| Главная » Книги |
Бедный Демьян - Стихотворения, басни, поэмы, повести (1930-1940), Страница 29
Бедный Демьян - Стихотворения, басни, поэмы, повести (1930-1940)
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
gn="justify"> Ответим мы таким стремительным ударом,
Что скажет вся страна, весь пролетарский мир:
"Серго! Промышленно-стальной наш командир,
Салютовали мы в твой юбилей недаром!"
Советской родины преображая лик,
Одев ее в бетон, чугун, стальные балки,
Среди великих ты по-своему велик,
Несокрушимейший, кристальный большевик
Формовки ленинской и сталинской закалки!
Серго, прими мое словесное "литье".
Частица дел твоих есть и в моем занятье.
Рукопожатья всех - и в том числе мое -
В горячем сталинском прими рукопожатье!
ХЕЙ! ИЛИ "ДОКТОР ГОЛОДА"
Берлин, 31 октября.- По официальному
приглашению Гитлера в Берлин прибыл
американский врач Хэй, известный у себя на
родине под кличкой "доктор голода".
"Последние новости" от 1 ноября 1936 г.
No 5700. Статья "Организация голода в
Германии".
Я по-испански не пишу
И на себя за то в обиде,
Но я Испанией дышу
И - сердцем, мыслью - весь в Мадриде.
Негодования полна,
Вся, вся Советская страна,
Страна народа-исполина,
Гремит проклятием врагу,
Чей фронт слился в одну дугу,
Дугу - от Рима до Берлина.
Стихи равняя на бегу,
Веду бойцов своих в атаку.
Удар мой первый по врагу -
В Берлин, в фашистскую клоаку.
"Х-э-э-эй!!"
Не углубляйся в века,
Мы все ж начнем издалека
И дату первую укажем
С победы гитлеровской, скажем.
О чем фашисты-главари
В те дни истошно ни кричали!
"Мы через года два иль три
Жить будем, немцы, без печали.
Полезет немцам счастье в рот
Само, как пышный бутерброд.
На хлебе - маслице коровье.
Ешь, сколько влезет, на здоровье!"
Ан вышло все наоборот,
Ан бутерброд, скажи на милость,
Какой и был, из года в год
Стал приходить заметно в хилость
И - в завершенье прочих бед -
Он под конец сошел на нет.
Взяла Германию унылость.
"Хэйль Гитлер!" - это ж не обед!
Нужда не в масле уж, а в хлебе.
Вожди фашистские давай
Про журавлей горланить в небе,
Про украинский каравай:
Они возьмут советский край,
Поработят в нем все народы,-
Тогда уж, немцы, не зевай,
Знай - рты пошире разевай,
Забыв былые все невзгоды!
Вон "журавли"-то каковы
В речах фашистского героя.
Да вот на деле-то, увы,
Все журавли-то у Москвы
Аэропланного покроя:
Задень их, боже сохрани,
В строю воздушно-журавлином
Не закурлыкали б они
Победоносно над Берлином!
Для сногсшибательных затей
Пришлось искать иных путей,
Иных загаженных каналов.
Нашли - испанских генералов:
"Народный фронт?!. Стреляй! Дави!
Уж мы поможем вам по-свойски!"
И вот - Испания в крови,
Но бьется в ней народ геройски,
Но грудью стал он за Мадрид!
В Берлине бешенство царит,
В Берлине яростные клики,
Антисоветские улики:
"Мадрид бы пал уж в сентябре!"
Москва мешает их игре!
Да, затянулося с игрою.
Зима меж тем уж на носу.
А бутерброд ушел из строю,
Куда-то смыло колбасу.
Народ - опричь фашистов тучных -
Стал приневоленным чтецом
Агиток длинных, нудно-скучных,
Бессовестных, псевдонаучных
С неутешительным концом:
"Не ешь ни мяса, ни жиров.
Хейль Гитлер!" То-бишь, будь здоров!
Ума фашистского пучины
Полны отчаянных идей
Насчет мороченья людей.
Не для иной какой причины
В Берлин был вызван чудодей,
Американский доктор, Хэй,
Иль "доктор голода" по кличке.
Труд у него ученый есть,
В котором бой он дал привычке,
Дурной привычке, "сытно есть":
"Еда! Какие предрассудки!
Еда страшнее всех зараз!
Есть можно раз, не больше, в сутки,
А лучше - в двое суток раз,-
Во избежанье несваренья
И растяжения кишок
Есть исключительно коренья
И подзаборный лопушок".
Что я пишу вам правду-матку,
Даю вам точную цитатку:
Сущность режима, предписываемого Хэем, весьма проста: надо питаться
только один раз в день, и притом не каждый день. Надо есть лишь вечером
очень легкий обед и лишь в том случае, если чувствуешь сильный голод. В
Лондоне, по пути в Берлин, Хэй заявил журналистам: - Я еду по личному
приглашению фюрера. Гитлер хочет, чтобы я изучил внимательно здоровый
_питательный режим для средних и низших слоев населения применительно к
германским условиям_. Цель, преследуемая мной, формулируется в следующих
словах: "_Рациональное питание путем недостаточного питания_". Применяйте
этот режим к бедным, плохо питаемым детям, и вы увидите, какие они вырастут
здоровые и счастливые.
"Последние новости" 1 ноября с. г.
Вот где "режимчик"! Благодать?
Кто мог режим такой создать?
Головорезы? Юмористы?
Доуправлялися фашисты:
Сидят, как раки на мели.
Вот до чего авантюристы
Народ немецкий довели.
Народ культурности великой,
Народ упорного труда,
Бездарною фашистской кликой
Куда приведен он? Куда?
С антикультурною основой
Он - под фашистским сапогом,
Под гнетом власти безголовой,
Его судьбой играть готовой -
Стал человечеству врагом,
Стал надвигающейся, новой
Всемирной бойни очагом,-
Он, в чьих руках и плуг и молот
Обогатить могли страну,
Он обрекается на голод
И на кровавую войну:
Он будет брошен в гул походный,
Как зверь свирепый и голодный,
Коль сам мозолистой рукой
Врагов не бросит в ящик сорный!
Хэй! "Доктор голода"! Какой
Символ насмешливо-позорный!
Как он составился хитро!
"Хэйль Гитлер!" - Это уж старо.
Теперь фашизм в другом привете
Себя покажет в полном свете.
Фашизма сущность в нем дана:
"_Хей! - Гитлер_!"
_Голод и война_!
А ТАКИЕ ТИПЫ ЕСТЬ!
На редактора-тетерю
Взглянешь - как его забыть!
Вот гляжу и сам не верю,
Что такие могут быть.
Он, как муха из опары,
Лезет, вырезки гребя.
Ничего, напялив фары
Из очков (четыре пары!),
Он не видит вкруг себя.
Вкруг него живая сказка,
Жизнь кипит, бурлит, гудит,
Но очкастая двуглазка
Только в вырезки глядит.
Что там жизненная сказка,
Гул заводов и полей!
У него своя закваска:
Лишь газет была бы связка,
Были б ножницы да клей!
Прет он текст неутомимо
Из газет, календарей.
Жизнь проходит мимо, мимо
Запертых его дверей.
Попрошайкою безвестной
Постучаться в дверь боясь,
Умирает с жизнью местной
Органическая связь.
О работе ли похвальной,
О работе ли провальной,
Чт_о_ цветет и что гниет
Рядом - в близости квартальной,-
Из газеты из центральной
Лжередактор узнает.
Больше вырезкой одною,
Вот и все. И ту - в петит!
К местной жизни став спиною,
Под газетной пеленою
Он воды не замутит.
Что! _Отчет о местной_... "Херю!
В наши дебри неча лезть".
Вот пишу и сам не верю...
А такие типы есть!
1937
СТАЛЬНАЯ КРЕПОСТЬ
процессу "параллельного" антисоветского
троцкистского центра
Звенит
трамвай. Гудят автомобили.
Москва - в рабочем подвиге своем,
Он радостен, его мы полюбили,
В нем наша жизнь, в нем наших сил подъем,
В нем героизм, на свете небывалый,
Взметнувший к небу флаг кремлевский алый.
Рать дворников - у каждого двора -
Сгребает снег, заткнув за пояс полы.
Снует народ по улицам с утра,
Отцы к делам спешат, а детвора
Всех возрастов стремится в школы.
Еще зима, мороз. Деревья голы.
Но дни длинней. Весенняя пора
Не за горой - для нас, для миллионов
Живых людей, сынов и дочерей
Великой родины своей,
Но не для тех предателей, шпионов,
Уж не людей, а бешеных зверей,
О чьих делах взволнованно и гневно
Читаем мы в газетах ежедневно.
Народный суд своим лучом
Нам осветил такие злодеянья,
Такие вскрыл преступные дела,
Что смерть сама, как мера воздаянья,
На этот раз уж кажется мала!
Но кара есть страшней: перед потомством
Всплывать среди презреннейших имен
Изменников, чей облик заклеймен
Чудовищным, подлейшим вероломством'
Троцкистским ядом брызжущие псы.
Не веря в мощь рабочей диктатуры,
Не видя героической красы
Ее могуче-творческой культуры,
Пыталися, презренные гнусы,
При помощи японской и немецкой
Определить последние часы
Страны советской!
Последние часы пришли - для них:
Они в лихом угаре просчитались
Как в силах собственных своих,
Так в силах тех, с кем сообща пытались
Поджечь, взорвать наш всесоветский дом.
Они теперь стоят перед судом.
Наш приговор услышат эти звери.
По их делам им судьи воздадут.
В последний раз за ними хлопнут двери.
Их уведут.
Мы ж на постах своих, больших и малых,
Крепя стальную мощь родной страны,
Для подвигов, на свете небывалых,
Все силы отдадим, что нам даны.
А силы наши - нет им точной меры!
Герои шахт, герои - стратосферы,
Герои красных воинских рядов,
Готовые с оружьем всех родов,
Не дрогнувши ни пред какою кликой,
Встать на защиту родины великой.
Родимых сел и городов,-
Герои все искусства и науки,
Герои фабрик и полей.
Все, головы чьи заняты и руки
Работой не для вражьих прибылей
Какого-то фон Дрэкка иль За-дсу-ки,
Различных лишь рисунком вензелей,
Мы знаем, ставя творческие вехи:
Из темных нор, из потайных щелей
Ползут враги, чтоб ставить нам помехи,-
Их вылазки тем злей и тем подлей,
Чем явственней у нас растут успехи!
Успехи ж наши таковы,
Что только для фашистской головы
- По тупости ее, по узколобью -
Не ясно то, что умным не в секрет:
Сколь ни велик был вражий тайный вред
В Донбассе ли, в Сибири ли за Обью,
Но этот вред в гигантский разворот
Всего того, что создал наш народ,
Вошел вредительскою дробью,
Чувствительным, но исправимым злом,
А не решающим числом.
Рубцы вреда какие б ни остались,
Враги жестоко просчитались:
Изменники их подвели
Значением троцкистского подспорья,
Продажею украинской земли,
И Приамурья, и Приморья.
Сорвали мы предателям их торг,
Готовность их к условиям кабальным:
Перед судом предательский восторг
Звучит распевом погребальным.
Пощады нет. Она исключена
Для этого клубка змеино-злого,-
В сближенье с ним не только это слово.
Кощунственна уж мысль о нем одна!
Пред всей страной, пред родиною милой,
Сыновнею любовью прозвучав,
Как родина, пронизан гневной силой,
Как родина, спокойно-величав,
О сказочной красе ее расцвета,
Разя гадюк, проникших к нам во двор,
Вот петь о чем он призван, стих поэта,
В ответ на вражий заговор.
Пусть он звучит, как песня боевая,
| |
| Просмотров: 415 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры