Главная » Книги

Григорьев Аполлон Александрович - Избранные стихотворения, Страница 17

Григорьев Аполлон Александрович - Избранные стихотворения


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20

ign="justify">  Да пил запоем. Дан был ум
  Ему большой, и желчи много
  В нем было. Горе испытав,
  На жизнь невольно осерчав,
  Едва ль он даже верил в бога
  (В тебя его вселился нрав).
  
  Смотрел он злобою печальной -
  Предвидя в будущности дальной
  Твоей и горе, и нужду, -
  Как мать девчонку баловала,
  И как в ней суетность питала,
  И как ребенку ж на беду
  В нем с детства куклу развивала.
  
  И был он прав, но слишком крут;
  В нем неудачи, тяжкий труд
  Да жизнь учительская с"ели
  Все соки лучшие. Умен,
  Учен, однако в знаньи он
  Ни проку не видал, ни цели...
  Он даже часто раздражен
  
  Бывал умом твоим пытливым,
  Уже тогда самолюбивым,
  Но знанья жаждавшим. Увы!
  Безумец! Он и не предвидел,
  Что он спасенья ненавидел
  Твоей горячей головы, -
  И в просвещеньи зло лишь видел.
  
  Работы мозг лишил он твой...
  Ведь если б, друг несчастный мой,
  Ты смолоду чему училась,
  Ты жизнь бы шире понимать
  Могла, умела б не скучать,
  С кухаркой пошло б не бранилась,
  На светских женщин бы не злилась.
  
  Ты поздно встретилась со мной.
  Хоть ты была чиста душой,
  Но ум твой полон был разврата.
  Тебе хотелось бы блистать,
  Да "по-французскому" болтать -
  Ты погибала без возврата,
  А я мечтал тебя спасать.
  
  Вновь тяжко мне. Воспоминанья
  Встают, и лютые терзанья
  Мне сушат мозг и давят грудь.
  О! нет лютейшего мученья,
  Как видеть, что , кому спасенья
  Желаешь, осужден тонуть,
  И нет надежды избавленья!
  
  Пойду-ка я в публичный сад:
  Им славится Самара-град...
  Вот Волга-мать предо мной
  Катит широкие струи,
  И думы ширятся мои,
  И над великою рекою
  Свежею, крепну я душою.
  
  Зачем я в сторону взглянул?
  Передо мною промелькнул
  Довольно милой "самарянки"
  Прозрачный облик... Боже мой!
  Он мне напомнил образ твой
  Каким-то профилем цыганки,
  Какой-то грустной красотой.
  
  И вновь изменчивые глазки,
  Вновь кошки гибкость, кошки ласки.
  Скользящей тени поступь вновь
  Передо мной... Творец! нет мочи!
  Безумной страсти нашей ночи
  Вновь ум мутят, волнуют кровь...
  Опять и ревность, и любовь!
  
  Другой... еще другой... Проклятья!
  Тебя сожмут в свои объятья...
  Ты, знаю, будешь холодна...
  Но им отдашься все же, все же!
  Продашь себя, отдашься... Боже!
  Скорей забвенья, вновь вина...
  И завтра, послезавтра тоже!
  
  

3
  
  Писал недавно мне один
  Достопочтенный господин
  И моралист весьма суровый,
  Что "так и так, дескать, ты в грязь
  Упал: плотская эта связь,
  И в ней моральной нет основы".
  
  О старый друг, наставник мой
  И в деле мысли вождь прямой,
  Светильник истины великий,
  Ты страсти знал по одному
  Лишь слуху, а кто жил-тому
  Поздравленья ваши дики.
  Да! Было время... Я иной
  Любил любовью, образ той
  В моей "Venezia la bella"
  Похоронен; была чиста,
  Как небо, страсть, и песня та -
  Молитва: Ave Maria stella!
  
  Чтоб снова миг тот пережить
  Той чистой страсти, чтоб вкусить
  И счастья мук, и муки счастья,
  Без сожаленья б отдал я
  Остаток бедный бытия
  И все соблазны сладострастья.
  
  А отчего?.. Так развилось
  Во мне сомненье, что вопрос
  Приходит в ум: не оттого ли,
  Что не была моей она?..
  Что в той любви лишь призрак сна
  Все были радости и боли?
  
  Как хорошо я тосковал,
  Как мой далекий идеал
  Меня тревожно-сладко мучил!
  Как раны я любил дразнить,
  Как я любил тогда любить,
  Как славно "псом тогда я скучил"!
  
  Далекий, светлый призрак мой,
  Плотск"ою мыслью ни одной
  В душе моей не оскорбленный!
  Нет, никогда тебя у ног
  Другой я позабыть не мог,
  В тебя всегда, везде влюбленный.
  
  Но то любовь, а это страсть!
  Плотская ль, нет ли - только власть
  Она взяла и над душою.
  Чиста она иль не чиста,
  Но без нее так жизнь пуста,
  Так сердце мчится тоскою.
  
  Вот Нижний под моим окном
  В великолепии немом
  В своих садах зеленых тонет;
  Ночь так светла и так тиха,
  Что есть для самого греха
  Успокоение... А стонет
  
  Всё так же сердце... Если б ты
  Одна, мой ангел чистоты,
  В больной душе моей царила...
  В нее сошла бы благодать,
  Ее теперь природа-мать
  Радушно бы благословила.
  
  Да не одна ты... вот беда!
  От угрызений и стыда
  Я скрежещу порой зубами...
  Ты всё передо мной светла,
  Но прожитая жизнь легла
  Глубокой бездной между нами.
  
  И Нижний - город предо мной
  Напрасно в красоте немой
  В своих садах зеленых тонет...
  Напрасно ты, ночная тишь,
  Душе забвение сулишь...
  Душа болит, и сердце стонет.
  
  Былого призраки встают,
  Воспоминания грызут
  Иль вновь огнем терзают жгучим.
  Сырых Полюстрова ночей,
  Лобзанья страстных и речей
  Воспоминаньями я мучим.
  Вина, вина! Хоть яд оно,
  Лиэя древний дар - вино!..
  
  

4
  
  А что же делать? На борьбу
  Я вызвал вновь свою судьбу,
  За клад заветный убеждений
  Меня опять насильно влек
  В свой пеной брызжуший поток
  Мой неотвязный, злобный гений.
  
  Ты помнишь ли, как мы с тобой
  Въезжали в город тот степной?
  Я думал: вот приют покоя;
  Здесь буду жить да поживать,
  Пожалуй даже... прозябать,
  Не корча из себя героя.
  
  Лишь жить бы (честно)... Бог ты мой!
  Какой ребенок я смешной,
  Идеалист сорокалетний! -
  Жить честно там, где всяк живет,
  Неся усердно всякий гнет,
  Купаясь в луже хамских сплетней.
  
  В Аркадию собравшись раз
  (Гласит нам басенный рассказ),
  Волк старый взял с собою зубы...
  И я, в Аркадию хамов
  Взял, не бояся лая псов,
  Язык свой вольный, нрав свой грубый.
  
  По хамству скоро гвалт пошел,
  Что "дикий" человек пришел
  Не спать, а честно делать дело...
  Ну, я, хоть вовсе не герой,
  А человек весьма простой,
  В борьбу рванулся с ними смело.
  
  Большая смелость тут была
  Нужна... Коли б тут смерть ждала!
  А то ведь пошлые мученья,
  Рутины ковы мелочной,
  Интриги зависти смешной...
  В конце же всех концов (лишенья).
  
  Ну! ты могла ль бы перенесть
  Всё, что худого только есть
  На свете?.. всё, что хуже смерти-
  Нужду, скопленье мелких бед,
  Долги докучные? О, нет!
  Вы в этом, друг мой, мне поверьте...
  
  На жертвы ты способна... да!
  Тебя я знаю, друг! Когда
  Скакала ты зимой холодной
  В бурнусе легком, чтоб опять
  С безумцем старым жизнь связать,
  То был порыв - благородный!
  
  Иль за бесценок продала
  Когда ты всё, что добыла
  Моя башка работой трудной, -
  Чтоб только вместе быть со мной,
  То был опять порыв святой,
  Хотя безумно-безрассудный...
  
  Но пить по капле жизни яд,
  Но вынесть мелочностей ад
  Без жалоб, хныканья, упреков
  Ты, даже искренно любя,
  Была не в силах... От тебя
  Видал немало я уроков.
  
  Я обмануть тебя хотел
  Иною страстью... и успел!
  Ты легкомысленно-ревнива...
  Да сил-то где ж мне была взять,
  Чтоб к цели новой вновь скакать?
  Я - конь избитый, хоть ретивый!
  
  Ты мне мешала... Не бедна
  На свете голова одна, -
  Бедна, коль есть при ней другая...
  Один стоял я без оков
  И не пугался глупых псов,
  Ни визга дикого, ни лая.
  
  И мне случалось, не шутя
  Скажу тебе, мое дитя,
  Не раз питаться коркой хлеба,
  Порою кров себе искать
  И даже раз заночевать
  Под чистым, ясным кровом неба...
  
  Зато же я и устоял,
  Зато же идолом я стал
  Для молодого поколенья...
  И всё оно прощало мне:
  И трату сил, и что в вине
  Ищу нередко я забвенья.
  
  И в тесной конуре моей
  Высокие случались встречи,
  Свободные лилися речи
  Готовых честно жить людей..
  О молодое поколенье!
  На Волге, матери святой,
  Тебе привет, благословенье
  На благородное служенье
  Шлет старый друг, наставник твой.
  
  Я устоял, я перемог,
  Я победил... Но, знает бог,
  Какой тяжелою ценою
  Победа куплена... Увы!
  Для убеждений головы
  Я сердцем жертвовал - тобою!
  
  Немая ночь, и всё кругом
  Почиет благодатным сном
  А мне не дремлется, не спится,
  Страшна мне ночи тишина:
  Я слышу шорох твой... Вина!
  И до бесчувствия напиться!
  
  
  

5
  
  Зачем, несчастное дитя,
  Ты не слегка и не шутя,
  А искренне меня любила.
  Ведь я не требовал любви:
  Одно волнение в крови
  Во мне сначала говорило.
  
  С Полиной, помнишь, до тебя
  Я жил; любя иль не любя,
  Но по душе... Обоим было
  Нам хорошо. Я знать, ей-ей,
  И не хотел, кого дарила
  Дешевой ласкою своей
  Она - и с кем по дням кутила.
  
  Во-первых, всех не перечесть...
  Потом, не всё ль равно?... Но есть
  На свете дурни. И влюбился
  Один в Полину; был он глуп,
  Как говорят, по самый пуп,
  Он ревновал, страдал, бесился
  И, кажется, на ней женился.
  
  Я сам, как честный человек,
  Ей говорил, что целый век
  Кутить без устали нельзя же,
  Что нужен маленький расчет,
  Что скоро молодость пройдет,
  Что замужем свободней даже...
  
  И мы расстались. Нам была
  Разлука та не тяжела;
  Хотя по-своему любила
  Она меня, и верю я...
  Ведь любит борова свинья,
  Ведь жизнь во всё любовь вложила.
  
  А я же был тогда влюблен...
  Ах! это был премилый сон:
  Я был влюблен слегка, немножко...
  Болезненно-прозрачный цвет
  Лица, в глазах фосф"ора свет,
  Воздушный стан, испанки ножка,
  Движений гибкость... Словом: кошка
  
  Вполне, как ты же, может быть...
  Мне было сладко так любить
  Без цели, чувством баловаться,
  С больной по вечерам сидеть,
  То проповедовать, то петь,
  То увлекать, то увлекаться...
  Но я боялся заиграться...
  
  Всецело жил в душе моей
  Воздушный призрак лучших дней:
  Молился я моей святыне
  И вклад свой бережно хранил
  И чувствовал, что свет светил
  Мне издали в моей пустыне...
  Увы! тот свет померкнул ныне.
  
  Плут Алексей Арсентьев, мой
  Личарда верный, нумерной
  Хозяин, как-то "предоставил"
  Тебя мне. Как он скоро мог
  Обделать дело - знает (бог)
  Да он. Купцом московским славил
  Меня он, сказывала ты...
  А впрочем - бог ему прости!
  
  И впрямь, как купчик, в эту пору
  Я жил... Я д"еньгами сорил,
  Как миллионщик, и - кутил
  Без устали и без зазору...
  Я "безобразие" любил
  С младых ногтей. Покаюсь в этом,
  Пожалуй, перед целым светом...
  Какой-то странник вечный я...
  Меня оседлость не прельщает,
  Меня минута увлекает...
  Ну, хоть минута, да моя!
  
  А там... а та суди, владыко!
  Я знаю сам, что это дико,
  Что это к ужасам ведет...
  Но переспорить ли природу?
  Я в жизни верю лишь в свободу,
  Неведом вовсе мне расчет...
  Я вечно, не спросяся броду,
  Как омежной кидался в воду,
  
  Но честно я тебе сказал
  И кто, и что я... Я желал,
  Чтоб ты не увлекалась очень
  Ни положением моим,
  Ни особливо мной самим...
  Я знал, что в жизни я не прочен...
  Зачем же делать вред другим?
  
  Но ты во фразы и восторги
  Безумно диких наших оргий,
  Ты верила... Ты увлеклась
  И мной, и юными друзьями,
  И прочной становилась связь
  Между тобой и всеми нами.
  Меня притом же дернул черт
  Быть очень деликатным. Горд
  Я по натуре; не могу я,
  Хоть это грустно, может быть,
  По следствиям, - переварить
  По принужденью поцелуя.
  И сам увлечься, и увлечь
  Всегда, как юноша, хочу я...
  А мало ль, право, в жизни встреч,
  В которых лучше, может статься,
  Не увлекать, не увлекаться...
  В них семя мук, безумства, зла,
  Быть может, в будущем таиться:
  За них расплата тяжела,
  От них морщины вдоль чела
  Ложатся, волос серебрится...
  Но продолжаю... Уж не раз
  Видал я, что, в какой бы час
  Ни воротился я, - горела
  Всё свечка в комнатке твоей.
  Горда ты, но однажды с ней
  Ты выглянуть не утерпела
  Из полузамкнутых дверей.
  
  Я помню: раз друзья кутили
  И буйны головы сложили
  Повалкой в комнате моей...
  Едва всем места доставало,
  А всё меня раздумье брало,
  Не спать ли ночь, идти ли к ней?
  
  Я подошел почти смущенный
  К дверям. С лукаво-затаенной,
  Но видной радостью меня
  Ты встретила. Задул свечу я...
  Слились мы в долгом поцелуе,
  Не нужно было нам огня.
  
  А как-то раз я воротился
  Мертвецки - и тотчас свалился,
  Иль сложен был на свой диван
  Алешкой верным. Просыпаюсь...
  Что это? сплю иль ошибаюсь?
  Что это? правда иль обман?
  
  Сама пришла - и, головою
  Склонившись, опершись рукою
  На кресла... дремлет или спит...
  И так грустна, и так прекрасна...
  В тот миг мне стало слишком ясно,
  Что полюбила и молчит.
  
  Я разбудил тебя лобзаньем,
  И с нервно-страстным содроганьем
  Тогда прижалась ты ко мне.
  Не помню, что мы говорили,
  Но мы любили, мы любили
  Друг друга оба - и вполне!..
  
  О старый, мудрый мой учитель,
  О ты, мой книжный разделитель
  Между моральным и плотским!..
  Ведь ты не знал таких мгновений?
  Так как же - будь ты хоть и гений -
  Даешь названье смело им?
  
  Ведь это не вопрос норманской,
  Не древность азбуки славянской,
  Не княжеских усобиц ряд...
  В живой крови скальп"ель потонет,
  Живая жизнь под ним застонет,
  А хартии твои молчат,
  Неловко ль, ловко ль кто их тронет.
  
  А тут вот видишь: голова
  Горит, безумные слова
  Готовы с уст опять срываться...
  Ну, вот себя я перемог,
  Я с ней расстался - но у ног
  Теперь готов ее валяться...
  Какой в анализе тут прок?
  
  Эх! Душно мне... Пойду опять я
  На Волгу... Там "бурлаки-братья
  Под лямкой песню запоют"...
  Но тихо... песен их не слышно,
  Лишь величаво, вольно, пышно
  Струи багряные текут.
  Что в них, в струях, скажи мне, дышит?
  Что лоно моря так колышет?
  Я море видел: убежден,
  Что есть у синего у моря
  Волненья страсти, счастья, горя,
  Хвалебный гимн, глубокий стон...
  
  Привыкли плоть делить мы духом...
  Но тот, кто слышит чутким ухом
  Природы пульс, будь жизнью чист
  И не порочен он пред богом,
  А всё же, взявши в смысле строгом,
  И он частенько пантеист,
  И пантеист весьма во многом.
  
  

6
  
  А впрочем, виноват я сам...
  Зачем я волю дал мечтам
  И чувству разнуздал свободу?
  Ну, что бы можно, то и брал...
  А я бесился, ревновал
  И страсти сам прибавил ходу.
  
  Ты помнишь ночь... безумный крик
  И драку пьяную... (Я дик
  Порою.) Друг с подбитым глазом
  Из битвы вышел, но со мной
  Покойник - истинный герой -
  Успел он сладить как-то разом:
  Он был силен, хоть ростом мал -
  Легко три пуда поднимал.
  
  Очнулся я... Она лежала
  Больная, бледная... страдала
  От мук душевных... Оскорбил
  Ее я страшно, но понятно
  Ей было то, что я любил...
  Ей стало больно и приятно...
  Ведь без любви же ревновать,
  Хоть и напрасно, - что за стать?
  
  О, как безумствовали оба
  Мы в эту ночь... Сменилась злоба
  В душе - меня так создал бог -
  Безумством страсти без сознанья,
  И жгли тебя мои лобзанья
  Всю, всю от головы до ног...
  С тобой - хоть умирать мы будем -
  Мы ночи той не позабудем.
  
  Ведь ты со мной, с одним со мной,
  Мой друг несчастный и больной,
  Восторги страсти узнавала, -
  Ведь вся ты отдавалась мне,
  И в лихорадочном огне
  Порой, как кошка, ты визжала.
  
  Да! вся ты, вся мне отдалась,
  И жизнь, как лава понеслась
  Для нас с той ночи! Доверяясь
  Вполне, любя, шаля, шутя,
  Впервые, бедное дитя,
  Свободной страсти отдаваясь,
  Резвясь, как кошка, и ласкаясь,
  Как кошка... чудо как была
  Ты благодарна и мила!
  
  Прочь, прочь ты, коршун Прометея,
  Прочь, злая память... Не жалея,
  Сосешь ты сердце, рвешь ты грудь...
  И каторжник, и тот ведь знает
  Успокоенье... Затихает
  В нем ад, и может он заснуть.
  
  А я Манфреда мукой адской,
  Своею памятью дурацкой
  Наказан... Иль совсем до дна,
  До самой горечи остатка
  Жизнь выпил я?.. Но лихорадка
  Меня трясет... Вина, вина!
  Эх! Жить порою больно, гадко!
  
  

7
  
  У гроба Минина стоял
  В подземном склепе я... Мерцал
  Лишь тусклый свет лампад. Но было
  Во тьме и тишине немой
  Не страшно мне. В душе больной
  Заря рассветная всходила.
  
  Презренье к мукам мелочным
  Я вдруг почувствовал своим -
  И тем презреньем очищался,
  Я крепнул духом, сердцем рос...
  Молитве, благодати, слез
  Я весь восторженно отдался.
  
  Хотелось снова у судьбы
  Просить и жизни, и борьбы,
  И помыслов, и дел высоких...
  Хотелось, хоть на склоне дней,
  Из узких выбравшись стезей,
  Идти путем стезей широких.
  
  А ты... Казалось мне в тот миг,
  Что тайну мук твоих постиг
  Я глубоко, что о душе я
  Твоей лишь, в праздной пустоте
  Погрязшей, в жалкой суете
  Скорблю, как друг, как брат жалею...
  
  Скорблю, жалею, плачу... Да -
  О том скорблю, что никогда
  Тебе из праха не подняться,
  О том жалею, что, любя,
  Я часто презирал себя,
  Что должно было нам расстаться.
  
  Да, чт"о тебе ни суждено -
  Нам не сойтись... Так решено
  Душою. Пусть воспоминаний
  Змея мне сердце иссосет, -
  К борьбе и жизни рвусь вперед
  Я смело, не боясь страданий!
  
  Страданья ниже те меня...
  Я чувствую, еще огня
  Есть у души в запасе много...
  Пускай я сам его гасил,
  Еще я жив, коль сохранил
  Я жажду жизни, жажду бога!
  
  

8
  
  Дождь ливмя льет... Так холодна
  Ночь на реке и так темна,
  Дрожь до костей меня пробрала.
  Но я... я рад... Как Лир, готов
  Звать на себя и я ветров,
  И бури злобу - лишь бы спала
  Змея-тоска и не сосала.
  
  Меня знобит, а пароход
  Всё словно медленней идет,
  И в плащ я кутаюсь напрасно.
  Но пусть я дрогну, пусть промок
  Насквозь я - позабыть не мог
  О ней, о ней, моей несчастной.
  
  Надолго ль? Ветер позатих...
  Опять я жертва дум своих.
  О, неотвязное мученье!
  Коробит горе душу вновь,
  И горе это - не любовь,
  А хуже, хуже: сожаленье!
  
  И снова в памяти моей
  Из многих горестных ночей
  Одна, ужасная, предстала...
  Одна некрасовская ночь,
  Без дров, без хлеба... Ну, точь-в-точь,
  Как та, какую создавала
  
  Поэта скорбная душа,
  Тоской и злобою дыша...
  Ребенка в бедной колыбели
  Больные стоны моего
  И бедной матери его
  Глухие вопли на постели.
  
  Всю ночь, убитый и немой,
  Я просидел... Когда ж с зарей
  Ушел я... Что-то забелело,
  Как нитки, в бороде моей:
  Два волоса внезапно в ней
  В ту ночь клятую поседело.
  
  Дня за два, за три заезжал
  Друг старый... Словом донимал
  Меня он спьяну очень строгим;
  О долге жизни говорил,
  Да связь беспутную бранил,
  Коря меня житьем убогим,
  Позором общим - словом, многим...
  
  Он помощи не предлагал...
  А я - ни слова не сказал.
  Меня те речи уязвили.
  Через неделю до чертей
  С ним, с старым другом лучших дней,
  Мы на Крестовском два дня пили -
  Нас в часть за буйство посадили.
  
  Помочь - дешевле, может быть,
  Ему бы стало... Но спросить
  Он позабыл или, имeя
  В виду высокую мораль,
  И не хотел... "Хоть, мол, и жаль,
  А уж дойму его, злодея!"
  
  Ну вот, премудрые друзья,
  Что ж? вы довольны? счастлив я?
  Не дай вам бог таких терзаний!
  Вот я благоразумен стал,
  Союз несчастный разорвал
  И ваших жду рукоплесканий.
  
  Эх! мне не жаль моей семьи...
  Меня все ближние мои
  Так равнодушно продавали...
  Но вас, мне вас глубоко жаль!
  В душе безвыходна печаль
  По нашей дружбе... Крепче стали
  Она казалась - вы сломали.
  
  А всё б хотелось, чтоб из вас
  Хоть кто-нибудь в предсмертный час
  Мою хладеющую руку
  Пришел по-старому пожать
  И слово мира мне сказать
  На эту долгую разлуку,
  Чтоб тихо старый друг угас...
  Придет ли кто-нибудь из вас?
  
  Но нет! вы лучше остудите
  Порывы сердца; помяните
  Меня одним... Коль вам ее
  Придется встретить падшей, бедной,
  Худой, больной, разбитой, бледной,
  Во имя грешное мое
  Подайте ей хоть грош вы медный.
  Монета мелкая, но все ж
  Ведь это ценность, это - грош.
  
  Однако знобко... Сердца боли
  Как будто стихли... Водки, что ли?
  ... ... ... ... ... . .
  ... ... ... ... ... . .
  
  (1862)
  
  
  

Переводы с немецкого

  
  

Гимны
  
  

  1. К мудрости (Из Эмлера)
  
  Голос
  
  Мудрость, Вечного рожденье,

Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
Просмотров: 418 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа