Главная » Книги

Бенедиктов Владимир Григорьевич - Стихотворения, Страница 13

Бенедиктов Владимир Григорьевич - Стихотворения


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28

iv align="justify">   Дорога - ад, чернее ваксы;
  
  
   Извозчик за угол скорей
  
  
   На кляче тощенькой своей
  
  
   Свернул - от столь же тощей таксы,
  
  
   Прочтенной им в чертах лица,
  
  
   К нему ревущего с крыльца.
  
  
   Забрызган с первого же шага,
  
  
   Пешком пускается бедняга,
  
  
   И очень рад уже потом,
  
  
  70 Когда с товарищем он в паре
  
  
   Хоть как-нибудь, тычком, бочком,
  
  
   На тряской держится "гитаре":
  
  
   Так называют инструмент
  
  
   Хоть звучный, но не музыкальный,
  
  
   Который в жизни сей печальной
  
  
   Старинный получил патент
  
  
   На громкий чин и титул "дрожек",
  
  
   И поглядишь - дрожит как лист,
  
  
   Воссев на этот острый ножик,
  
  
  80 Поэт убогий иль артист.
  
  
   Я сам... Но, сколь нам ни привычно,
  
  
   Всё ж трогать личность - неприлично
  
  
   Свою тем более... Имен
  
  
   Не нужно здесь; итак - NN,
  
  
   Визитных карточек навьючен
  
  
   Колодой целою, плывет
  
  
   И, тяжким странствием измучен,
  
  
   К дверям по лестнице ползет,
  
  
   Стучится с робостью плебейской
  
  
  90 Или торжественно звонит.
  
  
   Дверь отперлась; привет лакейской
  
  
   Как раз в ушах его гремит:
  
  
   "Имеем честь, дескать, поздравить
  
  
   Вас, сударь, с праздником"; молчит
  
  
   Пришлец иль глухо "м-м" мычит,
  
  
   Да карточку спешит оставить
  
  
   Иль расписаться, а рука
  
  
   Лакея, вслед за тем приветом,
  
  
   И как-то тянется слегка,
  
  
  100 И, шевелясь исподтишка,
  
  
   Престранно действует при этом,
  
  
   Как будто ловит что-нибудь
  
  
   Перстами в области воздушной,
  
  
   А гость тупой и равнодушный
  
  
   Рад поскорее ускользнуть,
  
  
   Чтоб продолжить свой трудный путь;
  
  
   Он защитит, покуда в силах,
  
  
   От наступательных невзгод
  
  
   Кармана узкого проход,
  
  
  110 Как Леонид при Фермопилах.
  
  
   О, мой герой! Вперед! Вперед!
  
  
   Вкруг света, вдаль по океану
  
  
   Плыви сквозь бурю, хлад и тьму,
  
  
   Подобно Куку, Магеллану
  
  
   Или Колумбу самому,
  
  
   И в этой сфере безграничной
  
  
   Для географии столичной
  
  
   Трудись! - Ты можешь под шумок
  
  
   Открыть среди таких прогулок
  
  
  120 Иль неизвестный закоулок,
  
  
   Иль безымянный островок;
  
  
   Полузнакомого припомня,
  
  
   Что там у Покрова живет,
  
  
   Узнать, что самая Коломня
  
  
   Есть остров средь канавных вод, -
  
  
   Открыть полярных стран границы,
  
  
   Забраться в Индию столицы,
  
  
   Сто раз проехать вверх и вниз
  
  
   Через Надежды Доброй мыс.
  
  
  130 Тут филолог для корнесловья
  
  
   Отыщет новые условья,
  
  
   Найдет, что русский корень есть
  
  
   И слову чуждому "визиты",
  
  
   Успев стократно произнесть
  
  
   Извозчику: "Да ну ж! вези ты!"
  
  
   Язык наш - ключ заморских слов:
  
  
   Восстань, возрадуйся, Шишков!
  
  
   Не так твои потомки глупы;
  
  
   В них руссицизм твоей души,
  
  
  140 Твои родные "мокроступы"
  
  
   И для визитов хороши.
  
  
   Зачем же всё в чужой кумирне
  
  
   Молиться нам? - Шишков! Ты прав,
  
  
   Хотя - увы! - в твоей "ходырне"
  
  
   Звук русский несколько дырав.
  
  
   Тебя ль не чтить нам сердца вздохом,
  
  
   В проезд визитный бросив взгляд
  
  
   И зря, как, грозно бородат,
  
  
   Маркер трактирный с "шаропёхом"
  
  
  150 Стоит, склонясь на "шарокат"?
  
  
   Но - я отвлекся от предмета,
  
  
   И кончить, кажется, пора.
  
  
   А чем же кончится всё это?
  
  
   Да тем, что нынче со двора
  
  
   Не еду я, останусь дома.
  
  
   Пускай весь мир меня винит!
  
  
   Пусть всё, что родственно, знакомо
  
  
   И близко мне, меня бранит!
  
  
   Я остаюсь. Прямым безумцем
  
  
  160 Довольно рыскал прежде я,
  
  
   Пускай считают вольнодумцем
  
  
   Меня почтенные друзья,
  
  
   А я под старость начинаю
  
  
   С благословенного "аминь";
  
  
   Да только вот беда: я знаю -
  
  
   Чуть день настанет - динь, динь, динь
  
  
   Мой колокольчик, - и покою
  
  
   Мне не дадут; один, другой,
  
  
   И тот, и тот, и нет отбою -
  
  
  170 Держись, Иван - служитель мой!
  
  
   Ну, он не впустит, предположим;
  
  
   И всё же буду я тревожим
  
  
   Несносным звоном целый день,
  
  
   Заняться делом как-то лень -
  
  
   И всё помеха! - С уголками
  
  
   Иван обеими руками
  
  
   Начнет мне карточки сдавать,
  
  
   А там еще, а там опять.
  
  
   Как нескончаемая повесть,
  
  
  180 Всё это скучно; изорвешь
  
  
   Все эти листики, а всё ж
  
  
   Ворчит визитная-то совесть,
  
  
   Ее не вдруг угомонишь:
  
  
   "Вот, вот тебе, а ты сидишь!"
  
  
   Неловко как-то, неспокойно.
  
  
   Уж разве так мне поступить,
  
  
   Как некто - муж весьма достойный
  
  
   Он в праздник наглухо забить
  
  
   Придумал дверь, и, в полной мере
  
  
  190 Чтоб обеспечить свой покой,
  
  
   Своею ж собственной рукой
  
  
   Он начертал и надпись к двери:
  
  
   "Такой-то-де, склонив чело,
  
  
   Визитщикам поклон приносит
  
  
   И не звонить покорно просит -
  
  
   Уехал в Царское Село".
  
  
   И дома дал он пищу лени,
  
  
   Остался целый день в тиши, -
  
  
   И что ж? Потом вдруг слышит пени:
  
  
  200 "Вы обманули - хороши!
  
  
   Чрез вас мы время потеряли -
  
  
   Час битый ехали, да час
  
  
   В Селе мы Царском вас искали,
  
  
   Тогда как не было там вас".
  
  
   Я тоже б надписал, да кстати ль?
  
  
   Прочтя ту надпись, как назло,
  
  
   Пожалуй, ведь иной приятель
  
  
   Махнет и в Царское Село!
  
  
   Апрель 1856
  
  
  
  
   241
  
  
   Увы! мечты высокопарной
  
  
   Прошел блаженный период.
  
  
   Наш век есть век утилитарный, -
  
  
   За пользой гонится народ.
  
  
   Почти с младенчества изведав
  
  
   Все тайны мудрости земной,
  
  
   Смеемся мы над простотой
  
  
   Своих отцов и добрых дедов;
  
  
   Кряхтим, нахмурив строгий взгляд,
  
  
  10 Над бездной жизненных вопросов,
  
  
   И каждый отрок наш - философ,
  
  
   И каждый юноша - Сократ.
  
  
   У нас всему дан путь научный,
  
  
   Ходи учебным шагом кровь!
  
  
   Нам чувство будь лошадкой вьючной,
  
  
   Коровкой дойною - любовь!
  
  
   Не песен мы хотим любовных, -
  
  
   Нам дело подавай, поэт!
  
  
   Добудь из следствий уголовных
  
  
  20 Нам занимательный предмет!
  
  
   Войди украдкой в мрак темницы,
  
  
   В вертеп разбоя, в смрад больницы
  
  
   И язвы мира нам открой!
  
  
   Пусть будет висельник, колодник,
  
  
   Плетьми казненный огородник,
  
  
   Ямщик иль дворник - твой герой!
  
  
   Не терпим мы блестящей фразы,
  
  
   Нам любо слово "обругал"
  
  
   И пуще гибельной заразы
  
  
  30 Противен каждый мадригал;
  
  
   И на родных, и на знакомых
  
  
   Готовя сотни эпиграмм,
  
  
   О взятках пишем мы в альбомах
  
  
   Цветущих дев и милых дам,
  
  
   Но каюсь: я отстал от века, -
  
  
   И мне ль догнать летучий век?
  
  
   Я просто нравственный калека,
  
  
   Несовременный человек;
  
  
   До поздних лет мне чувство свято,
  
  
  40 Я прост, я глуп, и - признаюсь! -
  
  
   Порой, не видя результата,
  
  
   Я бредням сердца предаюсь,
  
  
   Мечтой бесплодною взлелеян,
  
  
   Влачу страдальческую грусть,
  
  
   Иными, может быть, осмеян - -
  
  
   Я говорю: бог с ними! Пусть!
  
  
   Но в мире, где я всем измучен,
  
  
   Мне мысль одна еще сладка,
  
  
   Что если Вам я и докучен,
  
  
  50 То Вы простите чудака,
  
  
   Который за предсмертной чашей,
  
  
   Как юбилейный инвалид,
  
  
   На прелесть молодости Вашей
  
  
   С любовью старческой глядит
  
  
   И, утомленный жизни битвой,
  
  
   В могильный скоро ляжет прах
  
  
   С миролюбивою молитвой
  
  
   И словом мира на устах.
  
  
   24 декабря 1856
  
  
  
   242. ВОЙНА И МИР
  
   Смотришь порою на царства земли - и сдается:
  
   Ангел покоя по небу над миром несется,
  
   Всё безмятежно, безбранно, трудится наука,
  
   Знание деда спокойно доходит до внука;
  
   В битве с невежеством только, хватая трофеи,
  
   Борется ум человека и копит идеи,
  
   И ополчавшийся некогда дерзко на веру
  
   Разум смиряется, кротко сознав себе меру,
  
   И, повергаясь во прах пред могуществом божьим,
  
   Он, становясь в умилении веры подножьем,
  
   Злые свои подавляет насмешки над сердцем,
  
   С нищими духом - глядишь - стал мудрец одноверцем.
  
   Мысли крыло распускается шире и шире.
  
   Смотришь - и думаешь: "Есть человечество в мире.
  
   Господи! Воля твоя над созданием буди!
  
   Слава, всевышний, тебе, - образумились люди,
  
   Выросли дети, шагая от века до века,
  
   Время и мужа увидеть в лице человека!
  
   Мало ль он тяжких, кровавых свершил переходов?.
  
   Надо ж осмыслиться жизни в семействе народов!"
  
   Только что эдак подумаешь с тайной отрадой -
  
   Страшное зло восстает необъятной громадой;
  
   Кажется, демон могучим крылом замахнулся
  
   И пролетел над землей, - целый мир покачнулся;
  
   Мнится, не зримая смертными злая комета,
  
   Тайным влияньем нарушив спокойствие света,
  
   Вдруг возмутила людей, омрачила их разум;
  
   Зверствуют люди, и кровию налитым глазом
  
   Смотрят один на другого, и пышут убийством,
  
   Божий дар слова дымится кровавым витийством.
  
   Мысли божественный дар углублен в изысканья
  
   Гибельных средств к умножению смертных терзанья,
  
   Брошены в прах все идеи, в почете - гремушки;
  
   Проповедь мудрых молчит, проповедуют - пушки,
  
   И, опьянелые в оргии дикой, народы
  
   Цепи куют себе сами во имя свободы;
  
   Чествуя в злобе своей сатану-душегубца,
  
   Распри заводят во имя Христа-миролюбца;
  
   Злобствует даже поэт - сын слезы и молитвы.
  
   Музу свою окурив испареньями битвы,
  
   Опиум ей он подносит - не нектар; святыню
  
   Хлещет бичом, стервенит своих песен богиню;
  
   Судорог полные, бьют по струнам его руки, -
  
   Лира его издает барабанные звуки.
  
   "Бейтесь!" - кричат сорванцы, притаясь под забором,
  
   И поражают любителей мира укором;
  
   Сами ж, достойные правой, прямой укоризны,
  
   Ищут поживы в утробе смятенной отчизны.
  
   Если ж иной меж людьми проповедник восстанет
  
   И поучительным словом евангельским грянет,
  
   Скажет: "Покайтесь! Исполнитесь духом смиренья!" -
  
   Все на глашатая грозно подъемлют каменья,
  
   И из отчизны грабителей каждый вострубит:
  
   "Это - домашний наш враг; он отчизны не любит".
  
   Разве лишь недр ее самый смиренный снедатель
  
   Скажет: "Оставьте! Он жалкий безумец-мечтатель.
  
   Что его слушать? В безумье своем закоснелом
  
   Песни поет он тогда, как мы заняты делом".
  
   "Боже мой! Боже мой! - думаешь. - Грусть и досада!
  
   Жаль мне тебя, человечество - бедное стадо!
  
   Жаль..." Но окончена брань, - по домам, ратоборцы!
  
   Слава, всевышний, тебе, - есть цари-миротворцы.
  
   <1857>
  
  
  
  
  245. ВЕРЮ
  
  
  
  Верю я и верить буду,
  
  
  
  Что от сих до оных мест
  
  
  
  Божество разлито всюду -
  
  
  
  От былинки вплоть до звезд.
  
  
  
  Не оно ль горит звездами,
  
  
  
  И у солнца из очей
  
  
  
  С неба падает снопами
  
  
  
  Ослепительных лучей?
  
  
  
  В бездне тихой, черной ночи,
  
  
  
  В беспредельной глубине
  
  
  
  Не оно ли перед очи
  
  
  
  Ставит прямо вечность мне?
  
  
  
  Не его ль необычайный
  
  
  
  Духу, сердцу внятный зов
  
  
  
  Обаятельною тайной
  
  
  
  Веет в сумраке лесов?
  
  
  
  Не оно ль в стихийном споре
  
  
  
  Блещет пламенем грозы,
  
  
  
  Отражая лик свой в море
  
  
  
  И в жемчужине слезы?
  
  
  
  Сквозь миры, сквозь неба крышу
  
  
  
  Углубляюсь в естество,
  
  
  
  И сдается - вижу, слышу,
  
  
  
  Чую сердцем божество.
  
  
  
  Не оно ль и в мысли ясной,
  
  
  
  И в песчинке, и в цветах,
  
  
  
  И возлюбленно-прекрасной
  
  
  
  В гармонических чертах?
  
  
  
  Посреди вселенной храма,
  
  
  
  Мнится мне, оно стоит
  
  
  
  И порой в глаза мне прямо
  
  
  
  Из очей ее глядит.
  
  
  
  <1857>
  
  
  
   246. БЕЗДАРНЫЙ
  
  
  Эх, горе мое, - не дала мне судьба
  
  
  Ни черствого сердца, ни медного лба.
  
  
  Тоска меня душит, мне грудь надрывая,
  
  
  А с черствым бы сердцем я жил припевая;
  
  
  При виде страданий, несомых людьми,
  
  
  Махнул бы рукою, - да прах их возьми!
  
  
  Ничто б за живое меня не задело:
  
  
  Те плачут, те хнычут, а мне что за дело?
  
  
  А медный-то лоб - удивительный дар, -
  
  
  С ним всё нипочем, и удар не в удар;
  
  
  Щелчки и толчки он спокойно выносит,
  
  
  Бесстыдно вторгаясь, бессовестно просит,
  
  
  К стене стенобитным орудьем пойдет
  
  
  И мрамор с гранитом насквозь прошибет;
  
  
  Другие во мраке, а он - лучезарен.
  
  
  Ах, я бесталантен, увы, я бездарен, -
  
  
  Из милых даров не дала мне судьба
  
  

Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
Просмотров: 570 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа