| Главная » Книги |
Козлов Иван Иванович - Полное собрание стихотворений, Страница 25
Козлов Иван Иванович - Полное собрание стихотворенийnbsp; И уж давно пропал их след!
О, много, много перл огнистых
На дне морском погребено,
И много веяний душистых
В эфирной тме утаено!
И сколько светлых упований,
Оторванных налетом гроз,
И сердца радостных мечтаний,
Истлевших от горючих слез!
И тайны чудного условья
Меж дум небесных и страстей -
Одно лишь знает изголовье
И мрак томительных ночей.
<1835>
СЕЛЬСКАЯ ЭЛЕГИЯ
В тиши села уединенной
Младой страдалец грустно жил,
И, долгой мукой утомленный,
Он добрым людям говорил:
"Уж в церковь нашего селенья
Вас призывают на моленья,
В вечерний колокол звоня;
Молитесь богу за меня.
Когда ж начнет дубрава тмиться,
Туманы лягут над водой,
Тогда скажите: "Не томится
Теперь страдалец молодой".
Но вы меня не забывайте,
В унывных песнях поминайте
И, слыша звон с кончиной дня,
Молитесь богу за меня.
Пред хитрой, злобной клеветою
Я дам всю жизнь мою в ответ,
И с непорочною душою
Без страха я покину свет.
Не долог был мой путь унылый, -
В моей весне уж над могилой
Стою в слезах; к ней взор склоня,
Молитесь богу за меня.
Мой милый друг, мой друг прекрасный!
Я думал долго жить с тобой;
Но, жертвою мечты напрасной,
Мой век минутой был одной.
О! сердца нежного тревогу
Простите ей; молитесь богу,
Услыша звон в мерцанье дня,
И за нее, и за меня".
<1835>
НОЧЬ РОДИТЕЛЬСКОЙ СУББОТЫ
Баллада
Не чудное и ложное мечтанье
И не молва пустая разнеслась,
Но верное, ужасное преданье
В Украйне есть у нас:
Что если кто, откинув все заботы,
С молитвою держа трехдневный пост,
Приходит в ночь родительской субботы
К усопшим на погост, -
Там узрит он тех жалобные тени,
Обречено кому уже судьбой
Быть жертвами в тот год подземной сени
И кельи гробовой.
Младой Избран с прекрасною Людмилой
И перстнем был и сердцем обручен;
Но думал он, встревожен тайной силой,
Что наша радость - сон.
И вещий страх с тоской неотразимой,
Волнуя дух, к нему теснится в грудь,
И в книгу он судьбы непостижимой
Мечтает заглянуть;
И, отложив мирские все заботы,
С молитвою держа трехдневный пост,
Идет он в ночь родительской субботы
К усопшим на погост.
Повсюду мрак, и ветер выл, и тмилась
Меж дымных туч осенняя луна;
Казалось, ночь сама страшилась,
Ужасных тайн полна.
И уж давно Избран под темной ивой
Сидел один на камне гробовом;
Хладела кровь, но взор нетерпеливый
Во мгле бродил кругом.
И в полночь вдруг он слышит в церкви стоны,
И настежь дверь, затворами звуча,
И вот летит из церкви от иконы
По воздуху свеча;
И свой полет мелькающей струею
К гробам она таинственно стремит,
И мертвецов вожатой роковою
В воздушной тме горит.
И мертвые в гробах зашевелились,
Проснулись вновь подземные жильцы,
И свежие могилы расступились -
И встали мертвецы.
И видит он тех жалобные тени,
Обречено кому уже судьбой
Быть жертвами в тот год подземной сени
И кельи гробовой;
Их мрачен лик, и видно, что с слезами
Смежен их взор навеки смертным сном...
Ужель они увядшими сердцами
Тоскуют о земном?
Но в божий храм предтечей роковою
Воздушная свеча уж их ведет,
И в мертвых он под белой пеленою
Невесту узнает;
И тень ее, эфирная, младая,
Еще красой и в саване цвела,
И, к жениху печальный взор склоняя,
Вздохнула и прошла.
И всё сбылось. Безумец сокрушенный
С того часа лишен душевных сил,
Без чувств, без слез он бродят изумленный,
Как призрак, меж могил,
И тихий гроб невесты обнимает
И шепчет ей: "Пойдем, отойдем к венцу..."
И ветр ночной лишь воем отвечает
Живому мертвецу.
<1835>
ОТПЛЫТИЕ ВИТЯЗЯ
На каменной горе святая
Обитель инокинь стоит;
Под той горой волна морская,
Клубяся, бурная шумит.
Нежна, как тень подруги милой,
Мелькая робко в облаках,
Луна взошла, и блеск унылый
Дрожит на башнях и крестах.
И над полночными волнами,
Рассеяв страх в их грозном сне,
Она жемчужными снопами
Ложится в зыбкой глубине.
Корабль меж волн, одетых мраком,
Был виден, бурям обречен.
И уж фонарь отплытья знаком
Был на корме его зажжен.
Там бездны тайной роковою
Судьба пловцов отравлена,
А здесь небесной тишиною
Обитель инокинь полна.
Пловец крушится, обнимая
Весь ужас бед, - надежды тень;
А здесь отшельница святая
Всю жизнь узнала в первый день.
Но есть за мирными стенами
Еще любви земной обман;
Сердца, волнуемы страстями,
Страшней, чем бурный океан!
На камне пред стеной угрюмой,
Один в безмолвии ночном,
Встревожен кто-то мрачной думой
Сидит, таяся под плащом.
Он молод, но следы печали,
Тоска и память черных дней
На бледном лике начертали
Клеймо губительных страстей.
И вдруг лампада пламенеет
В убогой келье на окне,
И за решеткою белеет
Подобье тени при огне. -
И долго... Но уж миновала
Ночная мгла, и в небесах
Румяная заря сияла, -
Исчезли призраки и страх.
И виден был далеко в море
Корабль, и вдаль он путь стремил,
И уж пловца младого горе
Лишь воздух влажный разносил.
<1835>
ВИТЯЗЬ
Му good, my guilt, my well, my woe,
Му hope on high, my all below.
Byron {*}
{* Мое добро, моя вина, мое благо, моя скорбь, моя надежда на небесах,
моя вся жизнь на земле. Байрон (англ.). - Ред.}
Скажи мне, витязь, что твой лик
Весною дней темнее ночи?
Ты вне себя, главой поник,
Твои тревожно блещут очи,
Твой пылкий дух мрачит тоска.
Откуда ты? - "Издалека".
О, вижу я, младая кровь
Кипит, волнуема отравой;
Крушит ли тайная любовь?
Вражда ль изменою лукавой?
Черна бедами жизнь твоя?
Кто твой злодей? - "Злодей мой - я".
И дико витязь кинул взор
На тмой покрытую долину;
Мятежной совести укор
Стеснял душу его кручиной;
Он изумлялся; мнилось, он
Какой-то видит грозный сон.
И вдруг он молвил: "В небесах
Страшнее волн клубятся тучи,
И с мертвецами в облаках
Ужасно воет вихрь летучий;
Как сердце с язвою любви -
Взгляни - меж них луна в крови!
И буря носит дальний звон
И веет мне напев унылый.
Склонись к траве: подземный стон,
Увы, не заглушён могилой!
И тень ее во мгле ночной
Летит под белой пеленой.
О Вамба! ты была моей,
Цвела в любви, краса младая,
Но буйный пыл, но яд страстей,
Но жизни тайна роковая,
Ревнивый мой, безумный жар -
Свершили пагубный удар.
И с ней не разлучаюсь я.
Недавно мчался я горою,
Где замок, колыбель моя,
С своей зубчатою стеною...
Он освещен, она в окне,
Она рукой манила мне.
Вчера я, грешный, в божий храм
Вошел, ищу в тоске отрады.
И близ иконы вижу там
При тусклом зареве лампады:
Она, колена преклоня,
Стоит и молит за меня.
Горит война в святых местах.
Хочу не славы - покаянья!
Я с ней в нетленных небесах
Хочу последнего свиданья.
Она простит..." И свой кинжал
К устам он в бешенстве прижал.
Он шлем надел, схватил он щит,
На борзого коня садится,
И чудный взор к звездам стремит,
И вдаль на бой кровавый мчится;
Но с боя из земли святой
Не возвратился в край родной.
<1836>
ТАЙНА
Баллада
В лесу прибит на дубе вековом
Булатный щит, свидетель грозных сеч;
На том щите видна звезда с крестом,
А близ щита сверкает острый меч.
И свежую могилу осеняет
Тенистый дуб, и тайны роковой
Ужасен мрак: никто, никто не знает,
Кто погребен в лесу при тме ночной.
Промчался день, опять порой урочной
Ночь темная дубраву облегла;
Безмолвно всё, и медь уж час полночный
На башне бьет соседнего села.
И никогда страшнее не темнела
Осення ночь: она сырою мглой
Дремучий лес, реку и холм одела -
Везде покров чернеет гробовой.
Но меж дерев багровый блеск мелькает,
И хрупкий лист шумит невдалеке,
И факел уж вблизи дуб озаряет:
Его чернец в дрожащей нес руке.
К могиле шел отшельник престарелый,
И вместе с ним безвестно кто, в слезах,
Идет, бледней своей одежды белой;
Печаль любви горит в ее очах.
И пел чернец по мертвом панихиду,
Но кто он был - чернец не поминал;
Отпел, вдали сокрылся он из виду,
Но факел всё в тени густой мерцал.
На свежий дерн прекрасная упала
И, белую откинув пелену,
Потоки слез по мертвом проливала,
Могильную тревожа тишину;
И, вне себя, вдруг очи голубые
На щит она внезапно подняла
И, локоны отрезав золотые,
Кровавый меч их шелком обвила;
Безумья яд зажегся в мутном взоре,
Сердечный вопль немеет на устах.
Она ушла, и лишь в дремучем боре
Таинственный один остался страх;
И меж дерев уж факел не мерцает,
Не шепчет лист, и тайны роковой
Ужасен мрак: никто, никто не знает,
Кто погребен в лесу при тме ночной.
<1836>
ДУБ
Краса родной горы, с тенистыми ветвями,
И крепок и высок являлся юный дуб;
Зеленые кусты с душистыми цветами
Кругом его растут.
Игривый ручеек отрадной свежей влагой,
Струяся близ него, приветливо шумел,
И мощный сын дубрав с какою-то отвагой
Чрез поле вдаль смотрел.
И, младостью цветя, грозы он не боялся -
От гроз живей весна, меж туч ясней лазурь
Сверканьем молнии и громом любовался,
Дышал под свистом бурь.
Любили юноши и сельские девицы
Под тень его ходить; и сладко там певал
Полночный соловей, и алый блеск денницы
Их в неге заставал.
И, видя вкруг себя во всем красу природы,
Он думал, что ему она не изменит,
И дерзостно мечтал, что ветер непогоды
К нему не долетит.
Но вдруг небесный свод оделся черной тучей,
И ливнем хлынул дождь, и буйный ураган,
Клубяся, налетел, взвивая прах летучий,
И дол покрыл туман.
Зеленые кусты с душистыми цветами
Он с корнем вырывал, и светлый ручеек
Закидан был землей, каменьями и пнями, -
Исчез отрадный ток.
Гром грянул, молния дуб крепкий опалила;
Дуб треснул, но грозой он не был сокрушен:
Еще осталась в нем стесненной жизни сила,
Хоть вянуть обречен.
Отрадной влаги нет, и нет земли родимой,
Где буйно вырос он, красуясь меж долин;
На голой уж горе теперь, судьбой гонимый,
&nbs 
| |
| Просмотров: 568 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры