| Главная » Книги |
Шуф Владимир Александрович - Сварогов, Страница 8
Шуф Владимир Александрович - Свароговне! - Но дива,
Грациозна и мила,
По губам его красиво
Жестом пальцы провела.
Легкое прикосновенье,
Поцелуй - эфирный миг,
И, почувствовав волненье,
Искру Вольта Серж постиг.
XXIV
Но задумчиво бледнея,
По лбу проведя рукой,
С кресла поднялась Цирцея:
- Нынче я томлюсь тоской!..
- Нездоровы? Астма скуки?
- Старая печаль, мой друг! -
Заложив за спину руки
Отошла она и вдруг
Обернулась и сказала:
- Я тоскую! Жизни нет!
Mне моих успехов мало...
Друг мой, дайте мне совет!
- Жизнь - любовь! - Серж вставил тонко.
- Я несчастна глубоко!
Я хочу семьи, ребенка!..
- Ну, последнее легко!
XXV
- Жду привязанности страстно,
Жить, любить хочу! - Как ты, -
Серж к ней бросился, - прекрасна!
Стан ей сжал он, смяв цветы.
- Сумасшедший! Тише, тише!
Слышите, сюда идут!
Серж поник, шаги услыша.
Граф и Сафо были тут.
- Сафочка, я приглашала
Злого критика к нам в Крым! -
Фея им, смеясь, сказала.
- Граф, придете вы с ним?
- О, я помню, ваша вилла
Поэтична!.. - При луне?
Да, ее довольно мило
Удалось устроить мне!
XXVI
Впрочем, новое явленье
Прекратило разговор.
В залу, точно привиденье,
Мурский шел, - адоратер.
Шли с ним Пегич, литератор,
И известный адвокат,
Наш Гамбетта, триумфатор
Зал судебных и палат.
- Мурский! Пегич! Как я рада!
- Мы немного невзначай...
- Извещать меня не надо!..
Вместе будем пить мы чай!
Все в кружок сошлись в столовой,
Где уютны вечера,
И украсил стол дубовый
Самовар из серебра.
ХХVII
- Чай - богини нашей сфера!
Не тартинки - идеал! -
Пародируя Гомера,
Серж стихи его читал: -
Посадив на стулья чином
Всех гостей, Цирцея им
Подала в сосуде длинном
Масла смесь и сыр с густым
Ромом старым, Пейрамейским...
Но был чай, - прибавил он,
Смешан с зельем чародейским.
- Это зелье - мой лимон! -
Улыбнулася Цирцея,
Бросив Сержу милый взгляд.
- Вы чаруете нас, фея,
Пеньем! - молвил адвокат.
XXVIII
- Пенье слишком вам знакомо.
Расскажу вам анекдот.
Вечером была я дома.
Вдруг звонок... лакей идет:
- Истуканов к вам! - Так поздно?
Удивилась, приняла.
Входит наш поэт так грозно,
Космы шваброй вкруг чела,
Вид пророческий... стал к двери,
И простерши длань отсель,
Он изрек мне, грешной дщери:
"Кайся, о Иезавель!"
Ха-ха-ха! Ну, верх комизма!
- Пьян, delirium совсем!
- Но с оттенком злым лиризма! -
Речь других коснулась тем.
XXIX
Сафо представляла живо
В лицах всех актеров... вдруг,
Ссорой, вспыхнувшей ревниво,
Был смущен веселый круг.
Два поклонника Цирцеи,
И соперника злых два,
В споре, ставшем вдруг острее,
Грозно сыпали слова:
- Верх банальности!.. - Намека
Понимать не стану я!..
- Не дадите ль мне урока? -
- Умоляю вас, друзья! -
Фея встала. - Это - свинство!
Серж разгневанный вскричал,
И формальное бесчинство
Перейти могло в скандал.
XXX
Спор ревнивый из-за дамы,
Благороднейший турнир,
Часто дерзок. Иногда мы
Им смущаем светлый пир.
Bcе слова тогда сугубы,
И корректный джентльмен
Спорит, как рабочий грубый,
Готтентот или бушмен.
Я не знаю, были ль чары
Тут Цирцеи, но на миг
Вепрем прянул Мурский старый
И оскалил Серж свой клык.
Две богини еле-еле
Уняли бранчивый хор.
Гости долго не сидели,
Разогнал их дикий спор.
XXXI
Патетически Цирцея
Им "sortez!" сказала вслед,
И, от хохота краснея,
Шлет им Сафочка привет:
В нем, мимически рисуем,
Элегантнейший на вид,
Был с воздушным поцелуем
Реверанс придворный слит.
- А? Каков был Серж наш ярый?
Сафочка кричит, - Как хмур!
Нет, твои, Цирцея, чары,
Стали сильны чересчур!
Серж весьма силен в Гомере
И гекзаметров он чтец...
Должен был по крайней
Он цитировать конец:
XXXII
"Каждый стал там в миг единый
С рылом, с хрюканьем свиным,
И рассудок под щетиной
Был навек утрачен им!"
- Сафочка, оставь их, право!
Надоели страшно все!
Очень скучная забава.
Mais voyons, j'en ai assez! -
И Цирцея с видом лени,
Опустилась на диван.
Сафочка, став на колени,
Обвила рукой ей стан:
- Будь с кикиморами строже,
Надоели - прогони!
- Что же делать мне, мой Боже,
Если все нужны они?
XXXIII
- Серж Никитин на примете:
Это я еще пойму, -
Пишет о тебе в газете.
Ну, а юный граф к чему?
- Я, быть может, вроде Патти,
Стать хочу маркизой Ко... -
- Но ведь беден он некстати?
- Судишь ты весьма легко.
У него наследство тетки,
В перспективе миллион!
- Ну, а этот Пегич кроткий?
- Мне дарит букеты он!
- Мурский? - У него есть связи...
- Ну, а грустненький на вид
Адвокат твой? - Он в экстазе
Всюду обо мне трубит!
XXXIV
- Но скажи, ты в самом деле
Ничего... совсем... для всех? -
Две подруги поглядели,
Как авгуры... громкий смех.
- Дружеская ревность? Браво!
Да, кокетничаю я.
Флирт мой, впрочем, не забава...
Флирт - политика моя!
- Обещать, но бесконечно?
- В этом чары все мои!
Как богиня, я, конечно,
Недоступна для любви!
- Но видь это казнь Тантала
Для поклонников твоих!
- Но я требую так мало:
Вью веревочки из них!
XXXV
- О, ты гений! - И две феи
Обнялись еще нежней.
Поцелуй поймав Цирцеи,
Сафочка ласкалась к ней.
Что милей подобной группы?
Граций двух влюбленный вид!
Женщин нежности, хоть глупы,
Возбуждают аппетит.
Но довольно. Вас растрогав,
Я молчу... Вошел лакей.
- Дмитрий Павлович Сварогов! -
Он сказал, вспугнув двух фей.
- А, проси! Цирцея встала,
Оправляя туалет.
- Как? И он? - Софи вскричала.
Феи жест ответил: "Нет!"
XXXVI
- Дмитрий Павлович! Я рада,
Кто бы, право, ждать вас мог?
Избегать меня не надо!
- Я всегда у ваших ног! -
На улыбки отвечая,
Жал Сварогов ручки дам.
- Не хотите ль чашку чая?
- С зельем? Нет! - Не стыдно ль вам?..
- Но, прекрасная Цирцея,
Я серьезно к вам пришел
Нынче в роли Одиссея.
О, тягчайшее из зол!
Возвратите, злая Пери,
Здравый смысл друзьям моим!
Встретил их у вашей двери...
Что вы причинили им?
- Что ж они? - Да все в обиде.
В ccopе все, рычат, как зверь,
И как будто даже в виде
Не своем они теперь!
- Как? четвероногих поза?
- Сафочка, да не шути!
Страшная метаморфоза!
Превращаете! - Почти.
- Превращу и вас, хотите,
Леопардом вас создав?
- Не могу быть в вашей свите
И овечкою, как граф!
Благосклонен рок счастливый,
Застрахован я от чар.
- В самом деле, лишь одни вы
Непокорны... где мой дар?
XXXVIII
Многохитростного мужа,
Одиссея узнаю!
Пейте ж чай свой, или хуже
Власть узнаете мою! -
И Цирцея, стройно-гибкий
Наклонив к нему свой стан,
С очарованной улыбкой
Подала ему стакан.
- Сафочка, налей сиропа!
Одиссей, женаты вы?
Ведь у вас есть Пенелопа?
- И вернейшая, увы!
Кстати, мой визит прощальный:
Я в Итаку еду, - в Крым!
- Как? Зимою? В путь столь дальний!
От театров? Нелюдим!
XXXIX
Но Сварогова от козней
Двух богинь спасти пора.
И к тому же вечер поздний,
А глава и так пестра.
Редки прелести Цирцеи,
Слава Сафочке живой!
Пусть прекрасны обе феи,
Сафо я сравню ль с софой?
Лучше дома, в сени граций,
На софе писать строфу,
В хоре рифм, аллитераций
Сафо бросить на софу...
Вы, быть может, из педантов, -
Но хочу вас остеречь
От богинь, от их талантов,
Их улыбок, уст и плеч!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ ПИСЬМО Общество - это подражание.
Тард.
En toute chose la lutte, c'est la vie: en religion, en politique, en litterature, en amour.
M-me E. de Gir.
I
Прошлого воспоминанья,
Милый, но ненужный хлам!
Вас в камин без состраданья
Все же бросить жалко нам...
Возвратясь под кров домашний,
Где храпел один Мамут, -
Утомлен какой-то шашней, -
Сел Сварогов кончить труд.
После глупой передряги
Порешивши свой отъезд,
Письма, счеты и бумаги
Он достал из разных мест.
Кучи старых дум, тетрадок,
На распутье двух дорог,
Так приводим мы в порядок,
Жизни подводя итог.
II
С тюбетейкою узорной
По-домашнему надел
Дмитрий архалук свой черный
И взялся за кипу дел.
Вдруг в портьере, как статуя,
Встал Мамут. - Мы едем! - В Крым!
И Мамут запел, танцуя:
- Кьятыбим бен кьятыбим!* -
Счастье было в черной роже,
Счастье видеть свой аул,
Горы, близких... Дмитрий тоже
Улыбнулся и вздохнул.
- Уложись! Да вот возьми-ка
Для Айше колечко здесь!
И Мамут, волнуясь, дико,
Убежал, сияя весь.
_______________
*) Татарская песня.
III
"Надоели мне без меры, -
Дмитрий думал, сев один, -
Петербургской атмосферы
Слякоть, пошлость, вечный сплин.
Мне претят мужей ученых
Тяжкий суверенитет,
И мораль старух салонных,
И салонный этикет.
Журналистов дух партийный,
Редакционные кружки
Веют скукою стихийной,
Полны тягостной тоски.
От дуэлей командоров,
От пленительных Цирцей,
От любви и прочих вздоров
Убежать скорей, скорей!
IV
Точно глупым маскарадом
Я повсюду окружен.
Вот со змеем-ретроградом
Либеральный наш дракон.
Всюду маски убеждений
И личин фальшивый ряд...
Длинноухих привидений
Надоевший маскарад!
Скачет, дразнит языками
Фантастический народ,
И с китайскими тенями
Я сражался целый год!
Все пестро, разнообразно,
Тени мечутся гурьбой,
Но задуй огонь, - и праздно
Холст пустеет пред тобой!
V
Дмитрий встал... Вдоль кабинета
Он прошел, в дверь заглянул...
Зала сумраком одета,
Золотой мерцал в ней стул.
Словно тьмою удрученный,
Освещал едва камин
Люстру, край позолоченный
Старых Клевера картин.
Как пустынные зеркала,
И душа была пуста.
В ней, светясь, едва блистала
Отраженная мечта.
Вдруг огонь в камине с треском
Вспыхнул ярко, светлый дух,
И угас с прощальным блеском,
Задрожал, исчез, потух.
VI
И предчувствием туманным
Сжалось сердце... Молчалив,
Дмитрий в настроенье странном
Сел, портьеру опустив.
Но стряхнув свой сон суровый,
Дмитрий быстро написал,
Пробегая лист почтовый:
"Мой любезный генерал!
Наконец собрался с силой
Наградить тебя письмом.
Я был занят, - как ты, милый,
В виноградники своем.
У тебя течет из пресса
Превосходное вино,
А мое занятье - пресса...
Благодарно ли оно?
VII
Помню, как в прелестной вилле
Мы шампанское твое
На балконе вместе пили, -
"Demi-sec" и "double vieux".
Я же что, мой друг бесценный,
Выжму здесь из дураков,
Коих много во вселенной?
Ах! Сок глупости таков,
Что пригоден он едва ли
И для уксуса!.. Стоят
Бочки глупые в подвали
И пустых бутылок ряд.
Полновесных и дубовых,
Вряд ли годных как-нибудь,
Этих бочек образцовых
Не наполнить, не свернуть!
VIII
Остолопов для примера.
Знаешь? - Тот ученый муж...
Очень глупая манера
У него... Представь: вот чушь!
С ним я дрался на дуэли,
За супругу, - он рогат.
Не жена, а я в сем деле
Оказался виноват!
Дон-Жуан мой величайший!
Вспомни mille e tre жен.
Пусть у каждой муж строжайший.
И дуэль его резон.
Если б всем мы дали мило
Сатисфакции мужьям,
Времени бы не хватило
Заниматься делом нам!
IX
Это все весьма прекрасно:
Женщины, любовь, вино...
Все же драться ежечасно
Из-за дам совсем смешно.
В жизни слишком много вздора.
Он порою свыше сил.
Я со злобой командора,
Признаюсь тебе, сразил.
В нем была вся гниль людская,
Всех нелепиц торжество...
Мне казалось, что слегка я
Всех кольнул, кольнув его.
Все же мне здесь душно, больно,
Север грустен для меня.
Я хочу вздохнуть привольно
В блеске солнечного дня.
X
В сердце там пахнет весною.
Удивишься ты весьма,
Тотчас встретившись со мною
После этого письма.
Завтра выеду. От сплетен
Удалюсь, покинув свет,
Буду жить там, незаметен,
Как прямой анахорет.
Мой удар, довольно колкий,
В крупную попавши цель,
В Петербурге вызвал толки.
О, проклятая дуэль!
Все же, пользуясь моментом,
Описал я сталью круг.
Выпад шпагой - argumentum
Est ad hominem, мой друг!
XI
В обществе стопоходящих
Нужно жить, врагов разя,
А добыть побед блестящих
Без оружия нельзя.
Нам нужны мечи и брони
И воинственная прыть, -
К нападенью, к обороне
Надо нам готовым быть.
Право ж я не так неистов.
Если скептик я, то верь, -
Скептицизм идеалистов
У меня в душе теперь.
То погибшие мечтанья,
Грез разбитых черепки -
Сердце, полное страданья,
Режут лезвием тоски.
ХII
Нет давно прекрасной вазы.
Чувств осколки я сберег,
Но о "благе общем" фразы
Никогда понять не мог.
Я несчастлив сам, так где же
Думать мне о счастье всех?
Это грусть рождает реже
И гораздо чаще смех.
Сон ты помнишь фараона,
Социальный этот сон?
Разъяснен во время оно
Мудрецами не был он.
XVII
Консул римский мил давно нам:
Он погиб с своим конем,
Дав победу легионам.
Мы героя видим в нем.
Муравей, сей славный воин,
Пав за муравейник свой,
Как герой, хвалы достоин.
Ну, конечно, он герой!
Если жизнью нашей бренной
Мы пожертвуем для всех,
Мы имеем непременно
Героически успех.
Может быть, и безрассудна,
Друг мой милый, мысль моя...
"Я" свое отдать не трудно,
Сохранить труднее "я".
XVII
Как себя от покушений
Отстоять, с толпой в борьбе?..
Мил герой мне, мил мне гений,
Но за что, - скажу тебе.
В Лютере не реформатор
Дорог мне, а личность, ум.
Разрушитель-император,
Бонапарт - был смерч, самум,
Нес он смерть и зло фатально,
Но велик он был, клянусь!
Не за то, что триумфально
Был сожжен, мне дорог Гус.
Красота и мощь движений
Человеческой души,
Если даже вреден гений,
Бесподобно хороши!
XVIII
Но полезность - наш критерий.
Существует мир для нас,
И космических мистерий
Тайна радует наш глаз.
Дерево растет для тени,
Стройный ствол для нас - дрова.
Зеленеет в день весенний,
Чтоб косить ее, трава.
Bcе мы судим в этом роде,
Мироздание любя.
Я же мыслю, что в природе
Все само и для себя.
Вряд ли дерево довольно,
Чувствуя ударов град.
Друг, мне точно также больно,
Если все меня теснят.
XIX
Tе теснят авторитетом,
Эти - глупостью. Она
Признана любезным светом.
С нею не шути - сильна!
С гидрой глупости стоглавой
Как сразиться? - Сто голов!
Убедишь одну лукаво,
Новый враг уже готов!
Ты срубил, растет другая,
И она еще глупей...
Нет, в борьбе изнемогая,
Геркулес не сладит с ней!
А общественное мненье?
А традиции, мораль?
А готовое сужденье?
С ними справиться едва ль!
XX
Поступай, как все, мой милый!
Чти почтенное, любя!
У глупцов довольно силы
Изолировать тебя.
По программе и шаблону
Действуй, взяв с других пример.
Будь подобен легиону,
Не питай пустых химер.
Поступают инстинктивно
Так глупцы, а кто умен, -
Переймет ужимки дивно
Просто по расчету он.
Брось весь этот вздор туманный,
Все, чем полны ум и грудь...
Если можешь, обезьяной
Совершеннейшею будь!
XXI
Ба! Я перешел однако
В поученье и лиризм!
Я - веселый забияка!
Горечь есть тут - вот комизм!
Добрый друг, прошу прощенья!
Я замолкну, как немой!
Излиянья, наставленья -
Это жанр совсем не мой!
Не философ я, конечно.
Как досужий юморист,
Должен рифмами беспечно
Наполнят 
| |
| Просмотров: 365 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры