| Главная » Книги |
Байрон Джордж Гордон - Марино Фальеро, Страница 23
Байрон Джордж Гордон - Марино Фальероsp;Какой себѣ желаютъ старики!"
И, высказавъ проклятье это, онъ
Пошелъ своей дорогой. Предсказанье
Его теперь сбылось.
АНДЖ²ОЛИНА.
Но какъ же ты
Не сдѣлалъ въ жизни все, чтобъ отвратить
Ужасную судьбу? Ужель забылъ ты
Такое предвѣщанье и не думалъ
Его предотвратить чистосердечнымъ
Раскаяньемъ въ проступкѣ?
ДОЖЪ.
Нѣтъ, напротивъ,
Зловѣщ³я слова запали въ душу
Глубоко мнѣ, и часто средь потока
Житейскихъ бурь я вспоминалъ о нихъ
Съ невольнымъ страхомъ, грозный мрачный призракъ
Казалось мнѣ стоялъ передо мною, "
Тотъ призракъ, что пугаетъ насъ въ бреду
И я сердечно каялся, но духъ мой -
Ты знаешь хорошо - не любитъ много
Раздумывать иль ждать. Я не привыкъ
Бояться предъ опасностью, чего бы
Она мнѣ ни пророчила! Припомни
Хоть тотъ со мною случай, о которомъ
Болтали долго всѣ: въ тотъ день, когда,
Покинувъ Римъ, я возвращался дожемъ
Въ Венец³ю, густой туманъ покрылъ
Поверхность водъ и шелъ предъ Буцентавромъ,
Какъ тотъ туманный столбъ, который вывелъ
Евреевъ изъ Египта. Въ гавань мы
Почти пристали ощупью - къ тѣмъ самымъ
Столбамъ святого Марка, гдѣ казнятъ
Преступниковъ, невольно миновавъ
Обычный портъ на Рива-делла-Палья.
Я помню, вся Венец³я тогда
Смутилась предъ зловѣщимъ этимъ знакомъ.
АНДЖ²ОЛИНА.
О, для чего теперь припоминать
Подобныя случайности?
ДОЖЪ.
Мнѣ легче
Становится на сердцѣ, если я
Подумаю, что это было дѣломъ
Самой судьбы. Я уступить готовъ
Охотнѣй ей, чѣмъ людямъ, и скорѣе
Повѣрю въ то, что мнѣ она послала
Несчастья и бѣды, тогда какъ всѣ
Ничтожные людишки были только
Оруд³емъ въ рукахъ ея, негоднымъ
Ни для чего, когда бъ рѣшились взяться
Они за дѣло сами. Имъ ли было
Подъ силу одолѣть того, кто часто
Одерживалъ побѣды для того лишь,
Чтобъ ихъ спасти?
АНДЖ²ОЛИНА.
Займи себя въ свои
Послѣдн³я минуты чѣмъ-нибудь
Достойнѣйшимъ и высшимъ! Если надо
Тебѣ летѣть на небо, то предстань
Туда безъ злобы даже на ничтожныхъ
Твоихъ враговъ.
ДОЖЪ.
Я помирился съ ними,
И духъ спокоенъ мой! Спокоенъ мыслью,
Что будетъ часъ, когда, быть можетъ, дѣти
Дѣтей моихъ враговъ увидятъ этотъ
Кичливый, пышный городъ съ синимъ моремъ
И всѣмъ, чему обязанъ онъ своимъ
Могуществомъ и славой - разореннымъ,
Поверженнымъ во прахъ, какъ Карѳагенъ,
Какъ древн³й Тиръ, и заслужившимъ имя
Морского Вавилона!
АНДЖ²ОЛИНА.
Ахъ! прошу -
Оставь так³я рѣчи! Ярый гнѣвъ
Тебя не покидаетъ даже въ эти
Предсмертныя минуты! Ты себя
Обманываешь самъ: вѣдь ты не можешь
Ничѣмъ отмстить врагамъ своимъ, такъ будь же
Спокойнѣй самъ.
ДОЖЪ.
Я духомъ перешелъ
Почти ужъ въ вѣчность. Я стою/предъ нею
И вижу предъ собою, что должно
Послѣдовать въ грядущемъ, такъ же ясно,
Какъ вижу милый образъ твой въ послѣдн³й
Печальный разъ! Повѣрь - мои слова
Исполнятся надъ этими стѣнами,
Возставшими изъ моря, и надъ тѣми,
Кто въ нихъ живетъ.
Входитъ офицеръ со стражей. ОФИЦЕРЪ.
Я присланъ, герцогъ, къ вамъ
Совѣтомъ Десяти - сказать, что члены
Ужъ собрались и ожидаютъ ваше
Высочество.
ДОЖЪ.
Прощай, Андж³олина!
Дай мнѣ тебя обнять! Не поминай
Меня по смерти дурно - старика,
Который былъ тебѣ принесшимъ горе,
Но все же нѣжнымъ мужемъ. Полюби
Меня хоть въ доброй памяти! При жизни
Я не подумалъ даже и просить
Тебя о томъ; но нынче ты могла бы
Ко мнѣ быть снисходительнѣй, когда
Готово лечь въ могилу все, что было
Дурного въ этомъ сердцѣ. Сверхъ того,
Припомни, что изъ всѣхъ плодовъ моей
Прошедшей славной жизни . не осталось
Въ утѣху ничего мнѣ: ни богатства,
Ни почестей, ни славы, чѣмъ могла
Гордиться бы семья и написать
Объ этомъ въ эпитаф³и надгробной.
Въ единый часъ я вырвалъ вмѣстѣ съ корнемъ
Всю прожитую жизнь и пережилъ
Все, кромѣ сердца - сердца твоего,
Прекраснаго и чистаго, какъ день,
Которое почтитъ меня слезою
И будетъ часто съ грустью вспоминать
О старикѣ. Какъ страшно ты блѣдна,
Ей дурно! дурно! Пульсъ ея не бьется!
На помощь ей! кто тутъ? Я не могу
Ее оставить такъ! Но, впрочемъ, нѣтъ;
Ей обморокъ поможетъ пережить
Ужасную минуту. Въ мигъ, когда
Она очнется къ жизни отъ своей
Минутной смерти этой - я ужъ буду
Предъ Господомъ. Велите кликнуть женщинъ
На помощь ей! Взгляну въ послѣдн³й разъ
Еще въ ея лицо. Какъ холодна
У ней рука! Такой же точно будетъ
Моя въ тотъ мигъ, когда она очнется.
Прошу васъ, помогите ей - и вмѣстѣ
Примите благодарность отъ меня
Въ послѣдн³й разъ. Идемте! я готовъ.
(Входятъ женщины изъ свиты Андж³олины и окружаютъ свою госпожу, лежащую въ обморокѣ. Дожъ и стража уходятъ). СЦЕНА ТРЕТЬЯ. Дворъ дворца дожей. Ворота заперты противъ напора толпы. Дожъ входитъ въ парадномъ облачен³и, сопровождаемый членами Совѣта Десяти, патриц³ями и стражей. Они доходятъ до лѣстницы Гигантовъ, мѣста принесен³я дожемъ присяги, наверху которой стоитъ палачъ съ мечамъ. Одинъ изъ членовъ Совѣта Десяти снимаетъ съ дожа герцогскую шапку. ДОЖЪ.
Опять для васъ я болѣе не дожъ,
Но всежъ остался прежнимъ я Фальеро!
A это имя значитъ что-нибудь,
Хоть мнѣ его носить теперь придется
Всего лишь мигъ. Здѣсь былъ я коронованъ -
И будь свидѣтель небо мнѣ, что легче
Въ сто кратъ моей душѣ теперь, когда
Лишился я игрушки этой,
Чѣмъ было въ мигъ вѣнчанья моего
Вѣнцомъ позорнымъ вашимъ.
ОДИНЪ ИЗЪ ЧЛЕНОВЪ.
Ты дрожишь,
Марино ди Фальеро.
ДОЖЪ.
Да! дрожу,
Но это лишь отъ старости.
БЕНИНТЕНДЕ.
Коль скоро
Желаешь обратиться ты къ Сенату
Съ какимъ-нибудь прошен³емъ, въ предѣлахъ,
Дозволенныхъ закономъ, можешь намъ
Его сказать.
ДОЖЪ.
Я попросить хотѣлъ бы
О милости къ племяннику, a также
О вашемъ правосуд³и къ женѣ.
Мнѣ кажется, что смерть моя на плахѣ
Могла бъ покончить все, что государство
Имѣло иль имѣетъ противъ' насъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Ты можешь быть спокоенъ: обѣ просьбы
Исполнятся, хотя твои злодѣйства
Неслыханны.
ДОЖЪ.
Неслыханны? да! точно!
Истор³я показываетъ намъ
Десятками примѣры, какъ владыки
Народъ держали въ рабствѣ, но во всей
Истор³и мы видимъ только двухъ
Властителей умершихъ за желанье
Свободу дать народамъ.
БЕНИНТЕНДЕ.
Кто же это?
ДОЖЪ.
Агисъ, спартанск³й царь, и дожъ Фальеро.
БЕНИНТЕНДЕ.
Имѣешь ты сказать еще предъ смертью
Намъ что-нибудь?
ДОЖЪ.
Могу ль я говорить?
БЕНИНТЕНДЕ.
Когда желаешь - да! но помни только:
Народъ вдали, и голосъ твой не можетъ
Достигнуть до него.
ДОЖЪ.
Я говорю
Грядущему и вѣчности, въ чье царство
Готовъ вступить, a не съ людьми. Пусть слово
Мое душою станетъ тѣмъ стих³ямъ,
Съ которыми готовъ теперь я слиться!
Пусть внемлетъ мнѣ лазурная волна,
Носившая мой флагъ! Пусть внемлютъ вѣтры,
Вздувавш³е съ любвью паруса
Моихъ судовъ, стремившихся къ побѣдѣ!
Пусть внемлетъ мнѣ отчизна, для которой
Моя пролилась кровь! Пускай внимаютъ
Чуж³я, отдаленнѣйш³я страны,
Упивш³яся кровью той! Пусть внемлетъ
Холодный этотъ камень, на которомъ
Пролью я кровь теперь мою, откуда
Она взойдетъ, возоп³явъ, на небо!
Пусть внемлетъ солнце, чей недвижный взоръ
Спокойно смотритъ на дѣла так³я
Пусть, наконецъ, внимаетъ Тотъ, Чьей силой
Горятъ и потухаютъ въ небѣ солнца!
Пусть знаютъ всѣ, что я далекъ отъ мысли
Считать себя невиннымъ; но зато
Спрошу y васъ: невинны ли вы сами?
Придетъ пора - и смерть моя отмстится
Сторицею. Судьба, какая ждетъ
Надменный этотъ городъ, стала ясной
Моимъ глазамъ, готовымъ навсегда
Закрыться мракомъ смерти. Я умру
Съ проклят³емъ - и горькою бѣдой
Обрушится на васъ проклятье это!
Готовится уже зловѣщ³й часъ,
Когда столица, вставшая изъ моря
Въ защиту отъ Аттилы, склонитъ низко
Покорную главу передъ другимъ
Аттилой, незаконнымъ, и при этомъ
Прольетъ не больше крови, чѣмъ теперь
Ея прольется здѣсь изъ престарѣлыхъ
Моихъ ослабшихъ жилъ. Продастся низко
Венец³я, и будутъ всѣ за это
Ее же презирать. Взамѣнъ значенья
Столицы, станетъ жалкимъ городкомъ,
Провинц³ей - на мѣсто государства.
Сенатъ ея замѣнится собраньемъ
Ничтожнѣйшихъ рабовъ; владѣльцы гордыхъ
Дворцовъ ея унизятся до званья
Презрѣнныхъ, жалкихъ нищихъ; гунны будутъ
Хозяйничать въ стѣнахъ, жиды въ палатахъ,
Торговлю же съ насмѣшкой заберутъ
Пронырливые греки. Вотъ тогда-то,
Когда твои патриц³и дойдутъ
До нищенства, выпрашивая хлѣба
На улицахъ, взывая къ состраданью
Во имя прежней знатности и славы
Своихъ именъ; когда двѣ-три семьи,
Сберегш³я крупицы отъ наслѣдства
Своихъ великихъ предковъ, станутъ низко
Заискивать и ползать передъ грубымъ
Намѣстникомъ-солдатомъ въ гордыхъ залахъ
Своихъ дворцовъ, гдѣ царствовали прежде
И гдѣ былъ преданъ смерти ими герцогъ;
Когда они кичиться будутъ родомъ,
Забывъ, что кровь ихъ жилъ осквернена
Ужъ въ третьемъ поколѣньи гнусной связью
Съ какимъ-нибудь красивымъ гондольеромъ
Иль грубымъ пришлецомъ изъ вражьихъ войскъ;
Когда сыны Венец³и дойдутъ
До той позорной крайности, что будутъ
Уступлены безъ платы, какъ рабы,
Воителемъ, разбившимъ ихъ, другой
Странѣ, разбитой ими жъ - и при этомъ
Трусливые возьмутъ ихъ съ неохотой,
Погрязшихъ до того въ порочной жизни,
Что нѣтъ такого кодекса, гдѣ былъ бы
Порокъ тотъ предусмотрѣнъ и наказанъ;
Когда вашъ данникъ, Кипръ, оставитъ вамъ
Лишь свой развратъ въ наслѣдье, заразивши
Имъ вашихъ дочерей и сдѣлавъ имя
Ихъ именемъ позора и безстыдства;
Какъ трусовъ вдвое худшихъ, какъ людей
Когда все зло подвластныхъ вамъ народовъ
И всѣ пороки ихъ налягутъ тяжко
На городъ гнусный вашъ, когда развратъ
Наружнаго лишь блеска, грѣхъ безъ вида -
Хотя бы даже внѣшняго любви,
Веселье и пиры безъ увлеченья
Порывами страстей, но изъ одной
Холодной и безсмысленной привычки, .
Насилующей самую природу;
Когда всѣ эти ужасы съ другими,
Тягчайшими во много разъ, прольются
На васъ на всѣхъ; когда тоска безъ страсти,
Безъ радости улыбка, молодежь
Безъ чести и стыда, преклонный возрастъ
Безъ должнаго къ сѣдинамъ уваженья,
Презрительность, безгласность и сознанье
Ничтожества, бе 
| |
| Просмотров: 407 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры