Байрон Джордж Гордон - Сарданапал

  

  

   Сарданапалъ, исправленный и дополненный V актомъ перев. Почетнаго академика П. Вейнберга, съ предислов. проф. Л. Ю. Шепелевича

   Байронъ. Библ³отека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 2, 1905.

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Послѣдн³е мѣсяцы равенскаго пер³ода Байрона (см. б³ограф³ю) ознаменованы рядомъ высокохудожественныхъ произведен³й ("Сарданапалъ", "Два Фоскари", "Каинъ", "Видѣн³е суда", "Небо и земля"). Среди нихъ "Сарданапалу" слѣдуетъ отвести одно изъ первыхъ мѣстъ. Посвящая трагед³ю "великому Гете". Байронъ очевидно придавалъ ей важное художественное значен³е. Замѣчательно, что трагед³я была написана въ пер³одъ особеннаго увлечен³я Байрона революц³онными идеями - и нисколько не отразила ихъ. Въ своемъ родѣ это едва-ли не самое объективное произведен³е поэтическаго творчества Байрона. Автоб³ографическихъ элементовъ и художественной оцѣнки мы коснемся ниже, теперь-же обратимся къ исторической основѣ пьесы.

   Сюжетъ пьесы Байрона заимствованъ изъ разсказа Д³одора Сицил³йскаго о гибели ассир³йскаго царя Сарданапала. По-смотримъ, какъ излагаетъ эти событ³я древнегреческ³й историкъ (23 § II к.).

   "Сарданапалъ, послѣдн³й ассир³йск³й царь, тридцатый послѣ Нина, основателя царства, превзошелъ всѣхъ своихъ предшественниковъ въ наклонности къ удовольств³ямъ и наслажден³ямъ. Не довольствуясь тѣмъ, что онъ не показывался никогда внѣ дворца, Сарданапалъ жилъ во всемъ подобно женщинѣ. Проводя время между распутными женщинами, онъ одѣвался въ пурпуръ и тонк³я ткани. Онъ носилъ женское платье и лицо его и все тѣло были настолько лишены мужественнаго вида, благодаря бѣлиламъ и другимъ снадобьямъ распутныхъ женщинъ, что ни одна изъ нихъ не могла казаться болѣе женственной. Онъ даже выработалъ себѣ женск³й голосъ". Далѣе Д³одоръ распространяется объ излишествѣ ѣды и питья Сарданапала, объ его порочности, непризнававшей ни пола, ни возраста. Онъ такъ погрязъ въ своей жаждѣ удовольств³й, что наслажден³е сдѣлалъ своимъ закономъ. Для себя онъ сочинилъ (по Д³одору) слѣдующую эпитаф³ю:

  

   "Ты смертенъ. Подумай объ этомъ, наслаждаясь жизнью, успокой требован³я сердца, наслажден³е не существуетъ для мертвыхъ. Я - теперь прахъ, а когда то повелитель царственной Нинев³и. Лишь то, что доставили мнѣ искусство, забава и наслажден³е - мое; проч³я же блага я покинулъ".

  

   Въ слѣдующемъ § (24) Д³одоръ разсказываетъ о возстан³и Арбака. Арбакъ былъ мид³йск³й военачальникъ, очень сильный и храбрый. Сатрапъ Вавилона Белезисъ, жрецъ, сообщилъ Арбаку, что, по предсказан³ю звѣздъ, послѣ Сарданапала онъ будетъ царствовать надъ всею страною. Арбакъ обѣщалъ Белезису вавилонскую сатрап³ю безъ всякой дани. Арбакъ привлекаетъ на свою сторону предводителей войскъ, недовольныхъ бездѣятельнымъ царемъ. Желая лично убѣдиться въ изнѣженности царя, Арбакъ черезъ евнуха проникаетъ во дворецъ и видитъ разгулъ Сарданапала. Его рѣшен³е занять престолъ слабаго царя окончательно созрѣло, и онъ вооружаетъ мидянъ, а Белезисъ - вавилонянъ. Возставшихъ было около 40.000.

   Изъ § 25 мы узнаемъ, что Сарданапалъ, узнавъ о мятежѣ, собралъ вѣрныя войска и оттѣснилъ враговъ къ горамъ. Оправившись, они вновь выступили на равнину и ждали битвы. Сарданапалъ выставилъ противъ нихъ свое войско. Онъ назначилъ цѣну за голову Арбака въ 200 талантовъ золота, но между солдатами Арбака не нашлось измѣнника. Такая-же награда и столь-же безуспѣшно была предложена за голову Белезиса. Произошла битва, въ которой мятежники были вновь разсѣяны. На военномъ совѣтѣ, по настоян³ю Белезиса, было рѣшено продолжать кампан³ю. Въ завязавшейся битвѣ царь опять побѣдилъ и овладѣлъ лагеремъ враговъ. Арбакъ считалъ дѣло проиграннымъ и хотѣлъ распустить войска, но Белезисъ удержалъ его, предсказывая черезъ пять дней неожиданную помощь, согласно указан³ю звѣздъ.

   Въ § 26 разсказывается, какъ на встрѣчу бактр³йцамъ, идущимъ на помощь царю, отправляется Арбакъ и склоняетъ ихъ на свою сторону. Сарданапалъ, не зная о случившемся, вновь предается наслажден³ямъ и пирамъ, угощая и войско. Арбакъ, узнавъ отъ перебѣжчиковъ, что войско царя не ждетъ нападен³я, застигаетъ врасплохъ пирующихъ. Царь съ немногими приближенными спасся бѣгствомъ въ городъ, гдѣ и заперся. Военачальникомъ надъ ратью Сарданапалъ назначилъ Саламена, брата жены, а самъ руководилъ защитой. Саламенъ погибъ въ битвѣ, а съ нимъ и все вѣрное царю войско; мног³е потонули въ рѣкѣ, мног³е были отрѣзаны отъ города. Убитыхъ было такое множество, что рѣка окрасилась кровью на большомъ разстоян³и. Узнавъ о неудачѣ царя, подданные многихъ провинц³й отъ него отложились. Сарданапалъ отправилъ жену и дѣтей къ вѣрному компадонейскому сатрапу, а самъ приготовился къ защитѣ. По предсказан³ю оракула, Нинев³я могла быть взята лишь тогда, когда рѣка станетъ ея врагомъ. Сарданапалъ былъ увѣренъ, что этого не случится.

   § 27. Бунтовщики повели правильную осаду, но не могли взять города, защищаемаго крѣпкими стѣнами (усовершенствованныя осадныя машины, по замѣчан³ю Д³одора, не были тогда извѣстны). Городъ въ изобил³и былъ снабженъ всѣмъ необходимымъ. Осада длилась два года. На трет³й годъ Евфратъ отъ дождей такъ сильно разлился, что затопилъ часть города. Тогда царь вспомнилъ пророчество и отчаялся въ спасен³и. Чтобы не попасть въ руки врагамъ, онъ приказалъ сложить громадный костеръ, положить на него драгоцѣнности, а женщинъ и евнуховъ заперъ въ здан³и, устроенномъ среди костра. Царь сгорѣлъ вмѣстѣ съ вѣрными слугами и сокровищами. Узнавъ о смерти Сарданапала, Арбакъ проникъ въ Нинев³ю и былъ провозглашенъ царемъ.

   Для насъ не имѣетъ никакого значен³я вопросъ объ исторической достовѣрности разсказа Д³одора и дополняющихъ его нѣкоторыми подробностями историковъ {См. Duncker. Geschiclite d. Alterthums, т. 2, стр. 345 и сл. О Д³одорѣ, см. Бузескулъ, Введен³е въ истор³ю Грец³и, стр. 251 и сл.}. Мы ограничимся лишь указан³емъ, что Д³одоръ былъ введенъ въ заблужден³е, спутавъ два историческ³е момента и пр³урочивъ гибель Нинев³и къ Сарданапалу, тогда какъ она была завоевана мидянами лишь при его малоизвѣстномъ преемникѣ. Историческ³й Сарданапалъ пр³обрѣлъ своими многочисленными завоеван³ями славное имя {См. Hommel. Geschichte Babyloniens u. Assyriens, стр. 694 и сл.}. Мы склоняемся даже къ тому мнѣн³ю, что въ приведенномъ, по Д³одору, разсказѣ мы имѣемъ смѣсь истор³и и миѳа; въ основу послѣдняго легло представлен³е о женскомъ, свѣтовомъ божествѣ {См. Duncker. Ibidem.}. Какъ бы то ни было фабула "Сарданапала" у Байрона вполнѣ удовлетворительно объясняется разсказомъ Д³одора, и поэтъ, конечно, не углублялся въ истор³ю поэтическаго сюжета и не интересовался вопросами исторической критики источниковъ. Его манила привлекательная прелесть сюжета, уже намѣченная и въ прозаическомъ разсказѣ. Имя Сарданапала съ легкой руки греческихъ историковъ сдѣлалось нарицательнымъ еще со временъ Аристофъ и стало синонимомъ людей изнѣженныхъ, чувственныхъ и бездѣятельныхъ. Байронъ чутьемъ поэта видѣлъ, подобно историку, рядъ противорѣчивыхъ чертъ въ характерѣ Д³одорова Сарданапала и, не прибѣгая ни къ исторической критикѣ, ни къ миѳологическимъ гипотезамъ, примирилъ эти противорѣч³я художественной интуиц³ей, создавъ объективно-поэтическ³й обликъ Сарданапала.

   Само собою разумѣется, что, при тенденц³озномъ желан³и, весьма нетрудно сдѣлать Сарданапала автоб³ографическимъ признан³емъ Байрона. Так³я попытки дѣлались не разъ. Въ ассир³йскомъ царѣ можно видѣть черты, присущ³я поэту въ пер³одѣ его пребыван³я въ Итал³и; въ лицѣ Мирры - гр. Гвичч³оли или одно изъ итальянскихъ увлечен³й Байрона; жена Сарданапала - лэди Байронъ, а сцена свидан³я царя и царицы воспроизводитъ будто бы одинъ изъ моментовъ супружескихъ отношен³й четы Байронъ. При такомъ толкован³и задача историка литературы упрощается и даже упраздняется.

   Однако такой пр³емъ, вообще вполнѣ умѣстный въ толкован³и произведен³й Байрона, непримѣнимъ къ "Сарданапалу". Образъ Сарданапала въ изложен³и Д³одора преслѣдовалъ Байрона съ дѣтства (12 л.).

   Уже въ изложен³и греческаго писателя бросается въ глаза рядъ противорѣч³й, и чтобы примирить ихъ, понадобилось высокое искусство поэта. Сарданапалъ, по Д³одору, является чудовищемъ изнѣженности и испорченности,- и при всемъ этомъ способнымъ къ геройскимъ подвигамъ. Черты грубаго эстета въ Сарданапалѣ отмѣчены и въ прозаическомъ разсказѣ Д³одора - поэту были даны смутныя и отдаленныя указан³я. Сарданапалъ способенъ къ геройскимъ дѣян³ямъ и вмѣстѣ съ тѣмъ лишенъ способности поступаться личными привычками и даже капризами для серьезной цѣли.

   Весь смыслъ Байроновскаго "Сарданалала" заключается не въ драматической интригѣ, и не въ характерахъ главныхъ. дѣйствующихъ лицъ, а въ главномъ героѣ ассир³йскомъ царѣ. Источники дали Байрону указан³е на двойственность характера Capданапала: въ нормальное время апат³я, лѣнь, разносторонн³я чувственныя удовольств³я, а въ роковой моментъ - твердое мужество, безумная отвага и самообладан³е. Мотивировать эти переходы приходилось поэту - и онъ отнесся къ своей задачѣ съ необыкновеннымъ искусствомъ.

   Трудно представить себѣ болѣе неподходящ³я черты для трагическаго героя, чѣмъ тѣ, которыя мы находимъ у Сарданапала въ историческомъ источникѣ. Главная основа всякаго трагическаго героя - его способность къ дѣйств³ю, его дѣятельная сила. Даже Шекспиру не удавалось создать трагическ³й характеръ, пассивный въ своей основѣ. Его Ричардъ II - одно изъ слабыхъ произведен³й, а герой пьесы въ сущности не играетъ первенствующей роли. Пассивность и бездѣятельность Сарданапала - неотъемлемыя черты его характера, и Байронъ не только не ослабилъ ихъ, но даже усугубилъ. Ему предстояла высоко художественная задача - обосновать эти черты. И поэтъ далъ этимъ чертамъ глубокую мотивировку, сообщивъ ассир³йскому царю высокую гуманность и цѣльное, своеобразное философское м³росозерцан³е.

   Уже въ 1-мъ актѣ мы видимъ въ лицѣ Сарданапала не чревоугодливаго сластолюбца, не безвольнаго владыку, а человѣка съ опредѣленнымъ жизненнымъ м³росозерцан³емъ, опредѣленной жизненной программой. Кровавые подвиги своихъ предковъ Сарданапалъ оцѣниваетъ весьма скептически и ѣдко осмѣиваетъ обманъ, къ которому его предки прибѣгали для удержан³я въ покорности подданныхъ.

  

                   А ты чего бъ хотѣлъ?

   Чтобъ я писалъ указы: "Повинуйся,

   Народъ, царю, вноси въ его казну!

   Служи въ его фалангахъ! жертвуй кровью

   Изъ-за него, благоговѣйно падай

   Предъ нимъ во прахъ, вставая, чтобъ нести

   Тяжелый трудъ!" Иль такъ: "На этомъ мѣстѣ

   Сарданапалъ сто тысячъ умертвилъ

   Своихъ враговъ. Смотрите, вотъ ихъ гробы -

   Его трофей!"

  

   Мысли Сарданапала о тщетѣ земного напоминаютъ даже поэтическими образами гамлетовск³е мотивы:

  

   Червякъ - вотъ богъ! Онъ ѣстъ по крайней мѣрѣ

   Твоихъ боговъ, покамѣстъ, наконецъ,

   Сожравши все, безъ пищи не издохнетъ.

  

   Еще обильнѣе подобными мотивами монологъ Сарданапала въ 1-мъ актѣ.

  

                   Ужели жизнь мою -

   Коротенькую жизнь - я тратить стану

   Еще на то, чтобъ охранять ее

   Ото всего, что бѣдную способно

   Укоротить? Да стоитъ ли она

   Такихъ трудовъ! Нѣтъ, жить, бояся смерти,

   Бунтовщиковъ повсюду чуя, всѣхъ

   Вокругъ себя за то подозрѣвая,

   Что здѣсь они, а тѣхъ, что далеко -

   Зато, что тамъ, значитъ ли въ могилу

   До срока лечь?

  

   Монологъ оканчивается выражен³емъ негодован³я Сарданапала на подданныхъ, неспособныхъ оцѣнить кротости и снисходительности повелителя и доступныхъ лишь чувству страха.

   Въ кротости и бездѣятельности Сарданапала слѣдуетъ видѣть не только пассивность, а результатъ цѣльнаго м³ровоззрѣн³я - скептически-эпикурейскаго. Царь - прекрасный знатокъ людей; онъ ни на минуту не заблуждается относительно виновности Арбака и Белезиса, а щадитъ ихъ изъ отвращен³я къ уб³йству. Политической зрѣлостью дышитъ его обращен³е къ Белезису

  

             Прошу тебя замѣтить,

   Что межъ землей и небомъ люди есть

   Зловреднѣе того, кто управляя

   Мильонами, не губитъ никого,

   И, самого себя не ненавидя,

   Къ другимъ людямъ, однакоже, настолько

   Расположонъ, что даже тѣхъ щадитъ,

   Которые его не пощадили бъ,

   Стань вдругъ они владыками надъ ними.

  

   Въ другомъ мѣстѣ Сарданапалъ говоритъ:

  

   Хотя вполнѣ зависитъ ваша жизнь

   Отъ моего дыханья и что хуже

   Еще для васъ отъ страха моего,

   Вамъ нечего, однако, опасаться:

   Я мягокъ, да, но страха нѣтъ во мнѣ.

  

   Сарданапалъ врагъ всякихъ страдан³й. Онъ скорбитъ, видя, сколько мукъ терпитъ человѣчество по винѣ самой природы, и считаетъ долгомъ всякаго человѣка не умножать, а облегчать участь ближняго.

  

             Вѣдь всѣ мы: отъ раба

   Послѣдняго до перваго монарха

   Достаточно страдаемъ для того,

   Чтобъ бѣдств³я земного гнетъ природный

   Не умножать, но роковой удѣлъ,

   Намъ посланный судьбой, стараться только

   Услугами другъ другу облегчать.

  

   Что касается до личной программы Сарданапала, какъ правителя, то ее ни въ коемъ случаѣ нельзя видѣть въ знаменитой парод³и на надпись, приводимую Д³одоромъ:

  

                       "Царь

   Сарданапалъ, сынъ Анасиндаракса.

   Въ единый день два города воздвигъ.

   Ѣшь, пей, люби; все прочее не стоитъ

   Щелчка".

  

   Это - игра остроум³я царя, весьма кстати противополагается суровой сдержанности Салемена.

   Сарданапалъ, по намѣрен³ямъ и желан³ямъ, - гуманнѣйш³й правитель, котораго ни въ чемъ нельзя было бы упрекнуть, если бы мы имѣли дѣло съ частнымъ человѣкомъ. Но, какъ обладатель престола, Сарданапалъ вполнѣ непригоденъ, особенно если принять во вниман³е, что мы имѣемъ дѣло съ абсолютной монарх³ей, гдѣ иниц³атива и отвѣтственность лежатъ на личности монарха. Положен³е Сарданапала требуетъ постояннаго напряжен³я энерг³и, превосходящаго силы средняго человѣка. Отдыхъ и ослаблен³е этой энерг³и неминуемо ведутъ за собою ослаблен³е и умален³е власти, раздробляющейся между безчисленными ставленниками. Сарданапалъ совершилъ преступлен³е особаго рода: преступлен³е политическое; онъ не успѣлъ сохранить и спасти прерогативъ власти, ему данной (сравни справедливые упреки Салемена). Личные идеалы Сарданапала - исключительно эстетическ³е. Наслажден³е и наслажден³е всестороннее - вотъ его лозунгъ. Онъ не только ставитъ Вакха, бога весел³я и вина, выше своихъ обоготворенныхъ предковъ завоевателей, онъ тонко цѣнитъ красоту, гдѣ бы она ни появлялась: въ глазахъ-ли женщины, живописности убора и прелести ландшафта. Вспомнимъ обращен³е Сарданапала къ звѣздамъ.

  

   О, за звѣзды ты не бойся -

   Я ихъ люблю. Люблю смотрѣть, когда

   Огни блестятъ на темно-синемъ сводѣ

   И сравнивать съ глазами Мирры ихъ;

   Люблю слѣдить, какъ ихъ лучи играютъ

   На серебрѣ трепещущемъ Евфрата

   Въ часы, когда полночный вѣтерокъ

   Рябитъ рѣку-красавицу и стонетъ

   Межъ тростника, стоящаго каймой

   Вдоль береговъ.

  

   Картина пира на галерѣ столь же поэтически описана Сарданапаломъ въ его обращен³и къ Миррѣ (1 актъ, послѣдняя сцена).

   Равнымъ образомъ въ сценѣ самосожжен³я Сарданапалъ является изысканнымъ эстетомъ, котораго прельщаетъ въ моментъ смерти великолѣпная поза.

  

   "Падетъ за царствомъ царство,

   Какъ падаетъ теперь моя держава,

   Славнѣйшая изъ всѣхъ, но и тогда

   Уважатся людскимъ воспоминаньемъ

   Послѣдн³й мой поступокъ и предастся

   Для памяти народовъ".

  

   Наиболѣе характерной для Сарданапала (хотя, можетъ быть, не оригинальной, а заимствованной у Шекспира) является сцена, гдѣ царь-эстетъ, готовый выступить въ послѣдн³й, рѣшительный бой, отъ котораго зависитъ и престолъ, и жизнь, теряетъ драгоцѣнное время, примѣряя шлемы. Его искренн³й ужасъ при видѣ неуклюжаго шлема заставляетъ забыть о трагизмѣ момента. Для эстета Сарданапала головной уборъ имѣетъ первостепенное значен³е.

   Въ общемъ предъ нами не восточный деспотъ, но добрый и гуманный человѣкъ, возвышающ³йся до акта воли лишь въ роковыя минуты своей жизни. Сарданапалъ долженъ погибнуть, такъ какъ бездѣятельность не возможна въ его положен³и. Сарданапалъ упустилъ изъ виду, что судьба не дала ему положен³я частнаго человѣка, и онъ не вправѣ устраивать жизнь по собственному усмотрѣн³ю. Какъ государственный и общественный дѣятель, Сарданапалъ заслуживаетъ полнаго осужден³я: легкомысленно онъ отдалъ свою власть людямъ, грубо злоупотреблявшимъ ею.

   Изъ остальныхъ дѣйствующихъ лицъ на первомъ планѣ стоитъ Мирра - рабыня и возлюбленная Сарданапала, которую поэтъ съ умысломъ сдѣлалъ гречанкой, дочерью свободнаго народа, и привязалъ ее узами любви къ восточному деспоту. Мирра обладаетъ въ одно и то же время и чрезвычайно женственной, и сильной и мужественной натурой. Байронъ сдѣлалъ ее гречанкой, чтобы надѣлить ее гражданскими чувствами, неизвѣстными дочерямъ Востока. Не только на пути къ удовольств³ю, но и на пути къ славѣ и смерти Мирра готова сопровождать Сарданапала. Она не покидаетъ любимаго человѣка тогда, когда все ему измѣняетъ. Съ проницательностью любящей женщины она чуетъ грозящую царю опасность и съ прозорливостью государственнаго мужа убѣждаетъ его своевременно принять мѣры къ самосохранен³ю. Ее, свободную гражданку Грец³и, тяготитъ двойное рабство: внѣшнее, зависящее отъ положен³я рабыни, и внутреннее - отъ силы любовнаго чувства; послѣднее даетъ ей точку отправлен³я въ попыткахъ спасти царя, быть достойною его спутницей. Въ послѣдн³я минуты своей жизни Мирра является настоящей гражданкой, возвышающейся надъ уровнемъ варварской толпы. Любовь къ царю и свободѣ даетъ Миррѣ силы съ наслажден³емъ умереть мученическою смертью на кострѣ. Необыкновенная деликатность и тонкость натуры Мирры сказались между прочимъ и въ ея отношен³и къ Заринѣ, супругѣ Сарданапала. Ни на минуту гречанка не пытается узурпировать положен³я царицы и злоупотреблять своимъ вл³ян³емъ на царя. Замѣчательнымъ тактомъ и необыкновенною кротостью Мирра обезоруживаетъ даже законнаго защитника правъ царицы, ея брата Салемена. Лучше всего обрисовывается Мирра въ монологѣ, гдѣ она восхищается прекрасной картиной солнечнаго восхода (нач. V д.) и въ ея обращен³и къ Сарданапалу (конецъ IV д.).

  

   Все громкое, блистательное можетъ

   У брата-человѣка человѣкъ

   Насильственно похитить: царства гибнутъ,

   Войска бѣгутъ и падаютъ, друзья

   Становятся врагами, рабъ уходитъ,

   Вездѣ обманъ - и измѣняютъ тѣ

   Скорѣе всѣхъ, которые всѣхъ больше

   Одолжены; и только та душа,

   Что любитъ безкорыстно, не измѣнитъ

   Любимому.

  

   Параллельно Миррѣ выводится Байрономъ въ трагед³и законная жена царя Зарина. Она столь-же достойная женщина, какъ и Мирра, но становится особенно привлекательной въ силу своего тяжелаго положен³я: вѣрной, но не любимой и покинутой жены. За ласковое слово Сарданапала Зарина готова простить ему всѣ обиды и слѣдовать за нимъ въ опасностяхъ. Трагизмъ положен³я царицы усугубляется присутств³емъ дѣтей, изъ-за которыхъ она вынуждена пожертвовать долгомъ остаться въ роковую минуту при супругѣ.

   Характеры остальныхъ дѣйствующихъ лицъ не сложны. Честный, суровый Салеменъ, древн³й римлянинъ по характеру и темпераменту, будетъ до конца дней своихъ хранить вѣрность своему долгу; его фигура мастерски написана во весь ростъ. Мягкость и кротость чужды Салемену и только героизмъ и непоколебимая вѣрность Мирры вызываютъ его честное одобрен³е. Белезисъ, Арбакъ изображены поэтомъ по намекамъ, имѣющимся въ источникахъ. Всѣ проч³я лица имѣютъ несущественное, эпизодическое значен³е.

   Байронъ, какъ онъ самъ заявляетъ въ предислов³и, никогда не имѣлъ въ виду поставить "Сарданапала" на сцену. Дѣйствительно, несмотря на три единства, трагед³я не обладаетъ сценическими достоинствами. Тщательно отдѣланный, глубок³й характеръ Сарданапала, напоминающ³й и Гамлета, и Ричарда II, не заключаетъ благодарныхъ для трагическаго героя чертъ. Въ Сарданапалѣ слишкомъ много гамлетовскаго, но безъ той своеобразной энерг³и, которую проявляетъ датск³й принцъ, энерг³и продолжительной и устойчивой, каковою не обладаетъ восточный повелитель. За минутными вспышками у Capданапала слѣдуетъ глубокая апат³я и весь смыслъ трагед³и въ тонкой и отчетливой обрисовкѣ характеровъ двухъ главныхъ дѣйствующихъ лицъ.

   Нельзя отрицать безусловно автоб³ографическаго значен³я "Сарданапала". Въ нѣкоторыхъ эпизодахъ звучатъ несомнѣнно личныя ноты; напр., въ сценѣ свидан³я царственной четы слышатся отзвуки грустной семейной истор³и Байрона, въ самообличен³яхъ царя - просвѣты горькаго раскаян³я поэта и неоднократно выраженнаго желан³я примирен³я съ лэди Байронъ. Но при всемъ этомъ изъ всѣхъ произведен³й Байрона "Сарданапалъ" - наименѣе автоб³ографическое. Авторъ писалъ его въ Равеннѣ, въ разгарѣ политическихъ увлечен³й своихъ, - а въ трагед³и мы видимъ художественно и объективно очерченные характеры и ни слѣда тѣхъ революц³онныхъ идей, поборникомъ которыхъ былъ поэтъ. Мало того: въ трагед³и видно отвращен³е автора отъ кровавыхъ переворотовъ, сопровождающихъ смѣну всякаго режима.

   Байронъ, посвятилъ "Сарданапала" Гете. Авторъ "Фауста" высоко цѣнилъ англ³йскаго поэта и его вниман³е. Эккерманъ (подъ 26 марта 1826 г.) отмѣчаетъ: "Гете за обѣдомъ былъ въ свѣтломъ, сердечномъ расположен³и духа; онъ получилъ сегодня драгоцѣнную рукопись, именно автографъ Байронова посвящен³я "Сарданапала".Онъ показывалъ намъ ее послѣ обѣда, причемъ упрашивалъ свою дочь возвратить ему письмо лорда Байрона изъ Генуи*. Впослѣдств³и Гете въ особой статьѣ (Lebensverhältniss zu Byron. 1833) сообщаетъ читателямъ о своихъ отношен³яхъ къ Байрону. Они ограничивались немногимъ: Байронъ посвятилъ Гете "Сарданапала" и "Вернера". Въ 1823 г. онъ написалъ ему письмо изъ Генуи, рекомендуя одного молодого человѣка, на которое Гете отвѣчалъ стихами. На стихи послѣдовалъ со стороны Байрона прочувствованный отвѣтъ.

   Гете посвятилъ нѣсколько статей произведен³ямъ Байрона и много говоритъ объ англ³йскомъ поэтѣ въ своихъ "Разговорахъ съ Эккерманомъ". Относительно "Сарданапала" онъ высказывается лишь одинъ разъ и то косвенно, по поводу пресловутыхъ трехъ единствъ. Говоря о Байронѣ, Гете однажды замѣтилъ: "Онъ разрѣшаетъ драматическ³е узлы такъ, какъ и не ожидаешь, и всегда лучше, чѣмъ воображаешь себѣ". Далѣе: "Гете посмѣялся надъ лордомъ Байрономъ, который въ жизни ничѣмъ себя не стѣснялъ и не справлялся ни съ однимъ закономъ, и подчинился напослѣдокъ нелѣпѣйшему закону трехъ единствъ. Онъ столь-же мало понималъ основу этого закона, какъ и друг³е. Основа - ясность изображен³я, и три единства хороши по стольку, по скольку способствуютъ ея достижен³ю".

   Всѣ похвалы Гете Байрону блѣднѣютъ передъ тѣмъ памятникомъ, который велик³й нѣмецк³й поэтъ воздвигъ своему молодому собрату во 2-й ч. "Фауста". Изображая его въ лицѣ Эндим³она, Гете даетъ слѣдующее пояснен³е: "Я никого, кромѣ его, не могъ избрать представителемъ новой поэз³и, потому что онъ, конечно, величайш³й талантъ нашего вѣка. И при этомъ, Байронъ ни классикъ, ни романтикъ; онъ былъ само нынѣшнее время. Такой мнѣ и требовался. Сверхъ того, онъ подходилъ и по своей неудовлетворенной натурѣ, и по своему воинственному стремлен³ю, благодаря чему и погибъ при Миссалунги".

   Выражая мысль Гете нѣсколько иначе, можно сказать, что въ "Сарданапалѣ" Байронъ является и классикомъ, и романтикомъ. Внѣшн³й ходъ трагед³и онъ стремится обусловить классическими тремя единствами, въ пользован³и источниками и въ характеристикѣ персонажей онъ примыкаетъ къ самымъ смѣлымъ романтикамъ. "Сарданапалъ" стушевывается на фонѣ другихъ, болѣе яркихъ и сильныхъ произведен³й Байрона, но и эта пьеса достойна репутац³и великаго поэта и человѣка.

  

  

   Издавая нижеслѣдующ³я трагед³и, {"Сарданапалъ" и "Два Фоскари".} я долженъ только повторить, что онѣ были написаны безъ отдаленнѣйшей мысли о сценѣ. О попыткѣ, сдѣланной одинъ разъ театральными антрепренерами общественное мнѣн³е уже высказалось. Что касается моего личнаго мнѣн³я, то повидимому ему не придаютъ никакого значен³я, и я о немъ умалчиваю.

   Историческ³е факты, положенные въ основу обѣихъ пьесъ, разсказаны въ примѣчан³яхъ.

   Авторъ въ одномъ случаѣ попытался сохранить, а въ другомъ приблизиться къ правилу "единствъ", считая, что совершенно отдаляясь отъ нихъ, можно создать нѣчто поэтичное, но это не будетъ драмой. Онъ знаетъ, что этотъ взглядъ не популяренъ въ англ³йской литературѣ; но не онъ выдумалъ "единства", онъ только держится мнѣн³я, которое еще не особенно давно признавалось закономъ во всемъ м³рѣ и до сихъ поръ считается таковымъ въ наиболѣе цивилизованныхъ странахъ. Но "nous avons changé tout cela", и пожинаемъ теперь плоды отрицан³я. Авторъ далекъ отъ мысли, что слѣдуя своему личному убѣжден³ю, или какимъ-либо образцамъ, онъ можетъ сравниться со своими предшественниками, писавшими правильныя или даже неправильныя драмы; онъ только объясняетъ, почему онъ предпочелъ болѣе правильное построен³е, какъ бы оно ни было слабо, полному отречен³ю отъ всякихъ правилъ. Въ неудачахъ сооружен³я виноватъ архитекторъ, а не принципы его искусства.

   Въ настоящей трагед³и моимъ намѣрен³емъ было слѣдовать разсказу Д³одора Сицил³йскаго. Вмѣстѣ съ тѣмъ, однакоже, я хотѣлъ насколько могъ, приспособить этотъ разсказъ къ закону единствъ. Вотъ почему у меня мятежъ внезапно возникаетъ и заканчивается въ одинъ день, между тѣмъ какъ въ истор³и все это явилось результатомъ долгой войны.

  

  

  

  

  

   Сарданапалъ, царь Нинев³и, Ассир³и и другихъ странъ.

   Арблкъ, мидянинъ, замышляющ³й сдѣлаться царемъ.

   Белезисъ, халдейск³й прорицатель.

   Сaлеменъ, шуринъ царя.

   Алтада, дворцовый чиновникъ.

   Пан³я.

   Замесъ.

   Сферо.

   Бaлка.

  

  

   Зарина, царица.

   Mиррa, рабыня-³онянка и возлюбленная Сарданапала.

   Гаремныя женщины, стражи, свита, халдейск³е жрецы, мидяне и друг³е.

  

  

  

             САЛЕМЕНЪ (одинъ).

  

         Онъ мучитъ государыню - но онъ

         Ей господинъ; сестру мою онъ мучитъ -

         Но онъ мнѣ братъ; онъ мучитъ свой народъ -

         Но онъ его владыка. Я обязанъ

         И подданнымъ и другомъ быть ему -

         Спасти его отъ гибели постыдной.

         Я не могу, не долженъ допустить,

         Чтобъ безъ слѣда изсякла подъ землею

         Немврода кровь, Семирамиды кровь,

         Чтобъ кончилась пастушескою сказкой

         Истор³я тринадцати вѣковъ

         Владычества. Онъ долженъ пробудиться.

         Въ его душѣ изнѣженной развратъ

         Не истребилъ отваги беззаботной;

         Природную энерг³ю его

         Испорченная жизнь лишь подавила,

         Не сокрушивъ; и въ сладострастьи онъ

         Не утонулъ, а лишь погрязъ глубоко.

         Родясь въ избѣ, онъ могъ бы государство

         Себѣ добыть; рожденный для вѣнца,

         Онъ по себѣ оставитъ только имя -

         Ничтожное наслѣдство для дѣтей.

         Но и теперь еще не все погибло.

         Еще теперь онъ могъ бы искупить

         Позорное бездѣйств³е, когда бы

         Съ той легкостью, съ какою сталъ онъ тѣмъ,

         Чѣмъ быть ему не слѣдуетъ, рѣшился бъ

         Тѣмъ сдѣлаться, чѣмъ быть ему должно.

         Какъ будто бы своимъ народомъ править

         Труднѣй, чѣмъ жизнь въ развратѣ истощать?

         Быть во главѣ своихъ солдатъ труднѣе

         Владычества въ гаремѣ? Онъ себя

         Губительнымъ распутствомъ разслабляетъ;

         И духъ и плоть подкапываетъ онъ

         Занятьями, что не даютъ здоровья -

         Какъ ловъ звѣрей, и славы - какъ война.

         Да, долженъ онъ проснуться. Ахъ, лишь громы

         Небесные его разбудятъ!

         (За сценой нѣжная музыка). Вотъ,

         Вотъ звуки лиръ, и лютень, и кимваловъ -

         Гармон³я баюкающей нѣги,

         Истомы сладострастной! Голоса

         Гаремныхъ женъ и тварей ниже женщинъ

         Сливаются въ веселый хоръ, а онъ,

         Велик³й царь всего земного м³ра,

         Увѣнчанный цвѣтами, возлежитъ,

         Откинувши небрежно д³адему -

         Хватай ее, кто только хочетъ... Вотъ

         Они идутъ. Уже благоуханье

         Отъ ихъ одеждъ доносится ко мнѣ;

         Ужъ вижу я - вдоль галлерей сверкаетъ

         Каменьями толпа нарядныхъ дѣвъ,

         Его пѣвицъ и вмѣстѣ съ тѣмъ совѣтницъ

         И между нихъ, самъ женщина съ лица

         И женщиной одѣтъ, онъ - внукъ ничтожный

         Семирамиды, женщины-царя!

         Но вотъ и онъ. Остаться мнѣ? Конечно -

         И подойти и смѣло все сказать,

         Что говорятъ о немъ другъ другу люди,

         Хорош³е и честные... Идутъ,

         Идутъ рабы и въ ихъ главѣ владыка

         И подданный, слуга своихъ рабовъ!

  

             САРДАНАПАЛЪ

         (обращаясь къ нѣкоторымъ изъ свиты).

  

         Для пиршества въ Евфратскомъ павильонѣ

         Устроить все пышнѣе! Разубрать

         Гирляндами и освѣтить поярче!

      &