| Главная » Книги |
Херасков Михаил Матвеевич - Россиада, Страница 4
Херасков Михаил Матвеевич - Россиада/div>
275 Но естьли гидры сей глава не сокрушится,
Россiя имяни со времянемъ лишится.
Вельможи! презритъ насъ унывшихъ цѣлый свѣтъ;
Потомкамъ плачущимъ мы должны дать отвѣтъ.
Но царству кто изъ насъ не хочетъ обороны,
280 Тотъ врагъ отечества, врагъ вѣры, врагъ короны,
И долженъ общее презрѣнiе нести.
Князь Глинскiй не умѣлъ терпѣнья соблюсти,
Садился, возставалъ, въ лицѣ перемѣнялся,
И немощь возмечтавъ, изъ Думы уклонялся.
285 Но Царь, глаза свои возведши къ небесамъ,
Вѣщалъ: хощу итти, хощу на Орды самъ.
Онъ вѣдалъ мягкое вельможей многихъ свойство,
И любящихъ двора роскошное спокойство,
Въ которое своимъ примѣромъ ихъ вовлекъ,
290 Къ терпѣнью и трудамъ привлечь ихъ, тако рекъ:
Вы узрите меня въ войнѣ примѣръ дающа,
Вкушающаго хлѣбъ и въ нуждѣ воду пьюща,
Я твердость понесу одну противъ враговъ:
Мнѣ будетъ одръ земля, а небо мой покровъ;
295 Труды для подданныхъ мнѣ будутъ услажденьемъ,
Начну я собственнымъ побѣды побѣжденьемъ;
Коль роскошь узрите когда въ шатрѣ моемъ,
То въ нѣгахъ утопать позволю войскамъ всѣмъ;
И требую отъ васъ, когда вы мнѣ послушны,
300 Пребудьте въ подвигахъ со мной единодушны,
Устройте къ общему спасенiю умы,
Да Россы будучи, и братья будемъ мы.
Слова сiи сердецъ уже не премѣнили,
Но пущимъ жаромъ ихъ къ войнѣ воспламенили.
305 И шумъ внимаемъ былъ какъ звукъ военныхъ лиръ;
Казалось не на брань готовятся, на пиръ.
Но слово, кое Царь и въ таинствѣ вѣщаетъ,
Ни храмина въ себѣ, ни градъ не умѣщаетъ:
О скрытыхъ узнавать пекущася дѣлахъ,
310 Нескромность Царску мысль выноситъ на крылахъ;
Сiя позорна страсть, принявъ лице и тѣло,
По Царскимъ комнатамъ, по стогнамъ ходитъ смѣло,
Касается она Царицынымъ ушамъ,
Вѣщая: Iоаннъ идетъ къ Казани самъ!
315 Князь Глинскiй, правдою сраженъ, еще лукавилъ,
Въ ужасныхъ видахъ ей походъ Царевъ представилъ.
Какъ буря тихiй день, въ ней сердце возмущалъ,
И смерть Монаршую супругѣ предвѣщалъ.
Когда спокойствомъ Царь и славой услаждался,
320 Единою совѣтъ душою оживлялся;
Послушность ихъ была сходна водѣ рѣчной,
Текущей по ея стремленью съ быстриной.
Вдругъ видитъ плачущу Царицу къ нимъ входящу,
Младенца своего въ объятiяхъ держащу,
325 Казалося, отъ глазъ ея скрывался свѣтъ,
Или сама печаль въ лицѣ ея грядетъ;
Тоски она несла чертахъ изображенны,
И руки хладныя ко персямъ приложенны.
Толь смутной иногда является луна,
330 Когда туманами объемлется она,
Съ печальной томностью лице къ землѣ склоняетъ,
И видъ блистательный на блѣдный премѣняетъ.
Пришла, и на Царя взглянувъ, взрыдала вдругъ,
Скрѣпилась и рекла: ты ѣдешь мой супругъ!
335 Ты жизнь твою цѣной великою не ставишь;
Но вспомни, что меня отчаянну оставишь!
Когда не тронешься любовiю моей,
Ужель не умягчитъ тебя младенецъ сей?
У ногъ твоихъ лежитъ онъ съ матерью нещастной,
340 Уже лишенной чувствъ, уже теперь безгласной!
Смотри, онъ силится въ слезахъ къ тебѣ воззрѣть,
Онъ хочетъ вымолвить: не дай мнѣ умереть.
Читай въ очахъ его нѣмые разговоры;
О чемъ языкъ молчитъ, о томъ разскажутъ взоры;
345 Вѣщаетъ онъ: спаси меня отъ сиротства,
И мать нещастную отъ слезнаго вдовства.
О Царь мой! о супругъ! имѣй ты жалость съ нами,
Не отдѣлись отъ насъ обширными странами,
Военнымъ, бѣствiямъ не подвергай себя;
350 Иль храбрыхъ въ царствѣ нѣтъ вельможей у тебя?
На что отваживать тебѣ не принужденно,
Для Россовъ здравiе твое неоцѣненно?
Храни его для всѣхъ, для сына, для меня!
Останься! я молю, у ногъ твоихъ стеня.
355 Когда же лютый сей походъ уже положенъ,
И въ брань итти отказъ Монарху невозможенъ,
Такъ пусть единою мы правимся судьбой;
И сына и меня возми мой Царь съ тобой!
Съ тобою будетъ трудъ спокойства мнѣ дороже;
360 Я камни и пески почту за брачно ложе;
Возми съ собою насъ!... Какъ кедръ съ различныхъ странъ
Колеблемъ вѣтрами, былъ движимъ Iоаннъ:
Но въ мысляхъ пребылъ твердъ... Царю во умиленье
Представилось у всѣхъ на лицахъ сожаленье:
365 Слезъ токи у Бояръ рѣками потекли,
Останься Государь! Царю они рекли.
Усердьемъ тронутый и нѣжными слезами,
Заплаканными самъ воззрѣлъ къ нимъ Царь глазами;
Супругу вѣрную поднявъ облобызалъ;
370 Вельможамъ наконецъ такой отвѣтъ сказалъ:
На что мнѣ быть Царемъ, коль трудъ за бремя ставить,
И царствомъ самому отъ праздности не править?
Чужими на поляхъ руками воевать,
И разумомъ чужимъ законы подавать;
375 Коль титломъ мнѣ однимъ Монарха веселиться,
То власть моя и тронъ со всѣми раздѣлится;
Я стану имянемъ единымъ обладать,
По томъ отъ подданныхъ законовъ ожидать;
Какъ плѣнникъ буду я, прикованный ко трону,
380 Вожди другимъ вручивъ, къ стыду носить корону.
На что же мнѣ вѣнецъ?... Возлюбленна моя!
О ты, котору чту не меньше жизни я!
Къ тебѣ я узами сердечными привязанъ;
Но прежде былъ служить отечеству обязанъ,
385 И только сталъ во свѣтъ наслѣдникомъ рожденъ,
По званiю сему ужъ былъ предубѣжденъ,
Въ народномъ щастiи мое блаженство числить,
И собственность забывъ, о благѣ общемъ мыслить.
Душевны слабости и нѣги отметать,
390 Во подданныхъ друзей и ближнихъ почитать,
Вотъ должность Царская... О вѣрная супруга;
Мой первый есть законъ отечеству услуга;
Не отторгай меня отъ бремяни сего,
Которо свято есть для сердца моего;
395 Когда, любя тебя, мой долгъ я позабуду,
Супругъ и Царь тогда достойный я не буду.
Скончавшу таковы Монарху словеса,
Казалось, новый свѣтъ излили небеса;
Царица лишь одна объемлющая сына,
400 Какъ солнце зрѣлася въ затмѣнiи едина.
Когда отъ слезъ Монархъ Царицу ублажалъ,
Свiяжскiй вдругъ гонецъ въ собранiе вбѣжалъ;
Онъ ужасъ на челѣ и видъ имѣлъ смущенный,
И такъ отвѣтствовалъ Монархомъ вопрошенный:
405 Измѣна, Государь, измѣна въ царствѣ есть!
Безбожный Царь Алей, забывъ законъ и честь,
Стезями тайными отъ насъ въ ночи сокрылся,
Съ Сумбекою Алей въ Казанѣ затворился;
Боящихся Небесъ я присланъ отъ Бояръ,
410 Сей новый возвѣстить отечеству ударъ.
Имѣя Iоаннъ своимъ Алея другомъ,
Казался быть раженъ унынiя недугомъ;
И рекъ въ смущенiи не умѣряя словъ:
Се нынѣшнихъ друзья изпорченныхъ вѣковъ!
415 Несытая корысть ихъ узы разрушаетъ,
И прелесть женская горячность потушаетъ!
Но Адску злобу мы у нашихъ узримъ ногъ;
Намъ храбрость будетъ вождь, подпора наша Богъ!
Велите возвѣстить слова мои народу,
420 И двигнемъ силы всѣ къ поспѣшному походу;
Коломна цѣлiю да будетъ всѣмъ полкамъ,
Куда собраться имъ, куда собраться намъ;
Оттолѣ потечемъ, устроя силы къ брани,
Подъ сѣнiю Орла Россiйскаго къ Казани.
425 Хоть весь на насъ востокъ вооруженный зримъ,
Но съ вами въ брань идущъ я есмь непобѣдимъ!
Царица нѣжная отъ трона удалилась,
И въ сердцѣ у нее надежда поселилась.
Едва лишь возгремѣлъ во градѣ трубный гласъ,
430 Духъ брани по сердцамъ простерся въ тотъ же часъ;
И храбрость на стѣнахъ вздремавшая проснулась,
На щитъ, на копiе, на мечь свой оглянулась:
Я вижу въ прахѣ васъ, орудiямъ рекла,
И пыль съ себя стряхнувъ, по стогнамъ потекла.
435 Гдѣ праздность роскоши въ объятiяхъ гнѣздилась;
Тамъ грозная война какъ огнь воспламенилась;
Зажженный пламенникъ несетъ своей рукой,
Летятъ изъ градскихъ стѣнъ утѣхи и покой,
Межъ кроткихъ поселянъ убѣжище находятъ;
440 Граждане шумъ одинъ и ужасъ производятъ.
Уже орудiя звучатъ вокругъ знаменъ,
Отмщенье вырваться готовится изъ стѣнъ;
Брони его блестятъ; прямые Царски други
Съ охотой жизнь несутъ отечеству въ услуги;
445 Въ заботѣ радостной ликуютъ домы ихъ,
Нахмуренна печаль въ слезахъ сидитъ у злыхъ.
О вѣчность! обрати теченiе природы,
И живо мнѣ представь изчезнувшiе годы.
Се вѣчность, возмутивъ священну тишину,
450 Мнѣ кажетъ ратниковъ грядущихъ на войну!
Держащiй булаву и щитъ златый руками,
Князь Пронскiй зрится мнѣ предъ конными полками,
Густыми перьями покрытъ его шеломъ,
И мнится, издаютъ его доспѣхи громъ.
455 Не угроженiемъ, не строгимъ разговоромъ,
Но мнится правитъ Князь полки единымъ взоромъ.
Изъ юношей сiя дружина состоитъ,
Которыхъ родъ во всей Россiи знаменитъ.
Блестящiй мечь нося, Князь Палецкiй выходитъ,
460 Съ пищалями стрѣльцовъ и съ копьями выводитъ;
Вдали являются они какъ лѣсъ густой,
И молнiи родятъ оружiй чистотой;
Великое они покрыли ратью поле;
Но сильны не числомъ, а храбростiю болѣ.
465 Но что восхитило вниманiе и взоръ?
Я вижу пламенныхъ Опричниковъ соборъ! 4
Се войска цѣлаго подпора и надежда,
Сiяетъ, будто огнь, златая ихъ одежда.
Какъ въ храмѣ Божiемъ является олтарь,
470 Такъ зрится мнѣ грядущъ въ срединѣ оныхъ Царь.
На шлемѣ у него орла изображенна,
Царя вельможами я вижу окруженна;
Гдѣ онъ присутствуетъ, и слава зрится тутъ;
Седмь юношей вокругъ оружiя несутъ;
475 Иной идетъ съ копьемъ, иной съ большимъ колчаномъ 5,
Съ великимъ сайдакомъ, съ мечемъ, съ щитомъ, съ тимпаномъ;
Пернаты видятся чеканы вкругъ его.
Въ Монархѣ Бога я представилъ самого,
Когда онъ грозные съ небесъ низводитъ взгляды,
480 Имѣя вкругъ себя перуны, вихри, грады;
Блистаютъ огненны по воздуху лучи,
Какъ звѣзды, съ небеси падущiя въ ночи;
Дрожитъ вселенная, мiръ ужасъ ощущаетъ!
Богъ мститъ, но стрѣлъ еще громовыхъ не пущаетъ,
485 Мнѣ Царь представился въ величiи такомъ,
Бiющiй медленно во звучный накръ жезломъ;
Онъ множитъ въ ратникахъ отважность и вниманье,
Которы громъ несутъ Казанцовъ на попранье.
За нимъ избранные полки съ мечами шли:
490 Возстала пыль, но свѣтъ отъ нихъ сiялъ въ пыли.
Украшенъ сѣдиной, въ служенiи священномъ,
Мнѣ зрится Данiилъ на мѣстѣ возвышенномъ;
Грядуще воинство изъ градскихъ вратъ чредой,
При пѣнiи кропитъ священною водой.
495 Мой слухъ стенанiя съ военнымъ шумомъ внемлетъ;
Братъ брата, сынъ отца прощаяся объемлетъ.
Тамъ ратникъ зрится мнѣ покрытый сѣдиной,
Трудами изнуренъ, болѣзнями, войной,
Съ сердечной ревностью на воинство взираетъ,
500 И руки томныя на небо простираетъ;
Открылася его израненная грудь,
О Боже! онъ вскричалъ, благослови ихъ путь!
Съ высокой храмины взирающiй со стономъ;
Но въ духѣ подкрѣпленъ святымъ своимъ закономъ,
505 Родитель сына зря подъ шлемомъ, вопiетъ:
Я можетъ быть съ тобой въ послѣднiй вижу свѣтъ!
Но естьли жизнь свою ты въ полѣ и оставишь,
Коль многихъ ты сыновъ отъ пагубы избавишь!
Небесный обрѣти, или земный вѣнецъ;
510 А естьли я умру, то Царь тебѣ отецъ.
Тамъ смотрятъ матери на чадъ во умиленьѣ -
Но все умолкло вдругъ, зрю новое явленье!
Простерши взоръ къ Царю чертоговъ съ высоты,
Царица нѣжная въ слезахъ мнѣ зришься ты!
515 Какъ будто бы къ себѣ Царя обратно проситъ,
Младенца своего на раменахъ возноситъ;
Растрепанны власы, взоръ томный, блѣдный видъ,
Поколебалъ Царя!... Но стонъ въ груди былъ скрытъ,
Слезъ капли отеревъ, взглянулъ на мечь, на войски,
520 И чувства на лицѣ изобразилъ геройски;
Еще мнѣ видится съ небесъ простерта длань,
Вѣнчающа полки, грядущiе на брань.
Но пусть къ Ордамъ несетъ Россiйскiй Марсъ перуны,
Хощу перемѣнить на звучной лирѣ струны;
525 Доколь кровавыхъ мы не зримъ еще полей,
Воззримъ, что дѣлаютъ Сумбека и Алей.
О Музы! лиру мнѣ гремящу перестройте,
И нѣжности любви при звукахъ бранныхъ пойте;
Дабы за вами въ слѣдъ мой духъ быстрѣй парилъ,
530 Внушите пламень вашъ, прибавьте мыслямъ крилъ;
Еще отдалены побѣдоносны брани,
Вѣщайте трепетъ, лесть и хитрости Казани.
ПѢСНЬ ТРЕТIЯ. Уже блюстители Казанскiя измѣны,
Восходятъ высоко Свiяжски горды стены;
Сумбекѣ городъ сей былъ тучей громовой,
Висящей надъ ея престоломъ и главой,
5 И Волга зря его, свои помчала волны,
Россiйской славою, Татарскимъ страхомъ полны,
Въ Казанѣ смутная опасность возрасла,
Ужасну вѣсть Ордамъ о градѣ принесла;
Надежда отъ сердецъ кичливыхъ удалилась,
10 И матерь безпокойствъ, въ нихъ робость поселилась:
У дня отъемлетъ свѣтъ, спокойство у ночей,
Имъ страшно солнечныхъ сiянiе лучей;
При ясномъ небѣ имъ надъ градомъ слышны громы;
Въ дыму и въ пламени имъ кажутся ихъ домы:
15 Обвитый въ черную одежду общiй страхъ,
Казанцамъ видится на стогнахъ и стѣнахъ;
Кровавый мечь въ рукѣ онъ зрится имъ носящимъ,
Луну дрожащу ссѣчь съ ихъ капищей хотящимъ;
Имъ часто слышится въ полночный тихiй часъ,
20 Поющихъ Христiянъ благочестивый гласъ;
Священный зрится крестъ, рушитель ихъ покою,
Начертанъ въ воздухе невидимой рукою.
Народамъ такъ грозитъ вселенныя Творецъ,
Когда державѣ ихъ готовитъ Онъ конецъ.
25 Какъ будто жители Енопскiя Додоны,
Отъ коихъ древнiя родились Мирмидоны,
Разсѣянна Орда, послышавъ грозну брань,
Изъ дальныхъ самыхъ мѣстъ подвиглася въ Казань.
Уже обильные луга опустошили,
30 Которыхъ Россiянъ ихъ праотцы лишили,
Подъ сѣнь Казанскую народы притекли,
Которы святости кумировъ предпочли;
Отъ бурныя Суры, отъ Камы быстротечной,
Семейства движутся Орды безчеловѣчной.
35 Поля оставили и Волжскiй токъ рѣки,
Языческихъ боговъ носящи Остяки,
Ихъ нѣкiй страхъ съ луговъ подъ градски стѣны гонитъ;
Увидя ихъ Казань, главу на перси клонитъ!
Бойницы множитъ вкругъ, огромность стѣнъ крѣпитъ;
40 Но ими окруженъ, народъ не сладко спитъ:
& 
| |
| Просмотров: 395 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры