| Главная » Книги |
Григорьев Аполлон Александрович - Избранные стихотворения, Страница 19
Григорьев Аполлон Александрович - Избранные стихотворенияbsp;
Прав будь человек,
Милостив и добр:
Тем лишь одним
Отличаем он
От всех существ,
Нам известных.
Слава неизвестным,
Высшим, с нами
Сходным существам!
Его пример нас
Верить им учит.
Безразлична
Природа-мать.
Равно светит солнце
На зло и благо,
И для злодея
Блещут, как для лучшего,
Месяц и звезды.
Ветр и потоки,
Громы и град,
Путь совершая,
С собой мимоходом
Равно уносят
То и другое.
И счастье так,
Скитаясь по миру,
Осенит то мальчика
Невинность кудрявую,
То плешивый
Преступленья череп.
По вечным, медяным,
Великим законам,
Все бытия мы
Должны невольно
Круги свершать.
Человек один
Может невозможное:
Он различает,
Судит и рядит,
Он лишь в минуте
Сообщает вечность.
Смеет лишь он
Добро наградить
И зло покарать
Цел"ить и спасать,
Всё заблудшее, падшее
К пользе сводить.
И мы бессмертным
Творим поклоненье,
Как будто людям,
Как в б"ольшем творившим,
Чт"о в малом лучший
Творит или может.
Будь же прав, человек,
Милостив и добр,
Создавай без отдыха
Нужное, правое...
Будь нам их образом
Провидимых нами существ.
(Апрель 1845)
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.
Мне тоска стесняет грудь,
Мне от горя не заснуть.
Нет грешней меня, - но ты,
Боже, взор не отврати!..
Ах, кипела сильно в нем
Молодая кровь огнем!
Ах, любил так чисто он,
Тайной мукой истомлен.
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.
Я ту муку поняла,
И безжалостно могла
Равнодушно так молчать
И на взгляд не отвечать.
Нет грешней меня, -но ты,
Боже, взор не отврати!..
Ах, его терзала я,
И погиб он от меня.
Потерялся, бедный, он,
Умер он, похоронен.
Боже правый, пред тобой
Ныне грешница с мольбой.
(Апрель 1845)
На камнях ручья мне лежать и легко, и отрадно...
Объятья бегущей волне простираю я жадно,
И страстно мне жаркую грудь лобызает она.
Умчит ее прихоть - тотчас набегает другая,
Всё так же прохладна, всё так же мне сердце
лаская
И вечною мерой душа так блаженно полна.
К чему же безумно, к чему же печально и тщетно
Часы наслажденья, летящие так незаметно,
Ты мыслью о милой неверной начнешь отравлять?
О, пусть возвратится, коль можно, пора золотая:
Целует так сладко, целует так страстно вторая,
Как даже и первая вряд ли могла целовать.
(Апрель 1845)
Вечный Брама, боже славы,
Семя ты всему единый,
И лишь ты единый правый...
Неужель одни брамины
Да богатые с раджами
Созданы тобою, боже,
Или звери вместе с нами
Рук твоих созданье тоже?
Правда, мы неблагодарны:
Нам худое подобает;
Всё, что смертно для свободных,
То одно нас размножает.
Так судить прилично людям, -
Но не в мнение людское,
А в тебя мы верить будем:
Правых нет перед тобою.
И к тебе мое моленье:
Приими меня как сына
И восстань соединенье
В том, что было б нам едино.
Для любви твоей нет меры,
И тебя не тщетно чту я:
В искупленьи баядеры,
Вечный Бр"ама, чуда жду я!
(1845)
И пищу свежую, и кровь
Из вольной жизни пью.
Природа-мать! ты вся любовь,
Сосу я грудь твою.
И мерно челн качает мой
То вниз, то вверх волна,
И горы, в облаках главой,
Встречают бег судна.
Что ты поникло, око?
Ты ли снова, сон далекий?
Славный сон, ты лишний здесь...
Здесь любовь, и жизнь здесь есть...
На волнах сверкают
Тысячи звездочек вдруг,
Облака впивают
Даль немую вокруг.
Утренний ветр обвевает
Дремлющий тихо залив.
Озера зыбь отражает
Много зреющих слив.
(1850)
Кто мчится так поздно под вихрем ночным?
Это - отец с малюткой своим.
Мальчика он рукой охватил,
Крепко прижал, тепло приютил!
"Что всё личиком жмешься, малютка, ко мне?"
- "Видишь, тятя, лесного царя в стороне?
Лесного царя в венке с бородой?"
- "Дитятко, это туман седой".
!Ко мне, мой малютка, со мною пойдем,
Мы славные игры с тобой заведем...
Много пестрых цветов в моем царстве растет,
Много платьев златых моя мать бережет".
- "Тятя, тятя... слышишь - манит,
Слышишь, что тихо мне он сулит?"
- "Полно же, полно - что ты, сынок?
В темных листах шелестит ветерок".
"Ну же, малютка, не плачь, не сердись.
Мои дочки тебя, чай, давно заждались.
Мои дочки теперь хороводы ведут;
Закачают, запляшут тебя, запоют..."
- "Тятя, тятя, за гущей ветвей
Видишь лесного царя дочерей?"
- "Дитятко, дитятко... вижу я сам,
Старые ивы за лесом вон там".
"Ты мне люб... не расстанусь с твоей красотой;
Хочешь не хочешь, а будешь ты мой..."
- "Родимый, родимый... меня он схватил...
Царь лесной меня больно за шею сдавил..."
Страшно отцу. Он мчится быстрей.
Стонет ребенок, И всё тяжелей...
Доскакал кое-как до дворца своего...
Дитя ж был мертв на руках у него.
(1850)
Единого, Лилли, кого ты любить могла,
Хочешь вполне ты себе и по праву...
Твой он вполне и единственно.
Ибо вдали от тебя мне
Жизни быстро стремительной
Всё движение шумное,
Словно легкий флер, сквозь который я
Вижу твой лик из-за облака,
И, приветливо-верный, он светит мне,
Как за радужным блеском сиянья полночного,
Вечные звезды сверкают.
(1851)
"Что там за песня на мосту
Подъемном прозвучала?
Хочу я слышать песню ту
Здесь, посредине зала!" -
Король сказал - и паж бежит...
Вернулся; снова говорит
Король: "Введи к нам старца!"
- "Поклон вам, рыцари, и вам,
Красавицы младые!
Чертог подобен небесам:
В нем звезды золотые
Слилися в яркий полукруг.
Смежитесь, очи: недосуг
Теперь вам восхищаться!"
Певец закрыл свои глаза-
И песнь взнеслась к престолу.
В очах у рыцарей гроза,
Красавиц очи - долу,
Песнь полюбилась королю:
"Тебе в награду я велю
Поднесть цепь золотую".
- "Цепь золотая не по мне!
Отдай ее героям,
Которых взоры на войне -
Погибель вражьим строям;
Ее ты канцлеру отдай -
И к прочим ношам он пускай
Прибавит золотую!
Я вольной птицею пою,
И звуки мне отрада!
Они за песню за мою
Мне лучшая награда.
Когда ж награда мне нужна,
вели мне лучшего вина
Подать в бокале светлом".
Поднес к устам и выпил он:
"О сладостный напиток!
О, трижды будь благословен
Дом, где во всем избыток !
При счастье вспомните меня,
Благословив творца, как я
Всех вас благословляю".
(1852)
Кто со слезами свой хлеб не едал,
Кто никогда от пелен до могилы,
Ночью на ложе своем не рыдал,
Тот вас не знает, силы.
Вы руководите в жизни людей,
Вы предаете их власти страстей,
Вы ж обрекаете их на страданье:
Здесь на земле есть всему воздаянье!
(1852)
О, кто одиночества жаждет,
Тот скоро один остается!
Нам всем одинаково в мире живется,
Где каждый - и любит, и страждет.
И мне не расстаться с глубоким,
Изведанным горем моим...
Пусть буду при нем я совсем одиноким,
Но все же не буду одним.
Одна ли подруга? Подходит
Украдкой подслушать влюбленный...
Вот так-то и горе стопой потаенной
Ко мне, одинокому, входит.
И утром, и ночью глубокой
Я вижу и слышу его:
Оно меня разве лишь в гроб одинокой
Положит совсем одного.
(1852)
Внутри души своей живущей
Ты центр увидишь вечно сущий,
В котором нет сомнений нам:
Тогда тебе не нужно правил,
Сознанья свет тебя наставил
И солнцем стал твоим делам.
Вполне твоими чувства станут,
Не будешь ими ты обманут,
Когда не дремлет разум твой,
И ты с спокойствием свободы
Богатой нивами природы
Любуйся вечной красотой.
Но наслаждайся не беспечно,
Присущ да будет разум вечно,
Где жизни в радость жизнь дана.
Тогда былое удержимо,
Грядущее заране зримо,
Минута с вечностью равна.
(1859)
Они меня истерзали
И сделали смерти бледней, -
Одни - своею любовью,
Другие - враждою своей.
Они не мой хлеб отравили,
Давали мне яда с водой, -
Одни - своею любовью,
Другие - своею враждой.
Но та, от которой всех больше
Душа и доселе больна,
Мне зла никогда не желала,
И меня не любила она!
(1842)
Ядовиты мои песни,
Но виной тому не я:
Это ты влила мне яду
В светлый кубок бытия.
Ядовиты мои песни,
Но виной тому не я:
Много змей ношу я в сердце-
И тебя, любовь моя.
(1842)
Страдаешь ты, и молкнет ропот мой;
Любовь моя, нам поровну страдать!
Пока вся жизнь замрет в груди больной,
Дитя мое, нам поровну страдать!
Пусть прям и смел блестит огнем твой взор,
Насмешки вьется по устам змея,
И рвется грудь так гордо на простор,
Страдаешь ты, и столько же, как я.
В очах слеза прокрадется порой,
Дано тоске улыбку обличать,
И грудь твоя не сдавит язвы злой...
Любовь моя, нам поровну страдать.
(Январь 1844)
Жил-был старый король,
С седой бородою да с суровой душою,
И - бедный старый король -
Он жил с женой молодою.
И жил - был паж молодой,
С головой белокурой да с веселой душою...
Носил он шлейф золотой
За царской женой молодою.
Есть старая песня одна -
Мне с самого детства ее натвердили:
Им гибель обоим была суждена -
Друг друга они слишком любили.
(1844)
Пригрезился снова мне сон былой...
Майская ночь - в небе листы зажглися...
Сидели мы снова под липой густой
И в верности вечной клялися.
То были клятвы и клятвы вновь,
То слезы, то смех, то лобзанье было...
Чтобы лучше я клятву запомнил, ты в кровь
Мне руку взяла - укусила.
О милочка с ясной лазурью очей,
О друг мой и злой, и прелестный!
Целоваться, конечно, в порядке вещей,
Но кусаться совсем неуместно.
(1853)
Не пора ль из души старый вымести сор
Давно прожитого наследия?
Я с тобою, мой друг, как искусный актер,
Разыгрывал долго комедию.
Романтический стиль отражается во всем
(Был романтик в любви и искусстве я),
Палладинский мой плащ весь блистал серебром,
Изливал я сладчайшие чувствия.
Но ведь странно, что вот и теперь, как гожусь
Уж не в рыцари больше-в медведи я,
Всё какой-то безумной тоскою томлюсь,
Словно прежняя длится комедия.
О мой боже, должно быть, и сам я не знал,
Что был не актер, а страдающий
И что, с смертною язвою в груди, представлял
Я сцену: "Боец умирающий".
(1853)
Друзья мои, когда умру я,
Пусть холм мой ива осенит...
Плакучий лист ее люблю я,
Люблю ее смиренный вид,
И спать под тению прохладной
Мне будет любо и отрадно.
Одни мы были вечером... я подле
Нее сидел... она головкою склонилась
И белою рукой в полузабвеньи
По клавишам скользила... точно шепот
Иль ветерок по тростнику скользил
Чуть-чуть - бояся птичек разбудить.
Дыханье ночи, полной неги томной,
Вокруг из чащ цветочных испарялось;
Каштаны парка, древние дубы
С печальным стоном листьями шумели.
Внимали ночи мы: неслось в окно
Полуоткрытое весны благоуханье,
Был ветер нем, пуста кругом равнина...
Сидели мы задумчивы, одни,
И было нам пятнадцать лет обоим;
Я на Люси взглянул... была она
Бледна и хороша. О, никогда
В очах земных не отражалась чище
Небесная лазурь... Я упивался ею.
Ее одну любил я только в мире,
Но думал я, что в ней люблю сестру...
Так вся она стыдливостью дышала;
Молчали долго мы... Рука моя коснулась
Ее руки - и на челе прозрачном
Следил у ней я думу... и глубоко
Я чувствовал, как сильны над душой
И как целительны для язв души
Два признака нетронутой святыни -
Цвет девственный ланит и сердца юность.
Луна, поднявшись на небе высоко,
Вдруг облила ее серебряным лучом...
В глазах моих увидела она
Прозрачный лик свой отраженным... кротко,
Как ангел, улыбнулась и запела.
Запела песнь, что трепет лихорадки,
Как темное воспоминанье, вырывал
Из сердца, полного стремленья к жизни
И смерти смутного предчувствия... ту песню,
Что перед сном и с дрожью Дездемона,
Склоняяся челом отягощенным,
Поет во тьме ночной, - последнее рыданье!
Сначала звуки чистые, полны
Печали несказанной, отзывались
Томительным каким-то упоеньем;
Как путник в челноке, на волю ветра
Отдавшись, по волнам несется беззаботно,
Не зная, далеко иль близко берег,
Так, мысли отдаваясь, и она
Без страха, без усилий по волнам
Гармонии от берегов летела...
Как будто убаюкиваясь песнью...
(1852)
(Сцены)
1. Из пролога Любить и пить, за дикими зверями
Охотиться - вот жизнь сынов Тироля,
Как горные орлы, как воздух горный,
Свободных... Чудный мир, где на равнины -
На океан с горами вместо волн -
Смотреть не хочет солнце... Чудный мир,
Сочувствий полный весь и эха полный!.. Ты не хуже
Италии, развратной Мессалины
В лохмотьях нищенских, давно поблекшей
От оргий и продажных поцелуев...
И я тебя люблю за то, что белых
Твоих покровов не срывал никто,
К тебе нейдут толпами, как в Неаполь,
И чичероне всех красот твоих
Наперечет не знают. Засыпает
Свободно снег твои нагие плечи.
Тебя люблю я, о Тироль, - и если
Исчезнет вовсе девственная прелесть
С лица земли, я поклонюсь статуям
2
Хор
Бледна, как любовь, и омыта слезами
Среброногая ночь на поля снизошла -
Поднялися туманы, слились с небесами...
К наслаждению время! Заря его - мгла.
Благосклонна была на охоте Дианою,
И под грузом добычи едва мы идем...
Пируют уж братья при звоне стакана,
Под этим же кровом и мы отдохнем...
Бога, Франк, не гневи - смиряться нам надо:
Человек без терпенья - без масла лампада...
О Франк! честолюбье тебя пожирает -
Стыдишься ты бедности жалкой своей;
Тебя ненасытная гордость терзает,
Подобных себе ты не терпишь людей.
Говори: хоть отца, хоть отчизну святую
Ты способен любить или нет?
Ты встречаешь ли утром зарю золотую
И садишься ль с молитвой за скромный обед?
3
Хор
Как повапленный гроб ты в гордыне своей,
Ты грозишься на небо, грозясь на людей.
Но напрасно с хулою и пеной в устах
Ты восстал на того, кто живет в небесах:
Он тебя не заметит,
Он тебе не ответит.
Да и вправе ль хулить ты?..
Так пал серафим.
Низверженный с неба хулитель,
Всех падших верховный властитель.
4
Франк
Не бесполезное безумство сделал я!
Меня винили в гордости и лени,
И были правы! Хижина моя
Была бы гробом мне: она - мое наследство
И к четырем ее стенам
Я в двадцать лет успел привыкнуть крепко;
Ну, я зажег ее и ухожу,
Себя и тень свою сжигаю я
И развеваю прах по ветру вместе
С соломенною крышей... Дуйте, дуйте
Вы, северные ветры: по ночам
Недаром вы в мои свистали окна!
К вам, к вам иду я, братья: отдаю
Вам голову я буйную свою.
5
Девушка
Добрый вечер, Франк! Куда ты?.. Никого с тобой!
Где ж верных гончих стая, неразумный горец мой?
Франк
Добрый вечер, Дейдамия! Где же мать твоя?
И куда идешь так поздно ты, разумная моя?
Девушка
Я вот шла путем - дорогой - незабудок нарвала:
Только жаль, они завяли, я букет не сберегла,
Коли хочешь, - ты на счастье их возьми с собой.
(Бросает ему букет)
Франк
(Один, подымая букет)
Как бежит она, резвушка!.. Рядом мать жила со мной,
На моих глазах взросла она... Прощай же! так и быть!
А ведь вот - она могла бы, может быть, меня любить!
(Уходит)
6.
Странио
Долой с дороги, нищий! дай проехать!
Франк
Постой, дай только встать и берегись!
Странио
Скорей, собака, иль не встанешь с места.
Франк
Приятель всадник! нет тебе проезда.
Меч наголо скорей, иль ты погиб.
Ну, защищайся!
Дерутся. Странио падает.
Бельколоре
Как тебя зовут?
Франк
Карл Франк.
Бельколоре
Ты славный малый, славно дрался.
Откуда?
Франк
Из Тироля.
Бельколоре
Мне восемнадцать лет. Тебе?
Франк
Мне двадцать.
Бельколоре
Едем ужинать ко мне!
7.
Франк
Из всех пружин машины мировой
Тончайшая, важнейшая пружина,
О золото, всеобщее начало,
Слеза у солнца вырванная - сила
Единая и вечная; Медуза,
Преобращающая сердце в камень
И в тленный прах невинности покров,
Великий искуситель, ключ желаний,
Дай на себя вполне налюбоваться!
О, говори, что благо, честь -
Слова, лишенные значенья,
Души пустые сновиденья
И что в тебе лишь правда есть
О, говори, что нет желаний,
Нет прихотей безумных на земле,
Каких бы жертв и злодеяний
Они с собой ни принесли,
Которых бы с собой не прикрыла,
Не узаконила твоя, о демон, сила...
Иным не снилось и во сне,
Что наяву дается мне.
С каким восторгом, взором жадным
Впиваюсь в кучи злата я.
И с чувством злобным и отрадным
Твержу, что сила та - моя.
Пройдут века - и не одна планета
Свершит свой путь, - подобный же удел
Невиданным останется для света...
О нем и грезить я не смел.
Как мне становится понятно,
Что даже умирающим приятно,
На золото глядеть,
Что можно век над ним сидеть,
Боязнью за него терзаться,
С безумной страстию металлом любоваться,
Сундук обнявши, умереть...
(Считает.)
Пятнадцать тысяч деньгами - и много
Расписок... Вот так счастье, признаюсь!
Что было бы со мной сегодня, завтра,
Когда б я Странио не встретил на пути?
Вельможу убиваю и беру
Его любовницу; у ней я напиваюсь,
Ведут меня в игорный двор; конечно,
Я проиграл б трезвый... но везет
Мне пьяному... Выигрываю!.. Счастье!
(Отворяет окно)
Желал бы я, чтоб под окном прошел
Вчерашний Франк... Чтоб Франк, богач, властитель
Палат великолепных и сокровищ,
Увидел там внизу другого Франка -
Охотника несчастного, бедняжку
Голодного и со впалыми щеками,
И бросил золота ему -
Вот, мол, Франк, возьми, несчастный нищий.
(Берет горсть золота.)
Мне, право, кажется теперь, что нет
Ни на земле, нив небе ничего,
Что стоило б желанья моего,
Что с дня вчерашнего принадлежит мне свет.
(Уходит.)
| |
| Просмотров: 473 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры