Рылеев Кондратий Федорович - Думы

bsp;

   Забыл, во мне чья льется кровь,

  

  

   Забыл ты, кем убит родитель!..

  

  

   Ты, ты, тиран, его сразил!

  

  

   Горя преступною любовью,

  

  

   Ты жениха меня лишил

  

  

  220 И братнею облился кровью!

  

  

   Испепелив мой край родной,

  

  

   Рекой ты кровь в нем пролил всюду

  

  

   И Полоцк, дивный красотой,

  

  

   Преобратил развалин в груду.

  

  

   Но недовольный... местью злой

  

  

   К бессильной пленнице пылая,

  

  

   Ты брак свой совершил со мной

  

  

   При зареве родного края!

  

  

   Повлек меня в престольный град;

  

  

  230 Тебе я сына даровала...

  

  

   И что ж?... еще презренья хлад

  

  

   В очах тирана прочитала!..

  

  

   Вот страшный ряд ужасных дел,

  

  

   Владимира покрывших славой!

  

  

   Не через них ли приобрел

  

  

   Ты на любовь Рогнеды право?..

  

  

   Страдала, мучилась, стеня,

  

  

   Вся жизнь текла моя в кручине;

  

  

   Но, боги! не роптала я

  

  

  240 На вас в злосчастиях доныне!..

  

  

   Впервые днесь ропщу!.. увы!..

  

  

   Почто губителя отчизны

  

  

   Сразить не допустили вы

  

  

   И совершить достойной тризны!

  

  

   С какою б жадностию я

  

  

   На брызжущую кровь глядела,

  

  

   С каким восторгом бы тебя,

  

  

   Тиран, угасшего узрела!.."

  

  

   Супруг, слова прервав ее,

  

  

  250 В одрину стражу призывает.

  

  

   "Ждет смерть, преступница, тебя! -

  

  

   Пылая гневом, восклицает. -

  

  

   С зарей готова к казни будь!

  

  

   Сей брачный одр пусть будет плаха!

  

  

   На нем пронжу твою я грудь

  

  

   Без сожаления и страха!"

  

  

   Сказал - и вышел. Вдруг о том

  

  

   Мгновенно слух распространился -

  

  

   И терем, весь объятый сном,

  

  

  260 От вопля женщин пробудился...

  

  

   Бегут к княгине, слезы льют;

  

  

   Терзаясь близостью разлуки,

  

  

   Себя в младые перси бьют

  

  

   И белые ломают руки...

  

  

   В тревоге все - лишь Изяслав

  

  

   В объятьях сна, с улыбкой нежной,

  

  

   Лежит, покровы разметав,

  

  

   Покой вкушая безмятежной.

  

  

   Об участи Рогнеды он

  

  

  270 В мечтах невинности не знает;

  

  

   Ни бури рев, ни плач, ни стон

  

  

   От сна его не пробуждает.

  

  

   Но перестал греметь уж гром,

  

  

   Замолкли ветры в чаще леса,

  

  

   И на востоке голубом

  

  

   Редела мрачная завеса.

  

  

   Вся в перлах, злате и сребре,

  

  

   Ждала Рогнеда без боязни

  

  

   На изукрашенном одре

  

  

  280 Назначенной супругом казни.

  

  

   И вот денница занялась,

  

  

   Сверкнул сквозь окна луч багровый -

  

  

   И входит с витязями князь

  

  

   В одрину, гневный и суровый;

  

  

   "Подайте меч!" - воскликнул он,

  

  

   И раздалось везде рыданье, -

  

  

   "Пусть каждого страшит закон!

  

  

   Злодейство примет воздаянье!"

  

  

   И, быстро в храмину вбежав:

  

  

  290 "Вот меч! коль не отец ты ныне,

  

  

   Убей! - вещает Изяслав, -

  

  

   Убей, жестокий, мать при сыне!"

  

  

   Как громом неба поражен,

  

  

   Стоит Владимир и трепещет,

  

  

   То в ужасе на сына он,

  

  

   То на Рогнеду взоры мещет...

  

  

   Речь замирает на устах,

  

  

   Сперлось дыханье, сердце бьется;

  

  

   Трепещет он; в его костях

  

  

   300 И лютый хлад и пламень льется,

  

  

   В душе кипит борьба страстей:

  

  

   И милосердие и мщенье...

  

  

   Но вдруг с слезами из очей -

  

  

   Из сердца вырвалось: прощенье!

  

  

   1821 или 1822

  

  

  

  

  VI. Боян Сочинитель известного _Слова о полку Игореве_ называет Бояна _Соловьем старого времени_. Неизвестно, когда жил сей славянский бард. Н. М. Карамзин, в _Пантеоне Росс. Авторов_, говорит о нем так: "Может быть, жил Боян во времена героя Олега; может быть, пел ем славный поход сего аргонавта к Царю-граду, или несчастную смерть храброго Святослава, который с горстию своих погиб среди бесчисленных печенегов, или блестящую красоту Гостомысловой правнуки Ольги, ее невинность в сельском уединении, ее славу на троне". Не менее правдоподобно, что Боян был певцом подвигов Великого Владимира и знаменитых его сподвижников: Добрыни, Яна Усмовича, Рогдая. Можно предполагать, что при блистательном дворе Северного Карломана находились и песнопевцы: их привлекали великолепные пиршества, богатырские потехи и приветливость доброго князя; а славные победы над греками, ляхами, печенегами, ятвягами и болгарами могли воспламенить дух пиитизма в сих диких сынах Севера. И грубые норманны услаждали слух свой песнями скальдов.

  

  

   На брег Днепра, разбив болгар,

  

  

   Владимир-Солнце возвратился

  

   И в светлой гриднице, в кругу князей, бояр,

  

   На шумном пиршестве с друзьями веселился.

  

  

   Мед, в стариках воспламенивши кровь,

  

  

   Протекшую напомнил младость,

  

   Победы славные, волшебницу-любовь

  

  

   И лет утраченных былую радость.

  

  

   Беспечнее веселый круг шумел,

  

  10

   Звучнее гусли раздавались.

  

   Один задумчиво Боян сидел;

  

  

   В нем думы думами сменялись..

  

  

   "Какое зрелище мой видит взор! -

  

  

   Мечтал певец унылый: -

  

  

   Бояр, князей и витязей собор,

  

  

   И государь, народу милый!

  

  

   Дивятся их бесчислию побед

  

  

   Иноплеменные державы,

  

   И служит, трепеща, завистливый сосед

  

  20

  Для них невольным отголоском славы.

  

  

   Их именами все места

  

  

   Исполнены на Севере угрюмом,

  

  

   И каждый день из уст в уста

  

  

   Перелетают с шумом...

  

  

   И я, дивяся их делам,

  

  

   Пел витязей - и сонмы умолкали,

  

   И персты вещие, по золотым струнам

  

  

   Летая, славу рокотали! {1}

  

   Но, может быть, времяy губительных полет

  

  30

  Всесокрушающею силой

  

   Деянья славные погубит в бездне лет,

  

  

   И будет Русь пространною могилой!..

  

   И песни звучные Бояна-соловья

  

   На пиршествах не станут раздаваться,

  

   Забудут витязей, которых славил я,

  

   И память их хвалой не будет оживляться.

  

   Ах, так - предчувствую: Бояна вещий глас

  

  

   Веков в пучине необъятной,

  

   Как эхо дальное в безмолвной ночи час

  

  40

   Меж гор, умолкнет невозвратно...

  

   По чувствам пламенным не оценит

  

  

   Певца потомок юный;

  

   В мрак неизвестности все песни рок умчит,

  

  

   И звучные порвутся струны!

  

  

  

  Но отлети скорей,

  

  

   Моей души угрюмое мечтанье,

  

   Не погашай последней искры в ней

  

   Надежды - жить хоть именем в преданье".

  

   1821

  

  

  

  VII. Мстислав Удалый

  

  

  

  

  

  

  

   Ф. В. Булгарину {1} Мстислав, сын Владимира Великого, был удельный князь Тмутараканский. Столица сего княжества, Тмутаракань (древняя Таматарха), находилась на острове Тамани, который образуют рукава реки Кубани при впадении ее в Азовское море. В соседстве жили косоги, племя горских черкесов. В 1022 году Мстислав объявил им войну. Князь Косожский, Редедя, крепкотелый великан, по обычаю богатырских времен предложил ему решить распрю единоборством. Мстислав согласился. Произошел бой: Тмутараканский князь поверг врага и умертвил его. Косоги признали себя данниками Мстислава. Он умер около 1036 года. Летописи называют его Удалым.

  

  

   Как тучи, с гор текли косоги;

  

  

   Навстречу им Мстислав летел.

  

  

   Стенал поморья брег пологий,

  

  

   И в поле гул глухой гремел.

  

  

   Уж звук трубы на поле брани

  

  

   Сзывал храбрейших из полков;

  

  

   Уж храбрый князь Тмутаракани

  

  

   Кипел ударить на врагов.

  

  

   Вдруг, кожею покрыт медведя,

  

  

  10 От вражьих отделясь дружин,

  

  

   Явился с палицей Редедя,

  

  

   Племен косожских властелин.

  

  

   Он к войску шел, как в океане

  

  

   Валится в бурю черный вал,

  

  

   И стал, как сосна, на кургане

  

  

   И громогласно провещал:

  

  

   "Почто кровавых битв упорством

  

  

   Губить и войско и народ?

  

  

   Решим войну единоборством:

  

  

  20 Пускай за всех один падет!

  

  

   Иди, Мстислав, сразись со мною:

  

  

   И кто в сей битве победит,

  

  

   Тому владеть врага страною

  

  

   Или отдать ее на щит!"

  

  

   "Готов!" - князь русский восклицает

  

  

   И, грозный, стал перед бойцом,

  

  

   С коня - и на курган взлетает

  

  

   Удалый ясным соколом.

  

  

   Сошлись, схватились, в бой вступили.

  

  

  30 Могущ и князь и великан!

  

  

   Друг друга стиснули, сдавили;

  

  

   Трещат... колеблется курган!..

  

  

   Стоят - и миг счастливый ловят;

  

  

   Как вихрь крутятся... прах летит...

  

  

   Погибель, падая, готовят,

  

  

   И каждый яростью кипит...

  

  

   Хранят молчание два строя,

  

  

   Но души воинов в очах:

  

  

   Смотря по переменам боя,

  

  

  40 В них блещет радость или страх.

  

  

   То русский хочет славить бога,

  

  

   Простерши длани к небесам;

  

  

   То вдруг слышна мольба косога:

  

  

   "О! помоги, всевышний, нам!"

  

  

   И вот князья, напрягши силы,

  

  

   Друг друга ломят, льется пот...

  

  

   На них, как верви, вздулись жилы;

  

  

   Колеблется и сей и тот...

  

  

   Глаза, налившись кровью, блещут,

  

  

  50 Колена крепкие дрожат,

  

  

   И мышцы сильные трепещут,

  

  

   И искры сыплются от лат...

  

  

   Но вот Мстислав изнемогает -

  

  

   Он падает!.. конец борьбе...

  

  

   "Святая дева! - восклицает: -

  

  

   Я храм сооружу тебе!.."

  

  

   И сила дивная мгновенно

  

  

   Влилася в князя... он восстал,

  

  

   Рванулся бурей разъяренной,

  

  

  60 И новый Голиаф упал!

  

  

   Упал - и стал курган горою...

  

  

   Мстислав широкий меч извлек

  

  

   И, придавив врага пятою,

  

  

   Главу огромную отсек.

  

  

   1822

  

  

  

  VIII. Михаил Тверской

  

  

  

  

  

  

  

  

  Ф. В. Булгарину Несчастный Михаил, сын Тверского князя Ярослава Ярославича, по смерти Андрея Александровича (1304 г.) должен был вступить на великокняжеский престол; но племянник его, Георгий Данилович, князь Московский, начал оспоривать у него сие право. Россия находилась тогда под владычеством моголов: оба князя отправились в Орду, и хан (Тохта) утвердил Михаила. Более десяти лет протекло мирно; но злоба не угасла в сердце Георгия, он не пропускал случая вредить Михаилу. Между тем Тохта умер (1312 г.); ему наследовал сын его, Узбек. Несогласия князей возобновились, и Георгия призвали в Орду (1315 г.). Целые три года он раболепствовал перед Узбеком, дарами и происками снискал себе милостивое расположение и, в довершение всего, женился на сестре его Кончаке (1318 г.). Хан наименовал Георгия старейшим из князей русских и дал ему войско. Михаил выступил к нему навстречу, сразился и одержал победу: татарский полководец Кавгадый и супруга Георгия впали в плен; последняя умерла скоропостижно в Твери. Раздраженный Узбек призвал Михаила в Орду, жестоко истязал его и, наконец, велел лишить жизни. Церковь причла сего князя-страдальца к лику св. мучеников.

  

  

   За Узбеком вслед влекомый

  

  

   Кавгадыем, Михаил

  

  

   В край чужой и незнакомый

  

  

   С сыном юношей вступил.

  

  

   Мчался Терек быстрым бегом

  

  

   Меж нависших берегов;

  

  

   Зрелись гор хребты под снегом

  

  

   Из-за сизых облаков.

  

  

   Стан Узбеков за рекою,

  

  

   10 На степи, в глуши пестрел;

  

  

   Всюду воины толпою;

  

  

   Всюду гул глухой шумел.

  

  

   Ветхим рубищем покрытый,

  

  

   С мрачной грустию в груди,

  

  

   Князь-страдалец знаменитый

  

  

   Сел в цепях на площади.

  

  

   Несчастливца обступили

  

  

   Любопытные толпой:

  

  

   "Это князь был! - говорили

  

  

   20 И качали головой. -

  

  

   Он обширными странами,

  

  

   Как Узбек наш, обладал;

  

  

   Он с отважными полками

  

  

   Кавгадыя поражал!.."

  

  

   В речи вслушавшись чужие,

  

  

   Загрустил сильнее князь;

  

  

   Вспомнил славу - и впервые

  

  

   Слезы брызнули и" глаз.

  

  

   "До какого униженья, -

  

  

   30 Он мечтал, потупя взор, -

  

  

   Довели нас заблужденья

  

  

   И погибельный раздор!

  

  

   Те, которых трепетали

  

  

   Хитрый грек и храбрый лях,

  

  

   Ныне вдруг рабами стали

  

  

   И пред ханом пали в прах!

  

  

   Я любил страну родную

  

  

   И пылал разрушить в ней

  

  

   Наших бед вину прямую:

  

  

   40 Распри злобные князей.

  

  

   О Георгий! ты виною,

  

  

   Ты один тому виной,

  

  

   Если кровь сограждан мною

  

  

   Пролита в стране родной!

  

  

   Ты на дядю поднял длани;

  

  

   Ты в душе был столь жесток,

  

  

   Что на Русь всю лютость брани

  

  

   И татар толпы навлек!

  

  

   Смерть свою давно предвижу;

  

  

   50 Для побега други есть, -

  

  

   Но побегом не унижу

  

  

   Незапятнанную честь!

  

  

   Так, прав чести не нарушу;

  

  

   Пусть мой враг, гонитель мой,

  

  

   Насыщает в злобе душу

  

  

   Лютым мщеньем надо мной!

  

  

   Пусть вымаливает казни!

  

  

   Тверд и прав в душе своей,

  

  

   Смерть я встречу без боязни,

  

  

   60 Как в боях слетался с ней.

  

  

   Не хочу своим спасеньем

  

  

   На родимый край привлечь

  

  

   Кавгадыя с лютым мщеньем

  

  

   И Узбека грозный меч!"

  

  

   Подкрепленный сею думой,

  

  

   Приподнялся Михаил

  

  

   И, спокойный, но угрюмой,

  

  

   Тихо в свой шатер вступил.

  

  

   Кавгадыем обольщенный,

  

  

   70 Между тем младый Узбек,

  

  

   В сердце трепетный, смятенный,

  

  

   Смерть невинному изрек...

  

  

   Уж Георгий с палачами

  

  

   И коварный друг царя

  

  

   Шли поспешными шагами

  

  

   К жертве, злобою горя...

  

  

   Пред иконою святою

  

  

   Михаил псалом читал;

  

  

   Вдруг с той вестью роковою

  

  

   80 Отрок княжеский вбежал...

  

  

   Вслед за ним убийцы с криком

  

  

   Ворвались в густых толпах:

  

  

   Блещет гнев во взоре диком,

  

  

   Злоба алчная в чертах...

  

  

   Ворвалися - и напали...

  

  

   Как гроза в глухой ночи,

  

  

   Над упавшим засверкали

  

  

   Ятаганы и мечи...

  

  

   Кровь из язв лилась струею...

  

  

   90 И пробил его конец:

  

  

   Сердце хладною рукою

  

  

   Вырвал дикий Романец {1}.

  

  

   Князь скончался жертвой мщенья!

  

  

   С той поры он всюду чтим:

  

  

   Михаила за мученья

  

  

   Церковь пр