Перевод В. А. Жуковского с приложением Краткого содержания песней, им составленного.

  --------------------------------

  Источник: Гомер. Одиссея. М.: Правда, 1984.

  Электронная версия: Lib: Классика, март 2006 г.

  --------------------------------

  

  ПЕСНЬ ПЕРВАЯ Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который, Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен, Многих людей города посетил и обычаи видел, Много и сердцем скорбел на морях, о спасенье заботясь [5]

  Жизни своей и возврате в отчизну сопутников; тщетны Были, однако, заботы, не спас он сопутников: сами Гибель они на себя навлекли святотатством, безумцы, Съевши быков Гелиоса, над нами ходящего бога, - День возврата у них он похитил. Скажи же об этом [10] Что-нибудь нам, о Зевесова дочь, благосклонная Муза. Все уж другие, погибели верной избегшие, были Дома, избегнув и брани и моря; его лишь, разлукой С милой женой и отчизной крушимого, в гроте глубоком Светлая нимфа Калипсо, богиня богинь, произвольной [15] Силой держала, напрасно желая, чтоб был ей супругом. Но когда, наконец, обращеньем времен приведен был Год, в который ему возвратиться назначили боги В дом свой, в Итаку (но где и в объятиях верных друзей он Всё не избег от тревог), преисполнились жалостью боги [20] Все; Посейдон лишь единый упорствовал гнать Одиссея, Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны. Но в то время он был в отдаленной стране эфиопов (Крайних людей, поселенных двояко: одни, где нисходит Бог светоносный, другие, где всходит), чтоб там от народа [25] Пышную тучных быков и баранов принять гекатомбу. Там он, сидя на пиру, веселился; другие же боги Тою порою в чертогах Зевесовых собраны были. С ними людей и бессмертных отец начинает беседу; В мыслях его был Эгист беспорочный (его же Атридов [30] Сын, знаменитый Орест, умертвил); и о нем помышляя, Слово к собранью богов обращает Зевес Олимпиец: "Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют! Зло от нас, утверждают они; но не сами ли часто Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством? [35] Так и Эгист: не судьбе ль вопреки он супругу Атрида Взял, умертвивши его самого при возврате в отчизну? Гибель он верную ведал; от нас был к нему остроокий Эрмий, губитель Аргуса, ниспослан, чтоб он на убийство Мужа не смел посягнуть и от брака с женой воздержался. [40] "Месть за Атрида свершится рукою Ореста, когда он В дом свой вступить, возмужав, как наследник, захочет", так было Сказано Эрмием - тщетно! не тронул Эгистова сердца Бог благосклонный советом, и разом за все заплатил он". Тут светлоокая Зевсова дочь Афинея Паллада [45] Зевсу сказала: "Отец наш, Кронион, верховный владыка, Правда твоя, заслужил он погибель, и так да погибнет Каждый подобный злодей! Но теперь сокрушает мне сердце Тяжкой своею судьбой Одиссей хитроумный; давно он Страждет, в разлуке с своими, на острове, волнообъятом [50] Пупе широкого моря, лесистом, где властвует нимфа, Дочь кознодея Атланта, которому ведомы моря Все глубины и который один подпирает громаду Длинноогромных столбов, раздвигающих небо и землю. Силой Атлантова дочь Одиссея, лиющего слезы, [55] Держит, волшебством коварно-ласкательных слов об Итаке Память надеяся в нем истребить. Но, напрасно желая Видеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий, Смерти единой он молит. Ужель не войдет состраданье В сердце твое, Олимпиец? Тебя ль не довольно дарами [60] Чтил он в троянской земле, посреди кораблей там ахейских Жертвы тебе совершая? За что ж ты разгневан, Кронион? " Ей возражая, ответствовал туч собиратель Кронион: "Странное, дочь моя, слово из уст у тебя излетело. Я позабыл Одиссея, бессмертным подобного мужа, [65] Столь отличенного в сонме людей и умом и усердным Жертв приношеньем богам, беспредельного неба владыкам? Нет! Посейдон, обволнитель земли, с ним упорно враждует, Все негодуя за то, что циклоп Полифем богоравный Им ослеплен: из циклопов сильнейший, Фоосою нимфой, [70] Дочерью Форка, владыки пустынно-соленого моря, Был он рожден от ее с Посейдоном союза в глубоком Гроте. Хотя колебатель земли Посейдон Одиссея Смерти предать и не властен, но, по морю всюду гоняя, Все от Итаки его он отводит. Размыслим же вместе, [75] Как бы отчизну ему возвратить. Посейдон отказаться Должен от гнева: один со всеми бессмертными в споре, Вечным богам вопреки, без успеха он злобствовать будет". Тут светлоокая Зевсова дочь Афинея Паллада Зевсу сказала: "Отец наш, Кронион, верховный владыка! [80] Если угодно блаженным богам, чтоб увидеть отчизну Мог Одиссей хитроумный, то Эрмий аргусоубийца, Воли богов совершитель, пусть будет на остров Огигский К нимфе прекраснокудрявой ниспослан от нас возвестить ей Наш приговор неизменный, что срок наступил возвратиться [85] В землю свою Одиссею, в бедах постоянному. Я же Прямо в Итаку пойду возбудить в Одиссеевом сыне Гнев и отважностью сердце его преисполнить, чтоб созвал Он на совет густовласых ахеян и в дом Одиссеев Вход запретил женихам, у него беспощадно губящим [90] Мелкий скот и быков криворогих и медленноходных. Спарту и Пилос песчаный потом посетит он, чтоб сведать, Нет ли там слухов о милом отце и его возвращенье, Также, чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава". Кончив, она привязала к ногам золотые подошвы, [95] Амброзиальные, всюду ее над водой и над твердым Лоном земли беспредельныя легким носящие ветром; После взяла боевое копье, заощренное медью, Твердое тяжкоогромное, им же во гневе сражает Силы героев она, громоносного бога рожденье. [100] Бурно с вершины Олимпа в Итаку шагнула богиня. Там на дворе, у порога дверей Одиссеева дома, Стала она с медноострым копьем, облеченная в образ Гостя, тафийцев властителя, Ментеса; собранных вместе Всех женихов, многобуйных мужей, там богиня узрела; [105] В кости играя, сидели они перед входом на кожах Ими убитых быков; а глашатаи, стол учреждая, Вместе с рабами проворными бегали: те наливали Воду с вином в пировые кратеры; а те, ноздреватой Губкой омывши столы, их сдвигали и, разного мяса [110] Много нарезав, его разносили. Богиню Афину Прежде других Телемах богоравный увидел. Прискорбен Сердцем, в кругу женихов он сидел, об одном помышляя: Где благородный отец и как, возвратяся в отчизну, Хищников он по всему своему разгоняет жилищу, [115] Власть восприимет и будет опять у себя господином. В мыслях таких с женихами сидя, он увидел Афину; Тотчас он встал и ко входу поспешно пошел, негодуя В сердце, что странник был ждать принужден за порогом; приближась Взял он за правую руку пришельца, копье его принял, [120] Голос потом свой возвысил и бросил крылатое слово: "Радуйся, странник; войди к нам; радушно тебя угостим мы; Нужду ж свою нам объявишь, насытившись нашею пищей". Кончив, пошел впереди он, за ним Афинея Паллада. С нею вступя в пировую палату, к колонне высокой [125] Прямо с копьем подошел он и спрятал его там в поставе Гладкообтесанном, где запираемы в прежнее время Копья царя Одиссея, в бедах постоянного, были. К креслам богатым, искусной работы, подведши Афину, Сесть в них ее пригласил он, покрыв наперед их узорной [130] Тканью; для ног же была там скамейка; потом он поставил Стул резной для себя в отдаленье от прочих, чтоб гостю Шум веселящейся буйно толпы не испортил обеда, Также, чтоб втайне его расспросить об отце отдаленном. Тут принесла на лохани серебряной руки умыть им [135] Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня, Гладкий потом пододвинула стол; на него положила Хлеб домовитая ключница с разным съестным, из запаса Выданным ею охотно; на блюдах, подняв их высоко, Мяса различного крайчий принес и, его предложив им, [140] Кубки златые на браном столе перед ними поставил; Начал глашатай смотреть, чтоб вином наполнялися чаще Кубки. Вошли женихи, многобуйные мужи, и сели Чином на креслах и стульях; глашатаи подали воду Руки умыть им; невольницы хлеб принесли им в корзинах; [145] Отроки светлым напитком до края им налили чаши. Подняли руки они к приготовленной пище; когда же Был удовольствован голод их лакомой пищей, вошло им В сердце иное - желание сладкого пенья и пляски: Пиру они украшенье; и звонкую цитру глашатай [150] Фемию подал, певцу, перед ними во всякое время Петь принужденному; в струны ударив, прекрасно запел он. Тут осторожно сказал Телемах светлоокой Афине, Голову к ней приклонив, чтоб его не слыхали другие: "Милый мой гость, не сердись на меня за мою откровенность; [155] Здесь веселятся; у них на уме лишь музыка да пенье; Это легко: пожирают чужое без платы, богатство Мужа, которого белые кости, быть может, иль дождик Где-нибудь мочит на бреге, иль волны по взморью катают. Если б он вдруг перед ними явился в Итаке, то все бы, [160] Вместо того чтоб копить и одежды и золото, стали Только о том лишь молиться, чтоб были их ноги быстрее. Но погиб он, постигнутый гневной судьбой, и отрады Нет нам, хотя и приходят порой от людей земнородных Вести, что он возвратится, - ему уж возврата не будет. [165] Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая: Кто ты? Какого ты племени? Где ты живешь? Кто отец твой? Кто твоя мать? На каком корабле и какою дорогой Прибыл в Итаку и кто у тебя корабельщики? В край наш (Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел ты. [170] Также скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать: В первый ли раз посетил ты Итаку, иль здесь уж бывалый Гость Одиссеев? В те дни иноземцев сбиралося много В нашем доме: с людьми обхожденье любил мой родитель". Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: [175] "Все откровенно тебе расскажу; я царя Анхиала Мудрого сын, именуюся Ментесом, правлю народом Веслолюбивых тафийцев; и ныне корабль мой в Итаку Вместе с моими людьми я привел, путешествуя темным Морем к народам иного языка; хочу я в Темесе [180] Меди добыть, на нее обменявшись блестящим железом; Свой же корабль я поставил под склоном Нейона лесистым На поле, в пристани Ретре, далеко от города. Наши Предки издавна гостями друг другу считаются; это, Может быть, слышишь нередко и сам ты, когда посещаешь [185] Деда героя Лаэрта... а он, говорят, уж не ходит Более в город, но в поле далеко живет, удрученный Горем, с старушкой служанкой, которая, старца покоя, Пищей его подкрепляет, когда устает он, влачася По полю взад и вперед посреди своего винограда. [190] Я же у вас оттого, что сказали мне, будто отец твой Дома... но видно, что боги его на пути задержали: Ибо не умер еще на земле Одиссей благородный; Где-нибудь, бездной морской окруженный, на волнообъятом Острове заперт живой он иль, может быть, страждет в неволе [195] Хищников диких, насильственно им овладевших. Но слушай То, что тебе предскажу я, что мне всемогущие боги В сердце вложили, чему неминуемо сбыться, как сам я Верю, хотя не пророк и по птицам гадать неискусен. Будет недолго он с милой отчизной в разлуке, хотя бы [200] Связан железными узами был; но домой возвратиться Верное средство отыщет: на вымыслы он хитроумен. Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая: Подлинно ль вижу в тебе Одиссеева сына? Ты чудно С ним головой и глазами прекрасными сходен; еще я [205] Помню его; в старину мы друг с другом видалися часто; Было то прежде отплытия в Трою, куда из ахеян Лучшие с ним в крутобоких своих кораблях устремились. С той же поры ни со мной он, ни я с ним нигде не встречались". "Добрый мой гость, - отвечал рассудительный сын Одиссеев, - [210] Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать. Мать уверяет, что сын я ему, но сам я не знаю: Ведать о том, кто отец наш, наверное, нам невозможно. Лучше б, однако, желал я, чтоб мне не такой злополучный Муж был отцом; во владеньях своих он до старости б поздней [215] Дожил. Но если уж ты вопрошаешь, то он, из живущих Самый несчастливый ныне, отец мне, как думают люди". Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: "Видно, угодно бессмертным, чтоб был не без славы в грядущем Дом твой, когда Пенелопе такого, как ты, даровали [220] Сына. Теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая, Что здесь у вас происходит? Какое собранье? Даешь ли Праздник, иль свадьбу пируешь? Не складочный пир здесь, конечно. Кажется только, что гости твои необузданно в вашем Доме бесчинствуют: всякий порядочный в обществе с ними [225] Быть устыдится, позорное их поведение видя".- "Добрый мой гость, - отвечал рассудительный сын Одиссеев,- Если ты ведать желаешь, то все расскажу откровенно. Некогда полон богатства был дом наш; он был уважаем Всеми в то время, как здесь неотлучно тот муж находился. [230] Ныне ж иначе решили враждебные боги, покрывши Участь его неприступною тьмою для целого света; Менее стал бы о нем я крушиться, когда бы он умер: Если б в троянской земле меж товарищей бранных погиб он. Иль у друзей на руках, перенесши войну, здесь скончался, [235] Холм гробовой бы над ним был насыпан ахейским народом, Сыну б великую славу на все времена он оставил... Ныне же Гарпии взяли его, и безвестно пропал он, Светом забытый, безгробный, одно сокрушенье и вопли Сыну в наследство оставив. Но я не о нем лишь едином [240] Плачу; другое великое горе мне боги послали: Все, кто на разных у нас островах знамениты и сильны. Первые люди Дулихия, Зама, лесного Закинфа, Первые люди Итаки утесистой мать Пенелопу Нудят упорно ко браку и наше имение грабят; [245] Мать же ни в брак ненавистный не хочет вступить, ни от брака Средств не имеет спастись; а они пожирают нещадно Наше добро и меня самого напоследок погубят". С гневом великим ему отвечала богиня Афина: "Горе! Я вижу, сколь ныне тебе твой отец отдаленный [250] Нужен, чтоб сильной рукой с женихами бесстыдными сладить. О, когда б он в те двери вступил, возвратяся внезапно, В шлеме, щитом покровенный, в руке два копья медноострых!.. Так впервые увидел его я в то время, когда он В доме у нас веселился вином, посетивши в Эфире [255] Ила, Мермерова сына (и той стороны отдаленной Царь Одиссей достигал на своем корабле быстроходном; Яда, смертельного людям, искал он, дабы напоить им Стрелы свои, заощренные медью; но Ил отказался Дать ему яда, всезрящих богов раздражить опасаясь; [260] Мой же отец им его наделил по великой с ним дружбе). Если бы в виде таком Одиссей женихам вдруг явился, Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым,горек. Но - того мы, конечно, не ведаем - в лоне бессмертных Скрыто: назначено ль свыше ему, возвратясь, истребить их [265] В этом жилище, иль нет. Мы размыслим теперь совокупно, Как бы тебе самому от грабителей дом свой очистить. Слушай же то, что скажу, и заметь про себя, что услышишь: Завтра, созвав на совет благородных ахеян, пред ними Все объяви ты, в свидетели правды призвавши бессмертных; [270] После потребуй, чтоб все женихи по домам разошлися; Матери ж, если супружество сердцу ее не противно, Ты предложи, чтоб к отцу многосильному в дом возвратилась, Где, приготовив все нужное к браку, богатым приданым Милую дочь, как прилично то сану, ее наделит он. [275] Также усердно советую, если совет мой ты примешь: Прочный корабль с двадцатью снарядивши гребцами, отправься Сам за своим отдаленным отцом, чтоб проведать, какая В людях молва про него, иль услышать о нем прорицанье Оссы, всегда повторяющей людям Зевесово слово. [280] Пилос сперва посетив, ты узнай, что божественный Нестор Скажет; потом Менелая найди златовласого в Спарте: Прибыл домой он последний из всех меднолатных ахеян. Если услышишь, что жив твой родитель, что он возвратится, Жди его год, терпеливо снося притесненья; когда же [285] Скажет молва, что погиб он, что нет уж его меж живыми, То, незамедленно в милую землю отцов возвратяся, В честь ему холм гробовой здесь насыпь и обычную пышно Тризну по нем соверши; Пенелопу ж склони на замужство. После, когда надлежащим порядком все дело устроишь, [290] Твердо решившись, умом осмотрительным выдумай средство, Как бы тебе женихов, захвативших насильственно дом ваш, В нем погубить иль обманом, иль явною силой; тебе же Быть уж ребенком нельзя, ты из детского возраста вышел; Знаешь, какою божественный отрок Орест перед целым [295] Светом украсился честью, отмстивши Эгисту, которым Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель? Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший, Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили. Время, однако, уж мне возвратиться на быстрый корабль мой [300] К спутникам, ждущим, конечно, меня с нетерпеньем и скукой. Ты ж о себе позаботься, уваживши то, что сказал я".- "Милый мой гость, - отвечал рассудительный сын Одиссеев,- Пользы желая моей, говоришь ты со мною, как с сыном Добрый отец; я о том, что советовал ты, не забуду. [305] Но подожди же, хотя и торопишься в путь; здесь прохладой Баней и члены и душу свою освежив, возвратишься Ты на корабль, к удовольствию сердца богатый подарок Взяв от меня, чтоб его мне на память беречь, как обычай Есть меж людьми, чтоб, прощаяся, гости друг друга дарили". [310] Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала: "Нет! Не держи ты меня, тороплюсь я безмерно в дорогу; Твой же подарок, обещанный мне так радушно тобою, К вам возвратяся, приму и домой увезу благодарно, В дар получив дорогое и сам дорогим отдаривши". [315] С сими словами Зевесова дочь светлоокая скрылась, Быстрой невидимо птицею вдруг улетев. Поселила Твердость и смелость она в Телемаховом сердце, живее Вспомнить заставив его об отце; но проник он душою Тайну и чувствовал страх, угадав, что беседовал с богом. [320] Тут к женихам он, божественный муж, подошел; перед ними Пел знаменитый певец, и с глубоким вниманьем сидели Молча они; о печальном ахеян из Трои возврате, Некогда им учрежденном богиней Афиною, пел он. В верхнем покое своем вдохновенное пенье услышав, [325] Вниз по ступеням высоким поспешно сошла Пенелопа, Старца Икария дочь многоумная: вместе сошли с ней Две из служанок ее; и она, божество меж женами, В ту палату вступив, где ее женихи пировали, Подле столба, потолок там высокий державшего, стала, [330] Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим; Справа и слева почтительно стали служанки; царица С плачем тогда обратила к певцу вдохновенному слово: "Фемий, ты знаешь так много других, восхищающих душу Песней, сложенных певцами во славу богов и героев; [335] Спой же из них, пред собранием сидя, одну; и в молчанье Гости ей будут внимать за вином; но прерви начатую Песню печальную; сердце в груди замирает, когда я Слышу ее: мне из всех жесточайшее горе досталось; Мужа такого лишась, я всечасно скорблю о погибшем, [340] Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос".- "Милая мать, - возразил рассудительный сын Одиссеев,- Как же ты хочешь певцу запретить в удовольствие наше То воспевать, что в его пробуждается сердце? Виновен В том не певец, а виновен Зевес, посылающий свыше [345] Людям высокого духа по воле своей вдохновенье. Нет, не препятствуй певцу о печальном возврате данаев Петь - с похвалою великою люди той песне внимают, Всякий раз ею, как новою, душу свою восхищая; Ты же сама в ней найдешь не печаль, а печали усладу: [350] Был не один от богов осужден потерять день возврата Царь Одиссей, и других знаменитых погибло немало. Но удались: занимайся, как должно, порядком хозяйства, Пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работе Были своей: говорить же не женское дело, а дело [355] Мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель". Так он сказал; изумяся, обратно пошла Пенелопа; К сердцу слова многоумные сына приняв и в покое Верхнем своем затворяся, в кругу приближенных служанок Плакала горько она о своем Одиссее, покуда [360] Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина. Тою порой женихи в потемневшей палате шумели, Споря о том, кто из них с Пенелопою ложе разделит. К ним обратяся, сказал рассудительный сын Одиссеев: "Вы, женихи Пенелопы, надменные гордостью буйной, [365] Станем спокойно теперь веселиться: прервите ваш шумный Спор; нам приличней вниманье склонить к песнопевцу, который, Слух наш пленяя, богам вдохновеньем высоким подобен. Завтра же утром вас всех приглашаю собраться на площадь. Там всенародно в лицо вам скажу, чтоб очистили все вы [370] Дом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях. Если ж находите вы, что для вас и приятней и легче Всем одного разорять произвольно, без платы, - сожрите Все; но на вас я богов призову; и Зевес не замедлит [375] Вас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы, Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами". Он замолчал. Женихи, закусивши с досадою губы, Смелым его пораженные словом, ему удивлялись. Но Антиной, сын Евпейтов, ему отвечал, возражая: [380] "Сами боги, конечно, тебя, Телемах, научили Быть столь кичливым и дерзким в словах, и беда нам, когда ты В волнообъятой Итаке, по воле Крониона, будешь Нашим царем, уж имея на то по рожденью и право!" Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев: [385] "Друг Антиной, не сердись на меня за мою откровенность: Если б владычество дал мне Зевес, я охотно бы принял. Или ты мыслишь, что царская доля всех хуже на свете? Нет, конечно, царем быть не худо; богатство в царевом Доме скопляется скоро, и сам он в чести у народа. [390] Но меж ахейцами волнообъятой Итаки найдется Много достойнейших власти и старых и юных; меж ними Вы изберите, когда уж не стало царя Одиссея. В доме ж своем я один повелитель; здесь мне подобает Власть над рабами, для нас Одиссеем добытыми в битвах". [395] Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Телемаху: "О Телемах, мы не знаем - то в лоне бессмертных сокрыто, - Кто над ахейцами волнообъятой Итаки назначен Царствовать; в доме ж своем ты, конечно, один повелитель; Нет, не найдется, пока обитаема будет Итака, [400] Здесь никого, кто б дерзнул на твое посягнуть достоянье. Но я желал бы узнать, мой любезный, о нынешнем госте. Как его имя? Какую своим он отечеством славит Землю? Какого он рода и племени? Где он родился? С вестью ль к тебе о желанном возврате отца приходил он? [405] Иль посетил нас, по собственной нужде заехав в Итаку? Вдруг он отсюда пропал, не дождавшись, чтоб с ним хоть немного Мы ознакомились; был человек не простой он, конечно".-, "Друг Евримах, - отвечал рассудительный сын Одиссеев, - День свиданья с отцом навсегда мной утрачен; не буду [410] Более верить ни слухам о скором его возвращенье, Ниже напрасным о нем прорицаньям, к которым, сзывая В дом свой гадателей, мать прибегает. А нынешний гость наш Был Одиссеевым гостем; он родом из Тафоса, Ментес, Сын Анхиала, царя многоумного, правит народом [415] Веслолюбивых тафийцев". Но, так говоря, убежден был В сердце своем Телемах, что богиню бессмертную видел. Те же, опять обратившися к пляске и сладкому пенью, Начали снова шуметь в ожидании ночи; когда же Черная ночь посреди их веселого шума настала, [420] Все разошлись по домам, чтоб предаться беспечно покою. Скоро и сам Телемах в свой высокий чертог (на прекрасный Двор обращен был лицом он с обширным пред окнами видом), Всех проводивши, пошел, про себя размышляя о многом. Факел зажженный неся, перед ним с осторожным усердьем [425] Шла Евриклея, разумная дочь Певсенорида Опса; Куплена в летах цветущих Лаэртом она - заплатил он Двадцать быков, и ее с благонравной своею супругой В доме своем уважал наравне, и себе не позволил Ложа коснуться ее, опасаяся ревности женской. [430] Факел неся, Евриклея вела Телемаха - за ним же С детства ходила она и ему угождала усердней Прочих невольниц. В богатую спальню она отворила Двери; он сел на постелю и, тонкую снявши сорочку, В руки старушки заботливой бросил ее; осторожно [435] В складки сложив и угладив, на гвоздь Евриклея сорочку Подле кровати, искусно точеной, повесила; тихо Вышла из спальни; серебряной ручкою дверь затворила; Крепко задвижку ремнем затянула; потом удалилась. Он же всю ночь на постеле, покрытый овчиною мягкой, [440] В сердце обдумывал путь, учрежденный богиней Афиной.

  ПЕСНЬ ВТОРАЯ Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос; Ложе покинул тогда и возлюбленный сын Одиссеев; Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил; После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши, [5]

  Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный. Звонкоголосых глашатаев царских созвав, повелел он Кликнуть им клич, чтоб на площадь собрать густовласых ахеян; Кликнули те; собралися на площадь другие; когда же Все собралися они и собрание сделалось полным, [10] С медным в руке он копьем перед сонмом народным явился - Был не один, две лихие за ним прибежали собаки. Образ его несказанной красой озарила Афина, Так что дивилися люди, его подходящего видя. Старцы пред ним раздалися, и сел он на месте отцовом. [15] Первое слово тогда произнес благородный Египтий, Старец, согбенный годами и в жизни изведавший много; Сын же его Антифонт копьевержец с царем Одиссеем В конеобильную Трою давно в корабле крутобоком Поплыл; он был умерщвлен Полифемом свирепым в глубоком [20] Гроте, последний, похищенный им для вечерния пищи. Три оставалися старцу: один, Еврином, с женихами Буйствовал; два помогали отцу обрабатывать поле; Но о погибшем не мог позабыть он; об нем он все плакал, Все сокрушался; и так, сокрушенный, сказал он народу: [25] "Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки; Мы на совет не сходились ни разу с тех пор, как отсюда Царь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился. Кто же нас собрал теперь? Кому в том внезапная нужда? Юноша ли расцветающий? Муж ли, годами созрелый? [30] Слышал ли весть о идущей на нас неприятельской силе? Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав? Или о пользе народной какой предложить нам намерен? Должен быть честный он гражданин; слава ему! Да поможет Зевс помышлениям добрым его совершиться успешно". [35] Кончил. Словами его был обрадован сын Одиссеев; Встать и к собранию речь обратить он немедля решился; Выступил он пред людей, и ему, к ним идущему, в руку Скипетр вложил Певсенеор, глашатай, разумный советник. К старцу сперва обратяся, ему он сказал: "Благородный [40] Старец, он близко (и скоро его ты узнаешь), кем здесь вы Собраны, - это я сам, и печаль мне великая ныне. Я не слыхал о идущей на нас неприятельской силе; Вас остеречь не хочу, наперед все подробно разведав, Также о пользах народных теперь предлагать не намерен. [45] Ныне о собственной, дом мой постигшей, беде говорю я. Две мне напасти; одна: мной утрачен отец благородный, Бывший над вами царем и всегда, как детей, вас любивший; Более ж злая другая напасть, от которой весь дом наш Скоро погибнет и все, что в нем есть, до конца истребится, [50] Та, что преследуют мать женихи неотступные, наших Граждан знатнейших, собравшихся здесь, сыновья; им противно Прямо в Икариев дом обратиться, чтоб их предложенье Выслушал старец и дочь, наделенную щедро приданым, Отдал по собственной воле тому, кто приятнее сердцу. [55] Нет; им удобней, вседневно врываяся в дом наш толпою, Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать, Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадно Тратить. Наш дом разоряется, ибо уж нет в нем такого Мужа, каков Одиссей, чтоб его от проклятья избавить. [60] Сами же мы беспомощны теперь, равномерно и после Будем, достойные жалости, вовсе без всякой защиты. Если бы сила была, то и сам я нашел бы управу; Но нестерпимы обиды становятся; дом Одиссеев Грабят бесстыдно. Ужель не тревожит вас совесть? По крайней [65] Мере чужих устыдитесь людей и народов окружных, Нам сопредельных, богов устрашитеся мщенья, чтоб гневом Вас не постигли самих, негодуя на вашу неправду. Я ж к олимпийскому Зевсу взываю, взываю к Фемиде, Строгой богине, советы мужей учреждающей! Наше [70] Право признайте, друзья, и меня одного сокрушаться Горем оставьте. Иль, может быть, мой благородный родитель Чем оскорбил здесь умышленно меднообутых ахеян; Может быть, то оскорбленье на мне вы умышленно мстите, Грабить наш дом возбуждая других? Но желали бы лучше [75] Мы, чтоб и скот наш живой и лежачий запас наш вы сами Силою взяли; тогда бы для нас сохранилась надежда: Мы бы дотоле по улицам стали скитаться, моля вас Наше отдать нам, покуда не все бы нам отдано было; Ныне ж вы сердце мое безнадежным терзаете горем". [80] Так он во гневе сказал и повергнул на землю свой скипетр; Слезы из глаз устремились: народ состраданье проникло; Все неподвижно-безмолвны сидели; никто не решился Дерзостным словом ответствовать сыну царя Одиссея. Но Антиной поднялся и воскликнул, ему возражая: [85] "Что ты сказал, Телемах, необузданный, гордоречивый? Нас оскорбив, ты на нас и вину возложить замышляешь? Нет, обвинять ты не нас, женихов, пред ахейским народом Должен теперь, а свою хитроумную мать, Пенелопу. Три совершилося года, уже наступил и четвертый [90] С тех пор, как, нами играя, она подает нам надежду Всем, и каждому порознь себя обещает, и вести Добрые шлет к нам, недоброе в сердце для нас замышляя. Знайте, какую она вероломно придумала хитрость: Стан превеликий в покоях поставя своих, начала там [95] Тонко-широкую ткань и, собравши нас всех, нам сказала: "Юноши, ныне мои женихи, - поелику на свете Нет Одиссея, - отложим наш брак до поры той, как будет Кончен мой труд, чтоб начатая ткань не пропала мне даром; Старцу Лаэрту покров гробовой приготовить хочу я [100] Прежде, чем будет он в руки навек усыпляющей смерти Парками отдан, дабы не посмели ахейские жены Мне попрекнуть, что богатый столь муж погребен без покрова". Так нам сказала, и мы покорились ей мужеским сердцем. Что же? День целый она за тканьем проводила, а ночью, [105] Факел зажегши, сама все натканное днем распускала. Три года длился обман, и она убеждать нас умела; Но когда обращеньем времен приведен был четвертый - Всем нам одна из служительниц, знавшая тайну, открыла; Сами тогда ж мы застали ее за распущенной тканью; [110] Так и была приневолена нехотя труд свой окончить. Ты же нас слушай; тебе отвечаем, чтоб мог ты все ведать Сам и чтоб ведали все равномерно с тобой и ахейцы: Мать отошли, повелев ей немедля, на брак согласившись, Выбрать меж нами того, кто отцу и самой ей угоден. [115] Если же долее будет играть сыновьями ахеян... Разумом щедро ее одарила Афина; не только В разных она рукодельях искусна, но также и много Хитростей знает, неслыханных в древние дни и ахейским Женам прекраснокудрявым неведомых; что ни Алкмене [120] Древней, ни Тиро, ни пышно-венчанной царевне Микене В ум не входило, то ныне увертливый ум Пенелопы Нам ко вреду изобрел; но ее изобретенья тщетны; Знай, не престанем твой дом разорять мы до тех пор, покуда Будет упорна она в помышленьях своих, ей богами [125] В сердце вложенных; конечно, самой ей в великую славу То обратится, но ты истребленье богатства оплачешь; Мы, говорю, не пойдем от тебя ни домой, ни в иное Место, пока Пенелопа меж нами не выберет мужа".- "О Антиной, - отвечал рассудительный сын Одиссеев,- [130] Я не дерзну и помыслить о том, чтоб велеть удалиться Той, кто меня родила и вскормила; отец мой далеко; Жив ли, погиб ли, - не знаю; но трудно с Икарием будет Мне расплатиться, когда Пенелопу отсюда насильно Вышлю - тогда я подвергнусь и гневу отца и гоненью [135] Демона: страшных Эриний, свой дом покидая, накличет Мать на меня, и стыдом пред людьми я покроюся вечным. Нет, никогда не отважусь сказать ей подобного слова. Вы же, когда хоть немного тревожит вас совесть, покиньте Дом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше [140] Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях. Если ж находите вы, что для вас и приятней и легче Всем одного разорять произвольно, без платы, - сожрите Все; но на вас я богов призову, и Зевес не замедлит Вас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы, [145] Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами". Так говорил Телемах. И внезапно Зевес громовержец Свыше к нему двух орлов ниспослал от горы каменистой; Оба сначала, как будто несомые ветром, летели Рядом они, широко распустивши огромные крылья; [150] Но, налетев на средину собрания, полного шумом, Начали быстро кружить с непрестанными взмахами крыльев; Очи их, сверху на головы глядя, сверкали бедою; Сами потом, расцарапав друг другу и груди и шеи, Вправо умчались они, пролетев над собраньем и градом. [155] Все, изумленные, птиц провожали глазами, и каждый Думал о том, что явление их предвещало в грядущем. Выступил тут пред народ Алиферс, многоопытный старец, Сын Масторов; из сверстников всех он один по полету Птиц был искусен гадать и пророчил грядущее; полный [160] Мыслей благих, обратяся к согражданам, так им сказал он: "Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки. Прежде, однако, дабы женихов образумить, скажу я Им, что беда неизбежная мчится на них, что недолго Будет в разлуке с семейством своим Одиссей, что уже он [165] Где-нибудь близко таится, и смерть и погибель готовя Всем им, что также и многим другим из живущих в Итаке Горновозвышенной бедствие будет. Размыслим же, как бы Вовремя нам обуздать их; но лучше, конечно, когда бы Сами они усмирились; то ныне всего бы полезней [170] Было для них: не безопытно так говорю, но наверно Зная, что будет; сбылось, утверждаю, и все, что ему я Здесь предсказал перед тем, как пошли кораблями ахейцы В Трою и с ними пошел Одиссей многоумный. По многих Бедствиях (так говорил я) и спутников всех потерявши, [175] Всем незнакомый, в исходе двадцатого года в отчизну Он возвратится. Мое предсказанье свершается ныне". Кончил. Ему отвечал Евримах, сын Полибиев: "Лучше, Старый рассказчик, домой возвратись и своим малолетним Детям пророчествуй там, чтоб беды им какой не случилось. [180] В нашем же деле вернее тебя я пророк; мы довольно Видим летающих на небе в светлых лучах Гелиоса Птиц, но не все роковые. А царь Одиссей в отдаленном Крае погиб. И тебе бы погибнуть с ним вместе! Тогда бы Здесь ты не стал предсказаний таких вымышлять, возбуждая [185] Гнев в Телемахе, уже раздраженном, и, верно, надеясь Что-нибудь в дар от него получить для себя и домашних. Слушай, однако, - и то, что услышишь, исполнится верно,- Если ты этого юношу с старым своим многознаньем Будешь пустыми словами на гнев возбуждать, то, конечно, [190] Это в сугубое горе ему самому обратится; Против нас всех он один ничего совершить не успеет. Ты ж, безрассудный старик, навлечешь на себя наказанье, Тяжкое сердцу: мы горько заставим тебя сокрушаться. Ныне я боле полезный совет предложу Телемаху: [195] Матери пусть повелит он к Икарию в дом возвратиться, Где, приготовив все нужное к браку, богатым приданым Милую дочь, как прилично то сану ее, наделит он. Иначе, думаю, мы, сыновья благородных ахеян, Мучить ее не престанем своим сватовством. Никого здесь [200] Мы не боимся, ни полного звучных речей Телемаха, Ниже пророчеств, которыми ты, говорун поседелый, Всем докучаешь, - ты нам оттого ненавистней; а дом их Весь разорим мы на наши пиры, и от нас воздаянья Им не иметь никакого, пока на желаемый нами [205] Брак не решится она; ожидая вседневно, кто будет Ею из нас, наконец, предпочтен, мы к другим обратиться Медлим невестам, чтоб выбрать, как следует, жен между ними". Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев: "О Евримах, и вы все, женихи знаменитые, боле [210] Вас убеждать не хочу и вперед не скажу вам ни слова; Боги все ведают, все благородным ахейцам известно. Вы же мне прочный корабль с двадцатью приобыкшими быстро По морю плавать гребцами теперь снарядите: хочу я Спарту и Пилос песчаный сперва посетить, чтоб проведать, [215] Есть ли там слухи какие о милом отце и какая В людях молва про него, иль услышать о нем прорицанье Оссы, всегда повторяющей людям Зевесово слово. Если узнаю, что жив он, что он возвратится, то буду Ждать его год, терпеливо снося притесненья; когда же [220] Скажет молва, что погиб он, что нет уж его меж живыми, То, незамедленно в милую землю отцов возвратяся, В честь ему холм гробовой здесь насыплю и должную пышно Тризну по нем совершу; Пенелопу ж склоню на замужство". Кончив, он сел и умолкнул. Тогда поднялся неизменный [225] Спутник и друг Одиссея, царя беспорочного, Ментор. Вверил ему Одиссей при отплытии дом, быть покорным Старцу Лаэрту и все сберегать повелевши. И полный Мыслей благих, обратяся к согражданам, так им сказал он: "Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки: [230] Кротким, благим и приветливым быть уж вперед ни единый Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши, Каждый пускай притесняет людей, беззаконствуя смело, Если могли вы забыть Одиссея, который был нашим Добрым царем и народ свой любил, как отец благодушный. [235] Нужды мне нет обвинять женихов необузданно-дерзких В том, что они, самовластвуя здесь, замышляют худое. Сами своею играют они головой, разоряя Дом Одиссея, которого, мыслят, уж мы не увидим. Вас же, граждане Итаки, хочу пристыдить: здесь собравшись, [240] Вы равнодушно сидите и слова не скажете против Малой толпы женихов, хоть самих вас число и большое". Сын Евеноров тогда, Леокрит, негодуя, воскликнул: "Что ты сказал, безрассудный, зломышленный Ментор? Смирить нас Гражданам ты предлагаешь; но сладить им с нами, которых [245] Также немало, на пиршестве трудно. Хотя бы внезапно Сам Одиссей твой, Итаки властитель, явился и силой Нас, женихов благородных, в его веселящихся доме, Выгнать оттуда замыслил, его возвращенье в отчизну Было б жене, тосковавшей так долго по нем, не на радость: [250] Злая погибель его бы постигла, когда бы нас многих Вздумал один одолеть он; неумное слово сказал ты. Вы ж разойдитеся, люди, и каждый займися домашним Делом. А Ментор пускай и мудрец Алиферс, Одиссею Верность свою сохранившие, в путь снарядят Телемаха; [255] Долго, однако, я думаю, здесь просидит он, сбирая Вести; пути же ему своего совершить не удастся". Так он сказав, распустил самовольно собранье народа. Все, удалясь, по своим разошлися домам; женихи же В дом Одиссея, царя благородного, вновь возвратились. [260] Но Телемах одиноко пошел на песчаное взморье. Руки соленою влагой умыв, возгласил он к Афине: "Ты, посетившая дом мой вчера и в туманное море Плыть повелевшая мне, чтоб разведал я, странствуя, нет ли Слухов о милом отце и его возвращенье, богиня, [265] Мне помоги благосклонно; ахейцы мой путь затрудняют; Паче ж других женихи многосильные, полные злобы". Так говорил он, молясь, и пред ним во мгновение ока, Сходная с Ментором видом и речью, предстала Афина. Голос возвысив, богиня крылатое бросила слово: [270] "Смел, Телемах, и разумен ты будешь, когда обладаешь Тою великою силой, с какою и словом и делом Все твой отец, что хотел, совершал; и достигнешь желанной Цели, свой путь беспрепятственно кончив; когда ж не прямой ты Сын Одиссеев, не сын Пенелопин прямой, то надежды [275] Есть для тебя, что успешно свершишь предприятое дело. Редко бывают подобны отцам сыновья; все большею Частию хуже отцов и немногие лучше. Но будешь Ты, Телемах, и разумен и смел, поелику не вовсе Ты Одиссеевой силы великой лишен; и надежда [280] Есть для тебя, что успешно свершишь предприятое дело. Пусть женихи, беззаконствуя, зло замышляют - оставь их; Горе безумным! Они в слепоте, незнакомые с правдой, Смерти своей не предвидят, ни черной судьбы, ежедневно К ним подступающей ближе и ближе, чтоб вдруг погубить их. [285] Ты же свое предпринять путешествие можешь немедля; Будучи другом твоим по отцу твоему, снаряжу я Быстрый корабль для тебя и последую сам за тобою. Но возвратися теперь к женихам; а тебе на дорогу Пусть приготовят съестное, пускай им наполнят сосуды; [290] Пусть и в амфоры вина нацедят и муки, мореходца Снеди питательной, в кожаных, плотных мехах приготовят. Тою порой я гребцов наберу; кораблей же в Итаке, Морем объятой, немало и новых и старых; меж ними Лучший я выберу сам; и немедленно будет он нами [295] В путь изготовлен, и спустим его на священное море". Так говорила Афина, Зевесова дочь, Телемаху. Голос богини услышав, он берег немедля покинул. В дом возвратяся с печалию милого сердца, нашел он Там женихов многосильных: одни обдирали в покоях [300] Коз, а другие, зарезав свиней, на дворе их палили. С колкой усмешкой к нему подошел Антиной и, насильно За руку взявши его и назвавши по имени, молвил: "Юноша вспыльчивый, злой говорун, Телемах, не заботься Боле о том, чтоб вредить нам иль словом, иль делом, а лучше [305] Дружески с нами без всяких забот веселись, как бывало. Волю ж твою не замедлят ахейцы исполнить: получишь Ты и корабль и отборных гребцов, чтоб скорее достигнуть В Пилос, любезный богам, и узнать об отце отдаленном". Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев: [310] "Нет, Антиной, неприлично мне с вами, надменными, вместе Против желанья сидеть за столом, веселясь беззаботно; Будьте довольны и тем, что имущество лучшее наше Вы, женихи, разорили, покуда я был малолетен. Ныне ж, когда, возмужав и советников слушая умных, [315] Все я узнал и когда уж во мне пробудилася бодрость, Я попытаюсь на шею вам Парк неизбежных накликать, Так ли, иначе ли, съездив ли в Пилос, иль здесь отыскавши Средство. Я еду - и путь мой напрасен не будет, хотя я Еду попутчиком, ибо (так было устроено вами) [320] Здесь мне иметь своего корабля и гребцов невозможно". Так он сказал и свою из руки Антиноевой руку Вырвал. Меж тем женихи, изобильный обед учреждая, Многими колкими сердце его оскорбляли речами. Так говорили одни из ругателей дерзко-надменных: [325] "Нас Телемах погубить не на шутку замыслил; быть может, Многих он в помощь себе приведет из песчаного Пилоса, многих Также из Спарты; о том он, мы видим, заботится сильно. Может случиться и то, что богатую землю Эфиру Он посетит, чтоб, добывши там яду, смертельного людям, [330] Здесь отравить им кратеры и разом нас всех уничтожить". - "Но, - отвечали другие насмешливо первым, - кто знает! Может случиться легко, что и сам, как отец, он погибнет, Долго бродив по морям далеко от друзей и домашних. Тем он, конечно, и нас озаботит: тогда нам придется [335] Все разделить меж собой их имущество; дом же уступим Мы Пенелопе и мужу, избранному ею меж нами". Так женихи. Телемах же пошел в кладовую отцову, Зданье пространное; злата и меди там кучи лежали; Много там платья в ларях и душистою масла хранилось; [340] Куфы из глины с вином многолетним и сладким стояли Рядом у стен, заключая божественно-чистый напиток В недре глубоком, на случай, когда Одиссей возвратится В дом, претерпевши тяжелых скорбей и превратностей много. Двери двустворные, дважды замкнутые, в ту кладовую [345] Входом служили; почтенная ключница денно и нощно Там с многоопытным, зорким усердьем в порядке держала Все Евриклея, разумная дочь Певсенорида Опса. В ту кладовую позвав Евриклею, сказал Телемах ей: "Няня, амфоры наполни вином благовонным, вкуснейшим [350] После того дорогого, которое здесь бережешь ты, Помня о нем, о несчастном, и все уповая, что в дом свой Царь Одиссей возвратится, и смерти и Парк избежавши. Им ты двенадцать наполни амфор и амфоры закупорь; Так же и кожаных, плотных мехов приготовь, оржаною [355] Полных мукой; и чтоб в каждом из них заключалося двадцать Мер; но об этом ты ведай одна; собери все припасы В кучу; за ними приду ввечеру я, в то время, когда уж В верхний покой свой уйдет Пенелопа, о сне помышляя. Спарту и Пилос песчаный хочу посетить, чтоб проведать. [360] Нет ли там слухов о милом отце и его возвращенье". Кончил. Ему Евриклея, усердная няня, заплакав, С громким рыданьем крылатое бросила слово: "Зачем ты, Милое наше дитя, отворяешь таким помышленьям Сердце? Зачем в отдаленную, чуждую землю стремишься [365] Ты, утешение наше единое? Твой уж родитель Встретил конец меж народов враждебных от дома далеко; Здесь же, покуда ты странствовать будешь, коварно устроят Ков, чтоб известь и тебя, и твое все богатство разделят. Лучше останься у нас при своем; ни малейшей нет нужды [370] В страшное море тебе на беды и на бури пускаться". Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев: "Няня, мой друг, не тревожься; не мимо богов я решился В путь, но клянись мне, что мать от тебя ни о чем не узнает Прежде, пока не свершится одиннадцать дней иль двенадцать, [375] Или покуда не спросит сама обо мне, иль другой кто Тайны не скажет, - боюсь, чтоб от плача у ней не поблекла Свежесть лица". Евриклея богами великими стала Клясться; когда ж поклялася и клятву свою совершила, Тотчас она, благовонным вином все амфоры наливши, [380] Кожаных плотных мехов приготовила, полных мукою. Он же, домой возвратившися, там с женихами остался. Умная мысль родилася тут в сердце Паллады Афины: Вид Телемаха принявши, она обежала весь город; К каждому встречному ласково речь обращая, собраться [385] Всех пригласила она ввечеру на корабль быстроходный. После, пришед к Ноемону, разумного Фрония сыну, Дать ей просила корабль - Ноемон согласился охотно. Солнце тем временем село, и все потемнели дороги. Легкий корабль на соленую влагу спустив и запасы, [390] Нужные каждому прочному судну, собравши, на самом Выходе в море из бухты его поместила богиня. Люди сошлися, и в каждом она возбудила отважность. Новая мысль родилася тут в сердце Паллады Афины: В дом Одиссея, царя благородного, вшедши, богиня [395] Сладкий сон на пирующих там женихов навела, помутила Мысли у пьющих и вырвала кубки из рук их; влеченью Сна уступивши, они по домам разошлись и недолго Ждали его, не замедлил он пасть на усталые вежды. Тут светлоокая Зевсова дочь Телемаху сказала, [400] Вызвав его из устроенной пышно палаты столовой, Сходная с Ментором видом и речью: "Пора, Телемах, нам; Все собралися уж светлообутые спутники наши; Сидя у весел, они ожидают тебя с нетерпеньем; Время идти; не годится нам доле откладывать путь свой". [405] Кончив, Паллада Афина пошла впереди Телемаха Быстрым шагом; поспешно пошел Телемах за богиней. К морю и к ждавшему их кораблю подошедши, они там Спутников густокудрявых нашли у песчаного брега. К ним обратилась тогда Телемахова сила святая: [410] "Братья, принесть поспешим путевые запасы; они уж Все приготовлены в доме, и мать ни о чем не слыхала; Также ничто и рабыням не сказано; тайну одна лишь Знает". И быстро пошел впереди он; за ним все другие. Взявши запасы, они их на прочно устроенном судне [415] Склали, как то повелел им возлюбленный сын Одиссеев. Скоро и сам он вступил на корабль за богиней Афиной; Подле кормы корабельной она поместилась; с ней рядом Сел Телемах, и гребцы, отвязавши поспешно канаты, Также взошли на корабль и сели на лавках у весел. [420] Тут светлоокая Зевсова дочь даровала им ветер попутный, Свежий повеял зефир, ошумляющий темное море. Бодрых гребцов возбуждая, велел Телемах им скорее Снасти устроить; ему повинуясь, сосновую мачту Подняли разом они и, глубоко в гнездо водрузивши, [425] В нем утвердили ее, а с боков натянули веревки; Белый потом привязали ремнями плетеными парус; Ветром наполнившись, он поднялся, и пурпурные волны Звучно под килем потекшего в них корабля зашумели; Он же бежал по волнам, разгребая себе в них дорогу. [430] Тут корабельщики, черное быстрое судно устроив, Чаши наполнили сладким вином и, молясь, сотворили Должное вечнорожденным, бессмертным богам возлиянье, Паче ж других светлоокой богине, великой Палладе. Судно всю ночь и все утро спокойно свой путь совершало.

  ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ Гелиос с моря прекрасного встал и явился на медном Своде небес, чтоб сиять для бессмертных богов и для смертных, Року подвластных людей, на земле плодоносной живущих. Тою порою достигнул корабль до Нелеева града [5]

  Пышного, Пилоса. В жертву народ приносил там на бреге Черных быков Посейдону, лазурнокудрявому богу; Было там девять скамей; на скамьях, по пяти сот на каждой, Люди сидели, и девять быков перед каждою было. Сладкой отведав утробы, уже сожигали пред богом [10] Бедра в то время, как в пристань вошли мореходцы. Убравши Снасти и якорем шаткий корабль утвердивши, на землю Вышли они; Телемах, за Афиною следуя, также Вышел. К нему обратяся, богиня Афина сказала: "Сын Одиссеев, теперь уж застенчивым быть ты не должен; [15] Ибо затем мы и в море пустились, чтоб сведать, в какую Землю отец твой судьбиною брошен и что претерпел он. Смело приблизься к коней обуздателю Нестору; знать нам Должно, какие в душ