Рылеев Кондратий Федорович - Думы

ign="justify">   И горсть славян на тьмы врагов

  

  

   Текла, вождя послышав голос, -

  

  

   И у врага хладела кровь

  

  

   И дыбом становился волос!..

  

  

   С утра до вечера кипел

  

  

  50 На ближнем поле бой кровавой;

  

  

   Двенадцать раз герой хотел

  

  

   Венчать победу звучной славой.

  

  

   Валились грудами тела,

  

  

   И грек не раз бежал из боя;

  

  

   Но рать врагов превозмогла

  

  

   Над чудной доблестью героя!

  

  

   Закинув на спину щиты,

  

  

   Славяне шли, как львы с ловитвы,

  

  

   Грозя с нагорной высоты

  

  

  60 Кровопролитьем новой битвы.

  

  

   Столь дивной изумлен борьбой,

  

  

   Владыка гордой Византии

  

  

   Свидание и мир с собой

  

  

   Здесь предложил главе России.

  

  

   И к славе северных племен

  

  

   И цареградского престола

  

  

   Желанный мир был заключен

  

  

   Невдалеке от Доростола {2}.

  

  

   О князь, давно истлел твой прах,

  

  

  70 Но жив еще твой дух геройский!

  

  

   Питая к славе жар в сердцах,

  

  

   Он окрыляет наши войски!

  

  

   Он там, где пыл войны кипит,

  

  

   Орлом ширяясь перед строем,

  

  

   Чудесной силою творит

  

  

   Вождя и ратника героем!

  

  

   Но что?.. Уж вспыхнула заря!..

  

  

   Взгремела пушка вестовая -

  

  

   И войска Белого Царя {3}

  

  

  80 Покрыли берега Дуная.

  

  

   Трубы призывной слышен звук!

  

  

   Меня зовут да пир кровавой...

  

  

   Туда, мой конь, где саблей стук,

  

  

   Где можно пасть, венчавшись славой!.."

  

  

   Гусар умчался... гром взревел!

  

  

   Свистя, сшибалися картечи,

  

  

   И смело строй на строй летел,

  

  

   Ища с врагами ярой сечи...

  

  

   Вдруг крови хлынула река!..

  

  

  90 Отважный Вейсман пал, но с честью;

  

  

   И рой наездников полка

  

  

   На мусульман ударил местью.

  

  

   Враги смешались, дали тыл -

  

  

   И поле трупами покрыли,

  

  

   И русский знамя водрузил,

  

  

   Где греков праотцы громили,

  

  

   1822

  

  

  

   IV. Святополк Святополк, сын Ярополка Святославича, усыновленный Владимиром Великим. Сей властолюбивый князь захватил великокняжеский престол и умертвил своих братьев: Бориса, Глеба и Святослава (в 1015 г.). Ярослав Владимирович, князь Новгородский, после продолжительных междоусобий разбил его на берегах реки Альты. Святополк бежал из пределов российских, скитался в пустынях Богемии, расслаб душою и телом и кончил жизнь в припадках ужаса (1019 г.): ему мечтались враги, беспрерывно его преследующие. Проклятие современников увековечило память о Святополке. Летописи называют его Окаянным.

  

  

   В глуши богемских диких гор,

  

  

   Куда ни голос человека,

  

  

   Ни любопытства дерзкий взор

  

  

   Не проникал еще от века,

  

  

   Где только в дебрях серый волк

  

  

   С щетинистым вепрем встречался -

  

  

   Братоубийца Святополк,

  

  

   От всех оставленный, скитался...

  

  

   Ему был страшен взор людей:

  

  

  10 Он видел в нем Себе укоры;

  

  

   Страдальцу мнилось: "Ты злодей!" -

  

  

   В глухих отзывах вторят горы.

  

  

   "Злодей!" - казалось, вопиют

  

  

   Ему лесов дремучих сени,

  

  

   И всюду грозные бегут

  

  

   За ним убитых братьев тени.

  

  

   Из дебри в дебрь, из леса в лес

  

  

   В неистовстве перебегая,

  

  

   Встречал он всюду гнев небес

  

  

  20 И кончил дни свои, страдая...

  

  

   Никто слезы не уронил

  

  

   На прах отверженника неба,

  

  

   И всех проклятье заслужил

  

  

   Убийца - брат святого Глеба.

  

  

   И обитатель той земли,

  

  

   Завидев, трепетом объятый,

  

  

   Его могилу издали,

  

  

   Бежа, крестил себя трикраты.

  

  

   От современников до нас

  

  

  30 Дошло ужасное преданье,

  

  

   И сочетал народа глас

  

  

   С ним Окаянного прозванье!

  

  

   И в страшной повести об нем

  

  

   Его ужасные злодейства

  

  

   Пересказав в кругу родном,

  

  

   Твердил детям отец семейства:

  

  

   "Ужасно быть рабом страстей!

  

  

   Кто раз их предался стремленью,

  

  

   Тот с каждым днем летит быстрей

  

  

  40 От преступленья к преступленью".

  

  

   1821

  

  

  

  

  V. Рогнеда

  

  

  

  

  

  

  

  А. А. В<оейково>й {1} Около 970 года варяг Рогволод, оставив отечество, поселился в Полоцке, главном городе тогдашней области Кривской. Он имел прекрасную дочь, по имени Рогнеду, или Гориславу: ее сговорили за великого князя Ярополна Святославича. Брат его, Владимир Великий, взяв Полоцк (в 980 г.), умертвил Рогволода, двух сыновей его, и насильно понял Рогнеду. От ней родился сын, Изяслав. Впоследствии Владимир разлюбил жену, выслал ее из дворца и заточил на берегу Лыбеди, в окрестностях Киева. Однажды, гуляя в сих местах, князь заснул крепко; мстительная Рогнеда, приблизившись, хотела нанести ему смертельный удар, но Владимир проснулся. В ярости он захотел казнить несчастную, велел ей надеть брачную одежду и, сидя на богатом ложе, ожидать казни. Входит Владимир; юный Изяслав, наученный Рогнедою, бросается к нему и подает меч: "Родитель! - говорит он, - ты не один: сын твой будет свидетелем твоей ярости". Изумленный Владимир простил Рогнеду и вместе с сыном отправил ее в новопостроенный. город, названный им Изяславлем. Сие происшествие описано в некоторых летописях.

  

  

   Потух последний солнца луч;

  

  

   Луна обычный путь свершала -

  

  

   То пряталась, то из-за туч,

  

  

   Как стройный лебедь, выплывала;

  

  

   И ярче заблистав порой,

  

  

   Над берегом Лыбеди скромной,

  

  

   Свет бледный проливала свой

  

  

   На терем пышный и огромной.

  

  

   Все было тихо... лишь поток,

  

  

  10 Журча, роптал между кустами

  

  

   И перелетный ветерок

  

  

   В дубраве шелестил ветвями.

  

  

   Как месяц утренний, бледна,

  

  

   Рогнеда в горести глубокой

  

  

   Сидела с сыном у окна

  

  

   В светлице ясной и высокой.

  

  

   От вздохов под фатой у ней

  

  

   Младые перси трепетали,

  

  

   И из потупленных очей,

  

  

  20 Как жемчуг, слезы упадали.

  

  

   Глядел невинный Изяслав

  

  

   На мать умильными очами,

  

  

   И, к персям матери припав,

  

  

   Он обвивал ее руками.

  

  

   "Родимая! - твердил он ей, -

  

  

   Ты всё печальна, ты всё вянешь:

  

  

   Когда же будешь веселей,

  

  

   Когда грустить ты перестанешь?

  

  

   О! полно плакать и вздыхать,

  

  

  30 Твои мне слезы видеть больно, -

  

  

   Начнешь ты только горевать,

  

  

   Встоскуюсь вдруг и я невольно.

  

  

   Ты б лучше рассказала мне

  

  

   Деянья деда Рогволода,

  

  

   Как он сражался на войне,

  

  

   И о любви к нему народа".

  

  

   - "О ком, мой сын, напомнил ты?

  

  

   Что от меня узнать желаешь?

  

  

   Какие страшные мечты

  

  

  40 Ты сим в Рогнеде пробуждаешь!..

  

  

   Но так и быть; исполню я,

  

  

   Мой сын, души твоей желанье:

  

  

   Пусть Рогволодов дух в тебя

  

  

   Вдохнет мое повествованье;

  

  

   Пускай оно в груди младой

  

  

   Зажжет к делам великим рвенье,

  

  

   Любовь к стране твоей родной

  

  

   И к притеснителям презренье...

  

  

   Родитель мой, твой славный дед,

  

  

  50 От тех варягов происходит,

  

  

   Которых дивный ряд побед

  

  

   Мир в изумление приводит.

  

  

   Покинув в юности своей

  

  

   Дремучей Скании дубравы,

  

  

   Вступил он в землю кривичей

  

  

   Искать владычества и славы.

  

  

   Народы мирной сей страны

  

  

   На гордых пришлецов восстали,

  

  

   И смело грозных чад войны

  

  

  60 В руках с оружием встречали...

  

  

   Но тщетно! роковой удел

  

  

   Обрек в подданство их герою -

  

  

   И скоро дед твой завладел

  

  

   Обширной Севера страною.

  

  

   Воздвигся Полоцк. Рогволод

  

  

   Приветливо и кротко правил

  

  

   И, привязав к себе народ,

  

  

   Власть князя полюбить заставил.

  

  

   При Рогволоде кривичи

  

  

  70 Томились жаждой дел великих;

  

  

   Сверкали в дебрях их мечи,

  

  

   Литовцев поражая диких.

  

  

   Иноплеменные цари

  

  

   Союза с Полоцком искали,

  

  

   И чуждые богатыри

  

  

   Ему служить за честь вменяли".

  

  

   Но шум раздался у крыльца...

  

  

   Рогнеда повесть прерывает

  

  

   И видит: пыль и пот с лица

  

  

  80 Гонец усталый отирает.

  

  

   "Княгиня! - он вещал, войдя: -

  

  

   Гоня зверей в дубраве смежной,

  

  

   Владимир посетить тебя

  

  

   Прибудет в терем сей прибрежной".

  

  

   - "И так он вспомнил об жене...

  

  

   Но не желание свиданья...

  

  

   О нет! влечет его ко мне -

  

  

   Одна лишь близость расстоянья!" -

  

  

   Вещала - и сверкнул в очах

  

  

  90 Негодованья пламень дикий.

  

  

   Меж тем уж пронеслись в полях

  

  

   Совы полуночные крики...

  

  

   Сгустился мрак... луна чуть-чуть

  

  

   Лучом трепещущим светила;

  

  

   Холодный ветер начал дуть,

  

  

   И буря страшная завыла!

  

  

   Лыбедь вскипела меж брегов;

  

  

   С деревьев листья полетели;

  

  

   Дождь проливной из облаков,

  

  

  100 И град, и вихорь зашумели,

  

  

   Скопились тучи... и с небес

  

  

   Вилася молния змиею;

  

  

   Гром грохотал - от молний лес

  

  

   То здесь, то там пылал порою!..

  

  

   Внезапно с бурей звук рогов

  

  

   В долине глухо раздается:

  

  

   То вдруг замолкнет средь громов,

  

  

   То снова с ветром пронесется...

  

  

   Вот звуки ближе и громчей...

  

  

  110 Замолкли... снова загремели...

  

  

   Вот топот скачущих коней,

  

  

   И всадники на двор взлетели.

  

  

   То был Владимир. На крыльце

  

  

   Его Рогнеда ожидала;

  

  

   На сумрачном ее лице

  

  

   Неведомая страсть пылала.

  

  

   Смущенью мрачность приписав,

  

  

   Герой супругу лобызает

  

  

   И, сына милого обняв,

  

  

  120 Его приветливо ласкает.

  

  

   Отводят отроки коней...

  

  

   С Рогнедой князь идет в палаты,

  

  

   И вот, в кругу богатырей,

  

  

   Садится он за пир богатый.

  

  

   Под тучным вепрем стол трещит,

  

  

   Покрытый скатертию браной;

  

  

   От яств прозрачный пар летит

  

  

   И вьется по избе брусяной.

  

  

   Звездясь, янтарный мед шипит,

  

  

  130 И ходит чаша круговая.

  

  

   Все веселятся... по грустит

  

  

   Одна Рогнеда молодая.

  

  

   "Воспой деянья предков нам!" -

  

  

   Бояну витязи вещала.

  

  

   Певец ударил по струнам -

  

  

   И вещие зарокотала.

  

  

   Он славил Рюрика судьбу,

  

  

   Пел Святославовы походы,

  

  

   Его о Цимискием {2} борьбу

  

  

  140 И покоренные народы;

  

  

   Пел удивление врагов,

  

  

   Его нетрепетность средь боя,

  

  

   И к славе пылкую любовь,

  

  

   И смерть, достойную героя...

  

  

   Бонна пламенным словам

  

  

   Герои с жадностью внимали

  

  

   И, праотцев чудясь делам,

  

  

   В восторге пылком трепетали.

  

  

   Певец умолкнул... но опять

  

  

  150 Он пробудил живые струны

  

  

   И начал князя прославлять

  

  

   И грозные его перуны:

  

  

   "Дружины чуждые громя,

  

  

   Давно ль наполнил славой бранной

  

  

   Ты дальней Нейстрии {3} поля

  

  

   И Альбиона край туманной?

  

  

   Давно ли от твоих мечей

  

  

   Упали Полоцка твердыни

  

  

   И нивы храбрых кривичей

  

  

  160 Преобратилися в пустыни?

  

  

   Сам Рогволод..." Вдруг тяжкий стон

  

  

   И вопль отчаянья Рогнеды

  

  

   Перерывают гуслей звон

  

  

   И радость шумную беседы...

  

  

   "О, успокойся, друг младой! -

  

  

   Вещал ей князь, - не слез достоин,

  

  

   Но славы, кто в стране родной

  

  

   И жил и кончил дни как воин.

  

  

   Воскреснет храбрый Рогволод

  

  

  170 В делах и в чадах Изяслава,

  

  

   И пролетит из рода в род

  

  

   Об нем, как гром гремящий, слава".

  

  

   Рогнеды вид покойней стал;

  

  

   В очах остановились слезы,

  

  

   Но в них какой-то огнь сверкал,

  

  

   И на щеках пылали розы...

  

  

   При стуках чаш Боян поет,

  

  

   Вновь тешит князя и дружину...

  

  

   Но кончен пир - и князь идет

  

  

  180 В великолепную одрину.

  

  

   Сняв меч, висевший при бедре,

  

  

   И вороненые кольчуги,

  

  

   Он засыпает на одре

  

  

   В объятьях молодой супруги.

  

  

   Сквозь окон скважины порой

  

  

   Проникнув, молния пылает

  

  

   И брачный одр во тьме ночной

  

  

   С четой лежащей освещает.

  

  

   Бушуя, ставнями стучит

  

  

  190 И свищет в щели ветр порывный;

  

  

   По кровле град и дождь шумит,

  

  

   И гром гремит бесперерывный.

  

  

   Князь спит покойно... Тихо встав,

  

  

   Рогнеда светоч зажигает

  

  

   И в страхе, вся затрепетав,

  

  

   Меч тяжкий со стены снимает...

  

  

   Идет... стоит... ступила вновь...

  

  

   Едва дыханье переводит...

  

  

   В ней то кипит, то стынет кровь...

  

  

  200 Но вот... к одру она подходит...

  

  

   Уж поднят меч!.. вдруг грянул гром,

  

  

   Потрясся терем озаренный -

  

  

   И князь, объятый крепким сном,

  

  

   Воспрянул, треском пробужденный, -

  

  

   И пред собой Рогнеду зрит...

  

  

   Ее глаза огнем пылают...

  

  

   Поднятый меч и грозный вид

  

  

   Преступницу изобличают...

  

  

   Меч выхватив, ей князь вскричал:

  

  

  210 "На что дерзнула в исступленье?.."

  

  

   - "На то, что мне повелевал

  

  

   Ужасный Чернобог {4}, - на мщенье!"

  

  

   - "Но долг супруги, но любовь?.."

  

  

   -"Любовь! к кому?., к тебе, губитель?,,

  

 &n