Гомер - Одиссея

е у него заключаются мысли. Смело его попроси, чтоб тебе объявил он всю правду; [20] Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим".- "Но, - отвечал рассудительный сын Одиссеев богине, - Как подойти мне? Какое скажу я приветствие, Ментор? Мало еще в разговорах разумных с людьми я искусен; Также не знаю, прилично ли младшим расспрашивать старших?" [25] Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: "Многое сам, Телемах, ты своим угадаешь рассудком; Многое демон откроет тебе благосклонный; не против Воли ж бессмертных, я думаю, был ты рожден и воспитан". Кончив, богиня Афина пошла впереди Телемаха [30] Быстрым шагом; за нею пошел Телемах; и поспешно К месту подходят они, где пилейцы, собравшись, сидели; Там с сыновьями и Нестор сидел; их друзья, учреждая Пир, суетились, вздевали на вертелы, жарили мясо. Все, иноземцев увидя, пошли к ним навстречу и, руки [35] Им подавая, просили их сесть дружелюбно с народом. Первый, их встретивший, Несторов сын, Писистрат благородный, Ласково за руки взявши обоих, на бреге песчаном Место на мягких разостланных кожах занять пригласил их Между отцом престарелым и братом младым Фрасимедом. [40] Сладкой утробы отведать им дав, он вином благовонным Кубок наполнил, вина отхлебнул и сказал светлоокой Дочери Зевса эгидодержавца Палладе Афине: "Странник, ты должен призвать Посейдона владыку: вы ныне Прибыли к нам на великий праздник его; совершивши [45] Здесь, как обычай велит, перед ним возлиянье с молитвой, Ты и товарищу кубок с напитком божественно-чистым Дай, он, я думаю, молится также богам, поелику Все мы, люди, имеем в богах благодетельных нужду. Он же моложе тебя и, конечно, ровесник со мною; [50] Вот почему я и кубок тебе наперед предлагаю". Кончив, он передал кубок с вином благовонным Афине. Был ей приятен поступок разумного юноши, первой Ей предложившего кубок с вином благовонным; и стала Голосом громким она призывать Посейдона владыку: [55] "Царь Посейдон земледержец, молюся тебе, не отвергни Нас, уповающих здесь, что желания наши исполнишь. Нестору славу с его сыновьями, во-первых, даруй ты; После богатую милость яви и другим, благосклонно Здесь от пилийцев великую ныне приняв гекатомбу; [60] Дай нам потом, Телемаху и мне, возвратиться, окончив Все, для чего мы приплыли сюда в корабле крутобоком". Так помолясь, совершила сама возлиянье богиня; После двуярусный кубок она подала Телемаху; В свой помолился черед и возлюбленный сын Одиссеев. [65] Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо, Роздали части и начали пир многославный; когда же Был удовольствован голод их сладким питьем и едою, Речь обратил к посетителям Нестор, герой геренейский: "Странники, мне уж теперь неприлично не будет спросить вас, [70] Кто вы, понеже уж пищею вы насладились довольно. Кто ж вы, скажите? Откуда к нам прибыли влажной дорогой; Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду, Взад и вперед по морям, как добычники вольные, мчася, Жизнью играя своей и беды приключая народам?" [75] С духом собравшись, на то рассудительный сын Одиссеев Так, отвечая, сказал (и Афина ему ободрила Сердце, чтоб Нестора мог он спросить об отце отдаленном, Также чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава): "Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян, [80] Знать ты желаешь, откуда и кто мы; всю правду скажу я: Мы из Итаки, под склоном лесистым Нейона лежащей; Прибыли ж к вам не за общим народным, за собственным делом; Странствую я, чтоб, молву об отце вопрошая, проведать, Где Одиссей благородный, в бедах постоянный, с которым [85] Ратуя вместе, вы град Илион, говорят, сокрушили. Прочие ж, сколько их ни было, против троян воевавших, Бедственно, слышали мы, в стороне отдаленной погибли Все; а его и погибель от нас неприступно Кронион Скрыл; где нашел он конец свой, не знает никто: на земле ли [90] Твердой он пал, пересиленный злыми врагами, в зыбях ли Моря погиб, поглощенный холодной волной Амфитриты. Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно Участь отца моего мне открыл, объявив, что своими Видел глазами иль что от какого услышал случайно [95] Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе. Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая, Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец. Если же чем для тебя мой отец, Одиссей благородный, Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою [100] В Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы, Вспомни об этом теперь и поистине все расскажи мне". Так Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский: "Сын мой, как сильно напомнил ты мне о напастях, в земле той Встреченных нами, ахейцами, твердыми в опыте строгом, [105] Частью, когда в кораблях, предводимые бодрым Пелидом, Мы за добычей по темно-туманному морю гонялись, Частью, когда пред крепким Приамовым градом с врагами Яростно бились. Из наших в то время все лучшие пали: Лег там Аякс бедоносный, там лег Ахиллес и советов [110] Мудростью равный бессмертным Патрокл, и лежит там мой милый Сын Антилох, беспорочный, отважный и столько же дивный Легкостью бега, сколь был он бесстрашный боец. И немало Разных других испытали мы бедствий великих, о них же Может ли все рассказать хоть один из людей земнородных? [115] Если б и целые пять лет и шесть лет ты мог беспрестанно Вести сбирать о бедах, приключившихся бодрым ахейцам, Ты бы, всего не узнав, недоволен домой возвратился. Девять трудилися лет мы, чтоб их погубить, вымышляя Многие хитрости, - кончить насилу решился Кронион. [120] В умных советах никто там не мог наряду быть поставлен С ним: далеко опереживал всех изобретеньем многих Хитростей царь Одиссей, благородный родитель твой, если Подлинно сын ты его. С изумленьем смотрю на тебя я; С ним и речами ты сходен; но кто бы подумал, чтоб было [125] Юноше можно так много с ним сходствовать умною речью? Я ж постоянно, покуда войну мы вели, на совете ль, В сонме ль народном, всегда заодно говорил с Одиссеем; В мненьях согласные, вместе всегда мы, обдумавши строго, То лишь одно избирали, что было ахейцам полезней. [130] Но когда, ниспровергнувши город Приама великий, Мы к кораблям возвратилися, бог разлучил нас: Кронион Бедственный путь по морям приготовить замыслил ахейцам. Был не у каждого светел рассудок, не все справедливы Были они - потому и постигнула злая судьбина [135] Многих, разгневавших дочь светлоокую страшного бога. Сильную распрю богиня Афина зажгла меж Атридов: Оба, созвать вознамерясь людей на совет, безрассудно Собрали их не в обычное время, когда уж садилось Солнце; ахейцы сошлися, вином охмеленные; те же [140] Стали один за другим объяснять им причину собранья: Требовал царь Менелай, чтоб аргивские мужи в обратный Путь по широкому моря хребту устремились немедля; То Агамемнон отвергнул: ахейцев еще удержать он Мыслил затем, чтоб они, совершив гекатомбу святую, [145] Гнев примирили ужасной богини... младенец! Еще он, Видно, не знал, что уж быть не могло примирения с нею: Вечные боги не скоро в своих изменяются мыслях. Так, обращая друг к другу обидные речи, там оба Брата стояли; собрание светлообутых ахеян [150] Воплем наполнилось яростным, на два разрознившись мненья. Всю ту мы ночь провели в неприязненных друг против друга Мыслях: уж нам, беззаконным, готовил Зевес наказанье. Утром одни на прекрасное море опять кораблями (Взяв и добычу и дев, глубоко опоясанных) вышли. [155] Но половина другая ахеян осталась на бреге Вместе с царем Агамемноном, пастырем многих народов. Дали мы ход кораблям, и они по волнам побежали Быстро: под ними углаживал бог многоводное море. Скоро пришед в Тенедос, принесли мы там жертву бессмертным, [160] Дать нам отчизну моля их, но Дий непреклонный еще нам Медлил дозволить возврат: он вторичной враждой возмутил нас. Часть за царем Одиссеем, подателем мудрых советов, В многовесельных пустясь кораблях, устремилась в обратный Путь, чтоб Атриду царю Агамемнону вновь покориться. [165] Я же поспешно со всеми подвластными мне кораблями Поплыл вперед, угадав, что готовил нам бедствие демон; Поплыл со всеми своими и сын бедоносный Тидея; Позже отправился в путь Менелай златовласый: в Лесбосе Нас он нагнал, нерешимых, какую избрать нам дорогу: [170] Выше ль скалами обильного Хиоса путь свой на Псиру Править, ее оставляя по левую руку, иль ниже Хиоса мимо открытого воющим ветрам Миманта? Дия молили мы знаменье дать нам; и, знаменье давши, Он повелел, чтоб, разрезавши море по самой средине, [175] Шли мы к Евбее для скорого близкой беды избежанья; Ветер попутный, свистя, зашумел, и, рыбообильный Путь совершая легко, корабли до Гереста достигли К ночи; от многих быков возложили мы тучные бедра Там на алтарь Посейдонов, измерив великое море. [180] День совершился четвертый, когда, добежав до Аргоса, Все корабли Диомеда, коней обуздателя, стали В пристани. Прямо тем временем в Пилос я плыл, и ни разу Ветер попутный, вначале нам посланный Дием, не стихнул. Так возвратился я, сын мой, без всяких вестей; и доныне [185] Сведать еще я не мог, кто погиб из ахеян, кто спасся. Что ж от других мы узнали, живя под домашнею кровлей, То вам, как следует, я расскажу, ничего не скрывая. Слышали мы, что с младым Ахиллеса великого сыном Все мирмидоны его, копьеносцы домой возвратились; [190] Жив, говорят, Филоктет, сын Пеанов возлюбленный; здраво Идоменей (никого из сопутников, с ним избежавших Вместе войны, не утративши на море) Крита достигнул; К вам же, конечно, и в дальнюю землю дошел об Атриде Слух, как домой возвратился он, как умерщвлен был Эгистом, [195] Как и Эгист, наконец, по заслуге приял воздаянье. Счастье, когда у погибшего мужа останется бодрый Сын, чтоб отмстить, как Орест, поразивший Эгиста, которым Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель! Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший, [200] Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили". Выслушав Нестора, так отвечал Телемах благородный: "Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян, Правда, отмстил он, и страшно отмстил, и ему от народов Честь повсеместная будет и будет хвала от потомства. [205] О, когда б и меня одарили такою же силой Боги, чтоб так же и я мог отмстить женихам, наносящим Столько обид мне, коварно погибель мою замышляя! Но благодати великой такой ниспослать не хотели Боги ни мне, ни отцу - и удел мой отныне терпенье". [210] Так Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский: "Сам ты, мой милый, о том мне своими словами напомнил; Слышали мы, что, твою благородную мать притесняя, В доме твоем женихи беззаконного делают много. Знать бы желал я: ты сам ли то волею сносишь? Народ ли [215] Вашей земли ненавидит тебя, по внушению бога? Мы же не ведаем; может случиться легко, что и сам он Их, возвратяся, погубит, один ли, созвав ли ахеян... О, когда б возлюбить светлоокая дева Паллада Так же могла и тебя, как она Одиссея любила [220] В крае троянском, где много мы бед претерпели, ахейцы! Нет, никогда не бывали столь боги в любви откровенны, Сколь откровенна была с Одиссеем Паллада Афина! Если бы ею с такою ж любовью и ты был присвоен, Самая память о браке во многих из них бы пропала". [225] Нестору так отвечал рассудительный сын Одиссеев: "Старец, несбыточно, думаю, слово твое; о великом Ты говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случится То никогда ни по просьбе моей, ни по воле бессмертных". Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: [230] "Странное слово из уст у тебя, Телемах, излетело; Богу легко защитить нас и издали, если захочет; Я ж согласился б скорее и бедствия встретить, чтоб только Сладостный день возвращенья увидеть, чем, бедствий избегнув, В дом возвратиться, чтоб пасть пред своим очагом, как великий [235] Пал Агамемнон предательством хитрой жены и Эгиста. Но и богам невозможно от общего смертного часа Милого им человека избавить, когда он уж предан В руки навек усыпляющей смерти судьбиною будет". Так отвечал рассудительный сын Одиссеев богине: [240] "Ментор, не станем о том говорить мы, хотя и крушит нам Сердце оно; уж его возвращения мы не увидим: Черную участь и смерть для него приготовили боги. Я же теперь, о ином вопрошая, хочу обратиться К Нестору - правдой и мудростью всех он людей превосходит; [245] Был, говорят, он царем, повелителем трех поколений, Образом светлым своим он бессмертному богу подобен - Сын Нелеев, скажи, ничего от меня не скрывая, Как умерщвлен был Атрид Агамемнон пространнодержавный? Где Менелай находился? Какое губящее средство [250] Хитрый Эгист изобрел, чтоб удобнее сладить с сильнейшим? Иль, не достигнув Аргоса, еще меж чужими людьми он Был и врага своего тем отважил на злое убийство?" - "Друг, - Телемаху ответствовал Нестор, герой геренейский, - Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать; [255] Подлинно так все случилось, как думаешь сам ты; но если б В братнем жилище Эгиста живого застал, возвращаясь В дом свой из брани троянской, Атрид Менелай златовласый, Трупа его бы тогда не покрыла земля гробовая, Хищные птицы и псы бы его растерзали, без чести [260] В поле далеко за градом Аргосом лежащего, жены Наши его б не оплакали - страшное дело свершил он. Тою порою, как билися мы на полях илионских, Он в безопасном углу многоконного града Аргоса Сердце жены Агамемнона лестью опутывал хитрой. [265] Прежде самой Клитемнестре божественной было противно Дело постыдное - мыслей порочных она не имела; Был же при ней песнопевец, которому царь Агамемнон, В Трою готовяся плыть, наблюдать повелел за супругой; Но, как скоро судьбина ее предала преступленью, [270] Тот песнопевец был сослан Эгистом на остров бесплодный, Где и оставлен: и хищные птицы его растерзали. Он же ее, одного с ним желавшую, в дом пригласил свой; Множество бедр на святых алтарях он сожег пред богами, Множеством вкладов, и златом и тканями, храмы украсил, [275] Дерзкое дело такое с нежданным окончив успехом. Мы же, покинувши землю троянскую, поплыли вместе, Я и Атрид Менелай, сопряженные дружбою тесной. Были уж мы пред священным Сунионом, мысом Аттийским; Вдруг Менелаева кормщика Феб Аполлон невидимо [280] Тихой своею стрелой умертвил: управляя бегущим Судном, кормило держал многоопытной твердой рукою Фронтис, Онеторов сын, наиболе из всех земнородных Тайну проникший владеть кораблем в наступившую бурю. Путь свой замедлил, хотя и спешил, Менелай, чтоб на бреге [285] Честь погребения другу воздать с торжеством надлежащим; Но когда на своих кораблях крутобоких опять он В темное море пошел и высокого мыса Малеи Быстро достиг - повсеместно гремящий Кронион, замыслив Гибель, нагнал на него многошумное ветра дыханье, [290] Поднял могучие, тяжкие, гороогромные волны. Вдруг корабли разлучив, половину их бросил он к Криту, Где обитают кидоны у светлых потоков Ярдана. Виден там гладкий утес, восходящий над влагой соленой, В темное море вдвигаясь на крайних пределах Гортины; [295] Там, где великие волны на западный берег у Феста Нот нагоняет и малый утес их дробит, отшибая, Те корабли очутились; проворством спаслися от смерти Люди; суда ж их погибли, разбившись об острые камни. Пять остальных кораблей темноносых, похищенных бурей, [300] Ветер могучий и волны ко брегу Египта примчали. Там Менелай, собирая сокровищ и золота много, Странствовал между народов иного языка, и в то же Время Эгист совершил беззаконное дело в Аргосе, Смерти предавши Атрида, - народ покорился безмолвно. [305] Целые семь лет он властвовал в златообильной Микене; Но на осьмой из Афин возвратился ему на погибель Богоподобный Орест; и убийцу сразил он, которым Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель. Пир учредив для аргивян великий, свершил погребенье [310] Он и преступнице матери вместе с Эгистом презренным. В самый тот день и Атрид Менелай, вызыватель в сраженье, Прибыл, богатства собрав, сколь могло в кораблях уместиться. Ты же недолго, мой сын, в отдаленье от родины странствуй, Дом и наследье отца благородного бросив на жертву [315] Дерзких грабителей, жрущих твое беспощадно; расхитят Все, и без пользы останется путь, совершенный тобою. Но Менелая Атрида (советую, требую) должен Ты посетить; он недавно в отечество прибыл из чуждых Стран, от людей, от которых никто, занесенный однажды [320] К ним по широкому морю стремительным ветром, не мог бы Жив возвратиться, откуда и в год долететь к нам не может Быстрая птица, - столь страшно великой пучины пространство. Ты же поедешь отсюда иль морем со всеми своими, Или, когда пожелаешь, землею: коней с колесницей [325] Дам я, и сына с тобою пошлю, чтоб тебе указал он Путь в Лакедемон божественный, где Менелай златовласый Царствует; можешь ты сам обо всем расспросить Менелая; Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим". Кончил. Тем временем солнце померкло и тьма наступила. [330] К Нестору слово свое обративши, сказала Афина: "Старец, твои рассудительны речи, но медлить не станем; Должно отрезать теперь языки, и царю Посейдону Купно с другими богами вином сотворить возлиянье; Время подумать о ложе покойном и сне миротворном; [335] День на закате угас, и уж боле не будет прилично Здесь нам сидеть за трапезой богов; удалиться пора нам". Так говорила богиня; почтительно все ей внимали. Тут для умытия рук им служители подали воду; Отроки, светлым кратеры до края наполнив напитком, [340] В чашах его разнесли, по обычаю справа начавши; Бросив в огонь языки, сотворили они возлиянье, Стоя; когда ж сотворили его и вином насладились, Сколько желала душа, Телемах благородный с Афиной Стали к ночлегу на свой быстроходный корабль собираться. [345] Нестор, гостей удержавши, сказал: "Да отнюдь не позволят Вечный Зевес и другие бессмертные боги, чтоб ныне Вы для ночлега отсюда ушли на корабль быстроходный! Разве одежд не найдется у нас? Неужели я нищий? Будто уж в доме моем ни покровов, ни мягких постелей [350] Нет, чтоб и сам я и гости мои насладились покойным Сном? Но покровов и мягких постелей найдется довольно. Можно ль, чтоб сын столь великого мужа, чтоб сын Одиссеев Выбрал себе корабельную палубу спальней, пока я Жив и мои сыновья обитают со мной под одною [355] Кровлей, чтоб всех, кто пожалует к нам, угощать дружелюбно? Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: "Умное слово сказал ты, возлюбленный старец, и должен Волю исполнить твою Телемах: то, конечно, приличней. Здесь я оставлю его, чтоб покойно под кровлей твоею [360] Ночь он провел. Самому ж мне на черный корабль возвратиться Должно, чтоб наших людей ободрить и о многом сказать им: Я из сопутников наших старейший годами; они же (Все молодые, ровесники все Телемаху) по доброй Воле, из дружбы его в корабле проводить согласились; [365] Вот для чего и хочу я на черный корабль возвратиться. Завтра ж с зарею пойти мне к народу отважных кавконов Нужно, чтоб там заплатили мне люди старинный, немалый Долг. Телемаха же, после того как у вас погостит он, С сыном своим в колеснице отправь ты, коней повелевши [370] Дать им проворнейших в беге и силою самых отличных". Так им сказав, светлоокая Зевсова дочь удалилась, Быстрым орлом улетев; изумился народ; изумился, Чудо такое своими глазами увидевши, Нестор. За руку взяв Телемаха, ему дружелюбно сказал он: [375] "Друг, ты, конечно, и сердцем не робок и силою крепок, Если тебе, молодому, так явно сопутствуют боги. Здесь из бессмертных, живущих в обителях светлых Олимпа, Был не иной кто, как Диева славная дочь Тритогена, Столь и отца твоего отличавшая в сонме аргивян. [380] Будь благосклонна, богиня, и к нам и великую славу Дай мне, и детям моим, и супруге моей благонравной; Я же телицу тебе однолетнюю, лбистую, в поле Вольно бродящую, с игом еще незнакомую, в жертву Здесь принесу, ей рога изукрасивши золотом чистым". [385] Так говорил он, молясь; и Палладою был он услышан. Кончив, пошел впереди сыновей и зятьев благородных В дом свой богато украшенный Нестор, герой геренейский; С Нестором в царский богато украшенный дом и другие Также вступили и сели порядком на креслах и стульях. [390] Старец тогда для собравшихся кубок наполнил до края Светлым вином, чрез одиннадцать лет из амфоры налитым Ключницей, снявшей впервые с заветной амфоры той кровлю. Им он из кубка свое сотворил возлиянье великой Дочери Зевса эгидодержавца; когда ж и другие [395] Все, сотворив возлиянье, вином насладились довольно, Каждый к себе возвратился, о ложе и сне помышляя. Гостю желая спокойствия, Нестор, герой геренейский, Сам Телемаху, разумному сыну царя Одиссея, В звонко-пространном покое кровать указал прорезную; [400] Лег близ него Писистрат, копьевержец, мужей предводитель, Бывший из братьев один неженатый в жилище отцовом. Сам же, во внутренний царского дома покой удаляся, Лег на постели, перестланной мягко царицею, Нестор. Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос; [405] С мягкой поднялся постели и Нестор, герой геренейский, Вышед из спальни, он сел на обтесанных, гладких, широких Камнях, у двери высокой служивших седалищем, белых, Ярко сиявших, как будто помазанных маслом, на них же Прежде Нелей восседал, многоумием богу подобный; [410] Но уж давно уведен был судьбой в обитель Аида. Ныне ж на камнях Нелеевых Нестор воссел, скиптроносный Пестун ахеян. К нему сыновья собралися, из спален Вышед: Ехефрон, Персей, Стратион, и Аретос, и юный Богу подобный красой Фрасимед; наконец и шестой к ним, [415] Младший из братьев пришел, Писистрат благородный. И рядом С Нестором сесть приглашен был возлюбленный сын Одиссеев. Речь обратил тут к собравшимся Нестор, герой геренейский: "Милые дети, мое повеленье исполнить спешите: Паче других преклонить я желаю на милость Афину, [420] Видимо, бывшую с нами на празднике бога великом. В поле один за телицей беги, чтоб немедленно с поля Выгнал ее к нам пастух, за стадами смотрящий; другой же Должен на черный корабль Телемахов пойти и позвать к нам Всех мореходных людей, там оставя лишь двух; напоследок [425] Третьим пусть будет немедленно златоискусник Лаэркос Призван, чтоб золотом чистым рога изукрасить телице. Прочие ж все оставайтесь при мне, повелевши рабыням В доме устроить обед изобильный, расставить порядком Стулья, дрова приготовить и светлой воды принести нам". [430] Так он сказал; все заботиться начали: с поля телицу Скоро пригнали; пришли с корабля Телемаховы люди, С ним переплывшие море; явился и златоискусник, Нужный для ковки металлов принесши снаряд: наковальню, Молот, клещи драгоценной отделки и все, чем обычно [435] Дело свое совершал он; пришла и богиня Афина Жертву принять. Тут художнику Нестор, коней обуздатель, Золота чистого дал; оковал им рога он телицы, Тщася усердно, чтоб жертвенный дар был угоден богине. Взяли телицу тогда за рога Стратион и Ехефрон; [440] Воду им руки умыть в обложенной цветами лохани Вынес из дома Аретос, в другой же руке он с ячменем Короб держал; подошел Фрасимед, ратоборец могучий, С острым в руке топором, поразить изготовяся жертву; Чашу подставил Персей. Тут Нестор, коней обуздатель, [445] Руки умывши, ячменем телицу осыпал и, бросив Шерсти с ее головы на огонь, помолился Афине; Следом за ним и другие с молитвой телицу ячменем Так же осыпали. Несторов сын, Фрасимед многосильный, Мышцы напрягши, ударил, и, в шею глубоко вонзенный, [450] Жилы топор пересек; повалилась телица; вскричали Дочери все, и невестки царевы, и с ними царица, Кроткая сердцем, Клименова старшая дочь Евридика. Те же телицу, приникшую к лону земли путеносной, Подняли - разом зарезал ее Писистрат благородный. [455] После, когда истощилася черная кровь и не стало Жизни в костях, разложивши на части ее, отделили Бедра и сверху их (дважды обвивши, как следует, кости Жиром) кровавого мяса кусками покрыли; все вместе Нестор зажег на костре и вином оросил искрометным; [460] Те ж приступили, подставив ухваты с пятью остриями. Бедра сожегши и сладкой утробы вкусив, остальное Всё разрубили на части и стали на вертелах жарить, Острые вертелы тихо в руках над огнем обращая. Тою порой Телемах Поликастою, дочерью младшей [465] Нестора, был отведен для омытия в баню; когда же Дева его и омыла и чистым натерла елеем, Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой, Вышел из бани он, богу лицом лучезарным подобный; Место он занял близ Нестора, пастыря многих народов. [470] Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо, Сели за вкусный обед, и заботливо начали слуги Бегать, вино наливая в сосуды златые; когда же Был удовольствован голод их сладким питьем и едою, Нестор, герой геренейский, сказал сыновьям благородным: [475] "Дети, коней густогривых запрячь в колесницу немедля Должно, чтоб мог Телемах по желанию в путь устремиться". То повеление царское было исполнено скоро; Двух густогривых коней запрягли в колесницу; в нее же Ключница хлеб и вино на запас положила, с различной [480] Пищей, какая царям лишь, питомцам Зевеса, прилична. Тут в колесницу блестящую стал Телемах благородный; Рядом с ним Несторов сын Писистрат, предводитель народов, Стал; натянувши могучей рукою бразды, он ударил Сильным бичом по коням, и помчалися быстрые кони [485] Полем, и Пилос блистательный скоро исчез позади их. Целый день мчалися кони, тряся колесничное дышло. Солнце тем временем село, и все потемнели дороги. Путники прибыли в Феру, где сын Ортилоха, Алфеем Светлым рожденного, дом свой имел Диоклес благородный; [490] Дав у себя им ночлег, Диоклес угостил их радушно. Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос. Путники, снова в свою колесницу блестящую ставши, Быстро на ней со двора через портик помчалися звонкий, Часто коней погоняя, и кони скакали охотно. [495] Пышных равнин, изобильных пшеницей, достигнув, они там Кончили путь, совершенный конями могучими быстро; Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.

  ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ В царственный град Лакедемон, холмами объятый, прибывши, К дому царя Менелая Атрида они обратились. Пир он богатый давал многочисленным сродникам, свадьбу Сына и дочери милыя празднуя в царском жилище. К сыну губителя ратей Пелида свою посылал он [5]

  Дочь, уж давно с ним в троянской земле договор заключивши Выдать ее за него, и теперь сочетали их боги; Много ей дав колесниц и коней, молодую невесту В град мирмидонский, где царствовал светлый жених, снарядил он. [10] В Спарте же дочь он Алектора выбрал невестой для сына, Крепкого силой, прижитого им с молодою рабыней В поздних годах, Мегапента. Елене ж детей не хотели Боги с тех пор даровать, как желанная ей родилася Дочь Гермиона, подобная дивной красой Афродите. [15] Шумно пируя в богато украшенных царских палатах, Сродники все и друзья Менелая, великого славой, Полны веселия были; на лире певец вдохновенный Громко звучал перед ними, и два прыгуна, соглашая С звонкою лирой прыжки, посреди их проворно скакали. [20] Тою порой Телемах благородный с младым Писистратом, К царскому дому прибыв, на дворе из своей колесницы Вышли; им встретился прежде других Этеон многочтимый, Спальник проворный царя Менелая, великого славой. С вестью о них по дворцу побежал он к владыке Атриду; [25] Близко к нему подошедши, он бросил крылатое слово: "Царь Менелай, благородный питомец Зевеса, два гостя Прибыли, два иноземца, конечно из племени Дия. Что повелишь нам? Отпрячь ли их быстрых коней? Отказать ли Им, чтоб они у других для себя угощенья искали?" [30] С гневом великим ему отвечал Менелай златовласый: "Ты, Этеон, сын Воэфов, еще никогда малоумен Не был, теперь же бессмысленно стал говорить, как младенец; Сами не раз испытав гостелюбие в странствии нашем, Мы напоследок покоимся дома, и Дий да положит [35] Бедствиям нашим конец. Отпрягите коней их; самих же Странников к нам пригласить на семейственный пир наш обоих". Так говорил Менелай. Этеон побежал, за собою Следовать многим из царских проворных рабов повелевши. Иго с ретивых коней, опененное потом, сложили; [40] К яслям в царевой конюшне голодных коней привязали; В ясли же полбы насыпали, смешанной с ярким ячменем; К светлой наружной стене прислонили потом колесницу. Странники были в высокий дворец введены; озираясь, Дому любезного Зевсу царя удивлялися оба: [45] Все лучезарно, как на небе светлое солнце иль месяц, Было в палатах царя Менелая, великого славой. Очи свои, наконец, удовольствовав сладостным зреньем, Начали в гладких купальнях они омываться; когда же Их омыла и чистым елеем натерла рабыня, [50] В тонких хитонах, облекшись в косматые мантии, оба Рядом они с Менелаем властителем сели на стульях. Тут поднесла на лохани серебряной руки умыть им Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня; Гладкий потом пододвинула стол; на него положила [55] Хлеб домовитая ключница с разным съестным, из запаса Выданным ею охотно; на блюдах, подняв их высоко, Мяса различного крайчий принес и, его предложив им, Кубки златые на браном столе перед ними поставил. Сделав рукою приветствие, светлый сказал им хозяин: [60] "Пищи откушайте нашей, друзья, на здоровье; когда же Свой утолите вы голод, спрошу я, какие вы люди? В вас не увяла, я вижу, порода родителей ваших; Оба, конечно, вы дети царей, порожденных Зевесом, Скиптродержавных; подобные вам не от низких родятся". [65] Тут он им подал бычатины жареной кус, из почетной Собственной части его отделивши своею рукою. Подняли руки они к предложенной им пище и голод Свой утолили роскошной едой и питьем изобильным. Голову к спутнику тут приклонив, чтоб подслушать другие [70] Речи его не могли, прошептал Телемах осторожно: "Нестеров сын, мой возлюбленный друг, Писистрат благородный, Видишь, как много здесь меди сияющей в звонких покоях; Блещет все златом, сребром, янтарями, слоновою костью; Зевс лишь один на Олимпе имеет такую обитель; [75] Что за богатство! Как много всего! С изумленьем смотрю я". Вслушался в тихую речь Телемаха Атрид златовласый; Голос возвысив, обоим он бросил крылатое слово: "Дети, нам, смертным, не можно равняться с владыкою Зевсом, Ибо и дом и сокровища Зевса, как сам он, нетленны; [80] Люди ж иные поспорят богатством со мной, а иные Нет; претерпевши немало, немало скитавшись, добра я Много привез в кораблях, возвратясь на осьмой год в отчизну. Видел я Кипр, посетил финикиян, достигнув Египта, К черным проник эфиопам, гостил у сидонян, эрембов; [85] В Ливии был, наконец, где рогатыми агнцы родятся, Где ежегодно три раза и козы и овцы кидают; В той стороне и полей господин и пастух недостатка В сыре и мясе и жирно-густом молоке не имеют; Круглый там год изобильно бывают доимы коровы. [90] Той же порой, как в далеких землях я, сбирая богатства, Странствовал, милый в отечестве брат мой погиб от убийцы Тайно, никем не предвиденно, хитрым предательством женским. С тех пор и все уж мои мне сокровища стали постылы. Но об этом, кто б ни были вы, уж, конечно, отцы вам [95] Все рассказали... О, горестно было мне зреть истребленье Дома, столь светлого прежде, столь славного многим богатством! Рад бы остаться я с третью того, чем владею, лишь только б Были те мужи на свете, которые в Трое пространной Кончили жизнь, далеко от Аргоса, питателя коней. [100] Часто, их всех поминая, об них сокрушаясь и плача, Здесь я сижу одиноко под кровлей домашней; порою Горем о них услаждаю я сердце, порой забываю Горе, понеже нас скоро холодная скорбь утомляет. Но сколь ни сетую в сердце своем я, их всех поминая, [105] Мысль об одном наиболее губит мой сон и лишает Пищи меня, поелику никто из ахеян столь много Бедствий не встретил, как царь Одиссей; на труды и печали Был он рожден; на мою же досталося часть сокрушаться, Видя, как долго отсутствие длится его; мы не знаем, [110] Жив ли он, умер ли; плачет о нем безутешный родитель Старец Лаэрт, с Пенелопой разумной, с младым Телемахом, Бывшим еще в пеленах при его удаленье из дома". Так он сказав, неумышленно скорбь пробудил в Телемахе. Крупная пала с ресницы сыновней слеза при отцовом [115] Имени; в обе схвативши пурпурную мантию руки, Ею глаза он закрыл; то увидя, Атрид догадался; Долго, рассудком и сердцем колеблясь, не знал он, что делать: Ждать ли, чтоб сам говорить о родителе юноша начал, Или вопросами выведать все от него понемногу? [120] Тою порой, как рассудком и сердцем колеблясь, молчал он, К ним из своих благовонных, высоких покоев Елена Вышла, подобная светлой с копьем золотым Артемиде. Кресла богатой работы подвинула сесть ей Адреста; Мягкий ковер шерстяной положила ей в ноги Алкиппа; [125] Фило пришла с драгоценной корзиной серебряной, даром Умной Алькандры, супруги Полиба, в египетских Фивах Жившего, много сокровищ имея в обители пышной. Две сребролитные дал он Атриду купальни и с ними Два троеножных сосуда и золотом десять талантов; [130] Также царице Елене супруга его подарила Прялку златую с корзиной овальной; была та корзина Вся из сребра, но края золотые; и эту корзину Фило, пришедши, поставила подле царицы Елены, Полную пряжи сученой; на ней же лежала и прялка [135] С шерстью волнистой пурпурного цвета. На креслах Елена Села, прекрасные ноги свои на скамью протянувши. Сев, с любопытством она у царя Менелая спросила: "Мог ли узнать ты, Атрид благородный, питомец Зевеса, Кто иноземные гости, наш дом посетившие ныне? [140] Я же скажу - справедливо ли, нет ли, не знаю, - но сердце Нудит сказать, что еще никогда (с изумленьем смотрю я) Мне ни в жене не случалось, ни в муже подобного встретить Сходства, какое наш гость с Телемахом, царя Одиссея Сыном, имеет; младенцем его Одиссей благородный [145] Дома оставил, когда за меня, недостойную, все вы, Мужи ахейские, в Трою пошли истребительной ратью". Царь Менелай отвечал благородной царице Елене: "Что ты, жена, говоришь, то и я нахожу справедливым. Дивное сходство! Такие же ноги, такие же руки, [150] То же в глазах выражение, та ж голова и такие ж Кудри густые на ней; а когда, помянув Одиссея, Стал говорить я о бедствиях, им за меня претерпенных, Пала с ресницы его, я заметил, слеза, и, схвативши В обе пурпурную мантию руки, он ею закрылся". [155] Тут Писистрат благородный сказал Менелаю Атриду: "Царь многославный, Атрид, богоизбранный пастырь народов, Спутник мой подлинно сын Одиссеев, как думаешь сам ты; Но, осторожный и скромный, он мнит, что ему неприлично, Вас посетивши впервые, себя выставлять в разговоре [160] Смелом с тобою, пленящим всех нас божественной речью. Старец, родитель мой, Нестор его повелел в Лакедемон Мне проводить; у тебя ж он затем, чтоб ему благосклонно Дать наставление ты соизволил: что делать? Немало Горя бывает в родительском доме для сына, когда он [165] Розно с отцом, не имея друзей, сиротствует, как ныне Сын Одиссеев: отец благородный далеко; в народе ж Нет никого, кто б ему от гонений помог защититься". Царь Менелай, отвечая, сказал Писистрату младому: "Боги! Так подлинно сын несказанно мне милого друга, [170] Столько тревог за меня претерпевшего, дом посетил мой. Я ж самого Одиссея отличнее прочих ахеян Встретить надеждой ласкался, когда б в кораблях быстроходных Путь нам домой по волнам отворил громовержец Кронион; Град бы в Аргосе ему я построил с дворцом для жилища; [175] Взял бы его самого из Итаки с богатствами, с сыном, С целым народом; и область для них бы очистил, моими Близко людьми населенную, мой признающую скипетр; Часто видались тогда бы, соседствуя, мы, и ничто бы Нас разлучить не могло, веселящихся, дружных, до злого [180] Часа, в который бы скрыло нас черное облако смерти. Но столь великого блага нам дать не хотел непреклонный Бог, запретивший ему, несчастливцу, возврат вожделенный". Так говоря, неумышленно всех Менелай опечалил; Громко Елена Аргивская, Диева дочь, зарыдала; [185] Сын Одиссеев заплакал, и с ними Атрид прослезился; Плача не мог удержать и младой Писистрат: он о брате Вспомнил, о брате своем Антилохе прекрасном, который Был умерщвлен лучезарной Денницы возлюбленным сыном. Вспомнив о брате, Атриду он бросил крылатое слово: [190] "Подлинно, царь Менелай, ты разумнее всех земнородных. Так говорит и отец престарелый наш Нестор, когда мы Дома в семейных беседах своих о тебе вспоминаем. Ныне ж послушайся, царь многоумный, меня; не люблю я Слез за вечерней трапезою - скоро подымется Эос, [195] В раннем тумане рожденная. Мне же отнюдь не противен Плач о возлюбленных мертвых, постигнутых общей судьбиной; Нам, земнородным страдальцам, одна здесь надежная почесть: Слезы с ланит и отрезанный локон волос на могиле. Брата утратил и я; не последний меж бранных аргивян [200] Был он; его ты, конечно, видал; а со мной никогда здесь Он не встречался; его я не знал; но от всех был отличен, Слышали мы, он и легкостью ног и отважностью в битвах". Царь Менелай златовласый ответствовал так Писистрату: "Друг, основательно то, что сказал ты; один лишь разумный [205] Муж и годами старейший тебя говорить так способен. Вижу из слов я твоих, что отца своего ты достойный Сын; без труда познается порода мужей, для которых Счастье и в браке и в племени их уготовал Кронион; Так постоянно и Нестору он золотые свивает [210] Годы, чтоб весело в доме своем он старел, окруженный Бодрой семьей сыновей, и разумных, и с копьями первых. Мы же, печаль отложив и отерши пролитые слезы, Снова начнем пировать; для умытия рук подадут нам Светлой воды, а наутро опять разговор с Телемахом [215] Я заведу, и окончим мы завтра начатое ныне". Так он сказал, и умыться им подал воды Асфалион, Спальник проворный царя Менелая, великого славой. Подняли руки они к предложенной им лакомой пище. Умная мысль пробудилась тогда в благородной Елене: [220] В чаши она круговые подлить вознамерилась соку, Гореусладного, миротворящего, сердцу забвенье Бедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворным Слитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать, Если б и мать и отца неожиданной смертью утратил, [225] Если б нечаянно брата лишился иль милого сына, Вдруг пред очами его пораженного бранною медью. Диева светлая дочь обладала тем соком чудесным; Щедро в Египте ее Полидамна, супруга Фоона, Им наделила; земля там богатообильная много [230] Злаков рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых; Каждый в народе там врач, превышающий знаньем глубоким Прочих людей, поелику там все из Пеанова рода. Соку в вино подмешав и вино разнести повелевши, Стала царица Елена беседовать снова с гостями: [235] "Царь Менелай благородный, питомец Зевеса, и все вы, Дети отцов знаменитых, различное людям различным, Злое и доброе, Дий посылает, все Дию возможно. Радуйтесь ныне, сидя за трапезой вечерней и сладким Сердце свое веселя разговором; а я о бывалом [240] Вам расскажу - хоть всего рассказать и припомнить нельзя мне,- Как Одиссей, непреклонный в бедах, подвизался, и что он, Дерзко-решительный муж, наконец, предпринял и исполнил В крае троянском, где много вы бед претерпели, ахейцы. Тело свое беспощадно иссекши бичом недостойным, [245] Рубищем бедным покрывши плеча, как невольник, вошел он В полный сияющих улиц народа враждебного город; Образ принявши чужой, он в разодранном платье казался Нищим, каким никогда меж ахеян его не видали. Так посреди он троян укрывался; без смысла, как дети, [250] Были они; я одна догадалася, кто он; вопросы Стала ему предлагать я- он хитро от них уклонился; Но когда, и омывши его и натерши елеем, Платье на плечи ему возложила я с клятвой великой Тайны его никому не открыть в Илионе враждебном [255] Прежде его возвращения в стан к кораблям крутобоким, Все мне о замысле хитром ахеян тогда рассказал он. Многих троян длинноострою медью меча умертвивши, Выведал в городе все он и в стан невредим возвратился. Многие вдовы троянские громко рыдали, в моем же [260] Сердце веселие было: давно уж стремилось в родную Землю оно, и давно я скорбела, виной Афродиты Вольно ушедшая в Трою из милого края отчизны, Где я покинула брачное ложе, и дочь, и супруга, Столь одаренного светлым умом и лица красотою". [265] Царь Менелай отвечал благородной царице Елене: "Истинно то, что, жена, рассказала ты нам о бывалом; Случай имел я узнать помышленья, поступки и нравы Многих людей благородных, и много земель посетил я, Но никогда и нигде мне досель человек, Одиссею, [270] Твердому в бедствиях мужу, подобный, еще не встречался. Вот что, могучий, он там, наконец, предпринял и исполнил, В чреве глубоком коня (где ахейцы избранные были Скрыты) погибельный ков и убийство врагам приготовив; К нам ты тогда подошла - по внушению злому, конечно, [275] Демона, дать замышлявшего славу враждебным троянам, - Вслед за тобою туда же пришел Деифоб благородный; Трижды громаду ты с ним обошла и, отвсюду ощупав Ребра ее, начала вызывать поименно аргивян, Голосу наших возлюбленных жен подражая искусно. [280] Мне ж с Диомедом и с бодрым царем Одиссеем, сокрытым В темной утробе громады, знакомые слышались звуки. Вдруг пробудилось желанье во мне и в Тидеевом сыне Выйти наружу иль громко тебе извнутри отозваться; Но Одиссей опрометчивых нас удержал; остальные ж, [285] В чреве коня притаяся, глубоко молчали ахейцы. Только один Антиклес на призыв твой подать порывался Голос; но царь Одиссей, многосильной рукою зажавши Рот безрассудному, тем от погибели всех нас избавил; С ним он боролся, пока не ушла ты по воле Афины". [290] Тут Менелаю сказал рассудительный сын Одиссеев: "Царь благородный Атрид, богоизбранный пастырь народов, Вдвое прискорбней, что он не избег от губящего рока; Было ли в пользу ему, что имел он железное сердце?.. Время, однако, уж нам о постелях подумать, чтоб, сладко [295] В сон погрузившись, на них успокоить усталые члены". Так он сказал, и Елена велела немедля рабыням В сенях кровати поставить, постлать тюфяки на кровати, Пышнопурпурные сверху ковры положить, на ковры же Мягким покровом для тела косматые мантии бросить. [300] Факелы взявши, пошли из столовой рабыни; когда же Все приготовлено было гостям, проводил их глашатай; В сенях легли на постелях и скоро покойно заснули Сын Одиссеев и спутник его Писистрат благородный. Скоро во внутренней спальне заснул и Атрид златовласый, [305] Подле царицы Елены, покрытой одеждою длинной. Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос; Ложе покинул и царь Менелай, вызыватель в сраженье; Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил; После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши, [310] Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный. Сев к Телемаху, его он поздравствовал; после спросил он: "Что побудило тебя по хребту беспредельного моря В царственный град Лакедемон прибыть, Телемах благородный? Нужда какая? Своя иль народная? Правду скажи мне". [315] Сын Одиссеев возлюбленный так отвечал Менелаю: "Царь многославный, Атрид, богоизбранный пастырь народов, Здесь я затем, чтоб узнать от тебя о судьбе Одиссея. Гибнет мое достоянье, мои разоряются земли, Дом мой во власти грабителей жадных, безжалостно бьющих [320] Мелкий наш скот и быков криворогих и медленноходных; Мать Пенелопу они сватовством неотступным терзают. Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно Участь отца моего мне открыл, объявив, что своими Видел глазами иль что от какого случайно услышал [325] Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе. Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая, Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец. Если же чем для тебя мой отец Одиссей благородный, Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою [330] B Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы, Вспомни об этом теперь и поистине все расскажи мне". С гневом великим воскликнул Атрид Менелай златовласый: "О, безрассудные! Мужа могучего брачное ложе, Сами бессильные, мыслят они захватить произвольно! [335] Если бы в темном лесу у великого льва в логовище Лань однодневных, сосущих птенцов положила, сама же Стала б по горным лесам, по глубоким, травою обильным Долам бродить и обратно бы лев прибежал в логовище- Разом бы страшная участь птенцов беспомощных постигла; [340] Страшная участь постигнет и их от руки Одиссея. Если б, - о Дий громовержец! о Феб Аполлон! о Афина! - В виде таком, как в Лесбосе, обильно людьми населенном, Где, с силачом Филомиледом выступив в бой рукопашный, Он опрокинул врага на великую радость ахейцам, - [345] Если бы в виде таком женихам Одиссей вдруг явился, Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым, горек. То же, о чем ты, меня вопрошая, услышать желаешь, Я расскажу откровенно, и мною обманут не будешь; Что самому возвестил мне морской проницательный старец, [350] То и тебе я открою, чтоб мог ты всю истину ведать. Все еще боги в отечество милое мне из Египта Путь заграждали: обещанной я не свершил гекатомбы; Боги же требуют строго, чтоб были мы верны обетам. На море шумно-широком находится остров, лежащий [355] Против Египта; его именуют там жители Фарос; Он от брегов на таком расстоянье, какое удобно В день с благовеющим ветром попутным корабль пробегает. Пристань находится верная там, из которой большие В море выходят суда, запасенные темной водою. [360] Двадцать там дней я промедлил по воле богов, и ни разу С берега мне не подул благосклонный отплытию ветер, Спутник желанный пловцам по хребту многоводного моря. Мы уж истратили все путевые запасы и люди Бодрость теряли, как, сжалясь над нами, спасла нас богиня, [365] Хитрого старца морского цветущая дочь Эйдофея. Сердцем она преклонилась ко мне, повстречавшись со мною, Шедшим печально стезей одинокой, товарищей бросив: Розно бродили они по зыбучему взморью и рыбу Остросогбенными крючьями удили - голод терзал их. [370] С ласковым видом ко мне подошедши, сказала богиня: "Что же ты, странник? Дитя ль неразумное? Сердцем ли робок? Лень ли тобой овладела? Иль сам ты своим веселишься Горем, что долго так медлишь на острове нашем, не зная, Что предпринять, и сопутников всех повергая в унылость?" [375] Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я: "Кто б ни была ты, богиня, всю правду тебе я открою: Нехотя здесь я в бездействии медлю; быть может, нанес я Чем оскорбленье богам, беспредельного неба владыкам. Ты же скажи мне (всё ведать должны вы, могучие боги), [380] Kто из бессмертных, меня оковав, запретил мне возвратный Путь по хребту многоводного, рыбообильного моря?" Так вопросил я, и так, отвечая, сказала богиня: "Все объявлю откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать; Здесь пребывает издавна морской проницательный старец, [385] Равный бессмертным Протей, египтянин, изведавший моря Все глубины и царя Посейдона державе подвластный; Он, говорят, мой отец, от которого я родилася. Если б какое ты средство нашел овладеть им внезапно, Все б он открыл: и дорогу, и долог ли путь, и успешно ль [390] Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься? Если ж захочешь, божественный, скажет тебе и о том он, Что у тебя и худого и доброго дома случилось С тех пор, как странствуешь ты по морям бесприютно-пустынным". Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я: [395] "Нас ты сама научи овладеть хитромысленным старцем Так, чтоб не мог наперед он намеренье наше проникнуть: Трудно весьма одолеть человеку могучего бога". Так говорил я, и так, отвечая, сказала богиня: "Все объявлю откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать; [400] Здесь ежедневно, лишь Гелиос неба пройдет половину, В веянье ветра, с великим волнением темныя влаги, Вод глубину покидает морской проницательный старец; Вышед из волн, отдыхать он ложится в пещере глубокой; Вкруг тюлени хвостоногие, дети младой Алосидны, [405] Стаей ложатся, и спят, и, покрытые тиной соленой, Смрад отвратительный моря на всю разливают окрестность. Только что явится Эос, я место найду, где удобно Спрячешься ты посреди тюленей; но товарищам сильным Трем повели за собою прийти с кораблей крутобоких. [410] Я же тебе расскажу о волшебствах коварного старца: Прежде всего тюленей он считать и осматривать станет; Их осмотрев и сочтя по пяти, напоследок и сам он Ляжет меж ними, как пастырь меж стада, и в сон погрузится. Вы же, увидя, что лег и что в сон погрузился он, силы [415] Все соберите и им овладейте; жестоко начнет он Биться и рваться - из рук вы его не пускайте; тогда он Разные виды начнет принимать и являться вам станет Всем, что ползет по земле, и водою, и пламенем жгучим; Вы ж, не робея, тем крепче его, тем сильнее держите. [420] Но, как скоро тебе человеческий голос подаст он, Снова принявши тот образ, в каком он заснул, - вы немедля Бросьте его; и тогда, благородному старцу свободу Давши, спроси ты, какой из богов раздражен и успешно ль Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься?" [425] Кончив, она погрузилась в морское глубокое лоно. Я же пошел к кораблям, на песке неподвижно стоявшим, Многими, сердце мое волновавшими, мыслями полный; К морю пришед и к моим кораблям, на вечернюю пищу Собрал людей я; божественно-темная ночь наступила; [430] Все мы заснули под говором волн, ударяющих в