| Главная » Книги |
Шуф Владимир Александрович - Крымские стихотворения, Страница 3
Шуф Владимир Александрович - Крымские стихотворенияbsp;
Мчатся кони... бьется скоро
Сердце, - в сердце счастья сон...
Очарован сумрак бора,
Снежный прах посеребрен!
XXXIV
Весенняя элегия.
Едва весна случайным взором
Согреет спящие поля,
Под ледяным своим убором
Вновь пробуждается земля.
Разлиты в рощах грусть и нега.
Редеют в небе облака,
И чуть синеет из-под снега
Головка первого цветка,
Не так ли холодом объяты
Бывают часто ум и грудь,
И вдруг на миг забыть утраты
Заставить счастье как-нибудь;
И радость вкрадется ошибкой,
С лица прогонит хмурый вид,
И мимолетною улыбкой
Взгляд, полный скорби, оживит.
XXXV
Южная ночь.
Весь обвеян ночью южной
И душистой теплотой,
Встал за тучкою жемчужной
Полумесяц золотой.
Он блеснул, как над мечетью,
Над темнеющей горой
В час, когда с волшебной сетью
Вылетает духов рой.
Сеть из лунного сиянья
Ручкой феи соткана, -
Сердце в нити обаяньяВмиг запутает она.
В эту ночь благоуханий,
В тьме курящих фимиам,
Для скитаний, для свиданий
Выходить опасно нам!
Запах роз и цвет глициний
В благовонной тишине,
Ночью звездной, темно-синей
Отравляют сердце мне.
Есть в дыханье аромата
Что-то злое, что всегда
Мне напомнит без возврата
Улетевшие года.
XXXVI
Северная ночь.
Ночь бледная. -
Мертва, тиха, ясна,
Надь краем северным
Покоится она.
И спящая, открыв широко очи,
Земля глядит в сиянье белой ночи.
Развенчанный,
Прозрачен свод небес,
И смотрит в озеро
Седой, росистый лес.
В стекле воды, как призрачные грезы,
Повисли ель и белый ствол березы.
Все замерло.
Светла ночная даль -
И даль прошедшего.
Былых утрат не жаль.
Исчезла тень печали и страданья,
Безжизненны, ясны воспоминанья.
Царицею,
Нема и холодна,
Любовь минувшая
Сияет там одна.
Бледней она, чем северные ночи,
И в тихом сне ее открыты очи.
XXXVII
***
Как скучно смотрят небеса!
Морщины туч легли вдоль небосвода,
Седеют мрачные, еловые леса...
Совсем состарилась природа!
И безнадежный холод, и тоска...
И страстно хочется в тревоге одинокой
Весенних снов, душистого цветка
И юных гроз с зарницею далекой!
ХХХVIII
Финские скалы.
Изжелта-красные,
Сеpo-багровые
Смотрят скалы суровыя
В воды ясные.
Кажутся бледными
Неба бессонного грезами
Сосны с березами
Чахлыми, бедными.
Плачут березы, будто покинуты,
Сосны над скалами,
Серыми, алыми,
В светлой воде опрокинуты.
И над озерами,
Тягостно думая,
Грезит природа угрюмая
Снами нескорыми.
Даль так пустынна
С хлопьями туч сероватыми...
Плещет покрытый заплатами
Парус унылого финна.
Словно отдавшись печалям,
Старой, неходкою
Правит чухонец мой лодкою...
- Где же мы, укко*, причалим? -
Грезится, снится
Берег иной мне за финскими скалами....
Полно! Мечтами усталыми
Сердце туда не умчится!
_________
* Укко - старик.
XXXIX
Сумерки.
Темнеет сад, доносятся в аллею
Аккорды пианино в тишине...
Я не грущу, о прошлом не жалею,
Но сумерки прокрались в сердце мне.
Закутав в креп и в черный флер былое
И траурных видений вызвав ряд,
Не о возможном счастьй, - о покое
Мне сумерки невнятно говорят.
Ни слез, ни дум.... объятый тишиною,
Я точно сном печальным усыплен....
Аккорд последний смолк, и надо мною
Едва шумит ветвями старый клен.
XL
Вечерок.
Вечер тих и снег глубок,
Чуть повеет ветерок,
Чуть пахнет в мое лицо...
Под ногой скрипит крыльцо.
В этот тихий, чуткий миг
Счастья сон к груди приник,
И чего-то сердце ждет...
Точно встречи у ворот.
ХLI
Под месяцем.
Набегающая пена,
Волны моря, брызги, всплески...
Белогрудая сирена
Выплывает в лунном блеске.
Хороша, зеленоока...
Будто знаю очи эти...
В волосах ее широко
Вьются водорослей сети.
За скалу в седом прибое
И хватается, и тонет...
Кто-то стонет... и былое
Море лунное хоронит.
XLII
Призрак.
Умру ли я в чужой стране,
И будет мне могилой
Холодный Север, горький мне,
Холодный и унылый.
Но душу вольную мою
Привязанность живая
Умчит на Юг, - в родном краю
Мечтать, не умирая.
Я след в Крыму оставил свой,
Там жил, любил я страстно,
А что полно любви живой -
Забвенью не подвластно!
И не дано исчезнуть мне...
Мой дух и за могилой
Скитаться будет при луне
В стране, при жизни милой.
Исполнен прежнею тоской,
С печалью затаенной
Носиться буду над волной,
Луной посеребренной.
Сверкают волны и горят
Огнистой чешуею,
И в даль бежит их бурный ряд
Дорогою морскою.
С утеса вижу, став на кручь,
Слежу прибой шумящий....
И понесусь на крыльях туч
В тени долины спящей.
И там, как звезды далеки,
Среди садов мерцая,
Горят селений огоньки, -
Там люди, жизнь людская.
Там мне мила еще одна...
К ее окну украдкой,
Когда немая ночь темна,
Лечу я тенью шаткой.
Ее забыть - доныне нет
Во мне бесстрастной силы,
И запоздалый мой приветь
Ей шлю из-за могилы.
Еще к земле меня влекут
Мои воспоминанья,
Страшна разлука, - знал я тут
Надежды и страданья.
Как прежде, я люблю взглянуть
На ключ в овраге диком,
На виноградник, горный путь,
Где вьется ястреб с криком.
Как прежде, в тишине громад
Ущелий потаенных
Мой слышен вздох, мой блещет взгляд
Среди ночей бессонных.
Чу! Камень, шумно под ногой
Упав, гремит о скалы...
То я... Ты встретился со мной,
Мой путник запоздалый!
Я проведу тебя туда
Дорогой безопасной,
Где над горой одна звезда
Блестит в лазури ясной.
И не оступится твой конь
О каменные скаты, -
Поводья брось! Узды не тронь!
С тобой пришлец крылатый.
Меня узнаешь всюду ты
Среди воспоминанья, -
Мои слова, мои мечты.
Тревоги и желанья.
В пустыне горной дуб стоит,
Обугленный грозою...
Там плачу я... И скал гранит
Прожжен моей слезою.
Тебе прибрежный кипарис
Мои расскажет думы,
И дикий плющ, и вольный бриз,
И гор хребет угрюмый.
Ты слышишь ли в ночной тиши
Крик птицы, грусти полный? -
То тихий стон моей души...
Мой смех - морские волны!
И про любовь мою тебе
Фиалка говорила...
Но повесть о моей судьбе
Пускай таит могила.
Могила, скрытая травой
Под старою ракитой,
Где над моею головой
Склонился крест забытый.
Мой незнакомец, вверься мне!
Над пропастью отвесной
Несись беспечно на коне
Тропинкой неизвестной.
Но помолись, окончив путь,
О том, кто на дороге
Хотел тайком тебе шепнуть
Былых страстей тревоги.
Вон там часовня под скалой
Лампада золотая
Горит, окутанная мглой,
И льет лучи, блистая.
Она с душой моей сходна:
Была в ней искра света,
Но гасла медленно она,
Печальной тьмой одета.
Мне краткий срок скитанья дан, -
Я слышу шум долины....
Прощай! Спеши!.. Ползет туман,
Светлеют гор вершины!
XLIII
Нищий.
Поджав худые ноги
И выбившись из сил,
Сидел он у дороги,
И пел, и в бубен бил.
Оборванный и грязный,
Покрытый гноем, он
Пел гимн однообразный,Напев звучал, как стон.
И в бубен я монету
Швырнул, отъехав прочь,
И после встречу эту
Забыть не мог всю ночь.
Зачем свой призрак снова
На путь мой, как всегда,
Без спроса и без зова
Послала мне нужда?
XLIV
Аул Шумы.
Где дрожат, мерцая, звезды,
И буранов слышен гул,
По скалам, как птичьи гнезда,
Горный лепится аул.
Узкой улицею тише
Конь ступает по камням,
Над скалой, на плоской крыше
Вижу я две тени там, -
Под воздушною чадрою,
В легкой феске золотой,
При звездах, ночной порою,
Точно созданы мечтой.
Или звездное мерцанье
Мой обманывает глаз? -
Гуллизар! Айше!... Молчанье...
Тени скрылись, свет погас.
Лишь высоко над скалою,
Дружелюбны, далеки,
Отуманенные мглою
Светят саклей огоньки.
XLV
Ночные образы.
Давно мой ум смущает рой видений
И странных дум, родившихся в тиши...
Гиганты темные среди сомнений
Таинственно встают со дна души, -
Предвечных снов и мирозданья тени.
Их образы так дивно хороши,
Трепещут крыльев черных очертанья...
Но кто они? - я не найду названья!
Они глядят с неведомой тоской,
И я во тьме страшусь их приближенья...
Бегу от них, спешу к толпе людской.
К тревогам жизни, ласкам упоенья,
Где смех, любовь, беспечность и покой,
И, может быть, пустые развлеченья.
В ничтожестве, в забавах пустоты
Бессмертных лиц невидимы черты.
Хаос и смерть, и холод ночи вечной,
И тайну зла, и скорбь мятежных дум
Забыть хочу за песнею беспечной,
Уйти от них в веселье, праздный шум.
Но на пиру, за болтовней сердечной -
Везде они... Их взгляд тревожит ум,
Встает теней знакомых вереница,
И бледные глядят, кивают лица.
XLVI
Наемник.
Баллада.
Стан грозного Тилли
Безмолвен и тих,
Сон мертвых спокоен,
Сон крепок живых.
Забыт двух религий
Кровавый раздор,
И ночь прекратила
Двух лагерей спор.
С мечем и Евангельем
Спит реформат,
Над четками дремлет
Католик солдат.
Луна показалась,
Блеснул где-то щит...
На стражи в кирасе
Бургундец стоит.
С Густавом-Адольфом
В походах он был,
Он бил Валенштейна,
Он Тилли служил.
За золото верен
Союзнику он,
Но чести не продал
И славных знамен.
Молитвы не шепчет
Он в грохоте сеч.
Шутя, обнажает
Свой кованый меч.
Пример он героям,
Всегда впереди,
Кираса стальная
Блестит на груди.
Ведут его в битву
Вино и любовь,
За жизнь, наслажденье,
Он смело льет кровь!
Что догма и тезис?
Не поп он - солдат!
За папу и черта
Рубиться он рад.
Ему - будь фанатик,
Будь мрачный сектант, -
Католик приятель
И друг протестант.
Ему протестантка
Гертруда мила
И кубок-католик,
Раз выпит до дна.
Пасторы, прелаты -
Все поп, все одно...
Попы! Pax vobiscum!
За вас пью вино!
Горячую битву
Нам утро сулит,
Тот прав, кто за веру
Изрядно побит!
В усы он смеется,
На меч оперся,
И утро светлеет,
Созвездья гася.
"Те Deum" запели,
Петух прокричал,
И солнце краснеет, -
Совсем кардинал!
XLVII
На палубе.
Веет парус тенью длинной,
Тишина на корабле,
И по палубе пустынной
Я брожу в вечерней мгле.
Тучи в небе, в море волны
И в душе движенье дум...
Быстрый бег, тревоги полный,
Однозвучный плеск и шум.
Светит с мачты над кормою
Одинокий огонек,
В смутном море, скрытый тьмою,
Берег призрачный далек.
Берега ли то Востока
Или Севера края, -
От минувшего далеко
Убежать хотел бы я!
И былое исчезает,
Скрылась память прошлых лет,
И бежит, и, пенясь, тает
За кормой волнистый след.
XLVIII
Сфинкс.
Очертив в вышине профиль сказочный свой,
Древний сфинкс, как громада немая,
На подножье гранитном лежит над Невой,
Взор загадочный в сумрак вперяя.
Снится ль в полночь ему голубой его Нил
Или грезит он знойной пустыней, -
Здесь на севере бледном его опушил
Серебрящийся блестками иней.
Завывая во мгле и крутясь впереди,
Вьюга снегом морозным блестела
На холодном челе и на женской груди,
Возле лап и вдоль львиного тела.
В мутном сумраке, вместо седых пирамид,
Встали храмы, дворцы молчаливо,
И порой из-за туч лунный свет озарит
Стран египетских дивное диво.
XLIX
Горный лес.
Лес дремлющий
Безмолвием объят.
Колоннами
Стволов гигантских ряд
Возносится торжественно и прямо,
И сумрак в них, как синий сумрак храма.
Спокоен лес,
И папоротник в нем,
Как ряд светильников
С потухнувшим огнем,
Раскинулся широкими ветвями,
И слышится неясный шепот в храме.
Как тайною,
Молчаньем тьма полна,
И в сердце крадется
Молитвы тишина, -
Святилище лесное дышит миром,
И древний дуб стоит седым кумиром.
Века минувшие
Взрастили горный лес,
Вершинами
Он в облаке небес,
И жертвенники скал, алтарь друида,
Причудливо не изменили вида.
И сосны старые,
И гулких сводов тьма,
И мох седой -
Не вечность ли сама?
И здесь, в тиши сурового молчанья,
Печаль - нема, и сон один - страданья!
***
Однажды, помню я,
Явились люди в лес...
Сосна - гигант,
Касавшийся небес, -
Качнулась вся, и в корни вековые
Сталь топоров ударила впервые.
Косматую главу
Чудовища лесного пригибали,
И рухнуть на траву
Готов был ствол седого великана...
Но праздновать победу было рано!
Сеть узловатая
Нагих корней,
Землей покрытая
И рывшаяся в ней,
Держала ствол, как цепкими руками, -
И под сосной рубить их стали в яме.
Но корни напряглись,
И вот гигант лесной
Над ямой встал,
Поднялся сам собой,
И схоронил пришельцев, как в могиле...
Лес отомстил! -
Их корни раздавили!..
L
На станции.
Сонет.
Опять вокзал... В степи бушует непогода,
Но зала станции огнями залита.
Вдоль убранных столов и смех, и суета,
И радостный прилив кипящего народа.
Но вот пробил звонок, толпа шумит у входа,
Вагоны двинулись, и зала вновь пуста,
И слышен гул шагов под звучной аркой свода,
И стелется в углах пустынных темнота.
Так радостных надежд, живых очарований
На миг душа моя опять была полна...
Но в памяти моей воскресла тень одна, -
И нет огня в груди, и в сердце нет желаний,
И рушится обман несбыточных мечтаний,
И вновь душа моя безмолвна и темна.
ПЕСНИ ЮНОСТИ I.
Тучка.
Купаясь в лазурной пучине,
Холодная тучка плыла
Одна по воздушной равнине,
Как челн без руля и весла.
Глядела она безучастно
На землю с небесных высот,
И мчалась над нею бесстрастно
Куда-то вперед и вперед!
В туманной груди ее спали
Предвестники бури и гроз:
Громовые стрелы и капли
Небесных, живительных слез.
Но тихо, спокойно летела
По ясному небу она,
Как будто над ней тяготела
Рука непробудного сна.
II
Творчество.
Проснулось мое вдохновенье,
Туманный расторгнув завес,
И вот - наяву сновиденье,
Я вижу пространство небес!
Я творчество вновь постигаю
&nbs 
| |
| Просмотров: 445 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры