| Главная » Книги |
Надсон Семен Яковлевич - Полное собрание стихотворений, Страница 11
Надсон Семен Яковлевич - Полное собрание стихотворений
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
, в бою с гнетущим злом!..
17 января 1882
ИЗ ДНЕВНИКА
Хоть бы хлынули слезы горячей волною, -
Я б желанной грозы их стыдиться не стал;
Как дитя бы к подушке прильнул головою
И рыдал бы, так горько, так сладко б рыдал!..
Я рыдал бы о том, что и тесно, и душно,
И мучительно жить, что на горе других
Я и сам начинаю смотреть равнодушно,
Не осиливши личных страданий своих;
Что я глупое сердце мое презираю,
Что смеюсь я над жалкою мыслью моей
И что жизнь и людей так глубоко я знаю,
Что не верю уж больше ни в жизнь, ни в людей...
8 марта 1882
ИЗ ТЬМЫ ВРЕМЕН
Фантазия
В ночь, когда родился Александр
Македонский, безумец Герострат, томимый жаждой
славы, сжег знаменитый храм Дианы в Эфесе, за
что и поплатился жизнью.
Учебник древней истории
Герои древности, с торжественной их славой,
Отзывных струн души во мне не шевелят:
По тяжким их стопам дорогою кровавой
Вступали в мир вражда, насилье и разврат...
За грозным шествием победной колесницы,
За радужным дождем приветственных цветов
Мне стоны слышатся из длинной вереницы
Угрюмых, трепетных, окованных рабов;
Мне видятся поля с сожженными хлебами,
Позор прекрасных дев, и слезы матерей,
И стая воронов, кружащих над костями, -
И стыдно мне тогда и больно за людей!..
Но в мраке прошлого, в ряду его преданий
Есть тень, покрытая бесславьем и стыдом,
Но близкая душе огнем своих страданий,
Своим падением и грозным торжеством.
Передо мной встают - больной и изможденный,
Суровый лик и взор загадочных очей,
И мрачно-строгий лоб, в безмолвьи дум склоненный,
И волны черные отброшенных кудрей...
И снится мне, что ночь нависла, над Элладой,
Что тихо в море спит лазурная волна,
И цепь далеких гор неясною громадой
В прозрачном сумраке едва-едва видна;
И будто эта ночь и нежит, и ласкает,
И жжет, опьянена дыханием цветов,
И будто в эту ночь на землю прилетает
Рой вдохновенных грез и благодатных снов...
О, счастлив тот, кому во мраке этой ночи,
В пустынной улице или в саду немом,
Яснее, звезд горят возлюбленные очи
И руку жмет рука в порыве молодом!..
О, счастлив тот, кто мог приветными огнями
Спугнуть душистый мрак под сводами аллей
И весело возлечь за шумными столами,
В ликующей толпе красавиц и друзей!..
Но если ты один... но если ты судьбою
На жизненном пиру, как нищий, обойден,
Но если, как туман, развеянный грозою,
Бегут твоих очей забвение и сон, -
О, бойся их - ночей ласкающих и нежных:
Суровый твой недуг в затишье их слышней,
И вдвое тяжелей отрава слез мятежных,
Когда от сладких слез томится соловей!..
Мне снится эта ночь, и снится он... Угрюмый,
Без цели он бредет по площади глухой,
Сжигаемый своей мучительною думой,
Страдающий своей непонятой тоской...
Спокоен шаг его: никто его лобзаний
Не ждет в ночной тиши, и не к кому на грудь
С отрадой горькою нахлынувших рыданий
И с братской жалобой во мгле ему прильнуть...
И если б даже в дверь к гетере беззаботной
Ударил он, любви желанием объят, -
Она ответила б с боязнью безотчетной:
"Уйди - ты страшен мне, безумный Герострат!.."
Безумный?.. Да, умам ребячески пугливым
И мелочным сердцам его не оценить:
Как свет исчадьям тьмы, он страшен всем счастливым,
Всем детски верящим и рвущимся любить...
Он их покой смутил безжалостным сомненьем,
Открыл им тайный яд в дыхании цветов
И бросил, не страшась, насмешкой и презреньем
И в них, объятых сном, и в мертвых их богов!..
Он юноше сказал: "Когда перед тобою,
Стыдливо опустив мерцающий свой взгляд,
Пройдет красавица медлительной стопою
И вдруг украдкою оглянется назад,
И, уловив ее невольное движенье,
Прочтет в чертах ее восторженный твой взор
И робость детскую и трепет восхищенья, -
Забрезжившей любви безмолвный разговор, -
Беги и не ищи отрадного свиданья:
Любовь - безумный звук... Любви на свете нет:
Есть только ложь одна, есть жгучие страданья,
Да кровь кипучая, да юношеский бред!.."
И деве он сказал: "Не верь в его лобзанья:
Он лгал, когда клялся навеки быть твоим;
Он твой, пока к тебе влекут его желанья;
Ударит час - и страсть развеется, как дым..."
Он говорил жрецам: "Смешны мольбы каменьям..."
Он воину сказал: "Стыдись, - ты не герой..."
Он их отвергнул всех, исполненный презреньем, -
И сам отвергнут был невнемлющей толпой...
По звонкой площади далеко раздаются
Во мгле шаги его... Навстречу, из садов,
К нему томительно и радостно несутся
И звуки пения и говор голосов...
Но он на их призыв чела не подымает.
Пред ним - старинный храм; холодный луч луны,
Скользя по мрамору, из мрака вырывает
Лепной узор колонн и выступы стены...
Он тихо входит внутрь... Глубокой ночи тени
Стоят, таинственно сгустившись по углам.
Вот и алтарь... Пред ним курится фимиам...
Гирлянда алых роз упала на ступени,
И, полною луной в окно озарена,
Стоит, божественной сверкая наготою,
Диана строгая, нема и холодна,
На лань покорную облокотясь рукою...
У ног богини жрец уснул глубоким сном,
На мрамор статуи склонясь седым челом.
И мысль внезапная безумца озарила:
Жить, чтоб потом не жить!.. Томиться и страдать,
Чтоб всё взяла с собой безмолвная могила
И чтоб о том никто вовек не мог узнать!..
А если стон души, исторгнутый мученьем,
Заставить прозвучать в грядущих временах,
Чтоб пробуждать в слепцах, объятых опьяненьем, -
Как встарь я пробуждал, - сомнения и страх?..
Сияньем истины слепить глаза разврату,
Ничтожество людей сурово озарять
И сквозь позор веков страдающему брату
Могучий отклик свой торжественно подать?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И вспыхнул гордый храм, как факел погребальный,
И не угас еще доныне этот свет, -
А в ту же ночь другой безумец гениальный
Безвестно в мир вступал для крови и побед!..
16 сентября 1882
* * *
Всё это было, - но было как будто во сне:
Были и нежные ласки, и тайные встречи...
Личико девушки кротко склонялось ко мне,
Тонкие, бледные ручки ложились на плечи...
В сумерках вечера глухо рыдала рояль,
Лампа светила на книгу родного поэта...
Как хороша была даже печаль,
Как тогда верилось в ясную даль,
В близость блаженства, в победу желанного света!..
О, мне не больно, что жизнь мне солгала: она
Всем, кто ее обещаньям поверил, солгала!
Пусть она будет, как прежде, темна и душна, -
Лишь бы вдали не угаснул маяк идеала.
Если он светит, - что значит холодная мгла,
Буйные волны и ветер? Пловец утомленный,
Светом его озаренный,
Малодушно не бросит весла!..
Но мне мучительно больно, мне стыдно до жгучей тоски,
Что мое сердце мне лгало... Прости мне, моя дорогая,
Лживые слезы, на мрамор могильной доски
Тяжко упавшие, память твою оскорбляя.
Нету любви, если годы похитить могли
Чистый твой образ из сердца! Без вечности чувства -
Смысла в нем нет!.. Если ж нету любви, - нет искусства,
Правды, добра, красоты, - нет души у земли!..
16 октября 1882
* * *
Здесь всё, что я сберег от суетного света
И что перестрадал один в ночной тиши,
Здесь перлы лучшие со дна моей души.
[Здесь я на высоте призвания поэта.]
1882
* * *
Сбылося всё, о чем за школьными стенами
Мечтал я юношей, в грядущее смотря.
Уютно в комнате... в углу, пред образами,
Лампада теплится, о детстве говоря;
В вечерних сумерках ко мне слетает
Источник творчества - заветная печаль,
За тонкою стеной, как человек, рыдает
Певучая рояль.
Порой вокруг меня беспечно светят глазки
И раздается смех собравшихся детей,
И я, послушно им рассказывая сказки,
Сам с ними уношусь за тридевять морей;
Порою, дверь мою беззвучно отворяя,
Войдет хозяйский кот, старинный друг семьи,
И ляжет на диван, и щурит, засыпая,
Зрачки горящие свои...
Покой и тишина... Минуты вдохновенья
С собою жгучих слез, как прежде, не несут,
И битвы жизненной тревоги и волненья
Не смеют донестись в спокойный мой приют.
Гроза умчалась вдаль, минувшее забыто,
И голос внутренний мне говорит порой:
Да уж не сон ли всё, что было пережито
И передумано тобой?
1882
* * *
Милый друг, я знаю, я глуб_о_ко знаю,
Что бессилен стих мой, бледный и больной;
От его бессилья часто я страдаю,
Часто тайно плачу в тишине ночной...
Нет на свете мук сильнее муки слова:
Тщетно с уст порой безумный рвется крик,
Тщетно душу сжечь любовь порой готова:
Холоден и жалок нищий наш язык!..
Радуга цветов, разлитая в природе,
Звуки стройной песни, стихшей на струнах,
Боль за идеал и слезы о свободе, -
Как их передать в обыденных словах?
Как безбрежный мир, раскинутый пред нами,
И душевный мир, исполненный тревог,
Жизненно набросить робкими штрихами
И вместить в размеры тесных этих строк?..
Но молчать, когда вокруг звучат рыданья
И когда так жадно рвешься их унять, -
Под грозой борьбы и пред лицом страданья...
Брат, я не хочу, я не могу молчать!
Пусть я, как боец, цепей не разбиваю,
Как пророк - во мглу не проливаю свет:
Я ушел в толпу и вместе с ней страдаю,
И даю что в силах - отклик и привет!..
1882
* * *
Чуть останусь один - и во мне подымает
Жизнь со смертью мучительный спор,
И, как пытка, усталую душу терзает
Их старинный, немолчный раздор;
И не знает душа, чьим призывам отдаться.
Как честнее задачу решить:
То болезненно-страшно ей с жизнью расстаться.
То страшней еще кажется жить!..
Жизнь твердит мне: "Стыдись, малодушный! Ты молод,
Ты душой не беднее других, -
Встреть же грудью и злобу, и бедность, и голод,
Если любишь ты братьев своих!..
Или слезы за них - были слезы актера?
Или страстные речи твои
Согревало не чувство, а пафос фразера,
Не любовь, но миражи любви?.."
Но едва только жизнь побеждать начинает,
Как, в ответ ей, сильней и сильней
Смерть угрюмую песню свою запевает,
И невольно внимаю я ей:
"Нет, ты честно трудился, ты честно и смело,
С сердцем, полным горячей любви,
Вышел в путь, чтоб бороться за общее дело, -
Но разбиты усилья твои!
Тщетны были к любви и святыне призывы:
Ты слепым и глухим говорил, -
И устал ты... и криком постыдной наживы
Рынок жизни твой голос покрыл...
О, бросайся ж в объятья мои поскорее:
Лишь они примиренье дают, -
И пускай, в себялюбьи своем, фарисеи
Малодушным тебя назовут!.."
1882
* * *
Я вчера еще рад был отречься от счастья...
Я презреньем клеймил этих сытых людей,
Променявших туманы и холод ненастья
На отраду и ласку весенних лучей...
Я твердил, что, покуда на свете есть слезы
И покуда царит непроглядная мгла,
Бесконечно постыдны заботы и грезы
О тепле и довольстве родного угла...
А сегодня - сегодня весна золотая,
Вся в цветах, и в мое заглянула окно,
И забилось усталое сердце, страдая,
Что так бедно за этим окном и темно.
Милый взгляд, мимолетного полный участья,
Грусть в прекрасных чертах молодого лица -
И безумно, мучительно хочется счастья,
Женской ласки, и слез, и любви без конца!
1882
* * *
Кто ты, - пускай они не знают,
Пусть толки суетных людей
Своей заразой не пятнают
Святыни памяти твоей.
1882
* * *
Не я пишу - рукой моею,
Как встарь, владеешь ты, любя,
И каждый лживый звук под нею
В могиле мучил бы тебя...
1882
* * *
Если любить - бесконечно томиться
Жаждой лобзаний и знойных ночей, -
Я не любил - я молился пред ней
Так горячо, как возможно молиться.
Слово привета на чистых устах,
Не оскверненных ни злобой, ни ложью, -
Всё, что, к ее преклоненный подножью,
Робко желал я в заветных мечтах...
Может быть, тень я любил: надо мной,
Может быть, снова б судьба насмеялась
И оскверненное сердце бы сжалось
Новым страданьем и новой тоской.
Но я устал... Мне наскучило жить
Пошлою жизнью; меня увлекала
Гордая мысль к красоте идеала,
Чтоб, полюбив, без конца бы любить...
1882
* * *
Ах, этот лунный свет! Назойливый, холодный.
Он в душу крадется с лазурной вышины,
И будит вновь порыв раскаянья бесплодный,
И гонит от меня забвение и сны.
Нет, видно, в эту ночь мне не задуть лампады!
Пылает голова. В виски стучится кровь,
И тени прошлого мне не дают пощады,
И в сердце старая волнуется любовь...
1882
* * *
Одни не поймут, не услышат другие,
И песня бесплодно замрет, -
Она не разбудит порывы святые,
Не двинет отвалено вперед.
Что теплая песня для мертвого мира?
Бездушная звонкость речей,
Потеха в разгаре позорного пира,
Бряцанье забытых цепей!
А песне так отдано много!.. В мгновенья,
Когда создавалась она,
В мятежной душе разгорались мученья,
Душа была стонов полна.
Грозою по ней вдохновение мчалось,
В раздумье пылало чело,
И то, что толпы лишь слегка прикасалось,
Певца до страдания жгло!
О сердце певца, в наши тяжкие годы
Ты светоч в пустыне глухой;
Напрасно во имя любви и свободы
Ты борешься с черною мглой;
В безлюдье не нужны тепло и сиянье, -
Кого озарить и согреть?
О, если бы было возможно молчанье,
О, если бы власть не гореть!
1882
| |
| Просмотров: 526 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры