| Главная » Книги |
Шуф Владимир Александрович - Крымские стихотворения, Страница 4
Шуф Владимир Александрович - Крымские стихотворенияp; На миг пробужденной душой
И лиру свою оживляю
Гармонией неба святой.
Я счастлив!.. Умчался я снова
В далекий, заоблачный край,
Где в радуге сна золотого
Является сказочный рай!
Но счастье на долго ли это? -
Исчезнет божественный луч,
И царство волшебного света
Задернется дымкою туч.
Опять мои думы, как челны,
Умчатся в иные края,
И снова в туманные волны
Душа погрузится моя.
Тяжелое близко мгновенье
Безмолвного, долгого сна:
Исчезнет мое вдохновенье,
Как в море спокойном волна.
И снова душа опустеет,
Иссякнет источник живой,
И звук оборвется, замлеет,
С дрожащей сольется струной...
Но быстрое время промчится,
Промчатся и сонмища туч,
И снова в груди пробудится
Таинственный творчества луч.
Проснется мое вдохновенье,
Взволнуется водная гладь,
И струн очарованных пенье
Звучнее польется опять!
III
Дриада.
Меркнет, гаснет свод лазури,
Слышен голос дальней бури;
Плещут реки, ото сна
Высь дубрав пробуждена,
И в стозвучном, звонком хоре,
Словно в тихом, ясном море
Перед бурей всплески вод,
Слышен звук нестройных нот.
***
В вышине дерев могучих
Ветра свист и вой,
И раскаты в черных тучах
Бури громовой;
Но во мраке тихой чащи
Плещется поток,
И в струе его журчащей
Спит речной цветок.
Полусумрак сладострастный
Там в тиши царит,
И на ветке, как алмазный,
Светлячок горит.
***
В листьях девственного сада,
Там, во тьме густой,
Обнаженная дриада
Блещет красотой;
В упоенье полусонный
Обнимает дуб, -
И слетает стон влюбленный
С ее алых губ;
То темнее бурной ночи,
То светлее дня,
Блещут, меркнут ее очи,
Полные огня...
***
И дриадой оживленный
Шепчет, стонет дуб влюбленный
И мешает ропот свой
С хором бури громовой -
И яснеет свод лазури,
И стихает голос бури,
И в покой немого сна
Высь дубрав погружена.
IV
В непогоду.
Разыгралась непогодушка, словно богатырь -
Налетает соколом на морскую ширь.
И встают там черные, грозные валы,
И сверкают пеною из полночной мглы.
Ходит ветер с присвистом, шапка набекрень,
Держит рукавицею удалой кистень.
Размахнется вправо им - тонут корабли,
Влево - вырвет дерево с корнем из земли.
И летит, играючи, богатырь вперед,
И по небу черные тученьки метет.
Льются они дождиком на сыру землю
И несутся к Северу, к Белому Кремлю.
Падают там хлопьями, стелятся ковром,
И дороги белые блещут серебром.
А по ним мохнатые саночки стрелой
Мчатся с колокольчиком тройкой удалой...
Ветер, ветер северный! ты силен, могуч -
Носишь ты в поднебесье горы синих туч!
Принеси ж на крыльях мне из земли родной
Тройку с колокольчиком в сбруе ременной!
С гордою Тавридою я тогда прощусь,
Полечу я соколом па Святую Русь!
Не люблю вас южные, пышные края...
Где ты, ширь могучая, родина моя!
V
Песня бесталанного.
Как и нет у меня, добра молодца,
Нету волюшки во чистом поле,
Во сыром бору, во дубравушке!
Да не горе то, как была б в груди,
В ретивом сердце воля твердая:
Я бы с волей той волю вольную
Во лесах густых, словно клад, нашел!
***
Ты родись во мне, воля крепкая,
Воля крепкая непреклонная!
Откую тебя, как булатный меч,
Тяжким молотом - злой судьбиною,
Отточу тебя долей горькою
На кровавый бой с жизнью-недругом.
Как возьму тебя, воля, верный меч,
В руки мощные, богатырские,
Как махну тобой в праву сторону -
Разлетятся в прах горы крепкие,
То ль судьбы моей злы заставушки;
Как махну тобой в леву сторону -
Отрублю зараз буйну голову
Злому недругу, горю горькому!
***
А без воли я, словно девица,
Словно девица, лебедь белая:
Мне бы кросны ткать, а не меч носить,
А не меч носить во тугих ножнах!
А без воли мне - шелковой шнурок,
Да осинушка придорожная!
Закачаюсь я тогда в стороны,
Куда ветер гнет переменчивый,
Как качался я на белом свету
Во всю жизнь мою бесталанную!
VI
Из элегий Катулла.
Неси, о зефир, над лазурью морей
Напев моей арфы унылой! -
Воробушек Лесбии умер моей,
Воробушек Леебии милой!
К туманному Орку умчался он прочь,
Забыл ее нежные ласки...
Жемчужные слёзы о нем день и ночь
Роняют прекрасные глазки!
VII
Притча.
От Матвея Еванг. гл.13, ст.81 и 32.
От Марка Еванг. гл.4, ст.30, 31 и 32.
Горчичное семечко ветер суровый
Однажды забросил в кустарник терновый;
И там, у дороги широкой, давно
В пустыне бесплодной лежало оно.
Топтали его на пути от Солима
Сандалии шедшего в даль пилигрима,
И хищные птицы, посева враги,
Над ним в поднебесье чертили круги.
Но в знойной пустыне, средь плевелов сорных
Тайник сохранился в нем сил благотворных.
Летучие годы взрастили зерно,
И деревом стройным поднялось оно.
В широких ветвях его, чудо Востока.
Красивые птицы гнездились высоко,
И странник убогий, святой пилигрим,
В тени отдыхал безмятежно под ним.
VIII
Травка.
Рано ты пробилась, травка полевая,
Стебельком зеленым белый снег взрывая!
Холодом повеют на тебя морозы -
Жемчугом застынут утренние слезы.
На зари туманной зимнего рассвета
Ты завянешь, травка, не дождавшись лета.
IX
Весна.
Весна, весна! Цветут фиалки!
На дне серебряной реки
При полном месяце русалки
Плетут душистые венки.
Летят крикливою станицей
На дальний Север журавли,
И небо первою зарницей
Над морем вспыхнуло вдали!
X
Дуб и мимоза.
Элегия.
У моря синего, в стране,
Где дремлют царственный розы,
Цвел дикий дуб на вышине
У ног развесистой мимозы.
Когда порывы ветерка
По гребням волн издалека
К деревьям шумно долетали,
Их листья трепетно шептали,
Спеша послать наперерыв
Ответ на дружеский призыв.
Но крепнет ветер, мчатся тучи,
Встают и пенятся валы...
И был оторван дуб могучий
Волной от рухнувшей скалы.
Утихла буря, солнце блещет,
Синеют в море небеса.
И влажною листвою трепещет
Мимозы нежная краса.
Лучами южными согрета,
Мимоза шепчет, ждет ответа...
Но медлит дружески ответ.
Еще, еще... ответа нет!
И ветру, пенящему море,
Так говорит мимоза в горе:
"О, ветер! Тихо все вокруг,
Безмолвен воздух лучезарный -
Меня забыл мой верный друг,
Меня забыл мой друг коварный!
Не шепчут темные листы
Его развесистого крова...
О, милый дуб, что дремлешь ты,
Не слышишь дружеского зова?.."
Меж тем в неведомой дали
От берегов родной земли,
С обломком мачты тихо споря,
Плыл старый дуб по воле моря,
Как труп, качаясь над волной.
В иные земли, в край иной.
***
Не так ли ты в минуту горя
Рассталась, милая, со мной?
Тогда еще, в былые годы
С тобою вместе мы росли,
Деля и счастье, и невзгоды
От мира шумного вдали.
Но вдруг ударил гром нежданный
И над моею головой;
На Север бледный и туманный
Был унесен любимец твой,
И в день, когда, борясь с судьбою,
Я погибал в чужой стране,
Ты усомнилася во мне,
И обвинен я был тобою.
XII
Старое письмо.
Письма неясные, пленительные строки
С волненьем сладостным читаю снова я,
И снова предо мной отчизны край далекий
И родина печальная моя.
И снова в глубине души моей унылой,
Как луч, сверкающий в осенний ясный день,
С укором на устах далекой девы милой
Является возлюбленная тень.
XII
Ива.
Над плакучей ивой после долгой бури
Пролетала туча в глубине лазури.
Проливая слезы золотым потоком,
Туча говорила с горестным упреком:
"Скучен лес угрюмый, опустела нива...
Где наряд, где кудри, где убор твой, ива?
Отчего склонилась низко головою,
Не шумишь, не шепчешь темною листвою?
А бывало, помнишь, на расцвете лета
Как была ты пышно зеленью одета!"
Но молчала ива, с горькою тоскою
Наклонясь вершиной низко над рекою,
И нагие ветви осени печальной
Отражала речка в глубине зеркальной.
XIII
***
Если гаснет лазурь лучезарного дня,
Омраченный закат не печалит меня;
И не жаль мне цветка, если ранней весной
Он поблекнет один на поляне лесной:
Завтра солнце опять заблестит горячей
В золотистом дожде искрометных лучей,
И над новым цветком, окропленным росой,
Развернется заря золотой полосой.
Но когда этих уст отцветет красота.
Когда юность, любовь пролетят, как мечта,
Что тогда мне твой взгляд, этот взгляд заменит
И поблекшую тень исхудалых ланит?
Милый друг, погоди! Дней весенних не трать -
Эти дни не придут, не вернутся опять!
XIV
Барону Герсдорфу.
На языке, который кое-как
Ты разбирать учился па чужбине,
Моих отцов воинственный земляк,
Тебя в стихах приветствую я ныне.
Привет певца - цветок чужих полей
Возьми с собой в Германию родную,
Для девы той, что всех тебе милей,
Которую, не зная, я ревную.
XV
Выздоровление.
Сонет
О, уноси с собой, лазурная весна,
Тяжелые часы мучительных сомнений!
Проходит злой недуг, и сладостного сна
Над милою моей витает тихий гений.
Сквозь легкий занавес открытого окна
Струится аромат бесчисленных растений,
И в чуткой дремоте уносится она
Душою в чудный мир волшебных сновидений.
На щеки бледные красавицы больной
Румянец разлился пурпурною волной,
И губки алые вновь ищут поцелуя.
Спи сладко, милая! Мой утренний привет -
Оставлю на столе подснежников букет
И о тебе мечтать в безмолвный сад уйду я!
XVI
Изгнанник.
Сонет
На чуждых берегах пленительной Тавриды,
Где к ясной вышине лазурных, диких гор
Несется звучно песнь влюбленной Нереиды,
Я русских поселян услышал дальний хор.
И встали предо мной родные сердцу виды,
За темной пашнею синел угрюмый бор...
И вспомнил я судьбы тяжелые обиды,
И горек был тогда мой немощный укор.
Я видел пред собой поля моей отчизны,
Я руки простирал к стране моей родной,
И голос мой звучал, как вопль надгробной тризны...
Но было в вышине все ясно надо мной.
И горестным мольбам безумной укоризны
Лишь море вторило стозвучною волной.
XVII
Луч.
Я иду во мгле густой
Лесом бесконечным,
Я сроднился с темнотой,
С полумраком вечным.
Вдруг порою из-за туч
В этой мгле глубокой
Золотой пробьется луч
Струйкой одинокой...
И, закрыв рукою взгляд,
Светом ослепленный,
Я бегу скорей назад,
В сумрак отдаленный.
Так к печали я привык
И спешу в тревоге,
Если встретится на миг
Счастье на дороге.
XVIII
Песня.
Ах, скажи ты мне, душа девица,
Что со мной, скажи, приключилося?
Знать недоброе со мной сталося:
Как увижу тебя - словно ласточка,
Вьется сердце в грудь молодецкую,
Млеют рученьки богатырские,
Голова - сама к земле клонится!
Ты зачем меня, душа девица,
Во полон взяла, словно недруга,
Отняла мою волю вольную,
Заковала в цепь золоченую,
Не железную, да тяжелую -
Не порвать ее мощной силушке,
Богатырским мечом не разбить ее!
Нет, милей тебя, душа девица,
Добру молодцу воля вольная,
Степь широкая, небо синее,
Вековых дубрав шепот сладостный!
Уж какими ты злыми чарами,
Приворотным ты каким зелием,
Колдовством ли ты, черным знахарством
Во полон взяла добра молодца?
Уж как чары те - очи ясные,
Колдовство ли то - речь приветная,
То ли знахарство - хитрость женская,
Красота твоя несказанная -
Приворотное зелье лютое!
XIX
Цветок.
Обольстительный для взгляда
Цвел в тени роскошной сада
Нежный, розовый цветок;
Но отравой злого яда
Тайно был его листок
Напоен в росинке каждой,
И когда с весенней жаждой
Золотистый мотылек
Прилетал к нему напиться,
Жгучий яд, что в нем таится,
Проникал мгновенно в грудь,
И с цветочка гость беспечный
Полный смерти быстротечной,
Улетал в обратный путь.
Так фантазии прелестной
Грезы дивные таят
Сладкий мед росы небесной,
А для жизни - смерть и яд.
XX
Одиночество.
Графине Де Б-н.
О, верю я! - и вечный ропот моря,
И южный край, прекрасный, как мечты,
Не заглушат мучительного горя
И не наполнят вновь душевной пустоты.
Кто раз узнал печальный миг утраты,
Тот миру чужд и вечно одинок,
Как в бездне волн пучиною объятый
И в море брошенный челнок.
XXI
Октава.
Когда на краткий миг порой изнемогаю
Душою скорбною под бременем невзгод,
Лечу я в челноке к неведомому краю
И серый парус мой на встречу непогод,
Как шумное крыло, по ветру распускаю,
И жду, на руль склонясь, когда из бездны вод
Взовьется буйный вихрь под небо, словно кречет,
И грусть души моей по гребням волн размечет.
ХХII
Из письма.
О ночь роскошная пленительного юга!
Блестит луна, как светоч золотой,
Но мы вдвоем, два неразлучных друга,
Укрылись в комнате уютной и простой.
Слагаем мы два разные посланья:
Он - полное любви и радости живой,
Мое - нашептано тоской воспоминанья,
Как дума поздняя осеннею листвой.
И чрез окно вечерняя прохлада
Колышет нам свечу дыханием из сада.
Итак, пора любви настала и для вас:
Исполнилось мое над вами предвещанье.
Вы помните ли тот короткий, светлый час,
Когда зашел я к вам на долгое прощанье?
Наверх одни по лестнице крутой
В пустую комнату поднялися мы с вами.
Вы грустною тогда сияли красотой.
Во вздохе сладостном, меж темными словами,
Ваш тайный друг, тогда подслушал я в тиши
Признанье робкое доверчивой души.
Теперь, как облака над скошенною нивой,
Все ваши горести промчатся без следа.
И вас увижу я веселой и счастливой,
Как в ясных небесах вечерняя звезда.
И он, мой верный друг, испытанный судьбою,
Богатый знанием наставник добрый мой,
И вас из вечной тьмы сомнений за собою
Он к счастью поведет дорогою прямой.
Да, оба радости и счастья вы достойны!
Любовь осветит вам печальной жизни путь.
А я... как странник, я плетуся в полдень знойный,
И негде мне душой усталой отдохнуть.
XXIII
Письмо.
Затерянный в неведомой глуши
Среди миндальных рощ пленительного юга,
Я вести радостной от северного друга
Жду всею силою измученной души.Но редки для меня отрадные мгновенья.
Далекие друзья не балуют меня -
Давно волнуют их иные впечатленья
И злоба вечная минующего дня.
Пред ними новые, неведомые лица
Несет вблизи житейская волна.
Из милых должников особенно одна
Неисправимая и вечная должница.
На пышных раутах ликующей Москвы
Ее, наверное, не раз встречали вы.
Бывало, жду напрасно почтальона
И грустно в сад смотрю я из окна,
И разве изредка с воздушного балкона
Письмо, как розу, бросит мне она.
И радостна певцу счастливая награда.
Но если долго нет желанного цветка.
Невольно в душу мне закрадется досада,
И вера светлая, и радость - далека,
И в сердце вновь сомненье и тоска.
Но есть души моей одно воспоминанье,
Которое всегда отрадно для меня!
При нем немыслимы сомненье и страданье,
Как мрак ночной при ярком свете дня.
И вижу я себя ребенком в детстве дальнем.
В гостиной суета и шумный смех гостей;
Но вы одна остались в нашей спальне
Среди неубранных и дремлющих детей.
Лежу в кровати я, прильнувши к изголовью,
А вы с улыбкою склонились надо мной,
Как будто мать над дочерью больной,
И взор ваш теплится и лаской, и любовью,
И ваши локоны в мерцанье ночника
Бегут на грудь капризною волною,
И в кольцах золотых красивая рука
Блестит алмазами и нежной белизною.
Все это помню я в неясном, чудном сне,
И верится тогда невольно в дружбу мне.
Но будет! Вдалеке мои простые речи
Замрут без отклика, как беглый плеск волны.
Не ждет меня опять отрада новой встречи
При блеске и цветах ликующей весны.
На чуждых берегах изгнанник позабытый,
Участья теплого напрасно я искал -
Я слышу здесь лишь моря шум сердитый,
Во мгле ночной среди прибрежных скал,
И все, что было мне так дорого, так мило,
Судьбою у меня на век отнято было.
XXIV
***
Отчего ты с тоской молчаливою
Удалилась, головку склоня? -
Словно тучка промчалась над нивою
| |
| Просмотров: 370 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры