| Главная » Книги |
Случевский Константин Константинович - Стихотворения, Страница 10
Случевский Константин Константинович - Стихотворения/div>
Я говорил порой с царями,
Глубоко падал и вставал,
Я богу пламенно молился,
Я бога страстно отрицал;
Я знал нужду, я знал довольство, -
Любил, страдал, взрастил семью
И - не скажу, чтобы без страха, -
Порой встречал и смерть свою.
Я видел варварские казни,
Я видел ужасы труда;
Я никого не ненавидел,
Но презирал - почти всегда,
И вот теперь, на склоне жизни,
Могу порой совет подать:
Как меньше пользоваться счастьем,
Чтоб легче и быстрей страдать.
Здесь из бревенчатого сруба,
В песках и соснах Уголка,
Где мирно так шумит Нарова,
Задача честным быть легка.
Ничто, ничто мне не указка, -
Я не ношу вериг земли...
С моих высоких кругозоров
Всё принижается вдали.
* * *
Велик запас событий разных
И в настоящем и в былом;
Историк в летописях связных
Живописует их пером.
Не меньше их необозримы
Природы дивные черты,
Они поэтом уловимы
При свете творческой мечты.
Но больше, больше без сравненья,
Пестрее тех, живей других
Людского духа воплощенья
И бытия сердец людских.
Они - причина всех событий,
Они - природы мысль и взгляд,
В них ткань судеб - с основой нитей
Гнилых и ветхих зауряд...
* * *
Раз один из фараонов
Скромный дом мой посетил;
Он, входя, косяк у двери
Длинным схентом {*} зацепил.
Бесподобная фигура!
Весь величественно-груб,
Поражал он ярким цветом
Красной краски страстных губ.
Хрустнул стул, чуть он уселся;
Разговор у нас пошел
На различные предметы:
Как он с Гиксом войны вел,
Как он взыскан был богами,
Как он миловал, казнил,
Как плотинами хотел он
Укротить священный Нил,
Как любил он страстно женщин...
Чтоб свободней говорить,
Попросил меня он двери
Поплотнее затворить.
И пошел он, и пошел он...
Ощущаю в сердце страх
Повторять всё то, что слышал
При затворенных дверях.
Удивительное сходство
С нами... Та же всё канва:
Из времен "Декамерона"
И деянья, и слова!
{* Венец египетского фараона.}
* * *
Качается лодка на цепи,
Привязана крепко она,
Чуть движет на привязи ветер,
Чуть слышно колышет волна.
Ох, хочется лодке на волю,
Ни волю, в неведомый путь.
И свернутый парус расправить,
И выставить на ветер грудь!
Но цепь и крепка, и не ржава,
И если судьба повелит
Поплыть, то не цепь оборвется,
А треснувший борт отлетит.
* * *
Припаи льда всё море обрамляют;
Вдали видны буран и толчея,
Но громы их ко мне не долетают,
И ясно слышу я, что говорит хво_я_.
Та речь важна, та речь однообразна. -
Едва колеблет длинный ряд стволов,
В своем теченьи величава, связна
И даже явственна, хоть говорит без слон.
В ней незаметно знаков препинаний,
В ней всё одно, великое одно!
В живых струях бессчетных колебаний
Поет гигантское, как мир, веретено.
И, убаюкан лаской и любовью,
Не слыша стонов плачущей волны,
Я, как дитя, склоняюсь к изголовью,
Чтоб отойти туда, где обитают сны.
* * *
В древней Греции бывали
Состязанья красоты;
Старики в них заседали,
Старики - как я да ты.
Дочь твоя - прямое диво,
Проблеск розовой зари;
Всё в ней правда, всё красиво...
Только - ей не говори!..
Запах мирры благовонной,
Сладкий шепот тишины,
Лепет струйки полусонной
В освещении луны;
Голос арфы, трель свирели,
Шум порханья мотыльков
Иль во дни святой недели
Дальний звон колоколов...
Вот те тонкие основы,
На которых, может быть,
Можно было б ткать покровы -
Красоту ее прикрыть.
* * *
Совсем примерная семья!
Порядок, мир... Чем не отрада?
Но отчего вдруг вспомнил я
Страничку из судеб Царьграда:
По лику мертвого царя
Гуляют кистью богомазы,
И сурик, на щеках горя,
Румянит крупные алмазы;
Наведена улыбка губ,
Заштукатурены морщины...
А всё же это - только труп
И лицевая часть картины!
* * *
Как ты чиста в покое ясном,
В тебе понятья даже нет
О лживом, злобном или страстном,
Чем так тревожен белый свет!
Как ты глупа! Какой равниной
Раскинут мир души твоей,
На ней вершинки - ни единой,
И нет ни звуков, ни теней...
* * *
Вы побелели, кладбища граниты;
Ночная оттепель теплом дохнула в вас;
Как пудрой белою, вы инеем покрыты
И белым мрамором глядите в этот час.
Другая пудра и другие силы
Под мрамор красят кудри на челе...
Уж не признать ли теплыми могилы
В сравненьи с жизнью в холоде и мгле?
* * *
Вот с крыши первые потёки
При наступлении весны!
Они - что писанные строки
В снегах великой белизны.
В них начинают проявляться
Весенней юности черты,
Которым быстро развиваться
В тепле и в царстве красоты.
В них пробуждение под спудом
Еще не явленных мощей,
Что день - то будет новым чудом
За чудодействием ночей.
Все струйки маленьких потёков -
Безумцы и бунтовщики,
Они замерзнут у истоков,
Не добежать им до реки...
Но скоро, скоро дни настанут,
Освобожденные от тьмы!
Тогда бунтовщиками станут
Следы осиленной зимы;
Последней вьюги злые стоны,
Последний лед... А по полям
Победно глянут анемоны,
Все в серебре - назло снегам.
* * *
Мои мечты - что лес дремучий.
Вне климатических преград,
В нем - пальмы, ели, терн колючий,
Исландский мох и виноград.
Лес полн кикимор резвых шуток,
В нем леший вкривь и вкось ведет;
В нем есть все измененья суток
И годовой круговорот.
Но нет у них чередованья,
Законы путаются зря;
Вдруг в полдень - месяца мерцанье,
А в полночь - яркая заря!
Мысли погасшие, чувства забытые -
Мумии бедной моей головы,
В белые саваны смерти повитые,
Может быть, вовсе не умерли вы?
Жизни былой молчаливые мумии,
Время Египта в прошедшем моем,
Здравствуйте, спящие в тихом раздумий!
К вам я явился светить фонарем.
Вижу... как в глубь пирамиды положены,
Все вы так тихи, так кротки теперь;
Складки на вас шевельнулись, встревожены
Ветром, пахнувшим в открытую дверь.
Все вы взглянули на гостя нежданного!
Слушайте, мумии, дайте ответ:
Если бы жить вам случилося заново -
Иначе жили бы вы? Да иль нет?
Нет мне ответа! Безмолвны свидетели...
Да и к чему на вопрос отвечать?
Если б и вправду они мне ответили,
Что ж бы я сделал, чтоб снова начать?
В праздном, смешном любопытстве назревшие,
Странны вопросы людские порой...
Вот отчего до конца поумневшие
Мумии дружно молчат предо мной!
Блещет фонарь над безмолвными плитами...
Всё, что я чую вокруг, - забытье!
Свод потемнел и оброс сталактитами...
В них каменеет и сердце мое...
* * *
О, будь в сознаньи правды смел...
Ни ширм, ни завесей не надо...
Как волны дантовского ада
Полны страданий скорбных тел, -
Так и у нас своя картина...
Но только нет в ней красоты:
Людей заткала паутина...
В ней бьются все - и я, и ты...
* * *
Какое дело им до горя моего?
Свои у них, свои томленья и печали!
И что им до меня и что им до него?..
Они, поверьте мне, и без того устали.
А что за дело мне до всех печалей их?
Пускай им тяжело, томительно и больно...
Менять груз одного на груз десятерых,
Конечно, не расчет, хотя и сердобольно.
* * *
Всюду ходят привиденья...
Появляются и тут;
Только все они в доспехах,
В шлемах, в панцирях снуют.
Было время - вдоль по взморью
Шедшим с запада сюда
Грозным рыцарям Нарова
Преградила путь тогда.
"Дочка я реки Великой, -
Так подумала река, -
Не спугнуть ли мне пришельцев,
Не помять ли им бока?"
"Стойте, братцы, - говорит им, -
Чуть вперед пойдете вы,
Глянет к вам сквозь льды и вьюги
Страшный лик царя Москвы!
Он, схизматик {1}, за стенами!
Сотни, тысячи звонниц
Вкруг гудят колоколами,
А народ весь прахом - ниц!
У него ль не изуверства,
Всякой нечисти простор;
И повсюдный вечный голод,
И всегдашний страшный мор.
Не ходите!" Но пришельцам
Мудрый был не впрок совет...
Шли до Яма и Копорья,
Видят - точно, ходу нет!
Всё какие-то виденья!
Из трясин лесовики
Наседают, будто черти,
Лезут на смерть, чудаки!
Как под Дурбэном эстонцы
Не сдаются в плен живьем
И, совсем не по уставам,
Варом льют и кипятком.
"Лучше сесть нам над Наровой,
На границе вьюг и пург!"
Сели и прозвали замки
Магербург и Гунгербург. {2}
С тем прозвали, чтобы внуки
Вновь не вздумали идти
К худобе и к голоданью
Вдоль по этому пути.
Старых рыцарей виденья
Ходят здесь и до сих пор,
Но для легкости хожденья -
Ходят все они без шпор...
{1 Так католики называли православных.
2 Тощая крепость и Голодная крепость (Усть-Нарва).}
* * *
Вдоль Наровы ходят волны;
Против солнца - огоньки!
Волны будто что-то пишут,
Набегая на пески.
Тянем тоню; грузен невод;
Он по дну у нас идет
И захватит всё, что встретит,
И с собою принесёт.
Тянем, тянем... Что-то будет?
Окунь, щука, сиг, лосось?
Иль щепа одна да травы, -
Незадача, значит, брось!
Ближе, ближе... Замечаем:
Что-то грузное в мотне;
Как барахтается, бьется,
Как мутит песок на дне.
Вот всплеснула, разметала
Воды; всех нас облила!
Моря синего царица
В нашем неводе была:
Засверкала чешуею
| |
| Просмотров: 368 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры