| Главная » Книги |
Сумароков Александр Петрович - Эклоги, Страница 14
Сумароков Александр Петрович - Эклогиbsp; Нѣтъ, нѣтъ, меня любя, меня не погуби:
Оставь ты ету мысль, меня одну люби!
Я больше отъ тебя любови не желаю,
Когда отчаннно тобою я пылаю;
Я жити не могу въ нещастной жизни сей,
И не хочу терпѣть суровости твоей.
Коль я тебѣ пастухъ суровою кажуся - - -
Теперь еще свѣтло я свѣтлости стыжуся.
День цѣлый вить не годъ, такъ можно подождать
Коль можешь крѣпкую надежду ты мнѣ дать,
Прийти ли мнѣ къ тебѣ. Мои собаки лихи.
Ихъ очень громокъ лай, мои собаки тихи:
Какъ солнце спустится и снидетъ за лѣса,
И не взойдетъ еще луна на небеса;
Такъ я - - куда? - - за чѣмъ? - - за чѣмь.? - - о крайня дерзость! - -
Прийду къ тебѣ, прийду - - начто? - - на стыдъ и мерзость.
Любовныя дѣла старухи такъ зовутъ,
Которы безъ любви неволѣю живутъ;
Засохше дерево уже не зѣленѣеть,
А роза никогда младая не блѣднѣетъ.
Расходятся они и темной ночи ждутъ:
Она ждетъ радостныхь и страшныхъ ей минутъ,
А онъ исполненный пастушки красотою,
Вѣнца желанью ждетъ и щастья съ темнотою.
ЛИКОРИСА.
Ко пастуху въ тѣни древъ сѣдша на колѣни,
Пастушка дѣлала возлюбленному пѣни:
Съ другими говоритъ играешь часто ты;
Не нравятся ль тебѣ друг³я ужь цвѣты?
Не хочешь ли меня ты вѣчно обезславить,
И лил³ю сорвавъ поруганъ стебль оставить?
Любовница моя измѣны не найдетъ,
Съ небесъ доколѣ Фебъ отъ насъ не отойдетъ,
Доколѣ освѣщать меня лучъ солнца будетъ.
Такъ Ликорису въ сей любовникъ день забулетъ,
Вить солнце въ сей же день сойдетъ во глубину;
Я ночью въ небеса на солнце не взгляну;
Но солнце укатясь изъ моря возвратится,
А Клеоменовъ жаръ ужъ вѣчно укатится.
Свидѣтельствуйте вы цвѣты, я кои зрю,
Что я измѣны ей по смерть не сотворю.
Свидѣтельствуйте вы с³е потоки рѣчны,
Что всѣ с³и слова мои чистосердечны!
Клянусь предъ вами здѣсь и моремъ и землей,
Что буду вѣренъ я до самой смерти ей.
Свидѣтели твои цвѣты с³и увянутъ,
А токи сихъ минутъ здѣсь больте течь не станутъ;
Мнѣ знаки вѣрности не едакъ докажи.
Я здѣлаю то все, лишъ только ты скажи.
Хоть вѣтръ и встрѣтится, плыви одной дорогой.
Я и быти не хочу ревнивою и строгой
Но естьли ставишь ты меня своей драгой;
Такъ меньше ты играй съ пастушкою другой.
Тучнѣйшая не льститъ меня чужая нива:
И толь я въ етомъ правъ, колико ты ревнива.
Когда съ другими я пастушками шучу;
Ты думаешь, я ихъ уже любить хочу.
Обманываешься; не то любви примѣты:
То яблонны цвѣты, а ето пустоцвѣты,
И яблокъ никогда они не принесутъ;
Такъ ложна мысль твоя, не праведенъ твой судъ.
Пастушка пастуха цѣлуетъ обнимая,
Багрѣя, нѣжася, какъ роза среди Мая.
Въ очахъ любовника прекрасняй всѣхь она:
Блистаетъ между звѣздъ на небѣ такъ луна:
И солнечны лучи во жаркомъ самомъ лѣтѣ.
Внушаютъ радости сладчайш³я на свѣтѣ.
Вкусивъ дражайщ³й плодъ любовникъ говоритъ:
Ахъ! Мало человѣкъ судьбу благодаритъ,
Имѣя таковы во младости забавы,
Важнѣйш³я сто кратъ велич³я и славы.
Коль я въ моей любви не буду зрѣть измѣнъ,
Пастушка говоритъ: любезный Клеоменъ!
Коль буду я всегда довольна такъ какъ нынѣ;
Не можетъ щаст³я быть больше и богинѣ.
ДОРИМЕНА.
Тронула дѣвушку любовная зараза:
Она подъ вѣтв³емъ развѣсистаго вяза,
На мягкой муравѣ сидяща на лугу,
Вѣщаетъ на крутомъ у рѣчки берегу:
Струи потоковъ сихъ долину орошаютъ,
И водъ журчан³емъ пастушекъ утѣшаютъ:
Сихъ множатъ мѣстъ они на паствѣ красоту;
Но уже тепер имѣю жизнь не ту,
Въ которой я, пася овецъ увеселялась,
Когда любовь еще мнѣ въ сердце не вселялась.
Но дни спокойныя не вѣчно ль я гублю!
Не знаю я мила ль тому, ково люблю,
Куда мой путь лежитъ, къ добру или ко худу,
Не знаю, буду ль я мила или не буду.
Востала и сняла со головы вѣнокъ,
И бросила она ево на водный токь,
А видя то, что онъ въ водѣ предъ нею тонеть,
Тонулъ и потонулъ; она то видя стонеть.
Андроникъ мя любить не будеть никогда;
Но прежде высохнетъ сея рѣки вода,
Ахъ! Нежель изъ ево когда я выйду плѣна:
Вода не высохнетъ; изсохнетъ Доримена.
Ты страсть любовная толико мнѣ вредна,
Колико ты въ с³и мнѣ стала дни чудна.
О коемъ пастухѣ вздыхаю и стонаю,
О томъ, онъ любитъ ли меня илъ нѣтъ, не знаю:
А кто меня любя весь разумь свой затьмилъ,
Тотъ сколько ни пригожъ, однако мнѣ не милъ.
Сѣнной косѣ цвѣты прибытка не приносятъ;
Траву, а не цвѣты къ зимѣ на сѣно косятъ;
Хотя въ очахъ они и больше хороши:
А мнѣ возлюбленный миляе сталъ души:
И сколько мнѣ онъ милъ, толико и прекрасенъ.
Безвѣстенъ мой мнѣ рокъ и отъ того ужасенъ.
Когда Андроника любовь не заразитъ;
Такъ страсть моя меня въ пучинѣ погрузитъ.
Смущается она, но время ей незлобно;
Андроникъ ставъ ей миль, ее любилъ подобно.
День жарокъ, кровь ея любовью зазжена;
Раздѣлась дѣвушка, купается она;
Прохладная вода ей тѣло охлаждаетъ;
Но жарк³я любви вода не побѣждаетъ.
Андроникъ въ етотъ часъ на берегъ сей пришелъ:
Сокровише свое незапно тутъ нашелъ.
До сихъ пастушка дней всегда ево чужалась;
Такъ будучи нага пастушка испужалась.
Не льзя при немъ ийти за платьемъ на травы:
И окунулася до самой головы.
Андроникъ отошелъ, но онъ не удалился,
И межь кустовъ въ близи Андроникъ притаился:
Пастушки на брегу онъ видитъ наготу,
Взираетъ на ея прелѣстну красоту,
И распаляется: а какъ она одѣлась,
Подшелъ Андроникъ къ ней: А доримена рдѣлась.
Не зрѣлъ я прелѣсти толикой ни коли,
Какую зрѣлъ теперь въ водѣ и на земли:
На сушѣ на водахъ красы такой не зрится:
И наготу твою зря кто не разгорится?
Въ сей часъ я зрѣлъ тебя - - не льзя не закипеть,
Я больше не могу прекрасная терпѣть,
И утаить любви: тобой она зазженна.
Я буду щастлива иль буду пораженна.
Умру, когда слова пастушка погублю!
Живи, люби меня какъ я тебя люблю!
КОНСТАНТ²Я.
Констант³я любовь горячу ощущала,
И со мавриц³емъ сойтися обѣщала,
Въ неотдаленныя, но темныя лѣса,
Какъ скоро ясныя померкнутъ небеса.
Пришелъ тотъ часъ, она колико ни трепѣщетъ,
Но слова даннаго и жара не отмѣщетъ;
Лѣсъ мрачностью покрытъ и тьмою лугъ одѣтъ:
Уже прекрасная на сходбище идетъ:
Идущая туда она изнемогаетъ,
Но умъ восторженъ весь: такъ буря восторгаетъ
На воздухъ отъ земли легчайш³й сильно прахъ:
Въ ней сильная любовь преодолѣла страхъ,
И всю во нѣжности стыдливость побѣждаетъ:
Горчитъ Констант³ю и столько жъ услаждаетъ.
Дождливая лугамъ погода хоть строга;
Однако зѣленяй отъ дождика луга.
Сей часъ ей кажется всѣхъ паче мѣръ ужасенъ;
Но паче же всѣхъ мѣръ пр³ятенъ и прекрасенъ.
Пришла: пастухъ ужъ тутъ, о щастливый пастухъ!
Воскликнулъ онъ: утѣшь, утѣшь любовь мой духъ!
По что принудило тебя теперь мутиться!
Ахъ, дай Мавриц³й мнѣ ко стаду возвратиться:
Отсрочь возлюбленный напасть мою, отсрочь!
Съ сей тьмою принесла и въ сердце тьму мнѣ ночь.
Съ какимъ пришла ко мнѣ жестокимъ ты отвѣтомъ!
А я тьмы ночи ждалъ съ тобою сердцу свѣтомъ.
Сюда въ другую ночь Мавриц³й я прийду:
Дай мнѣ привыкнути ко страху, ко стыду:
Отважняе тогда я буду въ сей пустынѣ;
²юль, а не декабрь по мѣсяцѣ ³юнѣ.
Не вдругъ, но предваренъ ко замерзанью лозъ,
Во ноябрѣ въ лугахъ является морозъ,
Не вдругъ себѣ и снѣгъ жилище обретаетъ,
Покроетъ землю онъ; покроетъ и растаеть;
Не трогай ты меня коль я всево миляй!
И ты миляе мнѣ всево, всево и зляй:
Не тако золъ Борей какъ море онъ терзаетъ.
Въ любви пастухъ кипитъ, пастушка замерзаеть.
Констант³я пришла не ласку мнѣ явить;
Пришла Констант³я мя нынѣ умертвить.
Не радуетъ меня любезная, печалитъ:
И лютая змѣя любовника не жалитъ.
О какъ мавриц³й ты, о какъ не терпѣливъ!
О рокъ колико мнѣ сталъ нынѣ ты гнѣвливъ!
Смягчись дражайшая! Пастушка хоть дичилась,
Хотя стыдилася, однако умягчилась,
И говоритъ ему: покорствую судьбѣ;
Да только не на часъ вручаюсь я тебѣ;
Такъ ежели меня Мавриц³й ты покинешь;
Ты душу изь меня невѣрност³ю вынешь.
Пускай разсядется долина подо мной,
Коль буду я прельщенъ во вѣки кѣмъ иной:
Пускай пожреть меня з³яющая бездна,
Коль мнѣ опричь тебя явится кто любезна.
Ко мягкой муравѣ пастушку онъ ведетъ,
И устремляется съ куста сорвати цвѣтъ.
Рабѣеть дѣвушка, рабѣетъ и стыдится.
Въ послѣдокъ на траву понудима садится.
Мнѣ кажется еще не мрачно въ семь лѣсу;
Но я тебя ни чѣмъ ужъ болѣ не спасу;
Когда жъ ужъ больше я не властна надъ собою:
Довольствуйся пастухъ моею ты судьбою!
Зефиры дули ей въ растрепанны власы,
И умножали тѣмъ сей дѣвушки красы.
Ему лицо ея давно уже приятно;
Но въ дѣйств³и такомъ приятняй многократно.
ПОРЦIЯ.
Младая Порц³я приятна и прекрасна,
Но столько же въ любви была она безстрастна.
То зная Калисѳенъ во страсти хоть кипѣлъ;
Но не возможности до времеяи терпѣлъ,
И мыслилъ такъ: мой духъ хотя о ней стонаетъ,
Что дѣлать, коль она любви еще не знаетъ!
Еще, онъ думаетъ, малина не красна:
Не зачалась еще лѣть Порц³и весна,
Не зѣлены луга и снѣгъ еще не таеть,
И жавронокъ еще надъ паствомь не лѣтаетъ:
Но вдругъ услышалъ то, что нѣкакой пастухъ,
Вокрався въ сердце къ ней, плѣнилъ пастушкинъ духъ.
Груститъ онъ болѣе, грустилъ колико прежде,
Когда и сѣтуя онъ быль о ней въ надеждѣ.
Плеснетъ, онъ думывалъ, струя во берега,
Когда пройдетъ зима, освободивъ луга.
Хотя о Порц³и то сказано и ложно;
Но Калисѳену быть веселымъ не возможно.
Онъ страст³ю еще мучительняй горитъ,
Шатается въ лѣсу, въ пустынѣ говоритъ:
Къ чему ты Порц³я въ очахъ моихъ блисталась,
Когда ты ахъ не мнѣ, когда не мнѣ досталась!
На то ли ты огонь зажгла въ моей крови!
Я думалъ то, что ты не мыслишь о любви.
Невинной агницей по днесь тебя я ставилъ,
И непорочности твоей я время славилъ.
Какую вѣдомость я слышу о тебѣ!
друрому отдано, что прочилъ я себѣ.
Мнилъ, будешь ты моя, но не моя ты стала:
Не ради ты меня какъ роза разцвѣтала:
Не я разгрызъ орехъ, не я ядро вкушалъ,
Другой, другой себя тобою утѣшалъ.
А я когда ево утѣхи вображаю,
Дурманъ и бѣлену лишъ только распложаю.
Когда бъ любовникъ твой достоинство имѣлъ;
Такъ я бы ободрить еще себя умѣлъ:
А нынѣ вижу я, ѣстъ финики скотина,
И съ чистою водой совокупилась тина.
Но можно лъ было мнить, такой пастухъ сорветъ,
Хранимый Порц³ей ея прекрасный цвѣтъ!
Но здѣлалося такъ: оселъ ко смоквѣ ходитъ,
И пищу сладкую на древѣ семъ находить.
Была ты Порц³я влюбляяся слѣпа;
Но нѣтъ уже ядра, осталась скорлупа.
Услышавъ Порц³я рѣчи, ету толь ей дику;
Во близости тогда брала она клубнику:
Является ему: за что меня бранишь?
Не винна я ни въ чемъ, а ты меня винишь!
Не знаю Калисфенъ сего я больше дива:
За что ты стремчешься какъ лютая кропива?
Или тебя въ сей часъ покинулъ умъ твой весь?
Но знала я любви, не знаю и по днесь.
А естьли искры я любови ощущала;
Такъ я единой то постелѣ возвѣщала.
Услышавъ эту ночь смутилъ онъ больше духъ.
Не знаешь ли ты, мнѣ который милъ пастухъ?
Не можно ни чево съ ево сравнять судьбою.
Я зрю ево въ с³ю минуту предъ собою.
О треблаженный часъ, не сѣтуй же стѣня:
Такъ я тебя люблю, люби ты такъ меня:
Импоянится чево съ тобою мы желали.
Рекли: и искры въ ней пожаромъ воспылали.
ПАНТЕНИСА.
На паствѣ двумъ сердцамъ любовь во снѣ не зрѣлась.
И вдругъ зажглась она, зажглась и загорѣлась:
Въ минуту въ той и въ той премѣна головѣ.
Пастушка, гдѣ пасла, сидѣла на травѣ,
И сидячи она ягненка лобызаетъ.
Пастухъ открыти ей свою любовь дерзаетъ.
О естьли бъ дѣвушка то здѣлалось тебѣ,
Что я почувствоваль теперь тя зря въ себѣ!
Препроводилъ бы я свою въ утѣхѣ младость,
И пребыла бъ со мной моя до гроба радость.
Я главнымъ бы часомъ сей жизни, часъ почелъ:
Онъ былъ бы для меня какъ патака для пчелъ,
Какъ дождикъ ради нивъ, когда въ поляхъ засуха:
Для Лизимахова то Пантениса духа.
Когда я подлинно пастухъ тебѣ мила;
Тужу, что я давно твоею не была.
Онъ чувствуетъ любовь не знавъ любовной муки,
И Пантенисины цѣлуетъ нѣжно руки.
Почто любовь мя ты къ ней долго не влекла!
Въ весел³и бы жизнь моя давно текла.
Подоб³емъ какъ ты по времени мороза,
Выходитъ изъ пучка прекрасна въ мнѣ роза,
И распускается въ воздушной чистотѣ,
Въ прелѣстной зрѣн³ю Зефира красотѣ,
Когда весна с³и долины обновляетъ,
И Флора олтари въ лугахъ постановляеть,
Во цвѣтоносной сей долинѣ, гдѣ пасемъ.
Когда жъ драгая здѣсь мы жертву принесемъ?
Когда разсмотрится поступокъ твой подробно,
И впрямь узнаю я, что я мила подобно.
С³е мнѣ радости и больше приключитъ:
И ужъ меня съ тобой ни что не разлучить.
Увидя вѣрность я не рѣчью, самымъ дѣломъ,
Предамся въ вѣкъ тебѣ душею я и тѣломь.
Довольно ли къ любви единыхъ лишъ рѣчей?
Широкая рѣка въ источиикѣ ручей,
Пшеница кажется въ началѣ намъ травою,
Нарцисъ и лил³я во всходѣ муравою:
Безъ перья видимъ мы во всякомъ родѣ птицъ,
&n 
| |
| Просмотров: 455 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры