Бальмонт Константин Дмитриевич - П. Б. Шелли. Стихотворения, Страница 35 - Книги

;

Твои глаза - сиянье звезд полярных,

И голос твой пленительней для слуха,

Чем Жаворонка песня пастуху, -

говорит Елена в драме "Сон в летнюю ночь".

Вот Жаворонок нежный, утомившись

Покоем, воспаряет к высоте

И будит утро: Солнце, пробудившись,

Является в роскошной красоте, -

читаем мы в "Венере и Адонисе".

Вордсворт написал два гимна Жаворонку. В одном из них есть удачные

строки:

Вверх со мной! вверх со мной! нас зовет вышина!

Твоя звонкая песня сильна!

Стр. 209. Песнь к Свободе написана под впечатлением освободительного

движения Испании весною 1820 года. Шелли излагает в ней свой взгляд на

историю человечества несколько туманно и чересчур субъективно. В ней была

еще следующая строфа, которую он вычеркнул:

В неисследимом духе человека,

В пещере - трон, там Образ красоты

Такой волшебной, царственной от века,

Что, если дерзновенные мечты

Туда зайдут, они свой лик склоняют,

Трепещут пред сиянием его,

И этот блеск впивают - до того,

Что им себя всецело наполняют

И, будучи воздушными, как сны,

Тем пламенем светло озарены.

Некоторые места заслуживают особого разъяснения. Марк Фурий Камилл (4

в. до Р. Хр.) - один из самых замечательных представителей республиканского

Рима. За свои заслуги он был прозван вторым основателем Рима. Люций Атилий

(4 в. до Р. Хр.) - народный трибун. Гиркания - песчаная пустыня, обширная

область в Центральной Азии, от восточного берега Каспийского моря до Окса и

от Аральского моря до границ Персии и Афганистана. Друиды и Скальды. -Шелли

говорит, что они не знали свободы. Это не вполне верно. Друиды были древние

галльские и британские жрецы, учившие о вечности материи и духа, о

перевоплощении, а отсюда о возмездии и награде за поступки. Скальды -

древнескандинавские поэты, певшие о тайнах мироздания, о жизни богов, о

подвигах царей и героев. Поэзия Скальдов развилась главным образом в

Исландии, куда переселились наиболее свободолюбивые норвежцы. Шелли смотрит

на тех и других слишком узко и, вероятно, разумеет то, что Друиды, как

говорит Вольтер, были "обманщики", а Скальды воспевали подвиги царей.

Альфред Великий, король англосаксский (849-901), дважды спас Англию от

датчан, был законодателем, покровителем литературы и сам написал несколько

сочинений. В своем Завещании он сказал достопримечательные слова: "Англичане

должны быть так же свободны, как их мысли". Цитекуза - древнее название

маленького острова Исхии в Неаполитанском заливе. Пелор - очень высокий

Сицилийский мыс. Шелли называет Англию и Испанию близнецами одной судьбы,

ибо две эти страны сыграли великую мировую роль в колонизации. Арминий (18

г. до Р. Хр. - 20 г. по Р. Хр.) - вождь Херусков, освободитель Германии,

знаменитый победитель Вара.

Стр. 219. Это нежное стихотворение можно сопоставить со стихотворением

Лермонтова "Мне грустно потому..."

Стр. 220. Миф Аретузы и Алфея красиво рассказан у Овидия, в 5 книге

Метаморфоз. Шелли воспользовался этим мифом художественно и самостоятельно.

Как я сказал, он слишком талантлив, чтобы заимствовать что-нибудь в точном

смысле слова.

Стр. 224. История Прозерпины описана в 5-й книге Метаморфоз.

Стр. 225. В собрании стихотворений в сущности нужно было бы поместить

сперва Гимн Пана, а за ним Гимн Аполлона, ибо состязание начинал Пан. Но

Шелли и здесь, как всегда, сумел внести свою оригинальную черту. Состязание

Аполлона и Пана, состязание лиры и свирели, описано в 11 книге Метаморфоз.

Пан был обманут похвалами нимф и дерзнул вызвать Аполлона на состязание.

Тмол (гора) был выбран судьей. Когда Пан кончил, Тмол повернул свое лицо к

Аполлону, и весь лес последовал этому движению. Аполлон победил души всех

звуками необыкновенной сладости, и только Мидас не признал его победителем,

за что и потерпел известную кару. У Шелли и Аполлон и Пан состязатели, но

побежденного нет, так как оба несравненны в своих чарах. Аполлон, этот

гордый бог, который, едва родившись, сказал: "Мне нравится кифара", роскошен

и разнообразен, как его атрибуты и как сфера его влияния, но в то же время

он индивидуальный бог, бог личности. В Пане нет такой роскоши, но в нем

чувствуется понимание всего Творения, без выделения частей, поэтическое

понимание красоты печали, близость ко всемирной тайне.

Стр. 229. О шеллиевских цветах уже говорилось в примечании к Мимозе.

Здесь необходимо только сказать об Анемоне, которую так любил Шелли. Бион

говорит, что Анемона произошла из слез Венеры. Теокрит называет ее цветком

Адониса. Плиний говорит, что Анемона раскрывается лишь тогда, когда веет

ветер (Nat. Hist. XXI, 11).

Стр. 231. Шелли всегда, в своей жизни, как и в своей поэзии, был вторым

духом, безотчетно стремящимся к высоте и никогда не связанный чувством

страха, - именно поэтому его и окружал всегда свет, который делал из ночи

день.

Стр. 233. Шелли делает к этому стихотворению следующее примечание:

"Автор соединил воспоминания о своем посещении Помпеи и Байского залива с

тем восторгом, который был вызван известием о провозглашении

конституционного правления в Неаполе. Это придало отпечаток живописной и

описательной фантазии вступительным Эподам, изображающим данные картины, и

вложило в них некоторые из величественных чувств, неразрывно связанных с

обстановкой этого оживляющего события". Под уснувшими царями Песнопенья

подразумеваются Гомер и Вергилий. Ехидна, упоминаемая в стихе о Милане, была

гербовым девизом миланских деспотов Висконти. - Шелли видел в Италии

наследницу великих истин, освобождающих человеческий дух, и оплот против

Северной грубости и Северного варварства.

Стр. 240. Вильям Блэк говорит: "Реки, камни, травы и деревья, и все

иное, это - люди, зримые издали". Для Шелли месяцы и дни - люди.

Стр. 241. Шелли - настоящий Ассириянин в своем поклонении Луне. Он

может говорить о ней без конца, и всегда находит какой-нибудь новый образ,

какой-нибудь новый неожиданный оттенок ее красоты. Прекрасноволосая,

красивая, белая, бледная, холодная, заостряющая свой серебряный рог,

дремлющая, озаряющая дали, тихая, яснейшая, внезапная, туманная, огромная,

широкая, молодая кочевница запада, восходящая, нисходящая, поднимающаяся,

озаряющая птиц, которые спят под ней как нарисованные, младенческая,

возвышенная, засыпающая в глубине - это только начало перечисления оттенков,

которые он в ней подмечает, это лишь малая часть его красивых слов о Луне.

Луна производила на него впечатление колдовства, и, соприкоснувшись с ее

лучами или с ее неясным далеким светом, душа его становилась как струны

Эоловой арфы. Интересно, что в Библии и у Шекспира гораздо чаще встречается

Солнце, нежели Луна. Интересно для нас, русских, также и то, что Пушкин,

которого считают певцом Солнца, на самом деле гораздо более любит Луну и

гораздо чаще говорит о ней. Будучи несравненным мастером эпитетов, какого не

было, быть может, ни в одной литературе, он находит всего два-три эпитета

для Солнца, между тем как для Луны у него их множество. Он называет ее:

тихая, как лебедь величавый (Воспомин. о Царек. Селе), туманная (Наполеон на

Эльбе), вечерняя (Мое завещание), царица ночей (Фавн и Пастушка), прекрасная

(там же), пустынная (Окно), уединенная, с тусклым сияньем, с явленьем

пасмурным, с таинственными лучами (Месяц), двурогая (Русл, и Л., б),

влиянием своим создающая то, что все под нею полно тайн, и тишины, и

вдохновений сладострастных (Бахч. фонт.), как привидение (Ненастный день

потух...), вольная (Цыг.), богиня тайн и вздохов нежных (Евг. Он., II, 10),

небесная лампада (там же, 22), отуманенная (там же, 28), вдохновительная

(там же, III, 20), - наконец, Луна у Пушкина греет русалок (Рус, сц. 4). Так

же как из Шелли, я выписал из Пушкина далеко не все определения луны. Мне

кажется, необходимо было бы посвятить специальную статью этому предмету.

Вряд ли когда-нибудь раньше была отмечена эта интересная черта общности

между Пушкиным и Шелли.

Стр. 244. Пушкин говорит о Смерти: "Наш век - неверный день; смерть -

быстрое затменье" (Безверие).

Стр. 245. В первом моем переводе этого стихотворения была выпущена одна

строфа: теперь оно переведено целиком.

Стр. 249. Подразумевается Пизанская башня, служившая тюрьмой для

Уголино. Роберт Броунинг справедливо указал, что Шелли смешал Башню

Гвельфов, к которой относится его описание, с Башней Голода, руины которой

находятся на Пьяцца-ди-и-Кавальери.

Стр. 251. Мятущиеся бесчисленные тени существ представляются Шелли как

бы облаками, тревожно вьющимися в провалах гор. У Де Куинси был родственный

поэтический кошмар: ему представлялись миллионы, миллиарды лиц, которые,

исступленно обращаясь к небу, образуют волны океана.

Стр. 252. Интересно, что у такого сложного и утонченного поэта, как

Шелли, встречаются подобные стихотворения. Это прозрачно и просто, как

народная песня.

Стр. 254. См. примечание к стихотворению "Критику".

Стр. 255. Шелли сам перевел это стихотворение на итальянский язык.

"Buona notte, buona notte!" - Come mai

La notte sara buona senza te?

Non dirmi buona notte, - che tu sai,

La notte sa star buona da per se.

Solinga, scura, cupa, senza speme,

La notte quando Lilla m'abbandona;

Pei cuori chi si batton insieme

Ogni notte, senza dirla, sara buona.

Come male buona notte si suona

Con sospiri e parole interrotte! -

Il modo di aver la notte buona

E mai non di dir la buona notte.

Стр. 256. История Орфея рассказана в 10 и 11 книгах Метаморфоз Овидия.

Стр. 268. Шелли, так же как индийские поэты, с особенной любовью

обращается с такими отвлеченными сущностями, как Время и Пространство.

Стр. 270. В 1400 году Джиневра Амиери, влюбленная в Антонио Рондинелли,

вышла замуж, против своего желания, за некоего Аголанти. Четыре года спустя

Джиневра впала в каталепсию и была заживо похоронена. Через некоторое время

она очнулась и возвратилась к своему мужу, но тот принял ее за привидение и

не захотел пустить ее к себе. Она нашла прибежище у своего первого

возлюбленного, и они поженились. Брак был утвержден властями. В 1546 году в

Италии появилась пьеса на эту тему: Ginevra, morta del Campanile, la quale

sendo morta e sotterrata, ressuscita. Лей Гент также написал на эту тему

драму Флорентийская легенда, после того как Шелли написал свою неоконченную

поэму. Шелли несколько изменил имена и к значительной художественной выгоде

изменил самые обстоятельства события.

Стр. 280. История любви Шелли к поэтической Эмилии Вивиани подробно

изображена в поэме Эпипсихидион.

Стр. 281. В этой поэме столько живости, что можно думать, Шелли, когда

писал ее, вспоминал свои ощущения во время бегства с Мэри Годвин во Францию.

Стр. 284. Это стихотворение, так же как следующее, принадлежит к

нежнейшим образцам лирики Шелли, сотканной из лучей и ароматных лепестков.

Стр. 289. Как бы ни была велика личность, ее размеры не могли ослепить

Шелли: у него была неподкупная душа, всегда обращавшая свои взоры к вечным

законам Жизни, к конечному торжеству Красоты и Добра в мире. Справедливость

Шелли была в этом отношении удивительна, если принять во внимание, что он

был человек крайне увлекающийся. Но как он, например, ни преклонялся перед

поэзией Байрона и перед многими блестящими чертами его личности, для него не

остались скрытыми все отрицательные его черты.

Стр. 292. Шелли ничто так не ценил, как общество людей с оригинальной

восприимчивостью, и ни от чего так не страдал, как от общества людей

посредственных. Потому он мог долгие часы разговаривать с Хоггом, с Лей

Гентом, с Байроном и с Трэлауни, но он, как школьник от неудобного

надсмотрщика, спасался бегством от манекенов повседневности. - Английские

поэты называют Сову зловещей, страшной, фатальной, торжественной, печальной,

мрачной, ужасной, подобной привидению. Плиний говорит, что Сова есть

истинное чудовище ночи, она не кричит и не поет ясно, а о чем-то жалобно и

глухо стонет. Шелли, единственный как всегда, написал первый такое нежное

любовное признание этой таинственной птице.

Стр. 294. Последние полтора года жизни Шелли были временем его

последней, постепенно возраставшей, несчастной любви к красивой и полной

веселого жизнерадостного изящества Джен Уильэмс. Ее гитара, ее голос, ее

магнетическое влияние на Шелли, ее весенняя душа живут в его стихах. В целом

ряде предсмертных его стихотворений мы видим призрак этой последней его

Музы. Те последние стихи Шелли, где слышится сердечная боль или чувствуется

пламенная и возвышенная любовь, посвящены ей и вызваны ею. Шелли говорил,

что Джен Уильэмс была прообразом той Богини сада, которую он изобразил в

Мимозе, хотя он написал это стихотворение до знакомства с ней. Мы можем

угадывать поэтому, как велико было ее очарование.

Стр. 299. Эдуард Уильэмс - муж Джен, с которым у Шелли все время их

знакомства, до самого последнего дня, когда они вместе утонули, были самые

лучшие дружеские и джентльменские отношения. Байрон, когда Шелли прочел

вслух это стихотворение, воскликнул с восторгом: "Вы - змея, Шелли". Для

Байрона Шелли был образцом утонченного необыкновенного ума.

Стр. 302. Шелли описывает свои собственные впечатления от катанья в

лодке по Серкио вместе с Уильэмсом.

Стр. 307. Я не буду отмечать дальнейшие любовные стихотворения, ибо

характер их возникновения очевиден.

Стр. 308. Это стихотворение, конечно, относится к Мэри, хотя необходимо

сказать, что Шелли до последнего дня жизни не переставал быть глубоко

преданным ей. Он продолжал ее любить, но любовью, полной невысказанного

мучения.

Стр. 311. Свадебные песни Шелли написаны под влиянием двух свадебных

гимнов Катулла, которые, в свою очередь, являются частью переводом, частью

подражанием утраченным свадебным гимнам Сафо, этой сладкозвучной "десятой

музы", как ее называл Платон. Обращаю внимание читателей на следующие

параллели с катулловским Juliae et Mallii Epithalamium. У Шелли: "Раскрылись

светлые врата..." У Катулла: "Claustra pandite januae: - Virgo adest". У

Шелли: "Еще природа не вверяла - любви такую красоту". У Катулла: "Ne qua

foemina pulchrior". У Шелли: "Идем! Идем!" У Катулла: "Ite, coincinite im

modum - Jo, Hymen..." В Carmen Nuptiale другой образец гимна Шелли. Это

переменный хор Juvenes u Puellae. Юноши очень тонко замечают: "Друзья,

нелегко будет получить нам пальму в состязании. Смотрите на наших соперниц.

Какой у них задумчивый вид! В этом великое предзнаменование. Один предмет

приковывает их внимание. А наши умы и наши взоры развлекаются то одним, то

другим. Они победят. Победа любит внимание. - Amat victoria curam". Девушки

называют Веспер жестокой звездой, так как он отнимает у них и у семьи

подругу и дочь. Юноши называют Веспер чарующим, так как при его пламени

Любовь завязывает узлы супружества и так как его сиянье озаряет первые ласки

новобрачных. В первой из двух этих эпиталамий есть упоминание о ребенке,

возникающем из ласк влюбленных супругов.

Стр. 315. Это стихотворение очень напоминает итальянские средневековые

стихи и итальянские аллегорические картины.

Стр. 322. Шелли очень высоко ценил творчество Байрона, его сатанинский

величественный размах. В выражении своего преклонения перед поэзией Байрона

Шелли переходит пределы скромности. Однако же он сам сознавал и свое

величие, только отсутствие сочувственной толпы, которая как-никак необходима

поэту, очень часто лишало его уверенности в себе. Необходимо при этом

заметить, что и Байрон высоко ценил творчество Шелли, но, будучи чрезмерно

самолюбив и тщеславен, он не был так щедр на проявления своих действительных

чувств, как Шелли. Необходимо еще заметить, что, несмотря на любовь к

Байрону, Шелли ничего не воспринял от него, а Байрон обязан ему очень

многим. Шелли вовлек его в пантеистические настроения, передал ему в беседах

великие сокровища своей огромной начитанности и своей кристальной чистотой

не раз дал Байрону возможность видеть незаурядное психологическое зрелище.

Немецкий писатель Гейнрих Гиллярдон в своей книге Chelley's Einwirkung auf

Byron, Karlsruhe, 1889, доказывает, что Байрон чуть не целиком вышел из

Шелли. Это, конечно, один из тех вздоров, которые нередко измышляют

присяжные ученые, способные читать книги, но неспособные создавать их.

Однако общий факт значительного влияния Шелли на Байрона не подлежит

сомнению.

Стр. 323. Дауден метко отпределяет эту поэму, называя ее памятником в

стихах. Она действительно имеет все достоинства стройного изваяния. Ее

безукоризненная скульптурность и звучный ее размер, спенсеровская станса,

как нельзя более подходят к сюжету поэмы, посвященной памяти певца,

творчество которого отличается именно скульптурностью и гармонией

музыкальности. Пантеистический характер поэмы делает ее особенно ценной.

Поясняю отдельные места. Джон Ките (1795-1821) - один из самых утонченных

английских поэтов, автор Эндимиона, Ламии, La Belle Dame sans Merci и многих

других высокохудожественных созданий, является одним из самых замечательных

поэтов 19 века. Под "Властителем слова" (строфа 4) разумеется Мильтон. В

строфе 23 подразумевается Байрон как автор сатиры Шотландские критики и

Английские поэты. Он же описан как "Пилигрим вечности" в строфе 30. Певец

Эрина (строфа 30) - Томас Мур. "Тень меж людей" (строфы 31 и следующие) -

сам Шелли. "Нежнейший меж умов" (строфа 35) - Лей Гент. В строфе 50

подразумевается пирамидальная гробница Цестия. Описывая этот уголок римского

кладбища, Шелли говорит, что "можно было бы полюбить смерть при мысли, что

будешь похоронен в таком очаровательном месте". Прах Шелли покоится именно

там.

Стр. 354. Шелли говорил, что в нашем земном существовании все мы ищем

Антигону, идеальный первообраз недостижимой мечты. Для него это искание было

источником боли и творчества.

Стр. 358. Джен Уильэмс имела способность магнетическим влиянием

погружать Шелли в сон и таким образом избавлять его от жестоких

невралгических болей, которым он был подвержен. Джен спросила Шелли, когда

впервые усыпила его: что может излечить его, и Шелли, усыпленный, ответил:

"То, что излечило бы меня, убило бы меня".

Стр. 368. Шелли подарил Джен гитару, доныне сохраняющуюся в Бодлеянской

библиотеке, и при этом написал данное стихотворение. Для более полного

понимания его отсылаю читателя к шекспировской Буре.

Стр. 378. Нежная камея.

К. Д. Бальмонт