Главная » Книги

Случевский Константин Константинович - Стихотворения, Страница 6

Случевский Константин Константинович - Стихотворения


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22

;  И отдам свою десницу
  
  
   В помощь доброму царю!"
  
  
   - "Значит, ищешь Черномора?
  
  
   Да какой же он на вид?
  
  
   Много, знать, в тебе задора,
  
  
   Сильно кровь в тебе кипит!
  
  
   Ну, да быть тебе с победой,
  
  
   И прославишься ты въявь!"
  
  
   - "Старче! Знаешь что - поведай!
  
  
   Силу витязя направь!"
  
  
   - "Что ж, могу..."
  
  
  
  
   И начал старче
  
  
   Мира зло перечислять...
  
  
   Что ни сказ, то лучше, ярче...
  
  
   Мастер был живописать!
  
  
   Говорит ему день целый,
  
  
   И другой он говорит...
  
  
   Витязь, словно очумелый,
  
  
   Жадно слушает, молчит!
  
  
   Созерцает он крамолу,
  
  
   Дерзость мерзости людской,
  
  
   Опустил он очи долу
  
  
   И поникнул головой...
  
  
   И туда бы, значит, надо,
  
  
   И туда, и там беда!
  
  
   И, своим рассказам рада,
  
  
   Продолжает борода...
  
  
   Есть бы нужно! Выпить в пору!
  
  
   И давно уж время в путь!
  
  
   Больше в россказнях задору,
  
  
   Не кончаются ничуть!
  
  
   Конь издох - лежит стреножен;
  
  
   Точит ржавчина копье!
  
  
   Меч глядит из ветхих ножен, -
  
  
   Борода же всё свое.
  
  
   Витязь повести внимает...
  
  
   Говорят, что до сих пор
  
  
   Выйти в путь ему мешает
  
  
   И морочит - Черномор!
  
  
  
  
   СЛУХ
  
  
   Идет, бредет нелепый Слух
  
  
   С беззубых ртов седых старух,
  
  
   Везде пройдет, всё подглядит,
  
  
   К чему коснется - зачернит;
  
  
   Тут порычит, там заорет,
  
  
   Здесь прочихнется, отойдет.
  
  
   Он, верно, здесь? Посмотришь - нет,
  
  
   Пропал за ним и дух и след.
  
  
   А он далеко за глаза
  
  
   Гудит, как дальняя гроза...
  
  
   С ним много раз вступали в бой:
  
  
   Стоит, как витязь он чудной,
  
  
   Неясен обликом своим,
  
  
   Громаден, глуп и недвижим;
  
  
   Сквозь сталь и бронзу шишака,
  
  
   Сквозь лоб проходят облака!
  
  
   В нем тела даже вовсе нет:
  
  
   Сквозит на тень, сквозит на свет!
  
  
   Ступнями Слух травы не мнет...
  
  
   Но пусть, кто смелый, нападет:
  
  
   Что ни удар, что ни рубец, -
  
  
   Он всё растет и под конец
  
  
   Подступит вплоть, упрется в грудь,
  
  
   Не даст и руку замахнуть...
  
  
   А иногда своих сынков
  
  
   Напустит Слух, как комаров;
  
  
   Жужжит и вьется их народ
  
  
   И лезет в уши, в нос и в рот;
  
  
   Как ни отмахивай рукой,
  
  
   Всё тот же шум, всё тот же рой...
  
  
   А Слух-отец сидит при них,
  
  
   Читая Жития святых...
  
  
  
  
  КАРЛЫ
  
  
   В вод_а_х голубого бассейна
  
  
   Купаются жены Гуссейна;
  
  
   Как мрамор, тела их белы, -
  
  
   Достойны великой хвалы...
  
  
   Курносы, черны и косматы,
  
  
   Арабки несут ароматы,
  
  
   Они их и сыплют и льют,
  
  
   И дивные песни поют...
  
  
   Любимцы могучего бея,
  
  
   На жен исподлобья глазея,
  
  
   Два старые карла сидят
  
  
   И тоже тихонько гнусят...
  
  
   Вот жены выходят, толпятся.
  
  
   На пышные ложа ложатся,
  
  
   И к ним, - не по росту грешны, -
  
  
   Идут посидеть горбуны...
  
  
   Ну, бог с ним, с наследственным беем!..
  
  
   Мы все что-нибудь да имеем,
  
  
   Но карлам-то, карлам за что?
  
  
   И два их! Могло бы быть сто!
  
  
  
  
  В пути
  
  
  
  
  ЦИНГА
  
  
  
  Когда от хлябей и болот
  
  
  
  И от гнилых торфяников
  
  
  
  Тлетворный дух в ночи идет
  
  
  
  В молочных обликах паров
  
  
  
  И ищет в избы он пути,
  
  
  
  Где человек и желт, и худ,
  
  
  
  Где сытых вовсе не найти,
  
  
  
  Где вечно впроголодь живут, -
  
  
  
  Спешите мимо поскорей,
  
  
  
  Идите дальше стороной
  
  
  
  И прячьте маленьких детей:
  
  
  
  Цинга гуляет над землей!
  
  
  
  "Ах, мама! Глянь-ка из окна...
  
  
  
  Там кто-то есть, наверно, есть!
  
  
  
  Вон голова его видна,
  
  
  
  Он ищет щелку, чтоб пролезть!
  
  
  
  Какой он белый и слепой!..
  
  
  
  Он шарит пальцами в стене...
  
  
  
  Он копошится за стеной...
  
  
  
  Ах, не пускай его ко мне!"
  
  
  
  Дитя горит... И сух язык...
  
  
  
  Нет больше силы кликнуть мать...
  
  
  
  Безмолвный гость к нему приник,
  
  
  
  Припал! Дает собой дышать!
  
  
  
  Как будто ластится к нему,
  
  
  
  Гнетет дитя, раскрыл всего
  
  
  
  И, выдыхая гниль и тьму,
  
  
  
  Себя он греет об него...
  
  
  
  Так, говорят, их много мрет
  
  
  
  В лачугах, маленьких детей, -
  
  
  
  Там, где живут среди болот,
  
  
  
  У корелы и лопарей!
  
  
  
   НА ВОЛЖСКОЙ ВАТАГЕ
  
   Это на Волге на матушке было!
  
   Солнце за степью в песках заходило.
  
   Я перебрался в лодчонке к рыбацкой ватаге,
  
   С ромом во фляге, -
  
   Думал я, может, придется поднесть
  
   Выпить в мою или в ихнюю честь!
  
   Белая отмель верст на пять бежала.
  
   Тут-то в рогожных заслонах ватага стояла.
  
   Сети, длиной чуть не с версту, на древках торчали,
  
   Резко чернея на белом песке, просыхали...
  
   Домик с оконцем стоял переносный;
  
   Края далекого сосны,
  
   Из Ярославля, знать, срубом служили,
  
   Смолы сочили...
  
   Вижу: хозяин стоит; он сказал:
  
   "Ваше степенство, должно быть, случайно попал?
  
   Чай, к пароходу, поди, опоздали,
  
   Заночевали?"
  
   Также сказал, что улов их недурен
  
   И что, хоть месяц был бурен,
  
   Всё же у них
  
   Рыбин больших
  
   Много в садке шевелится!
  
   Может, хочу убедиться?
  
   В ближнем яру там садок пребольшущий стоял.
  
   Был поделен он на клети; я шесть насчитал,
  
   Где по длине их, а где поперек
  
   Сходни лежали из тонких досок.
  
   Каждая клеть была рыбой полна...
  
   Шумно играла в них рыбья волна!
  
   Стукался толстый лосось и юлила стерлядка;
  
   В звучно плескавшей воде, посреди беспорядка,
  
   Чопорно, в белых тесьмах, проходила севрюга;
  
   "Есть, - говорил мне хозяин, - у нас и белуга!"
  
   Сунул он жердь и по дну поводил,
  
   Поднял белугу! Нас дождь окатил,
  
   Чуть показалась она... Мощным плёсом хлестнула,
  
   Точно дельфин кувырнулась и ко дну юркнула...
  
   Ночь налегла той порой...
  
   Очередной
  
   Сети закидывал; прочие кучей сидели;
  
   Два котелка на треногах кипели;
  
   Яркий огонь по синеющей ночи пылал,
  
   Искры метал...
  
   Разные, пестрые люди в той куче столпились...
  
   Были такие, что ближе к огню протеснились;
  
   Были такие, что в мрак уходили, -
  
   Точно они свои лица таили!
  
   "Что его, - думали, - к нам сюда носит?
  
   Ежели вдруг да про пашпорты спросит?
  
   Правда, далеки пески! Не впервой уходить!
  
   Дернула, видно, нелегкая нас посетить!.."
  
   Фляга с ямайским осталася полной при мне:
  
   И повернуть-то ее не пришлось на ремне!
  
   Даже и к слову прийти не пришлось никому;
  
   Был я не по сердцу волжской ватаге, - видать по всему! -
  
   Выходцем мира иного,
  
   Мало сказать, что чужого...
  
   Только отъехавши с версту от стана,
  
   Лодкой спугнув по пути пеликана, -
  
   Он на волнах уносившейся Волги дремал
  
   (Что пеликаны на Волге бывают, того я не знал), -
  
   Издали песню я вдруг услыхал хоровую...
  
   В звездную ночь, в голубую,
  
   Цельною шла, не куплет за куплетом, -
  
   Тьму рассекала ночную высоким фальцетом
  
   И, широко распахнув для полета великого крылья,
  
   Вдруг ни на чем обрывалась с бессилья...
  
   Чудная ночь эту песнь подхватила
  
   И в отголосках без счета в безбрежную даль проводила...
  
  
  
  
  НА ВОЛГЕ
  
  
  Одним из тех великих чудодействий,
  
  
  Которыми ты, родина, полна,
  
  
  В степях песчаных и солончаковых
  
  
  Струится Волги мутная волна...
  
  
  С запасом жизни, взятым на дорогу
  
  
  Из недр глубоких северных болот,
  
  
  По странам жгучим засухи и зноя
  
  
  Она в себе громады сил несет!
  
  
  От дебрей муромских и от скитов раскола,
  
  
  Пройдя вдоль стен святых монастырей
  
  
  Она подходит к капищам, к хурулам {*}
  
  
  {* Храмам (калмыцк.).}
  
  
  Другого бога и других людей.
  
  
  Здесь, вдоль песков, окраиной пустыни,
  
  
  Совсем в виду кочевий калмыков,
  
  
  Перед лицом блуждающих киргизов,
  
  
  Питомцев степи и ее ветров, -
  
  
  Для полноты и резкости сравненья
  
  
  С младенчеством культуры бытовой, -
  
  
  Стучат машины высшего давленья
  
  
  На пароходах с топкой нефтяной.
  
  
  С роскошных палуб, из кают богатых
  
  
  В немую ширь пылающих степей
  
  
  Несется речь проезжих бородатых,
  
  
  Проезжих бритых, взрослых и детей;
  
  
  И между них, чуть вечер наступает,
  
  
  Совсем свободно, в заповедный час,
  
  
  Себя еврей к молитве накрывает,
  
  
  И Магомета раб свершает свой намаз;
  
  
  И тут же рядом, страшно поражая
  
  
  Своею вздорной, глупой болтовней,
  
  
  Столичный франт, на службу отъезжая,
  
  
  Всё знает, видел и совсем герой!
  
  
  Какая пестрота и смесь сопоставлений!
  
  
  И та же всё единая страна...
  
  
  В чем разрешенье этих всех движений?
  
  
  Где всем им цель? Дана ли им она?
  
  
  Дана, конечно! Только не добиться,
  
  
  Во что здесь жизни суждено сложиться!
  
  
  Придется ей самой себя создать
  
  
  И от истории ничем не поживиться,
  
  
  И от прошедшего образчиков не брать.
  
  
  
  СТРАСБУРГСКИЙ СОБОР
  
  
   Когда случалось, очень часто,
  
  
   Мне проходить перед тобой,
  
  
   С одною башнею стоял ты -
  
  
   Полуоконченный, хромой!
  
  
   Днем, как по книге, по тебе я
  
  
   О давнем времени читал;
  
  
   Безмолвный мир твоих фигурок
  
  
   Собою текст изображал.
  
  
   Днем в отворявшиеся двери
  
  
   Народ входил и выходил;
  
  
   Обедня шла, и ты органом
  
  
   Как бы из груди голосил.
  
  
   Всё это двигалось и жило,
  
  
   И даже ряд надгробных плит,
  
  
   Казалось мне, со стен отвесных
  
  
   В латинских текстах говорит,
  
  
   А ночью двери закрывались,
  
  
   Фигурки гибли с темнотой,
  
  
   С одною башнею стоял ты -
  
  
   Отвсюду запертый, немой!
  
  
   И башня, как огромный палец
  
  
   На титанической руке,
  
  
   Писала что-то в небе темном
  
  
   На незнакомом языке!
  
  
   Не башня двигалась, но - тучи...
  
  
   И небо, на оси вертясь,
  
  
   Принявши буквы, уносило
  
  
   Их неразгаданную связь...
  
  
  
  
  ВИСБАДЕН
  
  
  В числе явлений странных, безобразных,
  
  
  Храня следы отцов и дедов наших праздных,
  
  
  Ключи целебных вод отвсюду обступая,
  
  
  Растут, своим довольством поражая,
  
  
  Игрушки-города. Тут, были дни, кругом,
  
  
  Склонясь, насупившись за карточным столом,
  
  
  Сидели игроки. Блестящие вертепы
  
  
  Плодились быстро. Деды наши, слепы,
  
  
  Труды своей земли родимой расточали;
  
  
  Преображались наши русские печали
  
  
  Чужой земле в веселье! Силой тяготенья
  
  
  Богатств влеклись к невзрачным городкам
  
  
  Вся тонкость роскоши, все чары просвещенья!
  
  
  Везде росли дворцы; по старым образцам
  
  
  Плодились парки; фабрики являлись,
  
  
  Пути прокладывались, школы размножались.
  
  
  И богатела, будто в грезах сна,
  
  
  Далеко свыше сил окрестная страна!..
  
  
  Каким путем лес русский, исчезая,
  
  
  Здесь возникал, сады обсеменяя?
  
  
  Как это делалось, что наши хутора,
  
  
  Которых тут да там у нас недосчитались,
  
  
  На родине исчезнув, здесь являлись:
  
  
  То в легком стиле мавританского двора,
  
  
  То в грузном, римском, с блещущим фронтоном,
  
  
  Китайским домиком с фигурками и звоном!
  
  
  И церкви русские взрастали здесь не с тем.
  
  
  Чтоб в них молиться!.. Нет, пусть будет нем.
  
  
  Пусть позабудется весь ход обогащенья
  
  
  Чужой для нас земли. Пусть эти города
  
  
  Растут, цветут, - забывши навсегда
  
  
  Причины быстрого и яркого цветенья!..
  
  
  
  На разные случаи и смесь
  
  
  
  КОЛЛЕЖСКИЕ АСЕССОРЫ {*}
  
  
  В Кутаиси и подле, в окрестностях,
  
  
  Где в долинах, над склонами скал,
  
  
  Ждут развалины храмов грузинских,
  
  
  Кто бы их поскорей описал...
  
  
  Где ни гипс, ни лопата, ни светопись
  
  
  Не являлись работать на спрос;
  
  
  Где ползут по развалинам щели,
  
  
  Вырастает песчаный нанос;
  
  
  Где в глубоком, святом одиночестве
  
  
  С куполов и замшившихся плит,
  
  
  Как аскет, убежавший в пустыню,
  
  
  Век, двенадцатый счетом, глядит;
  
  
  Где на кладбищах, вовсе неведомых,
  
  
  В завитушках крутясь, письмена
  
  
  Ждут, чтоб в них знатоки разобрали
  
  
  Разных, чуждых людей имена, -
  
  
  Там и русские буквы читаются!
  
  
  Молчаливо улегшись рядком,
  
  
  Всё коллежские дремлют асессоры
  
  
  Нерушимым по времени сном.
  
  
  По соседству с забытой Колхидою,

Другие авторы
  • Волкова Анна Алексеевна
  • Новиков Михаил Петрович
  • Черниговец Федор Владимирович
  • Путилин Иван Дмитриевич
  • Кривенко Сергей Николаевич
  • Толстой Иван Иванович
  • Келлерман Бернгард
  • Тихонов-Луговой Алексей Алексеевич
  • Уоллес Эдгар
  • Философов Дмитрий Владимирович
  • Другие произведения
  • Станиславский Константин Сергеевич - Надпись на портрете
  • Семенов Сергей Терентьевич - Сотский
  • Луначарский Анатолий Васильевич - Письма к С. Д. Балухатому и Е. Д. Зозуле
  • Бернс Роберт - Из кантаты "Веселые нищие"
  • Лейкин Николай Александрович - На Фонтанке
  • Шекспир Вильям - Веселые уиндзорския жены
  • Гарин-Михайловский Николай Георгиевич - Переправа через Волгу
  • Тредиаковский Василий Кириллович - Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий
  • Масальский Константин Петрович - Регентство Бирона
  • Бальмонт Константин Дмитриевич - Тишина
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 370 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа