тоянию напева не согласуются, понеже в песнях нужно, чтоб ударение в речах соответствовало долготе или краткости голоса и число слогов стиха соглашалося числу нот, а сечения - падежам песни.

§ 83. Итак, уже мне мнится, государь мой, что я некаким образом исполнил приказ ваш содержанием письма своего, которое заключаю, чистосердечно подписуяся

Ваш, государя моего, покорный слуга X. М.

СТИХОТВОРЕНИЯ

САТИРЫ

Кантемир неоднократно предпринимал попытки издать свои сатиры. Первая такая попытка относится к 1731 г., когда он, незадолго до отъезда из России, составил сборник, содержавший пять сатир, известных теперь по так называемой первоначальной редакции. Вторая попытка была предпринята в мае 1740 г., третья - в конце того же года. Состав сатир в этих сборниках был, по-видимому, одинаков и включал семь сатир (I-VII). Возможно, впрочем, что первый содержал только шесть сатир. Наконец, последняя, четвертая попытка (март 1743 г.) привела к созданию предсмертного сборника, содержавшего восемь сатир (I-VIII) в так называемой окончательной редакции. Копию с этого не дошедшего до нас сборника представляет упомянутый выше Академический список. Долгое время считалось, что указанные восемь сатир исчерпывающе представляют все, что создал Кантемир в данном жанре. Но в 1859 г. Н. С. Тихонравов опубликовал текст новой, дотоле неизвестной сатиры "К солнцу. На состояние сего света". Наконец, в 1906 г. Т. Глаголева напечатала еще одну сатиру "На Зоила", предположительно приписав ее Кантемиру. Отобранные для предсмертного сборника восемь сатир были пронумерованы автором в порядке, отражающем хронологию их создания. Вновь обнаруженную Н. С. Тихонравовым сатиру первые издатели назвали девятой, но не в соответствии с хронологией, а по тому чисто внешнему обстоятельству, что она была открыта после восьми известных.

В настоящем издании в наименовании сатир имеются некоторые особенности. Как известно, сатиры Кантемира, за немногими исключениями, имеют два заглавия. Одно заглавие - "тематическое" ("На хулящих учение", "На зависть и гордость дворян злонравных" и т. п.). Другое заглавие - "нетематическое" - как правило, обозначает адресата, к которому обращается автор ("К уму своему", "К Архиепископу Новгородскому" и т. д.), либо - в случае диалогического построения сатиры - участников диалога ("Филарет и Евгений", "Сатир и Периерг"). Какое заглавие является основным, какое - дополнительным? В Академическом списке, отражающем последний этап творческой истории сатир, авторская воля в этом отношении не выражена прямо, явно. Тематические заглавия в списке приведены в "Таблице" (оглавлении), нетематические - в тексте, но при этом неясно, какому ряду заглавий Кантемир отдавал здесь предпочтение. В изд. Ефремова основным заглавием было признано то, какое в Академическом списке помещено в тексте (т. е. нетематическое). Вслед за ним в скобках дано тематическое заглавие, взятое из "Таблицы". Однако никаких оснований для того, чтобы так поступить, у Ефремова и Стоюнина не было. Если обратиться к практике самого Кантемира, то можно установить, что решающее значение автор придавал именно тематическим заглавиям, помещая их соответственно на первом месте. В дошедших до нас списках первоначальной редакции сатир, имеющих двойное заглавие, тематическое всегда стоит впереди. Данные истории текста и творческой истории сатир свидетельствуют о том, что Кантемир проявлял особую заботу о том, чтобы снабдить все сатиры тематическими заглавиями, в то время как две сатиры (VI и VIII) в окончательной редакции так и остались без второго - нетематического заглавия. Выделение тематических заглавий в качестве основных обеспечивает соблюдение единого принципа наименования сатир, к чему, по-видимому, и стремился сатирик; выделение же нетематических заглавий приводит к непоследовательности и половинчатости, особенно ярко проявившимся в изд. Ефремова, где большинство сатир (6) имеют в качестве основного заглавия нетематическое, а две (VI и VIII) - тематическое. По изложенным соображениям в настоящем издании сатир основным заглавием принято тематическое. Оно и поставлено впереди.

Широко распространено мнение, будто сатиры Кантемира написаны обычным силлабическим стихом. Авторы пособий по русскому стихосложению, как правило, даже цитируют сатиры Кантемира в качестве классических образцов силлабики. {Речь идет об окончательной редакции: именно она обычно и приводится для иллюстрации.} Однако более внимательное изучение вопроса приводит к выводу, что традиционное мнение ошибочно. В известном смысле стихосложение сатир - явление уникальное в русской поэзии. Кроме Кантемира, почти никто им не пользовался. Стих его сатир в основе своей, конечно, силлабический, но это не обычная, не "классическая" силлабика, а реформированная. В нее введены элементы тонического принципа, и потому вернее будет определить ее как своего рода тонизированную силлабику. Сатиры написаны тринадцатисложным стихом с обычной для силлабической системы женской рифмой. Каждый стих обязательно имеет цезуру, делящую стих на два полустишия; в первом полустишии семь слогов, во втором - шесть. Обычное силлабическое стихосложение совершенно не регламентировало ударений в строке, за исключением ударения, связанного с рифмой. Именно таким обычным силлабическим стихом Кантемир писал первоначальную редакцию сатирического цикла из пяти сатир, созданных в период 1729-1731 гг.

В более поздний период - к концу 1730-х, началу 1740-х годов - у Кантемира вырабатываются новые правила ритмической организации тринадцатисложного стиха. Теоретически эти правила были изложены им в специальном трактате ("Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских") и практически претворены в окончательной редакции восьми сатир, вошедших в предсмертный сборник, подготовленный для печати. Суть нововведенных Кантемиром правил сводится коротко к следующему. Как уже указывалось выше, единственным фиксированным ударением в традиционном силлабическом тринадцатисложнике было ударение, связанное с рифмой, т. е. на двенадцатом, предпоследнем слоге. Оно, разумеется, не могло служить ритмическим центром всего стиха из-за местоположения. Сохраняя за этим ударением роль ритмической опоры для второго полустишия, Кантемир создает новую ритмическую опору в первом полустишии, связывая ее с цезурой. Кантемир требует точной регламентации ударений в предцезурных слогах, чего не было ни в практике, ни в теории силлабического стихосложения в России до него. В первом полустишии ударение, согласно Кантемиру, должно обязательно падать либо на седьмой слог, либо на пятый, но ни в коем случае не на шестой. {Запрещение ставить ударения на шестом слоге вызвано, видимо, опасением ритмической аналогии между обоими полустишиями (и в первом и во втором ударение пришлось бы на предпоследние слоги), что могло бы в известных условиях привести к распаду тринадцатисложного стиха на два самостоятельных.} Закрепляя ударение в предцезурных слогах, новые правила усилили ритмическую роль цезуры. Вместе с тем они увеличили число слогов, регламентированных в тоническом отношении. Если в традиционном тринадцатисложном стихе было всего два таких слога (двенадцатый обязательно ударный, а тринадцатый безударный), то в кантемировском таких слогов оказывается уже минимум четыре (кроме названных выше двух, еще шестой - непременно безударный и седьмой - ударный), а в отдельных случаях и пять (если ударение приходилось на пятый слог, то в этом случае не только шестой, но и седьмой должен был быть обязательно безударным). Все это говорит о том, что попытки Кантемира реформировать силлабику, как уже указывалось выше, вели к ее тонизации. Правда, попытки эти следует признать очень робкими, половинчатыми, особенно если сравнить их с реформаторской деятельностью в области стихосложения Тредиаковского и тем более Ломоносова. Но все же это был шаг вперед по сравнению с обычной, традиционной силлабикой, шаг в том направлении, в каком пошло дальнейшее развитие русского стихосложения.

Сказанное выше о строении стиха Кантемира позволяет уяснить, как следует читать его сатиры. Поскольку ритмической основой стихосложения сатир остается равносложность строк (общий принцип силлабического стихосложения), то при чтении необходимо скандировать по слогам, выделяя каждый слог. {Вопрос о том, как следует читать силлабические стихи, окончательно не выяснен. См. по этому поводу статью Б. В. Томашевского "К истории русской рифмы". - "Труды Отдела новой русской литературы". Л., 1948, стр. 257; статью И. П. Еремина в книге: Симеон Полоцкий. Избранные сочинения. М.-Л., 1953, стр. 256-258; а также рецензию П. Н. Беркова на это издание ("Известия Академии наук. Отделение литературы и языка", 1954, ? 3, стр. 302-303).} Наряду с этим важно соблюсти при чтении цезуру - после седьмого слога следует сделать заметную паузу, что позволит расчленить стих на два полустишия. При этом в первом полустишии требуется выделить ударением соответствующий слог перед цезурой (либо пятый, либо седьмой, считая от начала стиха); во втором полустишии ударение связано с рифмой и падать оно должно обязательно на предпоследний, двенадцатый слог стиха. Для иллюстрации того, как нужно читать сатиры, приведем небольшой отрывок, расчленив слоги, проставив в строках предцезурное ударение и отметив место цезуры:

Тот/ в сей/ жи/зни/ лишь/ бла/жен, // кто/ ма/лым/ до/во/лен,

В ти/ши/не/ зна/ет/ про/жить, // от/ су/ет/ных/ во/лен

Мыс/лей,/ что/ му/чат/ дру/гих, // и/ топ/чет/ на/деж/ну

Сте/зю/ до/бро/де?/те/ли // к кон/цу/ не/из/беж/ну.

В изд. Ефремова редакторы специально проставили предцезурные ударения в стихотворном тексте, имея в виду помочь правильному чтению произведений сатирика. Однако целесообразность подобной операции с текстом весьма сомнительна. Сам Кантемир ударений не расставлял, а всякая позднейшая расстановка зачастую неизбежно оказывается произвольной, ибо далеко не всегда можно безошибочно определить, каково было ударение на том или ином слове в первой половине XVIII века, а тем более в индивидуальном произношении сатирика (что очень важно). Искусственная "подгонка" ударений под известные из "Письма Харитона Макентина" правила (как это сделано в изд. Ефремова) создает иллюзию, будто поэт в окончательной редакции абсолютно строго выдерживал указанные правила, не допуская от них ни одного отступления. Между тем специальный анализ доказывает, что на самом деле отступления имели место, что правила являлись нормой, к которой стремился сатирик, но не во всех случаях ему удавалось ее достичь. По этим соображениям предцезурные ударения в настоящем издании не проставляются.

В Академическом списке к разделу "Сатиры" имеется эпиграф:

L'ardeur de se montrer, et non pas de medire,

Arma la verite du vers de la Satire.

Boileau. Art Poet. Chant. II, v, 145.

То есть:

Не злословить, но себя оказать меж нами

Жадность правду воружи сатиры стихами.

Буало. Искусство стихотв. Песнь II, ст. 145.

В этом же списке помещено следующее "Предисловие к сатирам".

"Сатиру назвать можно таким сочинением, которое, забавным слогом осмевая злонравие, старается исправлять нравы человеческие. Потому она в намерении своем со всяким другим нравоучительным сочинением сходна; но слог ея, будучи прост и веселый, читается охотнее, а обличения ея тем удачливее, что мы посмеяния больше всякого другого наказания боимся.

Сатира начало свое приняла на позорищах, где между действами трагедии вводилися для увеселения смотрителей смешные явления, в которых действители, в образе сатир, грубыми и почти деревенскими шутками пятнали граждан злые нравы и обычаи. Такое изображение римляне, грекам последуя, на своих позорищах завели; а потом и кроме зрелища порядочными стихами сатирические творения составлять стали. Луциус некто в том дорогу показал Горацию, Персию и Ювеналу, а сии итальянским, французским и прочих народов сатирикам.

Я, в сочинении своих, наипаче Горацию и Боалу, французу, последовал, от которых много занял, к нашим обычаям присвоив. Читателям моим оставляю судить, сколько я в сем опыте нового на нашем языке сочинения преуспел. Новость предприятия, может быть, извинит погрешения слога; а осторожное обличение злонравия подлинно не осудят любители добродетели. От злонравных ничего не ожидаю, хуление и хвалу, гнев и любовь их равно презирая".

Сатира I. На хулящих учения... (стр. 57). Впервые - изд. 1762 г., с искажениями. Более точно - изд. Ефремова. В настоящем издании текст сверен и исправлен по Академическому списку. Первоначальный текст сатиры был создан в конце 1729 г. Он подвергся многократным переработкам. Окончательная редакция определилась к началу 1743 г.

В автокомментариях Кантемир рассказывает, что, написав сатиру, он, "по обычаю всех почти сатириков", скрыл свое имя и не думал ее "обнародить", но затем она стала известна Феофану Прокоповичу, который "ее везде с похвалами стихотворцу рассеял". Прокопович, возвращая список сатир, приложил к нему написанное в похвалу автора стихотворение "К сочинителю сатир":

Не знаю, кто ты, пророче рогатый;

Знаю, коликой достоин ты славы;

Да почто ж было имя укрывати?

Знать, тебе страшны сильных глупцов нравы.

Плюнь на их грозы, ты блажен трикраты.

Благо, что дал бог ум тебе, столь здравый.

Пусть весь мир будет на тебя гневливый,

Ты и без счастья довольно счастливый.

Объемлет тебя Аполлин великий,

Любит всяк, кто есть таинств его зритель;

О тебе поют парнасские лики,

Всем честным сладка твоя добродетель

И будет сладка в будущие веки;

А я и ныне сущий твой любитель;

Но сие за верх твоей славы буди,

Что тебе злые ненавидят люди.

III

А ты как начал течи путь преславный,

Коим книжные текли исполины,

И пером смелым мещи порок явный

На нелюбящих ученой дружины,

И разрушай всяк обычай злонравный,

Желая в людях доброй перемены.

Кой плод учений не един искусит,

А дураков злость язык свой прикусит.

Эти стихи Прокоповича (о нем см. примечания к III сатире) обычно относят к 1729 г., однако в списках они датируются "апрелем" 1730 г. (в одном списке: "1-го дня", в остальных: "дня 22"). Противоречит также фактам утвердившаяся без должных оснований версия о том, будто Прокопович непосредственно инспирировал создание первой сатиры. В действительности первая сатира была создана Кантемиром по собственному почину, без ведома Прокоповича, и последний, как сообщается в автокомментариях, узнал о ней от "приятеля" сатирика. Похвальные стихи Феофана Прокоповича сыграли важную роль в литературной судьбе молодого поэта, утвердили его на избранном им поприще сатиры и вдохновили на создание новых обличительных произведений.

Вслед за Прокоповичем Кантемира приветствовал Феофил Кролик - видное духовное лицо, сторонник Ф. Прокоповича в борьбе против церковной реакции. Ф. Кролик написал на латинском языке стихотворения, в которых высоко оценивает значение сатирической деятельности Кантемира. Вот их подстрочный перевод:

"Важно искусство распознавать людские глупости, колоть пороки острым стихом и истреблять вредные, господствующие в умах предрассудки. Немаловажна заслуга открывать следы дурных нравов и смешивать в стихах полезное с приятным так, чтобы воля сама собою стремилась к лучшему. То и другое совершаешь ты, как мощный властелин, кто бы ты ни был под скрытым именем; но если ты сам избегаешь того, в чем укоряешь других, то совершенно успеешь в своем намерении".

"Какие достойные почести воздаст тебе мудрость, почтенная тобою столь лестным образом, остроумный писатель, когда и сама глупость, уязвленная колким стихом, восхваляет твой гений!"

"Пусть невежда, чуждый всего священного и коснеющий в своем неведении, порицает мудрого; пусть празднолюбец, гордящийся своею блестящею одеждой, издевается над познаниями, приобретенными неусыпным трудом; пусть сластолюбивый богач, бедный среди куч золота, изрыгает хулы на просвещение: все это развеваешь ты, как ветром, своим стихотворением и научаешь ценить достоинство наук. Как же музам (касталидам) тебя, увенчанного мудростью, не назвать оплотом и украшением, приятным богу". (Перевод заимствуется из изд. "Сочинения князя А. Д. Кантемира", 1836.)

Обычно вслед за приведенными в переводе стихами Ф. Кролика печатается эпиграмма "Ad lectorem satyrae" ("К читателю сатиры"). Считая Кантемира автором этой эпиграммы (см. об этом ниже в примечаниях к эпиграммам), мы помещаем ее в настоящем издании среди произведений, принадлежащих сатирику (см. стр. 237).

Стихи Прокоповича и Кролика Кантемир помещал впереди сатиры, а в предсмертном сборнике включил их в вводную группу произведений, открывавших сборник. В списках перед I сатирой (в первоначальной редакции) встречается стихотворение Ф. Кролика на русском языке, не вошедшее в предсмертный сборник:

Творче, не с малым полком брань тебе и дело,

Но с чудачеством, еже весь свет одолело

И давно наполнило глупыми вселенну;

Того для кое диво, что тебе, ученну,

Несть в градах русских места, но между сатиры!

В лес тя темный прогнали глупы богатиры,

Так что никто твоего имени не знает;

Но мне - князь честный, иже злобы побеждает.

Я боголюбец, хотя из малой зверины,

Или царык, желаю сему злу премены

И тебе: да будеши и именем явный

И славен, обличая обычай злонравный.

(В этих стихах зашифровано имя автора: боголюбец-русский перевод греческого имени Феофил; царык - по-польски кролик.)

В некоторых списках первоначальной редакции перед текстом сатиры помещено "На первую сатиру к читателю предисловие" (текст его см. в "Приложениях"). В тех же списках встречается ряд эпиграмм, связанных с I сатирой (о них см. в примечаниях к эпиграммам на стр. 471-472).

В рукописном отделении БАН хранится список (ф. 1, оп. 1, ? 22), содержащий наиболее ранний текст I сатиры. По сравнению с так называемой первоначальной редакцией в нем недостает первых четырнадцати стихов и отсутствует второе заглавие: "К уму своему". Кроме того, имеются некоторые разночтения.

Ст. 40. Поместья и вотчины весьма не пристали. В начале XVIII века русская церковь владела огромными земельными богатствами. Ей принадлежало около одной пятой всей обрабатываемой земли в стране. Петр I предпринял ряд мер к ограничению церковного землевладения и поставил его под контроль государства. Это вызвало сопротивление реакционной части духовенства, стремившегося сохранить экономическую мощь церкви. В речи изображенного в сатире церковника-мракобеса Критона осуждается мнение тех, кто считает, что духовенству не пристало владеть поместьями и вотчинами.

Ст. 49. Подлых - т. е. недворян.

Ст. 61. Буки, веди - в церковно-славянской азбуке названия букв "б" и "в".

Ст. 90. Песок. Песком присыпали написанное, чтобы скорее высыхали чернила.

Ст. 105. Чернец одну есть станет вязигу - т. е. монах перестанет в пост употреблять мясо.

Ст. 110. Фунт доброй пудры - имеется в виду пудра, употребляемая для париков.

Ст. 114. Немее быть клуши. В ряде местностей клушей называется курица-наседка, в других - галка, чайка. У Кантемира - в первом значении.

Ст. 134-142. В образе епископа воплощены черты, свойственные реальному лицу, которого Кантемир в окончательной редакции не называет по имени. В первоначальной редакции в авторских примечаниях (к стиху 18) оно обозначено инициалом: Д***. Кого именно разумел Кантемир, современные читатели хорошо знали. В ряде списков первоначальной редакции имя названо на полях: Егор Дашков. Георгий Дашков - Ростовский архиепископ, обскурант и политический реакционер (о нем см. ниже, стр. 478).

Ст. 137. Клобук - высокая цилиндрическая шапка с покрывалом, надеваемая епископами.

Ст. 147. Вздень перук с узлами - надень парик с буклями. Такие парики носили судьи.

Ст. 155. Подьячий - мелкий чиновник, писец, помощник дьяка. Впоследствии слово подьячий сделалось синонимом взяточника, крючкотвора.

Ст. 156. Крепить приговоры - подписывать приговоры.

Ст. 162. Науку невежество местом уж посело - т. е. невежество взяло верх над наукой.

Ст. 163. Гордится то - т. е. гордится невежество. В шитом платье ходит - имеется в виду вышитая одежда придворных.

Ст. 168. Как, страдавши на море, корабельной службы - т. е. как страдавшие морской болезнью избегают корабельной службы.

Ст. 171. Карты, мешать - играть в карты.

Ст. 181. Полком не владеет - т. е. не командует.

Ст. 183. Писец тужит, за сукном что не сидит красным. За столами, накрытыми красным сукном, сидели судьи. Писец, т. е. подьячий, тужит о том, что он еще не судья.

Ст. 195. Изъясняя тую - т. е. изъясняя пользу наук.

Сатира II. На зависть и гордость дворян злонравных... (стр. 68). Впервые - изд. 1762 г., с искажениями. Более точно - изд. Ефремова. В настоящем издании текст сверен и исправлен по Академическому списку. Окончательная редакция определилась к началу 1743 г. В одной из промежуточных редакций сатира завершалась басенно-аллегорической концовкой. Но затем Кантемир исключил эту концовку, переделав ее в самостоятельное произведение (см. басню "Ястреб, павлин и сова", стр. 225). Название сатиры менялось. Первоначально: "На зависть и гордость дворян злонравных", в одной из промежуточных редакций: "На дворянскую спесь и зависть"; в окончательной редакции Кантемир возвратился к первому заглавию. В первоначальной редакции текст предварялся предисловием ("На вторую сатиру к читателю предисловие". См. "Приложения", стр. 368).

В тех же списках первоначальной редакции вслед за предисловием встречаются латинские стихи Феофила Кролика с русским переводом, обращенные к автору сатиры (Ad autorem satyrae). Приводим только русский перевод:

Чем красно благородство? и славного герба

Как удержати целость без славы ущерба?

Здесь учишь сатирою юнош благородных

И нравом твоих красишь кровь предков свободных.

То нельзя (хотя таишь имя) тя не знати:

Можно князем юности по-древнему звати.

Далее следовал эпиграф из Лабрюйера на французском языке с переводом на русский:

"S'il est heureux d'avoir de la naissance il n'est pas moins d'être tel qu'on ne s'informe plus si vous en avez (La Bruière dans son livre de Caractères ou moers decesiècle).

То же по-русски: Если добро есть быть благородным, не меньшее есть быть таким, чтоб никто не спрашивал, благороден ли ты? (Лабрюйер в книге своей о нравах сего века)".

Лабрюйер, Жан (1645-1696) - видный французский писатель-моралист, прославившийся своим сатирическим произведением "Характеры или нравы этого века" (1688).

II сатира посвящена острой социальной проблеме, волновавшей современников Кантемира. Со времени введения "Табели о рангах всех чинов воинских, статских и придворных" (1722) был положен конец старому порядку, при котором занятие соответствующих государственных должностей зависело исключительно от знатности рода. Новый порядок требовал от дворян выслуги чинов. "Мы для того никому никакого ранга не позволяем, - писал Петр, - пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут". Вместе с тем табель открывала возможность для лиц недворянского происхождения выслужиться до определенного чина, который давал право на дворянское звание. Табель о рангах вызвала злобную реакцию со стороны родовитого дворянства, потерявшего свои былые привилегии, и положительно оценена передовыми кругами русского общества. В сатире Кантемир выступает на защиту петровской табели о рангах и лежащего в ее основе принципа предпочтения личных заслуг перед одною древностью рода, смело ополчается против спеси, паразитизма и эгоистического своекорыстия тех дворян, чьи нравы "ни отечеству добры, ни в людях приятны". Используя диалогическую форму, Кантемир в сатире противопоставляет друг другу два образа - Евгения (т. е. "благородного"; в первоначальной редакции - Дворянина) и Филарета (т. е. "любителя добродетели"; в первоначальной редакции - Аретофилоса), олицетворяющих собою консервативные и прогрессивные силы, столкнувшиеся в тогдашней общественной борьбе. Жизненный источник данной сатиры определил и ее подлинную оригинальность. Кантемир имел все основания подчеркнуть в "Изъяснении" к первоначальной редакции, что хотя тема данной сатиры разрабатывалась Ювеналом в VIII сатире и Буало в V сатире, он их "весьма мало имитовал, что ясно может рассудить, кто всех трех сверстать похочет". В процессе дальнейших переработок Кантемир стремился еще более тесно связать содержание сатиры с реальными явлениями русской действительности, добиваясь одновременно и усиления социального звучания произведения. В окончательной редакции критика дворянских злонравий стала более острой и смелой. Более последовательно проводится идея о естественном равенстве людей: если в первоначальной редакции утверждалось равенство "знатного" и "незнатного", то в окончательной речь идет уже о естественном равенстве "свободного" и "холопа". Появились стихи, обличавшие дворян за жестокосердное обращение с "холопами", - стихи, которые Белинский цитировал как торжественное и неопровержимое доказательство того, "что наша литература в самом начале ее была провозвестницей для общества всех благородных чувств, всех высоких понятий. Да, она умела не только льстить, но и выговаривать святые истины "о человеческом достоинстве"" (В. Г. Белинский. Поли. собр. соч., т. 8. M., 1955, стр. 624).

Ст. 3-4. Имеется в виду Ростовский архиепископ Георгий Дашков (см. о нем на стр. 478).

Ст. 7. В рядах - в торговых рядах на рынке.

Ст. 14. Тому следовать - следовать совету.

Ст. 28. Кто с подовыми горшком истер плечи. Намек на А. Д. Меншикова (1673-1729) - ближайшего сподвижника Петра I, талантливого полководца и видного государственного деятеля. В молодости Меншиков, по преданию, торговал подовыми пирогами. В презрительном отзыве Евгения о Меншикове отразилась ненависть родовитого дворянства к "новым" людям, выдвинувшимся в петровскую эпоху благодаря своим личным заслугам.

Ст. 35. Гербовники - книги, содержащие изображения и описания дворянских гербов.

Ст. 36. Книгу родословную - книгу, заключающую сведения о происхождении, преемстве и родстве старинных дворянских родов.

Ст. 43. Чисты руки - т. е. не брали взяток.

Ст. 45. Всем верх - т. е. превосходил всех.

Ст. 46. Государства правое плечо с ним отпало - т. е. государство лишилось в нем своей главной опоры.

Ст. 68. То - т. е. сердце; сей - т. е. язык.

Ст. 72. Вершенных дел - т. е. совершенных дел.

Ст. 74. Льстивный - привлекательный, заманчивый.

Ст. 81. Знатных нас детьми быть свидетель - свидетельствует о нашем знатном происхождении.

Ст. 118. На них одних - т. е. на одних дедов, предков.

Ст. 129. Иной правду весил тих, бегая обиды - т. е. судил справедливо, избегая наносить обиды.

Ст. 134. И твою жалобу быть праву - и твоя жалоба будет справедливой.

Ст. 139. Соплешь - храпишь.

Ст. 160. Пора - время года, сезон.

Ст. 169. Ущербя пожитки - растратив, уменьшив состояние.

Ст. 195-196. Проигрываешь в карты добро, скопленное трудом твоих предков.

Ст. 203. Стенах твоей на пространной салы - на стенах твоего обширного зала.

Ст. 210. Расседшися - раздавшись, разверзшись.

Ст. 211. Четверобочник - воинский строй, каре.

Ст. 220. Временно предупреждать удобен наветы - способен своевременно предупреждать козни врагов.

Ст. 228. Перун - древнеславянский языческий бог грома и молнии. Здесь - в значении: гром, молния.

Ст. 232. Званий - названий.

Ст. 243. Писана смерть - картина, изображающая смерть, гибель, сражение.

Ст. 246. Владеет - правит, управляет.

Ст. 264. Прочи вождев должности - остальные обязанности вождей, военачальников.

Ст. 266. Адамлевы чада - детей Адама, людей.

Ст. 267. Кому - у кого.

Ст. 277. Знать лист и страницу - знать статью закона.

Ст. 282. Из нашего высосал весь он сок устава - т. е. изучил до тонкости все наши законы.

Ст. 286. Завидим врагу - вызывающий зависть врага.

Ст. 292. Плоть в слуге твоей однолична - плоть у слуги такова же, как у тебя.

Ст. 311. С холопом новых людей - со слугами временщиков, выскочек.

Ст. 341. Поставим - допустим.

Ст. 347. Над всем - кроме всего.

Ст. 357. В авторских примечаниях ошибочно вместо Трифона назван Луций.

Ст. 363. Дворянства старостью - древностью дворянского рода.

Ст. 373. Ное - Ной, библейский патриарх.

Сатира III. О различии страстей человеческих... (стр. 89). Впервые - изд. 1762 г., с искажениями. Более точно - изд. Ефремова. В настоящем издании текст сверен и исправлен по Академическому списку. В списках первоначальной редакции сатира ошибочно датируется 1731 г. "Когда автор наш, - пишет Кантемир в "Изъяснении" к первоначальной редакции, - получил в похвалу свою стихи от преосвященного архиепископа Новгородского... рассуждал, каким бы образом откупиться от такого долгу, и для того в том же 1731 году нарочно сочинил сию сатиру". Но, как указано выше (стр. 443), похвальные стихи Феофана Прокоповича, о которых говорит Кантемир, были написаны в апреле 1730 г. "В том же году" - значит не в 1731, а в 1730. Подтверждается это и тем фактом, что "Благодарительные стихи", которые в списках предваряют III сатиру, датированы августом 1730 г. Сатира была написана между апрелем и августом 1730 г. Текст ее многократно перерабатывался. Окончательная редакция определилась к началу 1743 г.

Сатира обращена к Феофану Прокоповичу (1681-1736) - крупному политическому деятелю, видному писателю и передовому мыслителю первой трети XVIII века. Прокопович был смелым и едва ли не самым талантливым пропагандистом петровских преобразований, деятельным проводником политики Петра I в церковных вопросах. Человек широкого кругозора, Прокопович поражал современников своими обширными и разносторонними познаниями, весьма далекими от его духовных обязанностей архиепископа сперва Псковского, а затем Новгородского и Великолукского. После смерти Петра I, особенно в период господства "верховников", положение Прокоповича пошатнулось. Враги его, реакционные церковники, подняли головы. Над Прокоповичем нависла серьезная угроза: его пытались обвинить в отступничестве от православия и т. п. Однако внезапная смерть малолетнего Петра II и последовавшие за ней февральские события, связанные с воцарением Анны Иоанновны, в которых Прокопович (а также Кантемир и Татищев) принял самое деятельное участие, резко изменили его положение. Он вновь вошел в силу и до смерти оставался самым влиятельным церковным деятелем России. Литературные отношения его с Кантемиром завязались после упомянутых февральских событий 1730 г., круто изменивших судьбу обоих писателей.

Познакомившись с I сатирой, Прокопович восторженно приветствовал Кантемира стихотворением, в котором ободрял молодого сатирика продолжать "путь преславный, коим книжные текли исполины" (см. примечание к I сатире, стр. 442). В ответ Кантемир посвятил Прокоповичу свою III сатиру (ко времени написания Прокоповичем приветственных стихов Кантемир уже успел создать и II сатиру), а также написал ряд произведений, обращенных к Прокоповичу. В числе их были, в частности, "Благодарительные стихи", которые Кантемир предпослал тексту III сатиры в первоначальной редакции. В окончательной редакции Кантемир переработал эти стихи, поместив их в примечаниях к сатире (стихи эти см. в настоящем издании на стр. 260). Далее, в списках первоначальной редакции перед текстом сатиры находилась эпиграмма "Сатирик к читателям" ("В обществе все писано...") (см. настоящее издание, стр. 234). Заглавие самой сатиры в этих списках несколько отличается от окончательной редакции: "О различии страстей в че-ловецех". (В изд. Ефремова это заглавие опущено, хотя в списках, которыми пользовались редакторы, например Q, XIV, 6 из ГПБ, заглавие это имеется.) В одном списке первоначальной редакции (ИРЛИ, Р. II, оп. 1, ? 130) после III сатиры помещены стихи: "Читатель некто к автору сатиры":

Исчисляющу страстей различных роды,

Не всегда о себе мнит, какой он породы;

К числу бо страстей сие возможно причести,

Кто от рода, не от дел ищет себе чести.

Ст. 12. Хрисипп. Некоторые исследователи (например, В. Я. Стоюнин; см. изд. Ефремова, т. 1, стр. XLVI) полагают, что прототипом образа Хрисиппа явился Савва Лукич Владиславич-Рагузинский (167?-1738). Рагузинский вел крупную торговлю и одновременно выполнял ряд политических поручений русского правительства, в частности был чрезвычайным посланником и полномочным министром в Китае, откуда возвратился в 1728 г. Рагузинский отличался скупостью. Впрочем, не все в характеристике Хрисиппа соответствует Савве Рагузинскому (ср., например, примечания Кантемира к ст. 15). Видимо, Кантемир использовал лишь некоторые черты прототипа для создания обобщенного образа скупца.

Ст. 15. В авторских примечаниях ошибочно вместо Хрисиппа назван Тиций.

Ст. 68. Золотом облитых - т. е. одетых в вышитые золотом ливреи. Удобен - легок.

Ст. 79. Рост - проценты.

Ст. 87. В приказе. До XVIII века приказом называлось ведомство, ведавшее какой-либо отраслью государственного управления. Здесь - официальное учреждение.

Ст. 90. Он известен - он знает.

Ст. 102. Судно - сосуд.

Ст. 104. Устьми - через отверстия.

Ст. 109. Окружности - подробности.

Ст. 119. Посольство - здесь: поклон, привет.

Ст. 122. Хоть больну быть новыми зубами дочь знаешь - хоть знаешь, что у дочери его болят новые зубы. В авторских примечаниях вместо Лонгина ошибочно назван Грунний.

Ст. 128. Рядную - опись приданого. Особно - отдельно.

Ст. 135. В ней - в деревне.

Ст. 152-154. И не столько раз пойманный в краже целовальник, дав судье взятку, оправдает себя и скроет ущерб, нанесенный казне. Целовальники - продавцы вина в кабаках, сборщики пошлин, податей и т. п.

Ст. 163. Четки - шнурок с нанизанными на него бусами, при помощи которых верующие отсчитывали сделанные поклоны и прочитанные молитвы.

Ст. 185-186. И льстя себя, бедный думает, что, так же как и людей, легко обманывать всевидящие веки (здесь - глаза) всевышнего бога.

Ст. 207. Отличается ли кто ученостью, служа тем украшением своему роду.

Ст. 225-226. Клитес, презирая отважнее, чем монахи, бремя мирских сует, живет все время без печали.

Ст. 227. С захода - из отхожего места.

Ст. 230. Однокольны дроги - двухколесная легкая повозка.

Ст. 243-246. Если в ответ на твой низкий поклон он только мигнет, это значит, что он глубоко тебя почитает, ибо поговорить с кем-нибудь ему трудно: он не всегда способен подобрать слова.

Ст. 253. Протомоя - портомоя - прачка.

Ст. 255. Держал бы себя соответственно своему незнатному происхождению.

Ст. 260. Ему - над ним.

Ст. 274. Ему - у него.

Ст. 298. Менелаева пряла б пряжу дома - т. е. жена Менелая, Елена, не прельстила бы Париса и осталась бы дома (см. примечания автора, стр. 107).

Ст. 317-318. Сосед в котле отпереться может - сосед может не признать, что брал котел.

Ст. 329-330. Я на таком условии не согласился бы даже занять царский престол.

Ст. 331. Суму - нищету.

Ст. 357. С кем мне идет слово - с кем я веду беседу, разговор.

Ст. 362-363. Он часто сеет семя спасения и стремится растить его как словом, так и примером.

Ст. 367. Хвальный чин - достойный хвалы порядок.

Ст. 370-371. Неутомимо черпает из чистых источников многую мудрость.

Ст. 379. Сколько глав - сколько голов, сколько людей.

Ст. 380. Моя - моя охота, мое желание.

Ст. 381. Мои - мои недостатки.

Сатира IV. О опасности сатирических сочинений... (стр. 109). Впервые - изд. 1762 г., с искажениями. Более точно - изд. Ефремова. В настоящем издании текст сверен и исправлен по Академическому списку. Первоначальная редакция датируется началом 1731 г., окончательная редакция оформилась к началу 1743 г. В первоначальной редакции сатира имела только одно название: "К музе своей". В промежуточных редакциях, представленных отрывками Курбатовской рукописи (см. стр. 502), заглавие сатиры изменилось: "К музе в свое оправдание". Приведенное в настоящем издании двойное заглавие появилось в окончательной редакции.

Замышляя IV сатиру, Кантемир имел в виду заключить ею цикл сатир, написанных к тому времени, и подготовить их вместе с другими произведениями к изданию. Отсюда своеобразный "итоговый" характер сатиры. Кантемир оглядывается в ней на пройденный путь и размышляет о своей творческой судьбе в будущем.

Создавая сатиру, Кантемир опирался на опыт прославленных сатириков прошлого (Ювенала, Буало), но корни авторского замысла выросли из русской жизни. Содержание сатиры было подсказано Кантемиру обстоятельствами его собственной творческой деятельности. Первые сатиры Кантемира вызвали живейшие отклики в самых различных кругах русского общества. В примечаниях к I и II сатирам приведены стихи Ф. Прокоповича и Ф. Кролика, восторженно приветствовавших молодого сатирика. В рукописных сборниках, содержащих первоначальную редакцию сатир, встречаются и анонимные отзывы, бесхитростно передающие те впечатления, какие испытывали от чтения сатир безымянные "преписатели", рядовые любители русского поэтического слова. В одном из сборников в ответ на призыв Кантемира к читателям "исправлять" его сатиры "преписатель" отвечает:

Что исправлять, когда само собою все исправно.

Не знаю - как другому, а мне все нравно.

(ГПБ, Собр. Вяземского, F, CXXIX)

Другой автор пишет "Эпиграмму" о Кантемире:

Чим Гораций у римлян, у французов Боало,

Тим Кантемир у россов славится немало.

Но те только по уму; сей же не в том едином,

Но родом, нравом, умом, да к тому же чином.

(ГПБ, Сб. разнояз. Q, XVII ? 258)

Третий раскрывает имя автора сатир, считая необходимым подчеркнуть его достоинства:

Стихи сии, мудрости исполнены мира,

Удоб являют творца князя Кантемира.

(ГПБ, Собр. Вяземского, F, CXXIX)

Однако совершенно иначе встретили сатиры Кантемира приверженцы старины. В начальных стихах IV сатиры Кантемир ярко рисует реакцию этих кругов. Сатирик здесь не измышляет и не преувеличивает. Он отражает реальные факты, которые естественно навели его на мысль, ставшую темой данной сатиры и давшую ей заглавие: "О опасности сатирических сочинений". Сатира носит программный характер: в ней изложены эстетические принципы Кантемира, формулируется собственная творческая программа. Ни угрозы врагов, ни бедствия, которые на него неминуемо обрушатся, не заставят его изменить избранному направлению и отказаться от обличения общественных злонравий. В первоначальной редакции текст сатиры предварялся эпиграммой "К читателям" (см. стр. 238 настоящего издания). В ряде списков (ИРЛИ, Р. II, оп. 1, ? 130 и др.) после IV сатиры следует двустишие, озаглавленное "Преписатель к автору":

Исправляющу других превратные нравы,

О, коль нужно шествовать всегда стези правы.

Ст. 11. Жадна - жаждешь.

Ст. 17. Кружальны. доходы - доходы от питейных домов, кабаков.

Ст. 22. В тебе - в музе.

Ст. 24. См. ст. 135 сатиры I.

Ст. 25. Намек на продолжавшееся судебное дело о наследстве молдавского господаря Дмитрия Кантемира, отца поэта.

Ст. 26. В приказе - здесь: в суде.

Ст. 47. Пра?вы - права?.

Ст. 58. Память - Мнемозина - в греческой мифологии богиня памяти, мать девяти муз, рожденных ею от Зевса.

Ст. 76. Въявь поет - открыто восхваляет.

Ст. 7