| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Перси Биши Шелли. Возмущение Ислама, Страница 15
Бальмонт Константин Дмитриевич - Перси Биши Шелли. Возмущение Исламаgn="justify"> Всей цепи нескончаемые звенья.
20
О, не скрывайтесь - вы полны борьбы,
Сестра Стыда, в вас есть Вражда глухая;
В ваш ум взгляните - книга в нем судьбы, -
Там имена и тьма в них роковая,
В них множество зеркал для одного;
Но черный дух, что, обмакнув в отраве,
Железное перо, для своего
Бессмертья, о своей там пишет славе,
Безвредным был бы, если б у людей
В сердцах берлоги не нашел своей.
21
Да, это Злоба, призрак безобразный,
Что носит много мерзостных имен,
Под маскою является он разной,
Но смертным жалом вечно наделен;
Когда свои змеиные извивы
Вкруг сердца он совьет и утолит
Голодные свирепые порывы,
Он с бешенством всем, кто кругом, грозит;
Так Амфисбена, возле трупа птицы,
Шипя, вращает узкие зеницы.
22
Не упрекай же собственной души,
Не ненавидь чужого преступленья,
Порыв самопрезренья утиши.
В том себялюбье, самопоклоненье,
Желать, чтоб плакал, бился человек,
За мысли прошлых дней и их деянья;
Напрасно; что прошло, прошло навек,
Слилось со Смертью, тщетно воздаянье;
Но - твой простор идущих к нам годов,
В груди создать ты можешь рай цветов.
23
Откуда вы? Скажи мне!" - Некто Юный
Ответил мне: "В пустыне бурных вод
Плывем мы, и шумят вокруг буруны,
И ветер нас на зыбкой влаге бьет;
Твоя душа в глазах читать умеет.
Но многое в приниженных сердцах
Так глубоко, так боязливо тлеет,
Что отраженья нет ему в глазах;
Хлеб рабства, горький, мы едим от детства,
Дается безнадежность нам в наследство.
24
Да, я тебе отвечу, хоть меня
Без слов томила, до сегодня, тайна,
Что, тлея, жгла меня, как головня;
На всех ты смотришь так необычайно,
О, дивная, что блеску острых глаз
Бесспорно надлежит повиновенье;
Да, верно ты зовешь рабами нас,
От мест, что сердцу дороги с рожденья,
Оторваны, влачим мы по волнам
Добычу, что назначена не нам.
25
Из мирных сел, от долов молчаливых,
Красивейших из горных дочерей
Влачим туда, где свет вещей красивых
Пятнается навек в душе своей;
Ряд лет прошел и сжал свои посевы,
И не было мышления во мне
До той поры, как очи нежной Девы
Блеснули мне, горя в своей весне;
В ней жизнь моя, - я только отраженье,
Я дым костра, - и ждет уничтоженье.
26
Ее везут к Тирану во дворец!" -
Он смолк и сел у паруса, согбенный,
Как будто был в его душе свинец;
И плакал; между тем над влагой пенной
Корабль бежал, покуда за звездой
Звезда не стала гаснуть, и Матросы
Толпились вкруг меня, и Рулевой
Глядел, - в душе у каждого вопросы, -
И Капитан смотрел в немой тоске,
В нем скорбь была - как в вечном роднике.
27
"Проснитесь! И не медлите! Скорее!
Ты стар. Надежда может молодить.
Любовь, Надежду с Юностью лелея,
Связует их, свою дает им нить.
На нас глядят созвездья с небосклона.
Жива ль в вас правда? Жалость есть ли в вас
К другим сердцам, чтоб жгучий яд погас? -
Свободны будьте, - вмиг от тьмы проснемся.
Клянитесь! - И вскричали все: "Клянемся!"
28
Тьма дрогнула, как будто тяжкий гром
Проснулся в отдаленном подземелье,
И отклики на берегу морском
Зарокотали, точно ночь, в веселье,
С Землей и с Небом в празднике слилась,
Свободу торжествуя, в честь которой
Семья матросов радостно клялась;
Раздвинулись тяжелые запоры,
И пленницы, при факелах, толпой,
На палубе сошлись во мгле ночной.
29
Нежнейшие чистейшие созданья,
В глазах у них виднелася весна,
Святилище дремотного мечтанья,
Где мысль еще не нарушала сна,
На их челе тяжелое мученье
Еще не начертало страшный след.
Была свобода им - как сновиденье,
Но через миг, поняв, что рабства нет,
Они слились в словах, в улыбках нежных,
В восторгах молодых и безмятежных.
30
И лишь одна в безмолвии была,
Она была нежней, чем день лучистый,
Она была, как лилия, светла
Под прядями акации душистой;
Но бледность переменная ее,
Как переменность лилии от тени,
Являла грусть; дыхание свое
Сдержавши в неге сладостных мучений,
Тот Юный встал, я руки их взяла,
И счастьем их я счастлива была.
Песнь девятая
1
В ту ночь пристали к бухте мы лесистой,
И так же к нам не прикасался сон,
Как в час, когда нет больше скорби мглистой,
Он нежен в том, кто счастлив и влюблен;
Ночь провели мы в радости взаимной,
Кругом был лес дубов и тополей,
Сиянье звезд, своею тенью дымной,
Они скрывали в зеркале зыбей,
И нам шептали шепотом приветным,
И трепетали в ветерке рассветном.
2
И каждой девой, каждым моряком
Принесена была из чащи леса
Живая ветка, не с одним цветком,
И вскоре их зеленая завеса
Виднелась между мачт и парусов,
Цвели цветы над носом и кормою;
Как жители веселых островов,
Мы плыли в свете солнца над волною,
Как будто гнаться были мы должны
За смехом вечно радостной волны.
3
И много кораблей, чей парус белый
Пятнал воздушно-голубой простор,
От нас бежало в робости несмелой;
И тысячи людей глядели с гор,
И точно пробудилась вся Природа,
Те тысячи внимали долгий крик,
В нем был восторг, в нем был твой смех, Свобода,
Земля явила детям нежный лик.
Все слышали тот крик - так над горами
Высь к выси шлет свой "Добрый день!" лучами.
4
Как те лучи над цепью дружных гор,
Окутанных редеющим туманом,
Возник всеобщий возглас и в простор
Вознесся, точно вскинутый вулканом;
В людских сердцах безумья яркий луч
Промчался победительным потоком,
И этот ток настолько был могуч,
Что смыл всю тьму в стремлении широком,
Никто не знал, как Вольность к ним пришла,
Но чувствовали все - она светла.
5
Мы гавани достигли. Были души,
В которых жил тот блеск лишь краткий час.
Как свет зари, не осветивши суши,
За морем вспыхнув, тотчас же погас;
Но вскоре пламя, точно из расщелин,
Обнимет трупы, саваны сожжет,
И снова будет мир весенний зелен,
И будет синим ясный небосвод.
Во все умы проникнет восхищенье,
Как судорожный блеск землетрясенья.
6
Через великий город я тогда,
Окружена счастливою толпою,
Прошла без страха, чуждая стыда;
И как среди пещер глухой грозою
Подземною встревожен сонный лес,
Над каждою душою пробужденной
Промчался шёпот, веянье чудес,
И плакали иные, и, смущенный.
Иной твердил, что кончился позор,
Восстановлял забытых слов узор.
7
Я речью порвала покров тот черный,
Что Правду скрыл, Природу и Любовь,
Как тот, кто говорит с вершины горной,
Что солнце там, вон там зажжется вновь,
И тени подтверждают указанье,
Бегут из рощ, уходят от ручьев.
Так помыслы зажгли свое сиянье
Во мгле едва проснувшихся умов;
И мудрость для сердец была бронею,
Соединившись с волею стальною.
8
Иные говорили, что ума
Лишилась я, другие, что Пророка
Невеста к ним явилася сама,
Иные же, что демон, дух порока,
Украв людскую форму, к ним пришел
Из темной зачарованной пещеры;
Нет, это дух к нам Божий снизошел, -
Иные утверждали, полны веры. -
Чтоб с женщин смерть и цепи рабства снять
И на себя гнет их грехов принять.
9
Но вскоре я для слов людских правдивых
Сочувствие в людских сердцах нашла,
Союз возник из душ вольнолюбивых,
В которых мысль была, как жизнь, смела;
Другие, в ожидании успеха,
Вступили в тот союз в своих сердцах;
И каждый миг, - светила ль им утеха,
Иль проводили день в своих делах, -
Они в себе лелеяли усилья,
Чтоб Жизнь легко свои взмахнула крылья.
10
Но женщин главным образом мой зов
Извлек из их темниц, немых, холодных;
Вдруг, сбросив гнет мучительных оков,
Они в себе увидели свободных;
Тираны их сидят в своих дворцах
Пустынных, все рабы из них бежали,
В глазах исчез когда-то бывший страх,
И вспышки гнева их не удержали;
Ничем не наложить цепей на тех,
Кто раньше был готов на рабский грех.
11
И те, кого меня схватить послали,
Рыдали, опустив свои мечи,
В них таял дух, свои увидев дали,
Как тает воск в пылающей печи;
Над Городом великое молчанье,
В предчувствии таящихся громов,
Лелеяло и страх, и упованья,
Так глыбы темных грузных облаков
Висят, и люди бледные томятся,
Пред тем как змеи молний разразятся.
12
Как тучи, что пришли из дальних стран,
На горные, в ветрах, ложатся склоны,
Раскинулся вольнолюбивых стан,
Вкруг Города собрались миллионы;
Надежды - темных вызвали из нор,
Людей сплотила истина святая,
Твои напевы, дивный их узор,
Твоих созвучий сила молодая
По воздуху плыла, как аромат,
Под крик "Лаон" светился смелый взгляд.
13
Тиран узнал, что власть его бессильна,
Но Страх, сын Мщенья, приказал ему
Быть преданным тому, что грязно, пыльно, -
Измена, деньги снова могут тьму
Родить в людских умах, затмить обманом
Возможно мысли, возбудить в них страсть;
Святоши были посланы тираном,
Жрецы, чтобы мятежников проклясть. -
И вот они взывали к Разрушенью,
К Чуме, к Нужде, к Беде, к Землетрясенью.
14
И подкупил он важных стариков
Вещать о том, что славные Афины
Лишь пали оттого, что гнет оков
Им был противен; нужны властелины
Немногие, чтоб многих обуздать,
Необходимость в том и глас Природы,
На людях старых - мудрости печать,
А в юных - дикий бред, недуг Свободы,
В неволе - мир, и люди старых дней
Всех вольных, гордых утишили ей.
15
И низкой ложью уст своих отравных
На время затемнить они могли
Сиянье мудрецов и бардов славных;
Нам нужно быть смиренными, в пыли, -
Так купленные громко возвещали, -
Вся жизнь - необходимость темноты,
Земной удел - тревоги и печали,
Мы слабы, грешны, полны слепоты,
И воля одного есть мир спокойный,
А мы должны терзаться в день наш знойный.
16
Так устраним мы нам грозящий ад.
И лицемеры лгали богохульно,
Но время их прошло, пришел закат,
Не ликовать им властно и разгульно;
Не обмануть умов им молодых,
Смешна была тщеславность их седая;
Еще была толпа рабов других,
Они кивали, пошло утверждая,
Что отошло владычество мужчин
И ныне разум женщин - господин.
17
На улицах монеты рассыпали,
Лилось вино на пиршествах дворцов,
Напрасно! Башни шпили вверх вздымали,
Как прежде, но на возгласы жрецов
Чума Эфиопийскою дорогой
Не приходила, Голод жадный взгляд
Кидал, как прежде, вниз, к толпе убогой,
Из пышных и возвышенных палат,
| |
| Просмотров: 310 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры