Козлов Иван Иванович - Полное собрание стихотворений, Страница 8 - Книги

прежде прояснеет

На своде пасмурном луна.

И я, как облако густое,

Тебя, луна моя, затмил;

Я горем сердце молодое

И взор веселый омрачил.

Твой цвет, и радостный и нежный,

Моей любовью опален;

Свободна ты, - мой жар мятежный

Забудь скорей, как страшный сон!

Не увлекись молвою шумной!

Убило светлые мечты

Не то, что я любил безумно,

Но что не так любила ты.

Прости - не плачь! уже редеет

Туман пред ясною луной,

Взыграло море, парус веет -

И я в челнок бросаюсь мой.

<1826>

ВЕНГЕРСКИЙ ЛЕС

Баллада

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

"Как сердцу сладостно любить

Тебя, мой друг прелестный,

И здесь, в лесу дремучем, жить

С тобой - в тиши безвестной!

Как ни красен наш Киев-град

С его Днепром-рекою,

Но я, мой друг, скитаться рад

В степях один с тобою;

С тобой любовь везде манит,

Повсюду радость встретит,

Ярчее солнышко горит,

Яснее месяц светит.

Покинул я, пленен твоей

Девичьей красотою,

Край милый родины моей

С приветливой семьею;

Я бросил шум кровавых сеч,

И славу жизни ратной,

И верного коня, и меч,

И шлем, и щит булатный,

И стрелы меткие мои,

И почести княжие

За кудри русые твои,

За очи голубые.

Но то волнует дух тоской,

Что ты, родясь княжною,

Простилась с негой золотой,

Простясь с родной страною.

Ах! прежде в тереме своем

Ты жизнью лишь играла;

Теперь под бедным шалашом

Кручину здесь узнала.

Бывало, в струны душу льешь,

Их звоном всех пленяешь;

Теперь волну и лен прядешь,

И хрупкий лист сбираешь.

И, жертвой гневного отца,

В чужбине, в тяжкой доле,

Ты здесь подругой беглеца,

Ты здесь не можешь боле

Себя, как прежде, наряжать

Узорчатой парчою

И грудь прелестную скрывать

Под дымчатой фатою.

Не для тебя, мой милый друг,

И шелк, и бархат нежный;

Не вьется радужный жемчуг

Вкруг шеи белоснежной".

- "О милый, милый! для чего,

Крушась моей судьбою,

Ты ясность сердца моего

Мрачишь своей тоскою?

Увяла б в светлых теремах

Моя без цвета младость;

А здесь с тобой, в чужих лесах,

Нашла любовь и радость;

И ты любил не жемчуги,

Не камни дорогие,

А кудри русые мои

И очи голубые".

Так на дунайских берегах,

От родины далеко,

В дремучих Венгрии лесах,

Гоним судьбой жестокой,

Скитался витязь молодой

С подругою прекрасной, -

И дал край дикий и чужой

Приют им безопасный.

Вотще разгневанный отец

Погони посылает;

Их сочетал святый венец;

Их темный лес скрывает.

Остан забыл, узнав ее,

И славу, и свободу;

Он ею жил, он за нее

Прошел бы огнь и воду;

Ах! за нее он борьбе с судьбой

На что он не решится?

Он с ней пылающей душой

К прекрасному стремится.

Она отрадою в бедах,

Всех чувств и дум виною,

Его надеждой в небесах

И радостью земною.

И, чувством счастлива своим,

В восторгах сердца тая,

Веледа в бедной доле с ним

Нашла утехи рая;

Но что-то мрачное порой

Останов дух смущает,

И что-то дивною тоской

Взор ясный затмевает;

Какой-то думой угнетен,

Таится он от милой

И будто гонит грозный сон

Из памяти унылой.

И тайный страх расстаться с ней

Невольно в грудь теснится;

Он ловит звук ее речей,

Глядит - не наглядится,

И грусть свою, и тайный страх

В молчаньи скрыв тяжелом,

С слезами часто на глазах,

Твердит ей о веселом;

То вдруг задумчивый вздохнет,

То вдруг с улыбкой взглянет;

Но сердце сердцу весть дает;

И кто любовь обманет?

Печалью друга день и ночь

Веледа волновалась;

Всё усладить, всему помочь

Надежда ей мечталась.

Как бури сердца отгадать

Безоблачной душою?

Остану можно ль тосковать,

Когда Остан со мною?

И мнила: как он ни таит

Тоски своей причину,

Любовь моя развеселит

Останову кручину.

Чуть в думы милый погружен, -

Она их разгоняет

Бесценной лаской тех имен,

Что сердце вымышляет, -

И блеск дает красе своей

Нарядами простыми,

И шелку золотых кудрей

Цветками полевыми.

Когда ж в приютный уголок

Уж темный вечер сходит,

Она, вздув яркий огонек,

Беседу с ним заводит.

И быль родимой старины

Рассказы оживляла;

Могучих прадедов войны

С их славой вспоминала,

Иль юной пленницы тоску,

И половцев набеги,

И Киев-град, и Днепр-реку,

И роскошь мирной неги;

То песни родины святой

Она ему певала;

То молча к груди молодой

Со вздохом прижимала.

Но с детской нежностью она

Как друга ни ласкает, -

Печалью всё душа полна,

Ничто не услаждает;

Напрасно всё, и с каждым днем

Его страшнее думы;

Сидит с нахмуренным челом,

Задумчивый, угрюмый;

О странном вдруг заговорит,

Бледнея, запинаясь;

Промолвит слово - и молчит,

Невольно содрогаясь.

И уж на ту, кем он пленен,

Едва возводит очи;

И в темном лесе бродит он

С зари до темной ночи.

Раз смерклось, а Остана нет, -

И бедная подруга,

В раздумье, подгорюнясь, ждет

Тоскующего друга, -

И вне себя Остан вбежал,

Пот градом, дыбом волос,

Взор дикий ужасом сверкал,

Дрожащий замер голос.

"Он здесь, он здесь!" - "Кто, милый, кто?"

- "Он в ночь придет за мною,

Он мертвым пал; страшись его!"

- "О, друг мой! что с тобою?"

- "Луна и кровь!" - "Чья, милый, чья?

Ах! страшными мечтами

Почто измучил ты себя?

Хранитель-ангел с нами!

Какая кровь? удары чьи?

За что? скажи! какие?"

- "За кудри русые твои,

За очи голубые!"

И что придумать, что начать

С тех пор она не знала, -

Лишь только пресвятую мать

За друга умоляла.

И на младых ее щеках

Уже не рдеют розы;

Не видно радости в очах, -

И льются, льются слезы.

Всё то, чем сердце билось в ней,

Что душу оживляло,

Исчезло всё - и светлых дней

Как будто не бывало.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Туманный небосклон яснел,

Улегся вихрь летучий,

Лишь гром едали еще гремел,

И, рассекая тучи,

Вилася молния змеей;

Дождь не шумел; пылает

Заря огнистой полосой,

И блеск свой отражает

На темно-оизых облаках

Румяною струею,

И тучи зыблются в волнах

Багровою грядою.

Но вечер бурный догорел,

Лишь зарево алеет;

Уж бор зеленый потемнел,

Уж ночь прохладой веет;

Дыханье свежих ветерков

Несет с полей росистых

И нежный аромат цветов,

И запах трав душистых;

И по холмам уже горят

Огни сторожевые;

И скалы мшистые стоят,

Как призраки ночные.

Остан, давно забытый сном

И мучимый тоскою,

Сидел на берегу крутом

С подругой молодою;

Невольно всё его страшит,

Всё в ужас дух приводит;

На свод небес она глядит,

Он вдаль, где сумрак бродит;

И будто тайны вещий глас

Ему напоминает,

Что к сердцу он в последний раз

Веледу прижимает.

Но вот и полночь уж близка,

Сгустился мрак в долинах,

В дремоте катится река,

Сон мертвый на равнинах, -

Лишь там далеко за рекой

Зарница всё мелькает,

Лишь тихий шорох чуть порой

По рощам пробегает.

Но вот блеснул сребристый луч,

Проник и в лес, и в волны, -

И над дубравой из-за туч

Выходит месяц полный.

"О месяц, месяц, не свети!

Померкни, месяц ясный!"

- "Зачем же меркнуть? друг, взгляни,

Как, светлый и прекрасный,

Теперь спешит он разгонять

Мрак ночи я туманы

И блеск таинственный бросать

На сонные поляны!

Взгляни, как он с высот небес

В струях реки играет,

И нивы мирные, и лес,

И дол осеребряет!"

- "Ты помнишь ночь, как ты со мной

Из терема бежала?

Он так светил!" - "О милый мой!

И я о том мечтала.

Я помню: он тогда сиял

Так радостно над нами,

И путь к венцу нам озарял

Блестящими лучами".

- "Творец, ты знаешь всё!.. Прости!..

Увы! в тот час ужасный!..

О месяц, месяц, не свети!

Померкни, месяц ясный!"

И кинул он потухший взор

С утесистой стремнины

На светлую реку, на бор,

На тихие долины!

Но не красу их очи зрят;

В нем чувства дух смущают:

Там звуки чудные страшат,

Тут призраки летают,

То с тяжким стоном и глухим