| Главная » Книги |
Шуф Владимир Александрович - Сварогов, Страница 15
Шуф Владимир Александрович - Свароговp; Отражались, как топазы,
Звезды неба и луна.
Всюду милые затеи...
К лампам двум на огоньки,
Как поклонники Цирцеи,
Налетали мотыльки.
XXXII
- Граф, вы не поэт! - вздыхала
Сафочка, - Я смущена...
Восхищаетесь вы мало!
- Чем? - Ах, звезды! Ах, луна!
Генерал заспорил с Анной:
- Плох ваш Крым! Мне Рейн милей!
- Желтый Рейн? Там так туманно,
Этот Рейн Невы мутней!
Draсhenfels и копоть дыма!
Я в Швейцарии была,
И она не лучше Крыма!
- Вам не нравится скала
Лорелеи? - Скучно, право!
Вот романс пленил меня!
Генерал шепнул лукаво:
- Лорелея вам родня!
ХХХIII
Анна улыбнулась... - Ницца,
Биариц - как хороши!
Дмитрий стал чуть-чуть сердиться:
- Были, генерал, в Виши?
- Нет-с! - А ведь для вас полезно!
- Не хотите ли вина? -
Анна вставила любезно.
Злила Дмитрия она.
Серж являл Цирцее чувство,
Доктор, соблюдавши пост,
В честь артисток и искусства
Произнес витийный тост.
Серж, амурность в генерале,
Анны смех, врач-цицерон
Дмитрию, надоедали.
Ужином он был взбешен.
XXXIV
- Ах! - вдруг вскрикнула Цирцея,
Сколопендра! Бейте, граф!
- Где дракон? Давайте змея! -
Граф вскочил, палаш изъяв.
Извивавшегося гада
Тотчас граф сразил мечом.
- Рыцарь мой! Вас ждет награда!
- Смерть за вас мне нипочем!
Сколопендры появленье
Возбудило шутки, смех,
Дам минутное смущенье,
И развеселило всех.
Серж острил, косясь на графа,
Что его геройству рад,
Что у сколопендры Сафо
Позаимствовала яд.
XXXV
Наконец прощаться стали.
Дмитрий первый вышел в сад.
Полон страстной был печали
Роз и миртов аромат.
Кто-то шел во тьме аллеи,
Стукнуло кольцо ворот...
На балконе тень Цирцеи
Дмитрий видел... - "А, ну вот!
Дождался и граф амура!
Это он с ней! Началось!
Нимфы белая фигура,
Прядь распущенных волос...
Быть Ордынцевой графиней
Вам судьба предречена!
Кисти влажные глициний
Рвал он нервно: - Где ж она?
XXXVII
"Льют цветы благоуханье,
И мастику я зажгла,
Приходи же на свиданье!.."
Голос пел, - она звала!
Анна шла к нему в аллее...
- Наконец! - Иди скорей!
За террасой, где темнее,
Тихо щелкнул ключ дверей.
- Здесь! - шепнула Анна скоро,
Это комната моя!
В темноте упала штора,
Лампочка, лучи струя,
Загорелась синим светом
И открыла уголок
С зеркалом и туалетом,
И глицинии цветок.
XXXVII
- Каждый день я утром рано
Ставлю свежие цветы! -
Робко улыбнулась Анна. -
Вот и розы, любишь ты?
- У тебя здесь все так мило...
Знаешь, - Дмитрий говорил, -
Сердце многое забыло,
Я когда-то лучше был!
Но и нынче, - это странно, -
Точно юношей стал я...
Прелестью забытой, Анна,
Веет комната твоя!
Близость женщины любимой.
Ночь, постель твоя, цветы
Вновь томят непобедимо...
Я смущен... поверишь ты?
ХХХVIII
- Дорогой мой!.. - Да, смущенье
Оттого, что знаю я,
Что сейчас, через мгновенье,
Анна, будешь ты моя!
Ласки первой, власти милой
Право, данное тобой,
Снова сердце мне смутило
Счастьем, нежностью, мольбой!
Ты мила мне, ты желанна!..
К Дмитрию прильнув на грудь,
Личико старалась Анна
Скрыть и спрятать как-нибудь...
Вся поникнула пугливо,
Смущена, нежна, слаба, -
Так улыбка тороплива,
Так ребячлива борьба!..
XXXIX
Пусть закроет сеть глициний
В храм любви заветный вход
И своей гирляндой синей
Сон счастливый перевьет!
Ночь тепла и ароматна,
В этот час ночной порой, -
Что довольно вероятно, -
Вылетает Эльфов рой.
Из глициний и магнолий
Хор летит, певуч и смел,
Блещет лезвием дреколий, -
Поэтичней: пик и стрел.
Эльфов стрелы полны яда,
Что разлит по всем цветам...
В этот час в аллеи сада
Выходить опасно нам!
XL
В этот час все негой дышит
И любви печалью злой.
Сердце бедное не слышит,
Как уколется стрелой...
Яд былых воспоминаний
Проникает в грудь опять,
В тайной прелести мечтаний
Вновь начнешь грустить, вздыхать.
Развернется венчик розы,
Озарен луны игрой,
И насмешливый позы
Принимает духов рой:
- О, глупец! О, простофиля! -
Эльфы шепчут и цветы,
Юной страсти водевиля
Разыграть не можешь ты!
ГЛАВА ШЕСТАЯ АННА Candida me capiet, capiet me flava puella,
Et etiam in fusco' grata colone Venus.
Ovidius Naso. "Amores".
I
Солнца мне! Здесь хмуро небо!
Ждем любви мы, а на нас
Льется дождь... В лучах лишь Феба
Зреют страсть и ананас.
Страсть цветет там померанцем.
Поспешай к иной земле,
Кто, не став вегетарьянцем,
Любит женщин, дичь, филе.
B Крым! Там лавры и лимоны,
И лимонов двух овал
У пленительной Миньоны
Скрыт под сенью покрывал.
Муж рогатый с каждым годом,
Жен объятия там - рай,
И течет млеком и медом
Знойный юг, роскошный край!
II
Здесь тоска берет нас в лапы,
Моралист ведет за нос,
Всюду менторы и папы,
И журналы, - род Каносс.
Но "Каноссы" есть прелестней:
В туфле и чулке a jour
Ножка нимфы - интересней
Туфли папы... о, Амур!
О, Амур! Божок лучистый!
Кто отрекся от божка?
Где такие атеисты?
Чья вина настоль тяжка?
Был Аид во время оно...
Пусть сожжет их страсти зной.
Вечно дразнит Персефона,
Пеньюар надев сквозной!
III
Мрачны были гугеноты,
Протестанты впали в сплин,
Но и тех, в часы заботы,
Спас красавиц кринолин.
Гугенот Дальвиль чудесно
Был спасен, - не он один
Находил приют прелестный,
Спрятавшись под кринолин.
В злую ночь Варфоломея
Маргарита Валуа,
Редкой храбростью владея,
Мужа юбкою спасла.
"Колокол" гостеприимный,
Доблестный вертюгадэн,
Многих брал под кров интимный
В эту ночь кровавых сцен.
IV
В дни печали, в дни гоненья,
В дни заботы и хандры,
Как Дальвиль, найдем спасенье
Все мы. Женщины добры.
Только внешность - холод встречный,
Сердца лед растопит страсть.
Дамы - глетчеры, конечно,
Но и глетчер может "пасть".
Все на юге в заговоре
С богом страсти: запах роз,
Лунный свет, и злое море
Мечет жемчуг страстных слез.
Волны там легки и зыбки,
Набегут, отхлынут вновь,
Под сурдину, точно скрипки,
Напевая про любовь.
V
Там из полного бокала
Дмитрий пил любовь давно.
Страсть-Локуста подмешала
Мускус в пряное вино.
Часто нежностью волнуем,
С Анной, не боясь греxa,
Он менялся поцелуем,
Точно рифмой два стиха.
Прелесть этой рифмы звучной
Оценил он, как поэт.
(Согласись, прозаик скучный,
Что беды в созвучьях нет.)
Поэтически рифмуя
С милой Анной каждый миг,
Дмитрий скоро поцелуя
Всю гармонию постиг.
VI
День был чудный. После бури,
Бушевавшей в эту ночь,
Стал яснее цвет лазури,
Облака бежали прочь.
Освеженные, вздыхали
Влажной зеленью сады.
Стекла окон, как в кристалле,
В соли, в капельках воды,
Точно снегом серебрятся,
Солью веет ветерок...
И дышал, и надышаться
Дмитрий воздухом не мог.
Запах моря, йода полный,
Бриз и солнце, - чуден Крым!
И вдоль набережной волны
Бились с грохотом глухим.
VII
Шли кокетливые дамы,
Ножку быструю открыв...
Лишь один москвич упрямый
Брел уныл и сиротлив.
Тип особенного сорта,
Из брезгливых россиян,
Пессимист, зоил курорта,
Недовольный критикан.
Вдруг в толпе, на брег влекомой
И кочующей гурьбой,
Дмитрий видит взгляд знакомый
И улыбку пред собой.
Несомненно образ Анны! -
Утренней свежей зари,
Прямо из соленой ванны,
В завитках и poudre de riz.
VIII
В платье-крем и шляпке с током,
"Desirиe et attrayante",
Анна шла, и томным оком
К ней взывал прохожий франт.
Ей немножко льстили взгляды
Восхищавшихся мужчин,
Краску легкую досады
Вызвал, может быть, один,
Слишком дерзкий, но понятно -
Он простителен весьма:
Что прелестна и приятна,
Анна знала и сама.
Вдруг в глазах ее короткий
Огонек блеснул нежней:
Твердой, быстрою походкой
Дмитрий шел навстречу к ней.
IX
- Ах, как встретиться могли мы?.
- Вы куда? - Пойдем со мной!
Образ близкий и любимый
Нам милей в толпе чужой.
Слышишь звук знакомой речи,
Узнаешь лица черты...
Неожиданные встречи -
Радость сбывшейся мечты!
- Хочешь чашку шоколада?
Ты не завтракала? - Нет! -
- Так зайдем к Вернэ? - Не надо! -
- Отчего? - Что скажет свет? -
И, смеясь, Кольцова входит
Под руку с ним в павильон.
Пшют на них монокль наводит,
Два знакомых шлют поклон.
X
С Анной сев у балюстрады,
Созерцая вид морской,
Дмитрий примечает взгляды
Легкой зависти мужской.
Часто женщиной прелестной
Мы гордились вместе с ним.
Это суетно, но лестно...
Слабость легкую простим!
Пусть исчезло, как баллада,
Время рыцарей и фей, -
Женщина - побед награда,
И любовь ее - трофей!
Не смешон ли вздох влюбленных,
Идеальная мечта? -
Не на долю побежденных
Достается красота!
XI
Отпивая из бокала
И бранясь на жаркий день,
Анна веером бросала
На лицо то свет, то тень.
У южанок веер зыбкий -
Преопаснейший снаряд:
То осветится улыбка,
То в тени манящий взгляд.
Право, пагубней нет средства
И оружия верней
Для любви и для кокетства,
Флирта солнца и теней.
Пальмы лист, простой и круглый
Или веер, весь разной,
Он лицу южанки смуглой
Придает лукавый зной.
III
- Дмитрий, видишь? Нынче море
Мокрое... Ну, право! - Да? -
- Нет, не смейся! - В разговоре
Дмитрий тихо иногда
Милый вздор шептал ей в уши
Что-то легкое весьма.
Анна вспыхнула: "Послушай!.."
Но, не выдержав сама,
Разорялась очень звонко:
- Дмитрий, можно все сказать
Даже дерзкое, но тонко! -
- Но я шепотом!.. - Опять?
- Ну, прости великодушно!
- Дмитрий, знаешь ли? К тебе
Сафочка неравнодушна!
- Наше милое бэбэ?
XIII
- Нет, серьезно! - Это странно.
Впрочем, весь ваш род такой!
Узнаю я женщин, Анна!
Стоит полюбить одной,
Две других из подражанья
И завистливости к ней
Уделяют нам вниманье
И становятся нежней!
- Судишь ты несправедливо!
- Это все у вас в крови!
Ревность, зависть - два мотива
Женской страсти и любви!
- Ну, а я как полюбила?
- В этом виноват был юг.
- Но ты скромен... это мило!
Дай сиропа мне, мой друг!
XIV
- Говоря по правде, Анна,
Я боюсь любви: она
Неизменно, постоянно
Горя скрытого полна.
Я любил всегда сильнее,
Чем меня любили... Нет
Чувства горше и больнее!
Это память прошлых лет.
- О, разрыв наш неминуем!
Клятву подтвердить в любви
Я могла бы поцелуем,
Но, сидят там vis-a-vis.
Это кто? - Наш архи-олух!
- Ха-ха-ха! Но почему ж?
- Ты ошиблась: "археолог"
Я сказал, - ученый муж!
XV
- Я в учености беспечна!
- Да, для дам итог наук
Том Молоховец, конечно,
И, конечно, доктор Жук!
- О, ты зол! Но я - певица!
Мне ученой быть смешно,
И в хозяйстве я тупица...
Бокль мой - Верди, Тэн - Гуно!
Серж, наш критик музыкальный, -
Вот ученый! Кстати, он
Превосходно, идеально
Делает у нас крюшон.
Это целая картина!
Жест гурмана, жрец, Калхас!
"Дегустирую я вина!..
Лью ликер!.. Вот ананас!".
XVI
Анна тут же очень мило,
Взяв у Дмитрия пенсне,
Сержа лик передразнила
Артистически вполне.
Даже тембром бархатистым
Голос Анны прозвучал.
- Сходство есть с "Газетным Листом",
Браво! - Дмитрий хохотал.
- Я в купальне видел сцену...
Ах, страдал, как Тантал, он,
В чепчике узрев Сирену,
Край купальных панталон...
Пена льнула к ней морская,
И пред Сержем в лоно вод
Нисходила Волховская....
И все это граф возьмет!..
XVII
Ты уже уходишь, Анна?
Улыбаясь и грозясь,
Анна встала. - Что ты? Рано!
- Лена верно заждалась!
С ней должны три магазина
Мы сегодня обойти.
- Вот серьезная причина!
- Да, серьезная, почти.
Тьму вещей купить нам надо:
Два концерта впереди!
- Где увидимся? - У сада.
Непременно приходи.
Выйдя с нею парой чинной,
Дмитрий кликнул экипаж
И под зонтик парусинный
Сесть помог ей: "bon voyage!"
XVIII
Проводив глазами Анну,
Дмитрий думал: "Вот тоска!
Что мне делать? Пить - не стану...
Ба! К Будищеву пока
Заверну!" В прелестной даче
Недалеко обитал
Собственник земель близ Качи,
Вилл владелец, генерал.
Он командовал уездом,
Предводитель был дворян...
У него перед подъездом
Звонит Дмитрий: "Дома пан?".
Лях-лакей в перчатках белых,
Улыбаясь, принял трость,
И в пленительных пределах
Дмитрий бродит, званый гость.
XIX
Из параднейшей гостиной
Он проходит в кабинет.
Сидя с деловою миной,
В блузу барскую одет,
Генерал сводил расчеты.
- Здравствуй! - встретил он, - Присядь.
Я сейчас! - Опять заботы?
- Заношу доход в тетрадь!
Дмитрий в кресло сел, зевая,
Ногу на ногу сложив.
Обстановка деловая,
Бланков и бумаг архив
Рой в нем грез рождали сонных:
Что же может быть скучней
Дел, решений кассационных,
Копий, купчих крепостей?
XX
Не ясна ль бесплодность актов?
Ведь нельзя - как с этим быть? -
В силу купчих и контрактов
Нам любовь закрепостить?
Кассационное решенье
Нежных чувств не упразднит,
И нотариус в смущеньи
Купидоном с толку сбит.
Афродите, юной вечно,
Вряд ли копия нужна,
И доверенность беспечно
Может обмануть жена,
Но без ввода во владенье
В собственность приобретем
Сердце, лучшее именье,
Мы не форменным путем.
XXI
В кабинете министерском,
Где приятели сидят,
С делом был в контрасте дерзком
Лишь портретов женских ряд.
Грациозные головки
В рамах улыбались там
Скуке важной обстановки,
Копиям и крепостям.
И, довольные едва ли,
Дамы, ветреный народ,
С изумленьем созерцали
Планов и контрактов свод,
Шкаф, конторки и картоны
С литерами А-В-С,
Многотомные законы
С дополненьями в конце.
XXII
Но забыв маркиз оковы
И мадам де-Монтеспан,
Генерал, Людовик новый,
Был делами обуян.
Карандаш сжимая синий,
Он, как бойкий финансист.
Рядом цифр, значков и линий
Испещрял бумажный лист.
В двух местах резиной вытер,
Подчеркнул две суммы зло,
И заботно, как Юпитер,
Хмурил умное чело.
Стол с чернильницей массивной,
С грудой бронзы, через миг
Принял вид совсем архивный
От бумаг и счетных книг.
ХХIII
Замечтавшись в легкой скуке,
Дмитрий слышал в тишине
Скрип пера, он слышал звуки,
Словно к трепетной струне
Кто-то прикоснулся властно,
Пробежал вдруг арфы звон,
Мелодично, тонко, ясно
Голос пел, но удален.
Мнилось Дмитрию, что справа
Полки книг вдруг вверх ушли,
Томы химии, свод права,
Сельский вестник, весь в пыли.
Точно занавесь на сцене
Поднялась, и за стеной
Даль была, лучи и тени,
Солнце, сад, душистый зной.
XXIV
Из большой пурпурной розы
Вышла Анна, и смеясь,
С легким звоном, как стрекозы,
Над водою понеслась.
Майский жук летел за нею,
Напевая "зум-бум-дон",
Он, как следует лакею,
Нес за Анною картон.
Анна Дмитрию кивала
И смеялась, говоря:
"С Леной мы купили мало!
Вечно ходим с нею зря!
В магазинах тьма народу,
Я трудилась, как пчела, -
Для тебя росы и меду
В лучших розах набрала!"
XXV
Вдруг незримый, но сердитый
К Анне подлетел москит,
Точно Флексер ядовитый,
В щечку он ее язвит!
Анна ахнула, и в розе
Скрылась быстро, скрылся сад,
И сомкнулся в скучной прозе
Книжных полок прежний ряд.
Дмитрий думал: "Да, москиты,
Я не знаю почему,
Удивительно сердиты,
И навязчивы в Крыму!
&nb 
| |
| Просмотров: 375 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры