • Плетнев Петр Александрович - Письмо к В. Ф. Одоевскому
  • О.Генри - Кудряш
  • Кони Федор Алексеевич - Принц с хохлом, бельмом и горбом
  • Нерваль Жерар Де - Жерар де Нерваль: биографическая справка
  • Кржижановский Сигизмунд Доминикович - Москва в первый год войны. Физиологические очерки
  • Гиппиус Зинаида Николаевна - Орден русской интеллигенции
  • Дорошевич Влас Михайлович - Вилли Ферреро
  • Тургенев Иван Сергеевич - Смерть Ляпунова. Драма в пяти действиях в прозе. Соч. С. А. Гедеонова...
  • Фонвизин Павел Иванович - Письма П.И. Фонвизина князю А. Б. Куракину
  • Грот Константин Яковлевич - Альбом Анны Петровны Буниной
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 443 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа