| Главная » Книги |
Полонский Яков Петрович - Братья, Страница 5
Полонский Яков Петрович - Братья Останься здесь". - "Тс! кто-то постучал".
- "Пускай стучат! нас дома никого нет..."
Так бормотал художник, он писал
Картину и сидел на табурете,
С кистями и с палитрой, в полусвете
Своей уединенной мастерской;
Лишь сверху от окошка голубой
Воздушный луч, спадая, отливался
Как золото на русых волосах
Хозяина, и молча он смеялся:
"Пускай стучат!"
- "Гей!" раздалось в сенях.
2
И вспыхнула в душе его досада,
И в этой безмятежной мастерской, -
Как будто с улицы или из сада,
В ее окно ворвался ветер злой
И закружил осенних листьев ворох -
Послышался внезапный, быстрый шорох:
Как серна, вдруг заслышавшая рог
Охотника, своих летучих ног
Скачок едва дает заметить глазу
И прячется в деревьях за горой,
Так юбку с платьем захвативши сразу
И распахнувши занавес рукой
3
И даже башмаков не подобравши,
За дверью скрылась девушка "Синьор!" -
Послышалось в сенях. - "Несносно!" - вставши
Сказал художник; но его укор
Уже смягчался новым выраженьем,
Внимательностью и недоуменьем,
"Джузеппе: это ты?"
- "Я, я, синьор!"
- "И ты один?" - "Один". - "С которых пор
Тебя не видно, голова лихая?
Войди". И гость, входя, как бы вздохнул -
То был не вздох: порог переступая,
Он только носом воздух потянул.
4
Уединенья пестрый беспорядок,
Пюпитр, картину, свежесть помазка
На подмалевке, колыханье складок
На занавеске, кончик башмака, -
Все оглядел он быстрыми глазами.
"Ты не один?" - спросил он и бровями
Пошевелил; потом прищурил глаз
И засмеялся. - "Да, на этот раз
Ты догадался. С лишком три недели,
Пока ты пропадал, существовать
Игнацио не мог без Грациелли
И если ты не знаешь, должен знать,
5
"Что в душном Риме мне она нужнее,
Чем свежий воздух. Да, твоя сестра
Здесь, у меня". Джузеппе стал мрачнее
На полминуты. - "Этого добра
Не жаль, синьор. Не до нее... - сказал он
И оглянулся. - Тайна! - продолжал он,
Понизив голос, и как дикий зверь
Прошелся по ковру, косясь на дверь.
"Подслушает проклятая девчонка", -
Подумал он, - у ней претонкий слух.
К тому же знаю, кто хохочет звонко,
Тот и болтлив". - "Ну, русский! Ты мне друг.
6
Не измени нам, сделай одолженье!
Поберегись проклятого ножа;
Он на друзей не променяет мщенья,
Большой секрет".
И губы приложа
К его щеке, таинственно и с жаром,
Джузеппе стал шептаться с ним. Недаром
Художник притаил дыханье, - он
Заметно бледен был и удивлен.
Подумав, он ответил: - "Из одежды
Моей возьми что хочешь... Наряди
Его как знаешь... Не теряй надежды
И верь мне. Только... сам ты посуди,
7
Годится ли такое помещенье?"
- "Его, синьор, я знаю... место есть...
И знаешь ли, на случай посещенья...
Там у тебя с террасы перелезть
На низенький забор у палисада
Одна минута, и притом не надо
Большой привычки прыгать".
- "А куда
Дней через пять его ты денешь?" - "Да,
Да, да, синьор, дня три или четыре,
И братья, что в горах, ему такой
Найдут приют, что лучше в целом мире
Он не найдет. Сестра! Идем домой!"
8
- "Постой, Джузеппе, caro mio {*}, лучше
{* дорогой мой (ит.).}
Возьми, вот, деньги, только не брани
Твоей сестры". - "За что? Э, э! Иллючи,
Я рад. Тяжелые настали дни...
Ты скуди ей даешь: она сбирает
Себе приданое - кто ей мешает?
Но я зашел за ней", - и кулаком
Он постучался в дверь: - "Сестра! Идем!"
Дверь скрипнула, и, очи опустивши
И белой ткани узел головной
На темени красиво прикрепивши.
Явилась Грациелля. Боже мой!
9
Какие силы творческие были
Так стройно подняты из недр земных,
Чтоб сотворить все то, что сотворили
Они из этой римлянки! Каких
Античных статуй торс припоминала
Сама природа в дни, когда слагала
Такие формы, а ее чело
Кудрями убирала? Что могло
Зажечь такое звездное мерцанье
В ее как ночь темнеющих глазах!
Улыбки детской алое сиянье
Кто мог разлить так ярко на щеках!
10
Загар ее лица был нежной тенью;
То был не тот коричневый загар,
Который так мирится с южной ленью.
Иль с лицами транстеверинок, в жар
Идущих в город, рядом с женихами,
Да с братьями, на рынок с овощами,
Иль в студии художников - сбирать
Себе приданое, а после отдыхать
На "Trinita del monte", поджидая
"Ave Maria". Нет, она была
Так хороша, что и ее морская,
Быть может, зыбь из пены родила.
11
А сколько было жизни в ней! Смущенье
Переходило в смелость. Громкий смех
В нахмуренную бровь. Повиновенье
В грозу в глазах и в слезы. Не у всех
Художников случаются такие
Натурщицы. Художники иные
Таких красавиц даже и во сне
Не видели; зато к кому оне
Попали в студию, тот чуть ли не потерян,
По крайней мере, если сердце в нем
Не дремлет, он не может быть уверен,
Добром ли это кончится иль злом.
12
"Иди, иди!" - сказал ей брат, толкая
В плечо: - "Adieu, Signor!" Но рассердясь
На брата, Грациелля молодая
Вдруг вспыхнула. Из потемневших глаз
Сверкнули молнии.
- "Да погоди же.
Не торопи! Ты пропадал, и ты же
Меня домой торопишь, сатана!"
Нетерпеливо топнула она,
Из рук его рукав освобождая.
- "Дай мне проститься прежде чем ушла".
И ласково, от гнева простывая,
Она артисту руку подала.
13
Они ушли; хозяин вновь приняться
Хотел за кисти, но уже не мог.
Хотел на воздух выйти прогуляться
Вдоль по террасе, но его обжег
Луч солнца. Стал ходить он тихим шагом
По комнате и вдруг, как над оврагом,
Не зная, как овраг тот миновать,
Опять остановился и опять
Стал с выраженьем неопределенной грусти
Глядеть куда-то вдаль. Потом он взял
Из шкафа книгу и из песен Джусти
Две-три страницы молча прочитал.
14
Не ждете вы поэзии от века
Бездушного, в той пагубной среде,
Где золото дороже человека,
Где ваша выгода в чужом вреде,
Где женщина в притворстве признается,
Где красота и совесть продается,
Где подлость уважаема, обман
Господствует, где золотой болван
Становится кумиром пьяной черни, -
Не ждете вы поэзии - и, вот,
Безумная идет по иглам терний,
Чего-то ищет, плачет и поет.
15
Бросайте же в нее комками грязи
Вы, загрязненные, вы, пошляки,
Которым нужны взятки, сплетни, связи,
Чины, покой, рога и колпаки!
И вы, аскеты, вы, идеалисты
Без идеала, или реалисты
Без знанья жизни, вы гоните прочь
Безумную, гоните с тем, чтоб ночь
Невежества была еще темнее.
Иль думаете вы, что ваш язык
Без языка поэзии слышнее?
Да, он слышней, как без набата - крик,
16
Как без раскатов грома - шум потока,
Как без оркестра - бальной пляски шум,
Итак, по-вашему (о! как глубоко
Реален ваш самолюбивый ум!),
Набат, и гром, и музыка - звук лишний,
Ненужный, потому что звук давнишний!
И если от паров стал душен зной -
Не надо грома! Если над толпой
Как бы зараза носится веселье -
Не надо музыки! Да, господа...
Не надо и стихов, пишу их от безделья,
За неименьем лучшего труда.
17
И вот, беру художника в герои,
Хоть, может быть, и правда, что пора
Художников оставить нам в покое,
От них, дескать, ни пользы ни добра:
Но так как и от вас нам пользы мало,
То почему ж не взять кого попало.
Я знаю, что надменный Петербург -
Плохой художник, он скорей хирург,
Закладчик, немец, скрывший под халатом
Свое отечество, чиновник впопыхах,
Или фельетонист, над нашим братом
Смеющийся и в прозе и в стихах.
18
Итак, художника я здесь намерен
Вплести в рассказ, - он, кстати, брат родной
Илюшину. Читатель! будь уверен,
Что этого туриста бред ночной
В гостинице с таким сердечным жаром
Я перекладывал в стихи недаром
(Хоть, может быть, и не совсем постиг
Я тайну облекать в прозрачный стих
Чужую совесть). Помните ли, брата
В бреду земляк Игнашей называл, -
Мы переделаем его в Игната.
А так как в Риме, где он обитал,
19
Соседями он прозван был Jlluci,
То мы его и будем называть
Игнат Иллючи, чтоб на всякий случай
Его с приезжим братом не мешать.
Игнат был человек иного строя,
Один из тех, которым нет покоя
От жажды счастья - счастья не того,
В котором вы кумира своего
Привыкли видеть - счастья не в богатстве,
Не в почестях, не в мелочной среде,
А в чем? Бог ведает! Быть может, в братстве
Со всеми, в общей славе и труде.
20
Один с враждой, один с своей любовью,
Один с своим безумьем, с детских дней
Чистосердечно только изголовью
Ночному он вверял тоску страстей,
Мечтаний свежесть, или пыл желанья.
Таких людей затеи и страданья
Неведомы, пока не протрубит
О них молва, пока не воскресит
Их юности жар общего участья;
Тогда всю жизнь подавленный в них крик
Отчаянья вдруг разрешится в счастье
Минуты и развяжет их язык.
21
Скачок в былое нашего Игната
До будущей главы оставлю я.
Теперь, во что бы то ни стало, брата
С сестрой догнать намереваюсь я.
И брат, и Грациелля торопливо
Шли через пыльный форум, и не диво,
Что привлекали взоры всех, кого
Встречали. Было ль это оттого,
Что Грациелля хоть и одевалась
Не вычурно, под солнечным лучом,
Вблизи классических руин, казалась
(Могла казаться) дорогим цветком;
22
Иль просто оттого, что и вниманья
Не обращая, громко спорила она
Все время, без малейшего желанья
Вести себя приличнее, - странна
(У нас бы даже грязной показалась)
Речь этой девушки; так выражалась
Она цинически наивно - то словцо,
Которое являться налицо
Не смеет в наших лексиконах, было
Произносимо ею наряду
С другими и ни разу не смутило
Джузеппе. Я его не приведу,
23
Не бойтесь, спор их повторю я
Не слово в слово. "Что ты говоришь!" -
Сердилась Грациелля, - докажу я
Чем хочешь, что невинна... ты грозишь
Кинжалом... дьявол ты! Нет, ты сначала
Узнай, коли не веришь. А кинжала
Я не боюсь - хоть бей, не замолчу.
Меня он любит, - ну! И я хочу,
Чтоб он любил, - хочу! И что твердишь ты
Обман! обман!.. Он десять тысяч раз
Пошел бы к алтарю со мной, да вишь ты,
Ведь патеры венчать не станут нас.
24
Что за охота им венчать - проклятым!
Нет - вон намедни исповедник мой
Плечо мне отдавил шероховатой
| |
| Просмотров: 293 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры