Главная » Книги

Шуф Владимир Александрович - Крымские стихотворения, Страница 9

Шуф Владимир Александрович - Крымские стихотворения


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17

iv>
   По снисходительной беседе
   И по бутылочкам винца.
   Хоть взгляды многих были косы,
   И в кабачке исподтишка
   Шли осторожные расспросы,
   Но и завидуя слегка,
   Все угощали моряка
   И разузнать пытались цену
   Товарам, сбыту и промену.
   Мавромихали между тем
   Был горд, торжественен и нем.
  
   ***
  
   "Вот устрицы!" - "Бекмез!" - "Ризаки!
   Спелейший, самый лучший сорт!"2 -
   Кричат разносчики. Шум, драки.
   С кувшином грек толпой оттерт
   От покупателя и локтем
   Перевернул кадушку с дегтем.
   Вот яблок несколько подвод
   Привез из Качи садовод.
   Вот дангалаки3 с криком "Вира!"
   Веревкой тянут жернова...
   И пробирается едва
   В толпе с своей служанкой Кира.
   Сегодня, кажется, она
   Слегка встревожена, бледна.
   Купила в лавке без уступки,
   Продорожив, две-три покупки,
   Прошла базар раз шесть подряд,
   Не подходя к лотку, к подводе,
   И словно ищет здесь в народе
   Кого-то Киры робкий взгляд.
   Вот ей навстречу грек Стамати
   Попался. Ловок и речист,
   Он плутом слыл, и, молвить кстати,
   Был, говорят, контрабандист.
   Он торговал сушеной рыбкой,
   А также рыбку кое-где
   Он в мутной лавливал воде.
   С многозначительной улыбкой,
   Прищурив свой косивший глаз,
   Он с Кирой странно в этот раз
   Раскланялся, подняв развязно
   Над головой род фески грязной.
   Ему, невольно покраснев,
   Кивнула Кира, скрыв свой гнев.
  
   ***
  
   Но взор у Киры вспыхнул тихо:
   Там, заломив картуз свой лихо
   И руки запустив в карман,
   Вдоль по базару шел Баклан.
   Он раскраснелся за игрою
   И победителем был в ней.
   Никто из греков вдаль камней
   Так не метал, как он порою.
   Он, раскачавши между ног,
   Огромный камень бросить мог
   Далеко за черту и славу
   В игре той приобрел по праву,
   Которой был известен всей
   Элладе древней Одиссей.
   Игра проникла в Балаклаву,
   И не забыл ее в наш век,
   Как древний эллин, новый грек.
  
   ***
  
   И вот, как будто между дела,
   Хоть тяжело дышала грудь,
   Но Кира, проходя, успела
   Баклану на ухо шепнуть:
   "Приехал муж. Сегодня в ночь
   У башни жди!" - и быстро прочь
   Пошла, в толпе мелькнув нарядом.
   Баклан весь вздрогнул. Жгучим взглядом
   Базар, толпу окинул он;
   Но лишь народ со всех сторон
   Шумел, кричал, и здесь, с ним рядом
   Ругались, выпивши слегка,
   Два незнакомых рыбака.
  
   ***
  
   Безмолвен полдень. Даль открыта.
   Плывут над морем стаи туч.
   Нависли скалы; дремлет кручь
   Их раскаленного гранита,
   На солнце гребни их горят,
   И желто-красно-серый ряд
   Своих иззубренных откосов
   Купает в море цепь утесов.
   Их разноцветная стена
   В лазури волн отражена.
   Плывет, лавируя без цели,
   Челнок в лазурные поля.
   Задумчив, грустен у руля
   Сидит Баклан; минуя мели,
   Он правит челн едва-едва,
   На грудь склонилась голова.
   Прошли коротких три недели
   С тех пор, как с Кирой глаз-на-глаз
   Баклан сошелся в первый раз.
   Часы, мгновенья, дни летели...
   В восторгах счастья обо всем
   Они забыли, не слыхали,
   Как грянул вдруг нежданный гром,
   И, возвратясь, Мавромихали
   Стал господином над добром
   И над женой своей, как прежде.
   Заснули в радостной надежде
   Они на ложе пышных роз,
   Хранимом грезами одними,
   А между тем, как призрак, рос
   И подымался перед ними
   Немой, безвыходный вопрос.
   Баклану вспомнилось свиданье
   У башни замка в эту ночь,
   И Кира бледная, точь-в-точь
   Как мраморное изваянье.
   С печальной статуей сходна
   Была так Кира в платье белом...
   Стоял в молчанье онемелом
   Над ними замок, и одна
   Была луной освещена
   Седая башня... взор повсюду
   Встречал камней огромных груду.
   Один из них, склонившись вниз,
   Над темной пропастью навис...
   Одно движение, - и шумно
   Слетит он в бездну. Сходен он
   С их счастьем, сладостным как сон,
   С любовью их, такой безумной!
   Так говорила Кира. Да.
   Или расстаться навсегда
   Они должны... Совсем, навеки...
   Или бежать с ней... но куда?
   У Киры родственники греки
   Есть в дальнем городе. Она
   Звала с слезами и мольбою
   Туда Баклана за собою.
   Там снова будет жизнь полна,
   Они вдвоем забудут горе...
   Восторг их счастья будет чист...
   Она при нем, он - колонист...
   Но море, где же будет море?
   Он вздрогнул, он глядит вокруг.
   Конца нет ровной, синей дали!
   Вот волны мерно заплескали,
   И вал седой, как старый друг,
   Обнял челнок его с налёта.
   Но, чу! Там, в небе, плачет кто-то..
   Должно быть, чайка... Кира, да! -
   Она так плакала тогда,
   Сказав ему, что смерти хуже
   Теперь остаться жить при муже.
   Но ведь и он не спорил с ней, -
   Оставить мужа ей честней,
   И что ж несносней для Баклана
   Притворства, скрытой лжи, обмана?
   К чему же это все, к чему
   Ей было говорить ему?
   Там, в этом городе далеком,
   Они и в бедности найдут
   Гостеприимство и приют,
   И ровным, радостным потоком.
   Жизнь потечет беспечно вновь,
   И будет счастьем их - любовь!
  
   ***
  
   Но этот город?... Часто деды
   Под поздний вечер, за огнем,
   Вели печальные беседы
   И вспоминали быль о нем.
   Лет сто назад свои селенья
   В Крыму оставили они...
   Тяжелые то были дни
   Гонений, бед переселенья.
   Покинув прах родных могил,
   Ушли они с арбой походной,
   И далеко в степи бесплодной
   Основан город ими был.
   Не виделось конца там горю,
   Как скучным пашням и местам,
   И многие скончались там
   В тоске по родине и морю,
   И заменить их не могли
   Поля, луга чужой земли.
   Вон море стелется широко!
   Кругом, куда ни взглянет око, -
   Везде простор, лишь корабли
   Белеют парусом вдали.
   Вон пена искрится, как иней,
   Блестит, горит на влаге синей...
   От облаков лишь кое-где
   Проходят тени по воде.
  
   ***
  
   Так с Кирой вместе Балаклаву
   Оставит он. В краю ином,
   У них там будет сад свой, дом,
   И поле вспашет он на славу,
   И жатвы им за мирный труд
   Тяжелый колос ржи дадут.
   Не все ж кормиться рыбной ловлей?
   Найдет он там любовь свою,
   И уголок под тихой кровлей,
   Покой, и счастье, и семью.
   Заменит плуг багор и сети;
   Быть может, Кира будет мать...
   И старость их утешат дети,
   И их он станет обнимать.
   На век простится он с тоскою,
   Не будет больше одинок...
   Но вот опять волной морскою
   Качнуло дремлющий челнок,
  
   ***
  
   Угрозою и гневом полны,
   Зеленой, вспененной грядой
   Катились плещущие волны.
   Вздымался гребень их седой,
   И в небе, сумрачно-безмолвны,
   Нависли тучи над водой;
   И вверх хребет косматый вала
   Пучина шумная метала.
   Шквал несся, грозен и бурлив;
   Нахмурясь, влага потемнела,
   И волн катящийся прилив
   Бежал в пространстве без предела,
   Качая зыбью белых грив.
   Злой дух, без образа, без тела,
   Казалось, гнал те волны в путь,
   Дыханьем напрягая грудь.
  
   ***
  
   Шли в даль валы с немолчным спором,
   И, как орган, их голоса
   Звучали в море мощным хором.
   Оделись мглою небеса...
   Лишь там, вдали, с морским простором
   Слилась лазури полоса,
   И ширь, вся в зыби волн мятежной,
   Казалась более безбрежной.
  
   ***
  
   Кто б мог могучих, волн прибой
   Сдержать стеною и гранитом?
   Какой колосс затмит собой,
   Восстав в пространстве вод открытом,
   Простор равнины голубой?
   Ни глыбам каменным, ни плитам
   Не покорить морей... Волна
   Свободна вечно и вольна!
  
   ***
  
   О, море! Путнику свободу
   Напоминаешь ты всегда,
   Уйдя к лазури, к небосводу,
   В простор, Бог ведает - куда!
   Взор видит всюду только воду,
   И беспредельна, и горда,
   Пред ним свободная стихия
   Вздымает волны голубые!
  
   ***
  
   Пред морем тысячи сердец
   Вольнее бьются в счастье, в горе,
   И, в смутной грезе, наконец,
   Баклан любил волну и море.
   Высоким духом брат меньшой,
   Цепей не ведая, личины,
   Он бессознательно душой
   Любил простор морской пучины.
   Он находил отраду в ней, -
   В движенье волн, в дали безбрежной,
   И в смене красок и теней
   На синеве волны мятежной.
  
   ***
  
   Убрав свой парус, воле волн
   Он предоставил легкий челн,
   И в грустной думе и печали
   Глядел, как волны челн качали,
   Как мчались, пенились вдали,
   И в даль челнок его несли.
   И пред лицом седого моря,
   Бросавшего за валом вал,
   Ему казался жалок, мал
   Его надежд, волнений, горя
   Вдруг налетевший бурный шквал.
   Нужда, поденный труд для хлеба,
   Страх за детей и тесный дом -
   Все в море шумном и седом,
   Под сводом облачного неба,
   Ему понятно стало; он,
   Как тяжкий бред, как грустный сон,
   Всю видел жизнь перед собою,
   С заботой, с мелочной борьбою, -
   И, мнилось, хохота полна,
   Кружила челн его волна.
   А там, вся шумною молвою
   Валов играющих звеня,
   Манила чудной синевою
   Родная даль в сиянье дня.
   И вспомнил он, что должен вскоре
   Оставить эту даль и море
   Для крошек счастья, для труда...
   Оставить море? - Никогда!
  
   ***
  
   В железной клетке, как в темнице,
   На небо глядючи с тоской,
   Не жить, не биться вольной птице
   И не томиться день-деньской.
   И не останется в унылой
   Той клетке, горести полна,
   Ни для птенцов своих она,
   Ни для подруги белокрылой.
   Она лишь к зелени дубрав
   И к небесам горит любовью
   И, клювом сердце растерзав,
   Свободу купит алой кровью.
  
   ***
  
   Чернеет ночь. В дали немой,
   В морских пространствах без границы,
   Объятых сумраком и тьмой,
   Мерцают яркие зарницы,
   И, светом их озарена,
   Блеснет и скроется волна.
   На берегу, одетом мглою,
   Чуть слышен шепот под скалою.
  
   КИРА.
  
   - Ты, Анастас?
  
   БАКЛАН.
  
   Здесь, Кира! Я.
  
   КИРА.
  
   О, милый мой! Любовь моя!
   Как я рвалась к тебе, спешила...
   Как без тебя текут уныло
   Часы томительного дня!
   Скажи, ты любишь ли меня?
  
   БАКЛАН.
  
   Когда бы был в морском просторе
   Язык любви вполне знаком, -
   Всех волн несчетных языком
   Тебе не высказало б море
   Моей тоски!.. Когда б волна
   Была тоской любви полна,
   Таила слезы в капле каждой,
   Не утолила б бездна вод
   Толпы страданий и невзгод
   С их ненасытной, вечной жаждой!
  
   КИРА.
  
   Так грустен ты... Скажи, к чему
   Себя терзаешь ты печалью?
   Взгляни: сквозь эту ночь и тьму
   Сверкает свет за мглистой далью.
   Верь, милый, сердцу моему:
   Пройдет бесследно мгла ненастья,
   И, как зарница из-за туч,
   Жизнь озарит нам яркий луч
   Любви, взаимности и счастья.
   И недалек наш ясный день.
   К моим родным уйдем с тобою, -
   Там ждет нас мир, деревьев тень
   В лугах над речкой голубою.
   Наш дом за полем ржи густой
   Для нас двоих не будет тесен;
   Мы станем колос золотой
   Срезать серпом под звуки песен.
   Там про любовь тебе мою
   Я сказку чудную спою...
   Но ты молчишь?
  
   БАКЛАН.
  
   Довольно, Кира!
   Меня напрасно не зови
   Очарованием любви,
   Всем счастьем, всем блаженством мира.
   Иным полна душа и грудь,
   Иной избрало сердце путь.
   И, затаив глубоко горе,
   Уйду я в даль, в седое море...
   Прости же, Кира!.. Не забудь!
  
   КИРА.
  
   Как? хочешь ты меня оставить?
   Забыть меня? Но почему ж?
   Нам помешать не может муж.
   Ах, нет, мой друг! К чему лукавить,
   Скрывать печальные мечты?
   Скажи, меня не любишь ты?
  
   БАКЛАН.
  
   Нет, Кира, нет! Полна любовью,
   Как прежде, вся моя душа.
   Одной тобой живя, дыша,
   Я счастье выкупил бы кровью!
   Но, Кира, странная печаль
   Меня зовет и манит в даль.
   Поверь, жить вместе было б хуже.
   Поддержки в жизненной борьбе
   Ты не нашла б во мне, как в муже.
   Я счастья не дал бы тебе.
   Я б не стоял над колыбелью,
   Когда б в ней спал наш сын меньшой;
   Твоим тревогам и веселью
   Я не ответил бы душой.
   Моя душа мечтою смутной,
   Как сном таинственным, полна.
   Она с морской волной сходна,
   Кочующей и бесприютной.
   Бежит свободная волна,
   Темна, мятежна и бурлива,
   От тихой пристани залива,
   И ей милее сумрак бурь,
   Чем свет, и солнце, и лазурь!
  
   КИРА.
  
   Но за тобой пойти готова
   Я в край чужой, в морскую даль.
   Я жду лишь знака, жду лишь зова!
   Пусть будет там нужда сурова, -
   Я разделю с тобой печаль.
   Что небеса страны далекой,
   Что ряд лишений, вал морской
   Пред ежечасною тоской
   И перед жизнью одинокой?
   И став твоей, тебя любя,
   Могу ли жить я без тебя?
  
   БАКЛАН.
  
   Дитя мое, ты жизни бурной
   Еще не знаешь, вижу я.
   Ясна, чиста любовь твоя,
   Как хрустали струи лазурной.
   Где человек, там с ним нужда.
   С собой он всюду носит цепи;
   От них не скрыться никуда -
   Ни в даль морей, ни в сумрак степи.
   Мечты любви, и те куют
   Нам тяжкий гнет железных пут.
  
   КИРА.
  
   Ты разлюбил. Тебе нет нужды
   До слез моих. Мы сердцем чужды,
   Душа твоя с волной сходна
   И, как те волны, холодна.
  
   БАКЛАН.
  
   Когда б ты знала горечь муки
   И всю печаль моей души,
   Тоску любви, и страх разлуки,
   И грусть в полуночной тиши, -
   Тогда б наверно, сердцем ясным
   Мои страданья оценя,
   Упреком горьким и напрасным
   Не опечалила б меня.
   Оставь меня... Любовью прежней
   И счастьем я молю тебя, -
   И мы расстанемся, любя
   Сильней, хотя и безнадежней!
   Ни ясных дней, ни светлых грез
   Мне не вернуть и морем слез.
  
   КИРА.
  
   Не знаю я твоей печали,
   Мне непонятна грусть твоя.
   Бывало, горе, помню я,
   С тобою вместе мы встречали.
   Его не в силах я теперь
   Делить с тобой... я одинока...
   Но ты печален... милый, верь,
   Что мне тебя так жаль глубоко!
   Пусть я на смерть обречена,
   И больше радостью земною
   Я наслаждаться не должна;
   Но у меня к тебе одна
   Есть просьба: уходи отсюда!
   Над нами, словно камней груда,
   Висит беда... мой муж ревнив,
   Узнает он, что я бывала
   С тобою здесь... и град обвала
   Падет, тебя похоронив.
   Прощай!... Да, вот еще: дай слово
   Не звать меня, не видеть снова.
  
   БАКЛАН.
  
   Постой!...
  
   КИРА.
  
   Зачем? О, нет, мой друг!
   Не нужно слез и сожаленья.
   Не будем длить тоски мгновенья:
   Разлуки тягостен недуг.
   Мольбы, рыданья, сердца муки,
   Напрасных слез, упреков рой -
   Не отдалят от нас разлуки
   И не вернут любви былой...
   Прости на век!...
  
   Она упала
   На грудь к нему, и шепот стих,
   И вдоль уступов скал крутых
   На миг мелькнуло покрывало,
   И торопливый шум шагов
   Смутил безмолвье берегов.
  
   ***
  
   Обняв рукой холодный камень,
   Баклан поник в тоске немой,
   Объятый ужасом и тьмой.
   Струистых молний яркий пламень
   Сверкал уж в сумраки сыром,
   И вот ударил дальний гром.
   Перекатился с гулким треском
   Он над волною, над скалой,
   И даль, окутанная мглой,
   Вдруг озарилась ярким блеском.
   Ничто сравниться не могло б
   С наставшей бурей. Гул отзывный
   В прибрежных скалах, молний сноп
   И грохот грома непрерывный -
   Все перепуталось, слилось
   В смятенье, ужас и хаос.
   Казалось, до сих пор немые
   Глаголют силы, и стихия,
   Расплавясь, в сумрак превратясь,
   Теряет образ, вид и связь.
   Казалось, вновь в предвечном споре
   Грозит земле потопом море.
   На миг из бездны черный вал,
   Сверкая пеною, вставал,
   И тьмой опять густые тени
   На волны падали с небес,
   И снова блеск, вновь мрак исчез.
   Мольбы, рыданья, слезы, пени
   Звучали, мнилось, в бездне вод,
   И разрывался неба свод
   На части с грохотом трескучим,
   И подымались волны к тучам,
   И по обрывкам черных туч
   Носился молний яркий луч.
   И вот, почти над головою
   Баклана, черная скала
   Качнулась, шумно поползла,
   Обвившись лентой огневою,
   И, оборвавшись в глубину,
   С утесов рухнула в волну.
   С восторгом, полным чудной муки,
   С неизъяснимою тоской
   Баклан простер безумно руки
   К пучине вод, к волне морской,
   И к быстрым молниям летучим,
   И к небесам, и к черным тучам,
   С глухим раскатом в тьме густой
   Бросавшим пламень золотой.
  
   ***
  
   С недавних пор Мавромихали
   Стал часто в Кире замечать
   Томленье тихое печали.
   Унынья тайного печать
   На бледных щечках, грусть и слезы, -
   Все видел он. Следов тревог
   В ней не заметить он не мог.
   Так блекнет алый венчик розы,
   Так вянет сорванный цветок.
   За лепестками лепесток
   Роняет он, и вновь красою
   Ему, как прежде, не блистать,
   И не цвести ему опять
   В саду, обрызганном росою.
   Мавромихали между дел
   За Кирой пристально глядел.
   Ее с невольною тоскою
   Он видел в первый раз такою.
   За пряжей сидя у окна,
   Беззвучно плакала она,
   И разве изредка, ошибкой,
   Порой обмолвится улыбкой.
   Уж не смотрела веселей
   Она давно, была уныла
   И даже белых журавлей,
   Своих любимцев, не кормила.
   Наряды, ленты и убор
   Ее уже не занимали,
   И подозрительней с тех пор
   И строже стал Мавромихали.
   Он, красноту заметив глаз,
   Вопросы делал ей не раз,
   Но Кира с робостью испуга
   На боль какого-то недуга
   Ссылалась и спешила прочь.
   Была однажды где-то в ночь...
   И стало тайное сомненье
   Его тревожить иногда.
   Неровен час, близка беда!
   Что верность жен, повиновенье?
   Милей им смех, да шум забав,
   И часто легок женский нрав...
   За ним следи прилежным оком!
   Когда муж в плаванье далеком,
   Ему частенько неверна
   Бывает резвая жена.
  

Другие авторы
  • Аксенов Иван Александрович
  • Оредеж Иван
  • Розанова Ольга Владимировна
  • Балтрушайтис Юргис Казимирович
  • Моисеенко Петр Анисимович
  • Поссе Владимир Александрович
  • Глейм Иоганн Вильгельм Людвиг
  • Корш Евгений Федорович
  • Алымов Сергей Яковлевич
  • Бутягина Варвара Александровна
  • Другие произведения
  • Богданович Ангел Иванович - Французский "пролетарий" и русский общинник
  • Гюббар Гюстав - История современной литературы в Испании
  • Бальмонт Константин Дмитриевич - Бальмонт К. Д.: биобиблиографическая справка
  • Качалов Василий Иванович - Из писем к В. И. Качалову
  • Кигн-Дедлов Владимир Людвигович - Рассказы
  • Уайльд Оскар - День рождения инфанты
  • Григорьев Аполлон Александрович - Письма
  • Белинский Виссарион Григорьевич - На сон грядущий. Отрывки из вседневной жизни. Том I. Сочинение графа В. А. Соллогуба...
  • Айхенвальд Юлий Исаевич - Пушкин
  • Булгарин Фаддей Венедиктович - (Из "Литературных листков")
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 499 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа