| Главная » Книги |
Сумароков Александр Петрович - Эклоги, Страница 11
Сумароков Александр Петрович - Эклогиp; Пойди отселѣ прочь иль громко закричу,
И въ паствѣ раскажу колико ты дерзаешь.
Прости, когда меня безъ жалости терзаешь.
Постой, постой -- иду; не любишь ты меня.
А ты по ягоды невинную взманя,
Мнѣ вольностью моей доволиться мѣшаешь,
И со свободой мя невинности лишаешь:
Пойди, доколь еще владѣю я собой.
На что ходила я по ягоды съ тобой!
Пойди -- суровостью противъ меня ты чьванься,
Иду съ мучен³емъ --пойди -- ахъ нѣтъ останься.
Не агница ль бѣжитъ сама ко звѣрю въ лѣсъ,
Стремящася сама, чтобъ волкъ ее унесъ:
Не птичка ли летитъ во сѣти распущенны:
Не тучи ли къ дождю надъ рощей возмущенны:
Не жатвенна ль уже минуты мнѣ часа:
Не хочетъ ли скосить лужайку здѣсь коса:
Не лил³я ли здѣсь: не роза ли здѣсь вянетъ:
Не громъ ли на меня изъ страшной тучи грянетъ.
Какъ солнечны лучи взойдутъ на оризонть,
И освѣщаются луга, лѣса и понтъ,
Ко удовольств³ю по темной ночи взора,
Предшествуетъ лучамъ багряная аѵрора,
И возбуждая птицъ гоня за паство тѣнь,
Прекрасный пастухамъ предвозвѣщаетъ день:
А мнѣ смятен³е твое предвозвѣщаетъ,
Что тщетно кровь моя жаръ страсти ошущаетъ
И вмѣсто ахъ! Зари гонящей тѣни зракъ,
Мнѣ жизни моея являетъ вѣчный мракь.
Я чаялъ то что ты нѣжнѣйшая дѣвица:
А ты свирепая и алчущая львица.
Конечно зачалась во злѣйшихъ ты часахъ...
Въ непроходимыхь ты родилася лѣсахъ,
Суровѣйшими тамъ питалася плодами,
И напоялася горчайшими водами.
Ахъ! Нѣть отъ нѣжныя родилась я крови;
Не знала бъ безъ тово я нѣжныя любви,
И о Касандрѣ бы не думала во вѣки.
О горы и долы, дубровы, рощи, рѣки!
Свидѣтели мнѣ вы: любила ль я ево.
Но едака любовь не стоитъ ни чево:
Деревья таковы, которыя безплодны:
Шиповникъ безъ цвѣтовъ и рытвины безводны.
И естьли кто прямой любови не вкушаль,
На свѣтѣ тотъ себя еще не утѣшалъ.
А я по одному то знаю вображенью,
И по несносному тобой себѣ раженью.
Я прямо не любиль по нынѣ ни ково:
А ты дражайшая миляе мнѣ всево.
Коль я тебѣ мила, оставь меня ты въ волѣ,
И ни чево себѣ въ любви не требуй болѣ.
Когда бы для тово родился виноградъ,
Чтобъ только имъ одинъ довольствовался взглядъ;
Начто бы ягоды так³я распложати:
Или желан³е къ досадѣ умножати?
Такой я сладости въ любови не хочу:
Однажды я сказалъ и вѣчно замолчу.
Молчитъ, однако онъ пастушку осязаетъ:
Пастушка пастуха взаимно лобызаеть.
МАРГАРИТА.
Въ холодны нѣкогда при вѣчерѣ часы,
Предь шалашемь огонь грѣлъ дѣвушки красы.
Къ пастушкѣ Марц³янъ пошелъ ея любезный,
И мыслитъ тако онъ: иль вѣкь я кончу слезный,
Иль сихъ лишусь луговъ, сихъ рощей, сихъ я рѣкъ,
И маргариты ахъ! Лишуся я на вѣкъ.
С³и струи тѣхъ мѣстъ не будутъ орошати,
Ни здѣшни васильки тамъ нивы украшати.
Сей пелепѣлъ моей тоски воспоминать,
Ни ехо здѣшнихь мѣсть любови состонать:
Малиновка пускай здѣсь пѣнье умножаетъ,
И пѣнка нѣжности другихъ изображаетъ.
Вѣщаетъ онъ пришедъ драгой с³и слова:
Прости зѣленыхъ сихъ луговь на вѣкъ трава.
Прости пастушка: я тобою огорчаюсь,
И красныхъ сихъ долинъ на вѣки отлучаюсь
И въ дальны отхожу отсель луга стѣня.
Ты хочешь на всегда покинути меня?
Мнѣ сей потребенъ вѣкъ хотя и не отраденъ.
Колико вѣчеръ ссй, толико ты мнѣ хладенъ;
Однако холодъ весь могла прогнати я;
Дровами хижина согрѣлася моя:
А сердца твоево я знать не согрѣваю;
Хотя и никогда тебя не забываю.
Не отвожу тебя отъ смутной мысли прочь:
Въ весь день воображенъ мѣчтаеться и въ ночь:
Мя теплы безъ тебя часы не услаждають,
Ни хладны при тебѣ меня не охлаждають,
Не вкусны ягоды, не пахнетъ и ясминъ:
Поющихъ голосъ птицъ но внятенъ ни одинъ,
Темнѣетъ солнца лучь, луна почти не блещеть,
Струя въ источникѣ почти уже не плещетъ:
А ужъ въ послѣдн³й разъ ты съ сею стороной.
И разлучаешься на вѣки ты со мной!
Когда бы ты меня дражайшая любила;
Такъ ты бъ меня любя конечно не губила.
Согласно ль твой языкъ со сердцемъ говоритъ!
Начто передъ тобой огонь теперь горитъ?
Не ради ли того чтобъ было льзя имъ жечься:
Луга безъ дождика не должны ли испечься?
Но должно ли и мнѣ всей страст³ю любя,
Въ горячности моей истаять отъ тебя?
Я мучусь, Марц³янъ, еще тебя и зляе;
Ты милъ; но дѣвство мнѣ еще тебя миляе.
Хотя бъ хотѣла я, къ тебѣ не премѣнюсь:
По гробъ тебя люблю: до гроба не склонюсь.
Ты знаешь мой отецъ на бракъ соизволяеть;
Но мачиха мои забавы удаляетъ.
Ну что жъ бы для тебя я здѣлати могла?
Съ одной страны лучи: съ другой густая мгла,
Съ одной страны ужо заря на оризонтѣ,
Съ друг³я ревъ въ лѣсу и грозна буря въ понтѣ.
Преодолѣемъ то; вить мачиха не звѣрь,
Почто же мучимся съ тобою мы теперь?
Прекрасна лил³я къ сорвенью процвѣтанъ,
И снѣгъ лугомъ весной ко очищенью таетъ.
На всѣ животныя ты очи возведи:
И такъ какъ и они ты дни распоряди:
И звѣри и скоты и птицы жаръ сугубятъ;
Не всѣ ни дышущи горя другъ друга любятъ?
Горячност³ю сей вся тварь распложена,
Твоя ль едина кровь беспрочно зазжена?
Беспрочно ль сей костеръ курится предъ тобою?
Едина ль будеть ты беспрочности рабою?
Не для тово ли мнить беспрочно ты горѣть,
Дабы я могъ тобой скоряе умерѣть?
Когда мнѣ пламень мой толико бесполезенъ;
Живи не для меня и будь другой любезенъ;
Я щастливой даю тебя пастушкѣ въ даръ:
Пускай меня созжетъ одну бесплодный жаръ:
Пусть пламень во крови нещастье простираетъ,
И сердце пусть мое какъ сей костеръ сгараетъ.
Такъ вѣдай ты что я пастушка не солгу:
Я съ симъ костромъ себя передъ тобой сожгу.
Отчаянный, внемли мои ты рѣчи прежде!- - -
Вручаюся тебѣ, во сладкой сей надеждѣ,
Что будешь вѣренъ ты, доколѣ я жива:
И утверждалися тѣ дѣйств³емь слова.
Вручившаясь ему пастушка хоть багрѣла.
Но въ ночь и хладную себя довольно грѣла.
ЦЕЛИМЕНА.
Душа моя, вѣщалъ пастушкѣ такъ пастухъ,
Ты день отъ дня во мнѣ воспламеняешь духъ:
И естьли цѣлый день когда тебя не вижу;
С³и прекрасныя долины ненавижу:
Летаютъ нѣжкности всегда въ умѣ моемъ,
И мышлю за всегда о зракѣ я твоемъ:
Пойду ли въ рощи я или въ луга зѣлены,
Воображаются твои вездѣ мнѣ члены:
Тропинка кажда мнѣ жарь новый подаетъ,
И голосомъ твоимъ малиновка поетъ:
Мнѣ мнится о тебѣ весь воздухъ восклицаетъ,
И Целименино мнѣ имя нарицаетъ,
Твердя и мнѣ глася о дарагой моей:
О щастливый Оронтъ, будь вѣчно вѣренъ ей.
Сей твердый прежде дубъ со всѣмъ искоренится.
Какъ сей пастухъ къ своей пастушкѣ премѣнится.
Но не побьетъ ли сихъ цвѣтовъ когда морозъ,
Не кратче ль сихъ любовь душистыхъ туберозъ,
Которы я сама своей рукой садила,
И со ясминами въ садочкѣ расплодила?
Нарцисы, лил³и, и мног³я цвѣты,
Приятны флорѣ здѣсь, колико мнѣ милъ ты;
Но весь мой сей садокъ ей къ осени увянеть:
Не такъ ли и твоя пылати кровь престанетъ.
Моя тобою кровь стремится въ вѣкъ пылать.
Чево жъ намъ болѣе возлюбленный желать?
Блаженна наша жизнь, блаженны мы судьбою:
И кажется что мы блаженняй всѣхъ съ тобою.
Не изъясненными минуты будутъ тѣ,
Которы во твоей я знаю красотѣ,
Когда съ тобою я ни чѣмъ не возмущаюсь.
И я, Оронтъ, тобой подобно восхищаюсь,
Въ восторгѣ помня тѣ сладчайш³я часы,
Въ которы внѣ себя бываю - - - ихъ красы
Лишь только вображу - - - но нѣтъ так³я силы,
Минуты описать, которы столько милы,
Въ которы человѣкъ не помнитъ самъ собя.
Я паче живота, Оронтъ, люблю тебя:
И ежели когда съ тобою пребываю,
Я только зрю тебя и все позабываю.
Природа таковыхъ плодовъ не извела,
Которы бъ превзошли любовныя дѣла:
И что бы быть могло во самомъ лутчемъ цвѣтѣ,
Любовной нѣжности прелѣстняе на свѣтѣ!
Не ясны всѣ слова: ясняе мы горимъ;
Такъ станемъ ощущать. Мы тщетно говоримъ;
Не будеть наша страсть сыта воображеньемъ.
Отходятъ страсти сей они со ураженьемъ,
Подъ соплетенныя отъ паства древеса,
Гдѣ только видятъ ихъ сквозь вѣтви небеса.
Овсянки, зяблицы имъ пѣсни воспѣвали:
Имъ горлицы къ любви охоты придавали,
И умножая жаръ какъ въ полдни солнца свѣтъ,
Какъ ночь подъ шаръ земной съ луной отъ насъ уйдетъ,
Къ опочиван³ю другова полукруга,
Разгорячаютъ такъ любовники другъ друга.
И въ восхищен³и тутъ пребыли они,
До самой полночи отъ половины дни.
ЕВГЕН²Я.
Не мучусь горестью я нынѣ ни какой;
Ты мнѣ Евген³я надежда и покой.
Прекрасная весна всѣ твари оживляетъ,
А жавронокъ ее вспѣвая прославляетъ,
Меня прекрасная Евген³я живитъ:
Единственный она моихъ желан³й видъ.
Мой гласъ какъ жавронка приятство предвѣщаетъ
Которое мой духъ надеждой ошущаетъ:
И отъ пастушки сей обильно получу,
Въ сей вѣчеръ я то все, что я имѣть хочу:
Вѣщаетъ Г³яцинтъ; страсть будетъ скоро прочна
Лишъ только въ небеса звѣзда взойдетъ восточна,
И тѣни омрачать долины и лѣса,
И въ море снидетъ Фебъ покинувъ небеса.
О море, погружай горящу колесницу:
Скоряе зрѣти дай стыдливу мнѣ дѣвицу,
Въ объят³и моемъ, во перьвый нынѣ разъ;
Да видить только нась одна луна въ сей часъ,
Котора таковы дѣла привыкла зрѣти:
Не дай Евген³и стыдливостью багрѣти;
Да не препятствуетъ твой лучъ утѣхамъ днесь;
Изобличен³е не надобно намъ здѣсь!
А вы поющ³я о птички отлетите,
И тѣшьте пѣн³емь другихъ ково хотите;
Не пѣн³е теперь потребно, тишина!
И се уже и се къ нему идетъ она:
Не тако на лугахъ весной прелѣстна Флора,
Не тако въ небеси прекрасна и Аѵрора:
Ендим³ону такъ богиня паствъ была,
Колико пастуху здѣсь смертная мила:
И Г³яцинтову восторгу нѣтъ примѣра:
Играетъ, кажется, вся купно гемисфера,
Казалося ему и свѣтъ тогда сталъ новъ,
И больше зѣлени къ долинѣ и цвѣтовъ:
Прозрачныя струи свѣтляй еще с³яли,
И овцы бѣгая приятняе блеяли.
О мати всѣхъ утѣхъ, дражайшая любовь,
Воспламеняй ея, еще кипящу кровь:
Отдай Евген³и въ мое объятье славу,
И множь моею ей взаимственно забаву:
Восхити ты нашъ духъ до сама небеси:
Невобразительнымъ восторгомъ вознеси.
Приближилась она: пастухъ ее милуетъ:
Пастушка пастуха взаимственно цѣлуетъ.
Подвластна я своей предписанной судбѣ;
Но больше и тово подвластна я тебѣ:
Всѣхъ паче мѣръ теперь во нѣжности я тлѣю:
Однако на тебя стыдясь глядѣть не смѣю:
Стыжуся я теперь возрѣть и къ небесамъ:
Дрожу; поборствуй мнѣ ко сластолюбью самъ.
Пастухъ прокорствуетъ: пастухъ не медлитъ болѣ:
Д³ану видитъ онъ имъ тающую въ полѣ.
Евген³я тогда не помнитъ ни о чемъ,
И распаляется Венеринымъ лучемъ.
Горячность во устахъ ей рѣчи притупила:
Пастушка чувств³емъ изъ мыслей изступила:
И говоритъ по томъ: безстыдна я кажусь:
И можетъ быть тебѣ гнусна воображусь;
Но за с³и тобой мнѣ здѣланны утѣхи,
Вдаюся Г³яцинть, вдаюсь тебѣ на смѣхи.
Пастухъ отвѣтствуетъ: иль я то зрѣлъ во снѣ,
Что ты дражайшая уже склонилась мнѣ?
Ты мнѣ еще миляй; но что ни возвѣщаю,
Все меньше нежель то, что нынѣ ощущаю.
ОРФИЗА.
Помѣркли и луга и горы и лѣса,
И не взошла еще луна на небеса:
Пастушка пастуху пришла пѣнять, но втунѣ:
У лавра дня того съ пастушкой на канунѣ,
Исполнилося то что стало смутно ей.
Стыдилася она горячности своей;
И начертался стыдъ досадою во зракѣ;
Такъ лавру тутъ пѣнять пришла она во мракѣ;
Чтобь солнца свѣтъ ея въ винѣ не обличалъ.
Пастухъ возлюбленной пастушкѣ отвѣчалъ:
Меня моя любовь довольно извиняетъ;
Пастушка пастуху вздыхающа пѣняетъ,
И говоритъ ему: довольно дерзокъ ты,
Когда ты могъ сорвать хранимы мной цвѣты,
Во жаръ меня приведъ дѣвицѣ запрещенный:
Волнуетъ тако валъ отъ вѣтра возмущенный,
Противу лодочки не знающей морей:
Не знала прежде я Венеры олтарей,
И не извѣстна мнѣ была с³я причина,
Что толь была близка дѣвическа кончина:
Не зрѣла надъ собой густыхъ я въ небѣ тучь:
Игралъ на небеси чистѣйш³й солнца лучъ;
Но вдругъ ударилъ громъ и молн³и блистали,
Цвѣтущ³я луга покрыты лужей стали:
Свирепый разогналъ моихъ козлятокъ волкъ,
Примѣру етому подобенъ сей мой толкъ.
Пастушка ты меня толико восхищала,
Колико ты сама драгая ощущала,
И не сердилась ты вчера меня любя.
Не чаянно вчера забыла я себя.
И время здѣсь опять и мѣсто намъ способно;
Забуди и теперь забудь себя подобно!
Когда ты мнѣ такой жестокой далъ ударъ;
По крайней мѣрѣ ты храни ко мнѣ свой жаръ!
Или твоя душа была на время страстна;
А я вошла въ бѣду и буду въ вѣкъ нещастна?
Нещастенъ буду я, мнѣ естьли не простишь.
Ахъ, я тебя люблю, а ты мнѣ только льстишь!
Какой громовою ряжуся я грозою!
Роняется и волкъ подобно за козою:
А естьли онъ ее изъ стада унесеть;
Ужъ къ ней не ластится да кровь ея сосетъ:
Нещаст³е козѣ, а волку то приятно.
Я знаю что и все на свѣтѣ семъ превратно.
По бдѣн³я часахъ наступитъ время сна,
Предъ осен³ю жаръ, по хладныхъ дняхъ весна:
| |
| Просмотров: 489 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры