| Главная » Книги |
Херасков Михаил Матвеевич - Россиада, Страница 24
Херасков Михаил Матвеевич - Россиадаlign="justify"> Но я униженъ былъ позорною любовью;
Мнѣ время оправдать сердечну слабость кровью;
Прости, что предпочту супружеству войну;
Я щастливъ не совсѣмъ; мой другъ еще въ плѣну!
285 Когда та рѣчь въ кругу стоящихъ раздалася,
И Волга на его слова отозвалася:
Вступилъ на брегъ рѣки печальный человѣкъ,
Дрожащею рукой онъ цѣпь землею влекъ;
Лишенный зрѣнiя, воззвалъ сей мужъ Алея.
290 Алей возтрепеталъ, и въ немъ позналъ Гирея....
Се ты! вскричалъ Гирей, благодарю судьбѣ!
Лишился я очей, рыдая по тебѣ;
Но я уже теперь о свѣтѣ не жалею,
Коль отданъ мнѣ Алей, коль отданъ я Алею;
295 Та цѣпь, которую влечетъ моя рука,
Чѣмъ я окованъ былъ, мнѣ цѣпь сiя легка.
Алей возопiялъ, проливъ источникъ слезный:
Достоинъ ли такихъ я жертвъ, мой другъ любезный?
Я мало вѣрности взаимной докажу,
300 Коль мстящiй за тебя животъ мой положу;
Сумбека! зри теперь, и зрите Христiяне,
Какiе могутъ быть друзья Махометане.
Тогда вѣщалъ Гирей: Хвалы сiи оставь;
Я чуждъ въ народѣ семъ, Царю меня представь;
305 Одѣянъ въ рубище, предстать ему не смѣю,
Но дѣло важное открыть ему имѣю;
Гдѣ онъ стоитъ? скажи; я ночь едину зрю.
Взявъ руку у него, Алей привелъ къ Царю,
И возопилъ къ нему: Се! видишь Царь Гирея,
310 Другова зришь меня, другова зришь Алея;
Отъ рубищъ ты моихъ очей не отвратилъ,
И преступившаго ты нѣкогда простилъ;
Къ сему покрытому всегдашнимъ мракомъ ночи,
Простри кротчайшiй слухъ и милосерды очи.
315 Рукою ощутилъ Царя вблизи Гирей,
Повергся, и вѣщалъ: О сильныхъ Царь Царей!
Дозволь мнѣ тайное простерти нынѣ слово;
Я сердце къ вѣрности принесъ тебѣ готово;
Алея любишь ты, довольно и сего
320 Для изъявленiя усердья моего,
Мятежную Орду на вѣки забываю;
Что совѣсть мнѣ велитъ, Россiи открываю:
Отечество мое Москва, а не Казань;
Казань вѣщаетъ миръ, а я вѣщаю брань;
325 Ордынской лести я не вѣдаю примѣра:
Склонясь на миръ; они склонили Едигера,
Склонили, да на ихъ престолѣ бъ онъ возсѣлъ;
Сей Князь на берегахъ Каспiйскихъ тронъ имѣлъ,
И скоро въ стѣны онъ Казанскiя приспѣетъ,
330 Шесть храбрыхъ рыцарей въ дружинѣ Царь имѣетъ,
Которы подкрѣплять клялись Казань и тронъ,
И каждый есть изъ нихъ воскресшiй Асталонъ;
Межъ ими есть одна безстрашная дѣвица,
Смѣла какъ лютый вепрь, свирѣпа яко львица.
335 Война тебѣ грозитъ, когда оступишь градъ;
Война полѣдуетъ, когда пойдешь назадъ;
Въ темницѣ свѣдалъ я о замыслахъ Казанскихъ;
Орда невольниковъ тиранитъ Христiянскихъ;
Угрозами теперь желаетъ ихъ склонить,
340 Иль муки претерпѣть, иль вѣру премѣнить!
Но я безбожную ихъ вѣру отметаю,
Ордынцовъ я кляну, Россiянъ почитаю;
Хощу я истинну питать въ душѣ моей,
Какую знаешь ты, и знаетъ Царь Алей.
345 Простерши руку, Царь отвѣтствовалъ Гирею:
Тотъ будетъ другъ и мнѣ, кто вѣрный другъ Алею;
Твой разумъ слѣпота безсильна ослѣпить;
Тебя не просвѣщать, осталось подкрѣпить;
Ты братъ Россiянамъ! но что Орда мутится,
350 На ихъ главу ихъ мечь и злоба обратится;
Я дѣтскою игрой считаю ихъ совѣтъ;
Россiйскому мечу дадутъ они отвѣтъ.
Тогда онъ повелѣлъ въ Россiйскую столицу
Отправить плѣнную съ рабынями Царицу...
355 Насталъ разлуки часъ! въ ней духъ возтрепеталъ,
Уже онъ пламенну къ Алею страсть питалъ;
Объемлетъ Царь ее, стенящъ объемлетъ друга;
И рекъ: Священна есть для васъ моя услуга!
Рыдающи они другъ съ другомъ обнялись,
360 Какъ лозы винныя руками соплелись;
Другъ друга долго бы изъ рукъ не отпустили,
Но шествiе ея Сумбекѣ возвѣстили;
Алей въ слезахъ стоялъ, Гирей обнявъ его,
Не могъ прощаяся промолвить ничего;
365 Сумбека обомлѣвъ, поверглась въ колесницу,
И зрѣнiемъ Алей сопровождалъ Царицу.
Тогда простерла нощь свою вечерню тѣнь;
Назначилъ Царь походъ въ послѣдующiй день.
Лишь только путь часы Аврорѣ учредили,
370 Гремящiя трубы героевъ возбудили;
И купно съ солнцемъ вставъ Россiйскiе полки
Дерзали за Царемъ на оный брегъ рѣки.
Какъ туча двигнувшись военная громада,
На многи поприща лежала окрестъ града;
375 Свiяжскъ, который тѣнь далеко простиралъ,
Какъ дубъ на листвiя, на воинство взиралъ.
Се брани предлежатъ! О вы, Казански волны,
Которы звуками Россiйской славы полны!
Представьте мнѣ, полки, вѣщайте грозну брань;
380 Явите во струяхъ разрушенну Казань;
Мнѣ стѣны въ пламени, трепещущiя горы,
Сраженiя, мечи представьте передъ взоры,
Да громче воспѣвать военну пѣснь могу,
Сѣдящiй съ лирою на Волжскомъ берегу.
385 Умыслилъ Iоаннъ, боярской ввѣривъ власти,
Все войско раздѣлить на полчища и части,
Дабы извѣдать ихъ къ отечеству любовь,
И порознь разсмотрѣть геройску въ каждомъ кровь.
Ты, Слава, подвиги Россiйскiе любила,
390 Казанской брани ты донынѣ не забыла.
Повѣдай мнѣ теперь Героевъ имяна,
Вѣнчанныя тобой во древни времяна 12.
Большiй прiемлетъ полкъ, какъ левъ неустрашимый,
Микулинскiй, въ войнѣ вторымъ Иракломъ чтимый.
395 Мстиславскiй съ Пенинскимъ сотрудники его,
Они перуны суть и щитъ полка сего.
Щенятевъ правую при войскѣ принялъ руку;
Сей мужъ отмѣнно зналъ военную науку.
Князь Курбскiй раздѣлялъ начальство вмѣстѣ съ нимъ;
400 Сей рыцарь славенъ былъ, кипячъ, неустрашимъ;
Имѣлъ цвѣтущихъ лѣтъ съ собою брата купно,
Который слѣдовалъ герою неотступно;
Ихъ смѣлость, дружба ихъ, пылающая кровь,
Жарчае дѣлали въ нихъ братскую любовь.
405 Причисленъ Пронскiй Князь къ полку передовому;
Онъ тучѣ сходенъ былъ, его доспѣхи грому.
Хилковъ опредѣленъ помощникомъ ему;
Никто не равенъ есть съ нимъ въ войскѣ по уму.
Неужасаемый боязнью никакою,
410 Романовъ лѣвою начальствовалъ рукою,
И храбрость на лицѣ сiяла у него;
Плѣщеевъ, твердый мужъ, сотрудникъ былъ его.
Главой былъ Палецкiй полка сторожеваго;
Во браняхъ вихря видъ имѣетъ онъ крутаго;
415 Преходитъ сквозь ряды, что встрѣтится, валитъ.
Герой Серебряной начальство съ нимъ дѣлитъ;
Два рыцаря сiи и Шереметевъ съ ними,
Казались воинства Ираклами троими.
Шемякинъ строевымъ повелѣвалъ челомъ.
420 Князь Троекуровъ несъ и молнiи и громъ.
Отмѣнной храбростью сiяющи во станѣ,
Сложились Муромски въ особый полкъ Дворяне;
Являлися они какъ страшны львы въ бою,
И славу сдѣлали безсмертною свою.
425 Царь войска знатну часть на сотни раздѣляетъ,
И бодрыхъ юношей межъ нихъ распредѣляетъ;
Твердыней каменной казалась кажда часть,
Въ которой сердцемъ былъ имущъ надъ нею власть.
За сими двигались военные снаряды,
430 Сiи надежныя воителей ограды;
Начальство Розмыслу надъ ними Царь вручилъ 13,
На сихъ сподвижникахъ надеждой опочилъ.
Какъ сильный Богъ, на всю вселеную смотрящiй,
И цѣпь, связующу весь мiръ, въ рукѣ держащiй:
435 Такъ властью въ войскѣ Царь присутствуетъ своей;
Сопутствуютъ ему Адашевъ и Алей.
Царь воинство свое устроевающъ къ бою,
Какъ вихрь листы подвигъ полки передъ собою;
Казалось, каждый валъ, поднявъ главу свою,
440 По шумной Волгѣ несъ съ перунами ладью.
Какъ множествомъ цвѣтовъ среди весенней нѣги,
Покрылись воинствомъ противположны бреги;
Уготовляемы орудiя къ войнѣ,
Блестятъ на луговой у Волги сторонѣ.
445 Тогда великому подобясь войско змiю,
Къ Казани двигнулось, прошедъ чрезъ всю Россiю.
Тимпановъ громкихъ звукъ, оружiй многихъ шумъ,
Ко брани въ ратникахъ воспламеняли умъ.
Уже прекрасное вселенныя свѣтило
450 Два раза небеса и землю озлатило,
И дважды во звѣздахъ являлася луна;
Еще Казань была идущимъ не видна;
Не дальное градовъ сосѣдственныхъ стоянье,
Далелкимъ сдѣлало всемѣстно препинанье;
455 Казанцы, дивныя имѣющи мечты,
Разрушили кругомъ преправы и мосты;
Потоки мутные, озера, топки блата,
Для войска времяни была излишня трата,
Чрезъ всѣ препятства Царь стремительно парилъ,
460 Идушимъ воинамъ съ весельемъ говорилъ:
О други! бодрствуйте; не долго намъ трудиться;
Вы видите теперь, что насъ Казань страшится;
Когдабъ не ужасалъ ихъ славы нашей гласъ,
Они бы встрѣтили на сихъ равнинахъ насъ.
465 Коль бодрость у врага боязнь превозмогаетъ,
Онъ къ подлой хитрости воюя прибѣгаетъ;
Дерзайте, воины! намъ стыдно унывать,
Познавъ, съ какимъ врагомъ мы будемъ воевать....
Не страшны Орды намъ! Россiяне вскричали,
470 Возстали, двигнулись, и путь свой окончали.
Едва сокрылася съ луною нощи тѣнь,
Казань представилась ихъ взорамъ въ третiй день,
Сей градъ, приволжскiй градъ, великъ, прекрасенъ, славенъ,
Обширностiю стѣнъ едва Москвѣ не равенъ;
475 Казанка быстрая, отъ утреннихъ холмовъ
Ушедъ изъ гордыхъ стѣнъ, течетъ среди луговъ;
Отъ запада Булакъ выходитъ непроходный,
И тиной заглушенъ, влечетъ източникъ водный.
Натура двѣ рѣки старалась вкупѣ свесть,
480 Бойница первая твердынь гдѣ градскихъ есть;
Тѣсня ногой Кабанъ, другою Арско поле,
Подъемлется гора высокая оттолѣ:
Не можетъ досязать ея вершины взглядъ,
На пышной сей горѣ стоитъ въ полкруга градъ;
485 Божницы пышныя, и Царскiе чертоги,
Имѣютъ на своихъ вершинахъ лунны роги,
Которые своимъ символомъ чтитъ Казань;
Но имъ она сулитъ не миръ, кроваву брань.
Казанцы робкiе въ стѣнахъ высокихъ скрыты,
490 Отъ нихъ, не отъ луны надежной ждутъ защиты,
На рвы глубокiе, на стѣны Царь воззрѣвъ,
Почувствовалъ въ душѣ крушенiе и гнѣвъ;
Вообразилъ себѣ обиды, страхи, брани,
Которы пренесла Россiя отъ Казани;
495 Воспламенилась въ немъ ко сродникамъ любовь,
Которыхъ на стѣнахъ еще дымится кровь;
Воображаетъ онъ невольниковъ стенящихъ,
О помощи его въ отчаяньѣ молящiхъ;
Внимаетъ гласъ вдовицъ, онъ видитъ токи слезъ;
500 Простерты длани зритъ ко высотѣ небесъ,
И слышитъ вопль сиротъ на небо вопiющихъ,
Спасенья отъ него въ неволѣ тяжкой ждущихъ,
Но вдругъ представился необычайный свѣтъ:
Явился въ облакахъ Царю усопшiй дѣдъ;
505 Онъ перстомъ указавъ на гордыя бойницы,
На возвышенныя чертоги и божницы,
Вѣщалъ: О храбрый внукъ! смиряй, смиряй Казань;
Не жалость ко стѣнамъ тебя звала, но брань!
Какъ будто бы отъ сна Владѣтель пробудился;
510 Мгновенно бодрый духъ въ немъ къ брани воспалился;
Глаза къ видѣнiю и длани устремилъ,
Сокровища Творцу сеодечны отворилъ:
О Боже! помоги! возопiялъ предъ войскомъ....
И зрѣлися лучи въ его лицѣ геройскомъ.
515 Тогда на всю Казань, какъ верьви наложить,
Полкамъ своимъ велѣлъ сей городъ окружить;
И смертоносною стрѣльбою ненасытны,
Оружiя велѣлъ устроить стѣнобитны.
Казалось, мѣдяны разверзивъ, смерть уста,
520 По холмамъ и лугамъ заемлетъ всѣ мѣста;
И стрѣлы и мечи во втулахъ зашумѣли,
Которы храбрые воители имѣли.
Дабы начальникамъ осаду возвѣстить,
Велѣлъ Монархъ Хоругвь святую разпустить.
525 Князь Пронскiй, жаждущiй сего священна знака,
Съ отборнымъ воинствомъ преходитъ токъ Булака;
Стоящiй близь его въ лугахъ съ полкомъ своимъ,
И Троекуровъ Князь подвигся купно съ нимъ.
Какъ туча воинство ко граду воздымалось,
530 И молнiями въ немъ оружiе казалось,
Преходятъ; зрится имъ Казань какъ улiй пчелъ
Который межъ цвѣтовъ стоящiй запустѣлъ;
Молчаща тишина во градѣ пребывала,
Но бурю грозную подъ крыльями скрывала.
535 Такъ часто Окiянъ предъ тѣмъ впадаетъ въ сонъ,
Когда готовится къ великой бурѣ онъ;
И многи ратники войной неизкушенны,
Казанской тишиной казались возхищенны.
Но два начальника молчащу злость сiю
540 Почли за скрытую въ густой травѣ змiю.
Съ орлиной быстротой прешедъ холмы и рвины,
Едва крутой горы достигли половины,
Отверзивъ пламенны уста, какъ страшный адъ,
И вдругъ затрепетавъ, изрыгнулъ войска градъ:
545 Казанцы бросились полкамъ Россiйскимъ въ стрѣчу,
И съ воплемъ начали они кроваву сѣчу,
Какъ волки, нашихъ силъ въ средину ворвались,
Кровавые ручьи мгновенно полились,
Россiйски ратники на части раздѣленны,
550 Быть скоро не могли въ полки совокупленны;
Съ одной страны, какъ градъ, летѣла туча стрѣлъ;
Съ другой ревѣла смерть, пищальный огнь горѣлъ.
Послѣдующи два героя Едигеру,
Покинувъ смутный градъ, какъ страшны львы пещеру,
555 Оставивъ двѣ четы героевъ во стѣнахъ,
Смѣшали воинство, какъ вихрь смущаетъ прахъ;
Ихъ стрѣлы не язвятъ, и копья устремленны,
Ломаясь о щиты, падутъ какъ трости тлѣнны.
Озмаръ единъ изъ нихъ, производящiй родъ
560 Отъ храбрыхъ рыцарей у Крымскихъ черныхъ водъ,
На Россовъ страхъ въ бою, какъ грозный левъ, наводитъ,
Трепещутъ всѣ, куда сей витязь ни приходитъ;
Главу единому, какъ шаръ онъ разрубилъ;
Другова въ чрево онъ мечемъ насквозь пронзилъ;
565 Всѣхъ коситъ какъ траву, кто щитъ свой ни уставитъ;
Строптивый конь его тѣла кровавы давитъ;
Уже съ Русинскаго съ размаху ссѣкъ главу,
Она роптающа упала на траву.
Угримова повергъ немилосердый воинъ;
570 Сей витязь многiе жить вѣки былъ достоинъ,
Единый сынъ сей мужъ остался у отца,
И въ юности не ждалъ толь скораго конца.
Отъемлетъ лютый Скиѳъ супруга у супруги;
Возплачутъ отъ него и матери и други.
575 Тогда злодѣй полки какъ волны раздѣлилъ,
На Троекурова всю ярость устремилъ.
Воитель, въ подвигахъ неукротимый, злобный,
Закинувъ на хребетъ свой щитъ лунѣ подобный,
| |
| Просмотров: 477 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры