| Главная » Книги |
Курочкин Василий Степанович - Стихотворения, Страница 17
Курочкин Василий Степанович - Стихотворенияv>
Я в этот мир пришел пешком,
Но на свиданье к деду
Хоть и на дрогах, хоть шажком,
А все-таки поеду.
За колесницей богача -
Тщеславия затеи -
Ливрейный траур волоча,
Толпой идут лакеи.
А я богат и без ливрей,
Богатствами иными:
Пойдет кружок моих друзей
За дрогами моими.
Веселость, гений мой! я жив,
Покуда ты со мною;
Когда ж и ты, на мой призыв,
Окажешься мечтою -
Тогда скажу, махнув рукой,
Совсем готов к дороге:
Что ж делать! Стих пришел такой;
Закладывайте дроги!
<1868>
87. НА МОГИЛЕ Д. И. ПИСАРЕВА
(БРАТЬЯМ-ПИСАТЕЛЯМ)
Еще один из строя выбыл вон,
Где уж и так ряды не слишком тесны.
Мир памяти скончавшегося - он
Писатель был талантливый и честный.
Талантливый и честный! В двух словах
Заключена властительная сила:
Одушевлен был ею этот прах,
Освящена теперь его могила.
В борьбе со злом, идущей без конца,
Им двигала полезная идея, -
И юношам в их чистые сердца
Он внес ее, умами их владея.
Усопший брат! Мир памяти твоей.
Увы! Ты жил, как Добролюбов, мало.
Ты чист, как он; зерна твоих идей
Не подточило опытности жало.
Мы видели, как старились умы
И как сердца прекрасные скудели.
Поклонимся ж могиле ранней мы -
Созревшие для неизвестной цели.
1868
88. РАЗДУМЬЕ
Зол я впервые сегодня вполне;
Зол - оттого что нет злости во мне.
Нет этой злости, которая смело
Прямо из сердца срывается в дело.
Нету ее - ненавистницы фраз,
Злобы святой, возвышающей нас.
Есть только жалкая, мелкая злоба,
Не доводящая даже до гроба;
Злоба, с которой хоть семьдесят лет
Можно прожить без особенных бед
И умереть, чтобы видели внуки
Самый пошлейший род смерти - от скуки.
89. НАДОЛГО ЛИ? {*}
Надолго ли? Надолго ли! С двух слов,
Произнесенных, впрочем, благосклонно,
Я видел ночью много диких снов
И целый день бродил как полусонный.
И лишь теперь, два месяца спустя,
Отдавшись весь работе благодатной,
Отвечу я, все шансы разочтя:
Надолго ли? Надолго, вероятно.
Когда больного с смертного одра,
Где видел он вблизи мученья ада,
Вдруг на ноги поставят доктора,
Покорный им, он станет жить как надо.
Он в меру ест, он в меру пьет и спит.
Спросите вы у доктора, примерно,
Надолго ль он здоровье сохранит?
Ответит врач: надолго - это верно.
И с "Искрой" так. Она была больна
Болезнью женской - недостатком воли;
В истериках так мучилась она,
Что прикусить язык пришлось от боли.
Теперь характер возвратился к ней.
- Что ж, женщина с характером! Прекрасно!
Она послушней станет и скромней...
- Надолго ли? - Надолго, очень ясно.
Свободу слова, право на журнал
В наш век, когда кредит во всем непрочный,
Как драгоценный некий капитал
Дают вам в долг, с вас вексель взяв бессрочный,
- Ну-с, вы теперь спокойны или нет? -
Вам кредитор сказал бы, встретясь с вами: -
Надолго ли? - Вздохнете вы в ответ:
- Надолго ли-с? Решать извольте сами.
Все вообще писатели у нас
Народ неизбалованный, небурный;
В самих себе мы держим про запас
И ножницы и карандаш цензурный.
Тот, кто сберег среди житейских гроз,
В сознании общественного долга,
Для дела мысль - тот смело на вопрос:
Надолго ли? - ответит: да, надолго.
Пока стремится общество вперед,
В грядущее спокойным смотрит взглядом
И сбить себя с дороги не дает
Корыстным и шипящим ретроградам,
До тех пор в нем, для счастия людей,
Не может быть свободной мысли тесно -
И, как залог грядущих светлых дней,
_Надолго_ всё задуманное честно.
1869
{* Одно высокопоставленных лиц, когда вышло разрешение издавать "Искру"
без предварительной цензуры, заметило издателю: "Вам теперь дано право,
которое вы искали, - надолго ли?" Слова эти вызвали предлагаемое
стихотворение, которое печатается здесь именно потому, что подобный вопрос
так же естественно может возникнуть и в публике.}
90-91. В НАШЕ ВРЕМЯ...
1
ПРОЛОГ
Роскошь так уж роскошь - истинно беспутная;
Бедность так уж бедность - смерть ежеминутная;
Голод так уж голод - областию целою;
Пьянство так уж пьянство - всё с горячкой белою.
Моды так уж моды - все перемудренные;
Дамы так уж дамы - полуобнаженные;
Шлейфы так уж шлейфы - двух- и трехсаженные;
На пол нагло брошены камни драгоценные.
Нечто лучше женщины в красоте искусственной,
С шиком нарисованной, чувственно-бесчувственной:
Обаянье демона, ангела незлобие -
Во втором издании "божие подобие".
Похоть так уж похоть - с роковою силою
Деньгам, сердцу, разуму - всем грозит могилою:
Старцы льнут и падают, как грудные деточки,
И за ними дети их - плод от той же веточки.
Воры так уж воры - крупные, с кокардами;
Кражи так уж кражи - чуть не миллиардами;
)Куликов-мазуриков в эту пору грозную -
Как на небе звездочек в ноченьку морозную.
Мелкие скандальчики с крупными беспутствами;
Разоренья честные с злостными банкрутствами;
Фокусы бумажные, из нулей могущества -
И на каждой улице описи имущества.
И на каждой улице, с музыкою, с плясками,
Разоряют вежливо, обирают с ласками,
И - притоны мрачные, кутежи с злодействами,
И убийства зверские целыми семействами.
И работа вечная и неугомонная,
И холодность мертвая, строгость непреклонная,
И с трибун словесников речь всегда медовая,
И нужда молчащая, но на всё готовая.
Скорбь так скорбь безмолвная. Горе, как нахлынуло,
Всё существование разом опрокинуло:
Знает погибающий, что никто не сжалится,
И, как сноп бесчувственный, сам в могилу валится.
Смех так смех насильственный, злобы не скрывающий,
Или разухабистый и стыда не знающий,
Или уж отчаянный, с умоисступлением -
Над собой, над ближними и над всем творением.
2
ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ!
Денег! денег! денег! Вопль над целым краем,
Все ожесточились, даже страшно стало...
Мы друг друга гоним, топим, убиваем...
Странно: ведь и прежде денег не бывало.
Нравы стали мягче, - молвить вообще-то, -
Но еще ужасней вопли, стоны, вздохи.
Что же дальше будет? Есть ответ на это:
Разные потребы в разные эпохи.
Древний Рим был страшен всем земным владыкам.
В нем существовала общая потреба -
И не допускавшим отлагательств криком
Грозно выражались: "Зрелищ нам и хлеба!"
Это был период варварского Рима.
Нам такое зверство даже незнакомо.
С знаменем прогресса, вьющимся незримо,
Мы идем учебным шагом в три приема.
Но мечту Мадзини и добычу Пиев
В стороне оставим, дело там не наше:
Нам милей Архангельск, Петербург и Киев,
А Москвы-старушки ничего нет краше.
Древле нам прогрессом не трубили в уши.
Жили мы спокойно, жили-поживали,
Продавали души, чтобы бить баклуши,
И с душой девичье тело покупали.
Было всё согласно, было всё послушно -
Старики, старухи, бабы, мужичонки
В мнениях сходились все единодушно:
Никакой душонки нет, мол, у девчонки.
Нынче хоть и то же, но не то уж дело -
Сказано в писаньи: дню довлеет злоба -
Так же продается и душа и тело,
Но особо тело и душа особо.
Так же продается каждый шут приказный,
Так же ждет в передней ласки и подачки
И, хоть в новой форме, "целесообразной",
Всё на тех же лапках комнатной собачки
Служит и доносит, хоть никто не просит,
Хоть в какой поступит комитет негласный,
Только не смотрите, что ливрею носит -
Черт его ведь знает, может быть, он красный!
Всё переменилось. Женщины - поди-ка! -
Так же ведь тела их продает нужда нам;
Только вздорожали, как зимой клубника,
А разврат дешевый пахнет чемоданом.
Зрелищ! зрелищ! зрелищ! - вскрикнули мы дружно.
Подавай театров - частных и народных!
Для людей развитых развлеченье нужно,
Средство от запоя для крестьян свободных.
Зрелища иные жизнь дает без платы,
В зале, где, святою скорбию томимый,
С полотна на судей смотрит бог распятый -
Христианской эры первый подсудимый.
<1870>
92. LA PAIX A TOUT PRIX!
FRIEDE UM WAS ES NICHT GELTE!
МИР ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!
Страшный призрак грозно встал;
Страсти вечные щекочет;
От всех зол универсал -
Кровь открыть Европе хочет.
Но в разумный век поэт
Уж не фельдшер, как бывало,
И одно поет в ответ:
Мир во что бы то ни стало!
Уж настолько мы умны
В наши дни, что каждый лирик
Скажет призраку войны:
"Прочь, чудовище-эмпирик!
Мир гниет от старых ран -
Новых, что ли, не хватало?
Я поэт, а не боян.
Мир во что бы то ни стало!"
Заимодавец иудей,
Будь расчетлив и скупенек:
Для дерущихся людей
Не давай ни гроша денег.
Помни то, что каждый грош
Из мирского капитала
Для прогресса лишь хорош.
Мир во что бы то ни стало!
Ну, а тем, что в наши дни
К драке слишком уж охочи,
Ты лукаво подмигни,
Указав вопрос рабочий.
Поработай, мол, на мир,
Чтобы денег _тут_ достало...
А чтоб драться... Ой, вей-мир! {*}
{* Горе мне! (Евр.) - Ред.}
Мир во что бы то ни стало!
В честолюбии владык
Смысл солдатского задора;
Но в народах общий крик:
"В честном мире нет позора".
Пусть воинственно глядит,
Но не сходит с пьедестала,
Марс - шевронный инвалид.
Мир во что бы то ни стало!
Бог военной суеты
Лучше пусть шалит с Кипридой...
Ты, богиня красоты,
Человечество не выдай!
А вопрос про старый Рейн
Мы поставим так сначала:
Мил лафит, хорош рейнвейн.
Мир во что бы то ни стало!
1870
93. СТИХИЙНАЯ СИЛА
Где приют для мира уготован?
Где найдет свободу человек?
Старый век грозой ознаменован -
И в крови родился новый век.
Шиллер. "Начало нового века"
Только одно поколенье людей
Выступит с новым запасом идей -
И с барабанным, торжественным боем
В вечность наш век отойдет под конвоем
Умственных бурь и военных тревог,
Время подпишет в кровавый итог,
Что в девятнадцатом веке царила
Грубая сила, стихийная сила.
Тщетен был опыт минувших веков,
Слава героев, умы мудрецов;
Тщетно веками скоплялись богатства
Равенства, знанья, свободы и братства.
Нужны усилия страшные вновь,
Жертвы, мученья, темницы и кровь,
Чтоб хоть крупицы от них уступила
Грубая сила, стихийная сила.
Все силы духа во все времена
В лапах железных держала она.
Чтоб услужить ей, из всех мифологий,
Переодевшись, слетаются боги.
Непобедимым считался прогресс,
Но в наши дни беспримерных чудес
Времени дух, изловчась, покорила
Грубая сила, стихийная сила.
Вместе с богами и верой людей
Времени дух в услуженьи у ней.
Зиждущий дух плодотворных сомнений,
Зло отрицающий творческий гений
Духом сомненья в великих делах,
Гением смерти стал ныне в умах, -
Так чудотворно умы извратила
Грубая сила, стихийная сила.
Знанья для жизни святой идеал
В формулах мертвых бесследно пропал,
Новым циклопам дав знанье природы
Для истребленья людей и свободы.
В кузницах смерти движенье и стук
И - благо занято множество рук -
Светоч сознанья совсем загасила
Грубая сила, стихийная сила!
Только сознания светоч угас -
Двинулось многое множество масс
Несокрушимым ни зноем, ни стужей
Грамотным мясом безграмотных ружей,
Неувядаемым цветом страны,
Где для кромешного ада войны
Женщин любить и рожать обучила
Грубая сила, стихийная сила!
Массы другие в раздумьи стоят,
Видя солдатского зверства разврат,
Гимны поют о кровавой расплате
Граждан, погрязших в греховном разврате;
Даже приветствуют век золотой
Равенства всех - перед смертью одной,
В тучах, которыми солнце затмила
Грубая сила, стихийная сила.
"Новый в крови нарождается век;
Где же свободу найдет человек?" -
Спрашивал Шиллер, взывая к свободе.
И девятнадцатый век на исходе -
Швабскому гению отзыва нет.
Самую жажду свободы в ответ
& 
| |
| Просмотров: 400 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры