Курочкин Василий Степанович - Стихотворения

  

  Да, маркиз.

  

  

  

  

  Маркиз

  

  

  

  

  

  

  Я, собственно, подпиской

  

   Не озабочен, сэр... "Times", "Siecle", "Debats" и

  

  

  

  

  

  

  

  

  "Presse"

  

   Не от подписчиков имеют интерес.

  

   Подписчик! Фи, милорд, как тривиально это!

  

   Без них обходится хорошая газета.

  

   И лучший журналист, по-моему, есть тот,

  

   Кто не для чтения газету издает,

  

   А больше для других, возвышенных, стремлений...

  

  

  

  

   Лорд

  

   Маркиз, но в "Таймсе" нет казенных объявлений.

  

  

  

  

  Маркиз

  

   Не всё же, сэр, идти за Англиею вслед.

  

  

  

  

   Лорд

  

   Маркиз, пример ее полезен для газет.

  

  

  

  

  Маркиз

  

   Но в данном случае, милорд, скажу вам смело:

  

   До английских газет Россия не созрела.

  

  

  

  

  Молчание.

  

  

  

  

   Лорд

  

  

  

  

  (зевая)

  

   Маркиз, но как внушить присутственным местам,

  

   Чтоб с объявленьями все обращались к вам?

  

  

  

  

  Маркиз

  

   Милорд, известен я как журналист невздорный...

  

  

  

  

   Лорд

  

   Маркиз, не ведает об этом _суд надворный_.

  

  

  

  

  Маркиз

  

   Милорд, отечеству я посвятил труды...

  

  

  

  

   Лорд

  

   Маркиз, не знают их _уездные суды_.

  

  

  

  

  Маркиз

  

   Милорд, статьи мои язвительны и сжаты...

  

  

  

  

   Лорд

  

   Маркиз, их не прочли _гражданские палаты_.

  

  

  

  

  Маркиз

  

   Милорд, я думаю, моей газеты взгляд...

  

  

  

  

   Лорд

  

   Маркиз, не думает об нем _комиссарьят_.

  

  

  

  

  Маркиз

  

   Милорд, но, наконец, газеты направленье...

  

  

  

  

   Лорд

  

   Маркиз, об нем молчит _губернское правленье_.

  

  

  

  

  Маркиз

  

  

  

   (нетерпеливо)

  

   Но я печатаю казенные...

  

  

  

  

   Лорд

  

  

  

   (торжественно)

  

  

  

  

  

   Закон

  

   Вам запрещает их печатать.

  

   (Берет со стола Св<од> зак<онов>, т. I.)

  

  

  

  

  

   Вот вам он!

  

  

  

  

  (Читает.)

  "Частные лица могут, если желают, обращаться с объявлениями своими и к издателям газет или журналистам; (громко и внушительно) но объявления от правительства в частных изданиях не допускаются" (Св<од> зак<онов>, т. I, ч. I, кн. III, прилож. к ст. 472, 21).

  

  

  

  

  Маркиз

  

  

  

   (падая в обморок)

  

   Милорд! что слышу я? Дрожат во мне все нервы...

  

  

  

  

   Лорд

  

  

  (спокойно подает ему Свод законов)

  

   Маркиз, вот вам статья: параграф двадцать первый.

  

  

  

  

  Маркиз

  

  

  

  

  (в бреду)

  

   Как? Без подписчиков и без казенных мест?

  

  

  

  

  (Хныкая.)

  

   Милорд! подумайте, как мне тяжел мой крест.

  

  

  

  

  (Рыдает.)

  

  

  

  

   Лорд

  

  

  

   (снисходительно)

  

   Утешьтесь, о маркиз! При нынешнем прогрессе

  

   Для стонов места нет в отечественной прессе.

  

   Маркиз, вы - опытный, солидный журналист

  

   (Хоть в отношении к подписке нигилист), -

  

   В России, где цветут кунсткамеры, музеи,

  

   Наук, искусств, ремесл различные затеи,

  

   Где ценится талант и признается труд, -

  

   И ваши доблести, маркиз, не пропадут!

  

   Жмет руку маркизу, маркиз улыбается, засыпая.

  

  

  

  

  Картина.

  

   1862

  {1 Материалом для предлагаемой трагической сцены автору послужила полемика, происходившая в 1862 году по поводу казенных объявлений между двумя газетами (см. "Наше время", No 231, и "Современную летопись", No 44). Автор от себя ничего не прибавил; скорее его можно упрекнуть в излишней деликатности выражений. Для изложения сцены автор нарочно избрал александрийские стихи, как самые тяжелые и, следовательно, ближе всего подходящие к предмету сцены.

  2 В стиле реакции (франц.). - Ред.

  3 Как вы поживаете, маркиз? (Англ.) - Ред.

  4 Приветствую вас, милорд (франц.) - Ред.

  5 Так сказать, вперемежку (франц.). - Ред.}

  

  

  

  

   67

  

  

  Ты помнишь ли, читатель благосклонный,

  

  

  Те дни, когда мы пели в унисон,

  

  

  Когда Зарин и Охочекомонный

  

  

  Еще тебя не погружали в сон,

  

  

  Когда тебя не оскорблял Безрылов

  

  

  И "Парусом", разорванным судьбой,

  

  

  Ты связан был с судьбой славянофилов,

  

  

   Ты помнишь ли, читатель добрый мой?

  

  

  Ты помнишь ли период русской прессы,

  

  

  Когда Катков на мнимой высоте

  

  

  Из кололац {*} российские прогрессы

  

  

  Выделывал в сердечной простоте,

  

  

  Какие он отмачивал коленцы,

  

  

  Как он ходил на Зотова войной

  

  

  И как к нему стекались ополченцы,

  

  

   Ты помнишь ли, читатель добрый мой?

  

  

  Ты помнишь ли, какой был строгий тон дан

  

  

  С Олимпа, где верховодил Катков,

  

  

  Как им в Москве основан был Нью-Лондон

  

  

  Недалеко от Пресненских прудов,

  

  

  Как он сразил профессора Крылова,

  

  

  Как он был горд своим Байбородой,

  

  

  Все подвиги, все шалости Каткова

  

  

   Ты помнишь ли, читатель добрый мой?

  

  

  Ты помнишь ли, как он, попеременно,

  

  

  То строг, как Зевс, то нежен, как Амур,

  

  

  Нас забавлял своею несравненной

  

  

  Полемикой с Евгениею Тур;

  

  

  Как Николай Филиппыч был с ним дружен,

  

  

  Как Соллогуб был жертвой дружбы той

  

  

  И как Дюма был Павловым сконфужен,

  

  

   Ты помнишь ли, читатель добрый мой?

  

  

  Ты помнишь ли, как некогда в Пассаже

  

  

  Сказали нам, что не созрели мы,

  

  

  Ты помнишь ли, как все восстали, даже

  

  

  Действительно незрелые умы.

  

  

  И как потом, в варяго-русском деле,

  

  

  Муж, вспоенный московскою водой,

  

  

  Погодин сам сказал, что мы созрели...

  

  

   Ты помнишь ли, читатель добрый мой?

  

  

  Ты помнишь ли... Ах! помнить это надо!

  

  

  Тогда еще Скарятин не решил,

  

  

  Что общество российское есть стадо.

  

  

  Прошли года. Корейша путь свершил;

  

  

  Московского юродивого братцы

  

  

  Пошли за ним дорогою прямой..

  

  

  Нью-Лондон пал - и только кололацы

  

  

   Остались нам, читатель добрый мой.

  

  

  1862

  {* Кололацы - известное выражение московского пророка Ивана Яковлевича Корейши, усвоенное после его смерти М. Н. Катковым, выражение, вероятно, заключающее в себе глубокий смысл, к сожалению непонятный поморным сочинителям.}

  

  

  

  68. ТИК-ТАК! ТИК-ТАК!

  

  

  Тик-так! Тик-так! Спокойно, ровно

  

  

  Свершает маятник свой круг.

  

  

  Тоска томит меня, и словно

  

  

  Меня пугает этот стук.

  

  

  Как будто с явною насмешкой,

  

  

  Связав мне ноги, лютый враг

  

  

  Мне говорит: "Иди! Не мешкай!"

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Увы! по-прежнему исправно

  

  

  Кружась, как белки в колесе,

  

  

  Вдруг слышать явственно недавно

  

  

  Тик-так, тик-так мы стали все.

  

  

  Мы маршируем, пляшем, пишем,

  

  

  Дни коротаем кое-как,

  

  

  А ночью все с тоскою слышим:

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Звук, с детства каждому знакомый, -

  

  

  Тик-так, тик-так - известный звук.

  

  

  Не знаем сами, отчего мы

  

  

  Его пугаться стали вдруг.

  

  

  То страх возьмет, то вспыхнет злоба...

  

  

  Ты будто слышишь в нем, земляк,

  

  

  Стук молотка о крышку гроба -

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Чертог твой вижу изукрашен,

  

  

  Делами предков гордый муж!

  

  

  Ты вчуже для меня был страшен,

  

  

  Владея тысячами душ.

  

  

  Ты грезишь в сумраке со страхом,

  

  

  Что всех людей твоих, собак

  

  

  Уносит время с каждым взмахом -

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Чертог твой вижу либеральный,

  

  

  Нинон Лянкло из русских дам,

  

  

  И разговор патриархальный

  

  

  Об _мужичках_ я слышу там.

  

  

  Но вам неловко... Вслед за спором

  

  

  Вдруг смолкнет весь ареопаг,

  

  

  И простучит для всех укором:

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Я вижу, канцелярский гений,

  

  

  Твой кабинет, и труд ночной,

  

  

  И ряд твоих соображений,

  

  

  Где распустить, где крикнуть "стой!".

  

  

  Но тщетны мудрые уловки!

  

  

  Ты стал бледней своих бумаг,

  

  

  Услышав стук, без остановки:

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Смотри: усердный твои поклонник -

  

  

  Медоточивый публицист,

  

  

  Трудясь над составленьем хроник,

  

  

  Не кончив, вдруг бросает лист.

  

  

  Он вдруг почуял, в страшной муке,

  

  

  Всех этих гимнов ложь и мрак

  

  

  В победоносно-ровном стуке:

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Тик-так, тик-так - в спокойной силе

  

  

  Волнует сердце, гонит сон...

  

  

  Что ж это? Скука просто - или

  

  

  "Глагол времен, металла звон"?

  

  

  Мы слышим в ровном этом ходе

  

  

  За звуком - звук, за шагом-шаг:

  

  

  Движенье вечное в природе:

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  Мы слышим в звуках всем понятных

  

  

  Закон явлений мировых:

  

  

  В природе нет шагов попятных,

  

  

  Нет остановок никаких!

  

  

  Мужайся, молодое племя!

  

  

  В сияньи дня исчезнет мрак.

  

  

  Тебе подсказывает время:

  

  

  

   Тик-так! Тик-так!

  

  

  <1863>

  

  

   69. ПРИРОДА, ВИНО И ЛЮБОВЬ

  

  

  

   (ИЗ БЫЛЫХ ВРЕМЕН) Трагедия в трех действиях, без соблюдения трех единств, так как происходит в разное время, в разных комнатах и под влиянием различных страстей и

  

  

  

   побуждений.

  

  

  

  

  ЛИЦА:

  

  

  

  Поэт, Редактор, Цензор.

  

  

  

  ДЕЙСТВИЕ 1. ПРИРОДА

  

  

  

   Комната Поэта.

  

  

  

  

   Поэт

  

  

  

   (пишет и читает)

  

  

   Пришла весна. Увы! Любовь

  

  

   Не манит в тихие дубравы.

  

  

   Нет! негодующая кровь

  

  

   Зовет меня на бой кровавый!

  

  

  

   Кабинет Редактора.

  

  

  

  

  Редактор

  

   (поправляет написанное Поэтом и читает)

  

  

   Пришла весна. Опять любовь

  

  

   Раскрыла тысячу объятий,

  

  

   И я бы, кажется, готов

  

  

   Расцеловать всех меньших братий.

  

  

  

   Кабинет Цензора.

  

  

  

  

  Цензор

  

   (поправляет написанное Поэтом и поправленное

  

  

  

  Редактором и читает)

  

  

   Пришла весна. Но не любовь

  

  

   Меня влечет под сень дубравы,

  

  

   Не плоть, а дух! Я вижу вновь

  

  

   Творца во всем величьи славы.

  

  

  (Подписывает: "Одобрено цензурою".)

  

  

  

   ДЕЙСТВИЕ 2. ВИНО

  

  

  

  

   Поэт

  

  

   Люблю вино. В нем не топлю,

  

  

   Подобно слабеньким натурам,

  

  

   Скорбь гражданина - а коплю

  

  

   Вражду к проклятым самодурам!

  

  

  

  

  Редактор

  

  

  

   (поправляет)

  

  

   Люблю вино. Я в нем топлю

  

  

   Свои гражданские стремленья,

  

  

   И видит бог, как я терплю

  

  

   И как тяжел мой крест терпенья!

  

  

  

  

  Цензор

  

  

  

   (поправляет)

  

  

   Люблю вино. Но как люблю?

  

  

   Как сладкий мед, как скромный танец.

  

  

   Пью рюмку в день - и не терплю

  

  

   Косматых нигилистов-пьяниц.

  

  

  

   (Подписывает.)

  

  

  

   ДЕЙСТВИЕ 3. ЛЮБОВЬ

  

  

  

  

   Поэт

  

  

   Люблю тебя. Любовь одна

  

  

   Дает мне бодрость, дух и силу,

  

  

   Чтоб, чашу зла испив до дна,

  

  

   Непобежденным лечь в могилу.

  

  

  

  

  Редактор

  

  

  

   (поправляет)

  

  

   Люблю тебя. Любовь к тебе

  

  

   Ведет так сладко до могилы

  

  

   В неравной роковой борьбе

  

  

   Мои погубленные силы.

  

  

  

  

  Цензор

  

  

  

   (поправляет)

  

  

   Люблю тебя. И, не скорбя,

  

  

   Подобно господам писакам,

  

  

   Обязан век любить тебя,

  

  

   Соединясь законным браком.

  

  

  

   (Подписывает.) Занавес падает. В печати появляется стихотворение "Природа, вино и любовь", под которым красуется имя Поэта. В журналах выходят рецензии, в которых говорится о вдохновении, непосредственном творчестве, смелости мысли, оригинальности оборотов речи и выражений, художественной целости и

  

  

   гражданских стремлениях автора.

  

  

   <1863>

  

  

  

  70. РАПСОДИИ О НИГИЛИЗМЕ

  

  

  

  

  ВСТУПЛЕНИЕ

  Героические времена нигилизма прошли. Вдохновенно призывавший на битву Петр Пустынник-Тургенев, санктифировавший первый поход против нигилистов папа Урбан-Катков, горячий Бульон московский-Юркевич с братом своим Балдуином-Лонгиновым, мудрый Роберт-Краевский с племянником своим неустрашимым Танкредом-Громекою принадлежат уже истории. На священных скрижалях оной бесстрастный Галахов изобразит приводящие во ужас сердце кровопролитные войны, для поучения воспитанников средних учебных заведений, в новом издании своей хрестоматии. Суд истории мудр и нетороплив. Неизгладимые борозды на ее каменистой почве проводятся событиями медленно. Время, в которое войны постепеновцев с нигилистами отразятся в ее ровном зеркале во всей величавой правдивости, еще не определено провидением. Прагматической истории обыкновенно предшествует художественный эпос. Бледнея и отступая в смущении перед великостью задачи, я тем не менее берусь быть певцом этой войны, ибо вдохновенные барды наши не берутся: Аполлон Майков в Неаполе, князь Петр Вяземский в Киссингене, Афанасий Фет, повесив на стенку свою лиру, взялся за плуг селянина, граф Толстой принял из рук Клио свиток с мрачными письменами времен Иоанна Грозного, Страхов для увеселения "Времени" играет, как мячиком, глобусом Урании, Всеволод Крестовский шалит с снисходительною Эрато, а Щербина вымаливает у Полигимнии новых мифов для своего народного _читальника_. Каллиопа тщетно зовет русских бардов; кроме меня, никто не откликается на ее зов.

  Я делаю что могу: песни мои суть не что иное, как рапсодии эпохи нигилизма. Потомству предстоит соста- вить из них величественно-поучительный эпос. 24 марта 1863

  

  

  

  

  

  

  

  

  Пр. Знаменский

  

  

  

   ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

  Происхождение или, лучше сказать, возникновение _нигилизма_ доселе покрыто еще мрак