| Главная » Книги |
Толстой Лев Николаевич - Путь жизни, Страница 6
Толстой Лев Николаевич - Путь жизни Если предположить, что человечество состояло бы из миллиарда
бессмертных существ, число которых не могло бы ни увеличиваться, ни
уменьшаться, где бы мы были и что бы мы были, великий Боже! Мы стали бы, без
сомнения, в тысячу раз ученее, но и в тысячу раз хуже.
Благословенно детство за то благо, которое оно дает само, и за то
добро, которое оно производит, не зная и не желая этого, только заставляя,
позволяя себя любить. Только благодаря ему мы видим на земле частичку рая.
Благословенна и смерть. Ангелы не могут нуждаться ни в рождении, ни в смерти
для того, чтобы жить; но для людей необходимо, неизбежно и то и другое.
Брак оправдывается и освящается только детьми, тем, что если мы не
можем сами сделать всего того, чего хочет от нас Бог, то мы хоть через
детей, воспитав их, можем послужить делу Божию. И потому брак, в котором
супруги не хотят иметь детей, хуже прелюбодеяния и всякого разврата.
Среди людей богатых, где дети представляются или помехою для
наслаждения, или несчастной случайностью, или своего рода наслаждением,
когда их рождается вперед определенное количество, дети эти воспитываются не
в виду тех задач человеческой жизни, которые предстоят им, как разумным и
любящим существам, а только в виду тех удовольствий, которые они могут
доставить родителям. Дети таких родителей воспитываются большею частью так,
что главная забота родителей не в том, чтобы приготовить их к достойной
человека деятельности, а только в том (в чем поддерживаются родители ложной
наукой, называемой медициной), чтобы как можно лучше напитать их, увеличить
их рост, сделать их чистыми, белыми, сытыми, красивыми и потому изнеженными
и чувственными. Наряды, чтения, зрелища, музыка, танцы, сладкая пища, вся
обстановка жизни от картинок на коробках до романов и повестей и поэм еще
более разжигают эту чувственность, и вследствие этого самые гадкие половые
пороки и болезни делаются обычными условиями возрастания этих несчастных
детей богатых сословий.
Для людей, смотрящих на плотскую любовь как на удовольствие, рождение
детей потеряло свой смысл и, вместо того чтобы быть целью и оправданием
супружеских отношений, стало помехой для приятного продолжения удовольствий,
и потому и вне брака и в браке стало распространяться употребление средств,
лишающих женщину возможности деторождения. Такие люди лишают себя не только
той единственной радости и искупления, которые даются детьми, но и
человеческого достоинства и образа.
Во всей животной жизни, и особенно в рождении детей, человеку надо быть
выше скота, а никак уже не ниже его. Люди же именно в этом самом большею
частью ниже животного. Животные сходятся самец с самкой только тогда, когда
от них может быть плод. Люди же, мужчина с женщиной, сходятся ради
удовольствия, не думая о том, будут или не будут от этого дети.
Рассуждать о том, благо или не благо рождение детей, не наше дело. Наше
дело в том, чтобы исполнить по отношению их те обязанности, которые их
происшедшее от нас рождение возлагает на нас.
Несправедливо брать от людей больше того труда, какой даешь им. Но так
как никак нельзя взвесить, больше ли ты даешь людям или берешь от них, и,
кроме того, всякий час ты можешь обессилеть, заболеть, и придется брать, а
не давать, то, пока есть силы, старайся работать на людей как можно больше,
а брать от них работы как можно меньше.
Пользуясь какой бы то ни было вещью, помни, что это - произведение
человеческого труда и что, тратя, уничтожая, портя эту вещь, ты тратишь
труд, иногда жизнь человеческую.
Кто не кормится собственной работой, а заставляет других прокармливать
себя, тот людоед.
Вся христианская мораль в практическом ее приложении сводится к тому,
чтобы считать всех братьями, со всеми быть равным, а для того, чтобы
исполнить это, надо прежде всего перестать заставлять других работать на
себя, а при нашем устройстве мира - пользоваться как можно менее работой,
произведениями других, - тем, что приобретается за деньги, - как можно менее
тратить денег, жить как можно проще,
То, что можешь сделать сам, не заставляй делать другого. Всякий пусть
метет перед своей дверью. Если каждый будет делать так, вся улица будет
чиста.
Очень полезно бывает людям богатым хоть на короткое время выйти из
своей роскошной жизни и прожить хоть немного времени так же, как живут
рабочие, своими руками делая для себя все, что у богатых людей делают
наемные рабочие. Только сделай это богатый человек, и он увидит тот великий
грех, который он делал прежде. Только поживи так - он поймет всю неправду
жизни людей богатых.
Люди привыкли думать, что стряпать, шить, нянчить детей - дело женское
и что делать это мужчине даже стыдно. А между тем, напротив того, стыдно
мужчине, часто незанятому, проводить время за пустяками или ничего не делать
в то время, как усталая, часто слабая, беременная женщина через силу
стряпает, стирает, нянчит.
Людям, которые живут роскошной жизнью, нельзя любить людей. Нельзя им
любить, потому что все то, чем они пользуются, сделано поневоле, от нужды,
часто с проклятиями, теми людьми, которых они заставляют служить себе. Для
того, чтобы им можно было любить людей, им надо прежде перестать мучить их.
Спасался один монах в пустыне. И не переставая читал молитвы и ночью
вставал два раза, чтобы молиться. Пищу ему приносил крестьянин. И нашло на
него сомнение: хорошо ли такое его житье? И пошел он к старцу
посоветоваться. Пришел он к старцу и рассказал ему про свою жизнь, про то,
как он молится, и какими словами, и как по ночам встает, и как кормится
подаянием, и спросил: хорошо ли он так делает? - Все это хорошо, - сказал
старец, - но сходи и посмотри, как живет тот крестьянин, который носит тебе
пищу. Может быть, научишься чему-нибудь у него.
Монах пошел к крестьянину и провел с ним день и ночь. Крестьянин
вставал рано утром и только говорил: "Господи", и шел на работу и пахал
целый день. К ночи он возвращался и, когда ложился спать, во второй раз
говорил: "Господи".
Посмотрел монах так на жизнь крестьянина. "Нечему мне учиться тут",
подумал он и подивился, зачем старец послал его к крестьянину.
Вернулся монах к старцу и сказал ему все: что он был у крестьянина, но
не нашел ничего поучительного. "Он не думает о Боге и только два раза в день
поминает его".
Тогда старец сказал: "Возьми ты эту чашу, полную масла, и обойди вокруг
деревни и вернись, но смотри, чтобы ни капли масла не пролил на землю".
Монах сделал так, как ему было сказано, и когда вернулся, старец
спросил его:
"Скажи, сколько раз вспомнил ты Бога, пока нес чашу?"
Монах признался, что ни разу не вспомнил. "Я, - говорит, - только о том
и думал, как бы не пролить масла".
И старец сказал: "Это одна чаша с маслом так заняла тебя, что ты ни
разу не вспомнил о Боге. А крестьянин и себя, и семью, и тебя кормит своими
трудами и заботами, и то два раза в день вспоминает о Боге".
"В поте лица снеси хлеб твой". Это неизменный закон телесный. Как
женщине дан закон в муках родить, так мужчине дан закон труда. Женщина не
может освободиться от своего закона. Если она усыновит не ею рожденного
ребенка, это будет все-таки чужой ребенок, и она лишится радости
материнства. То же с трудами мужчин. Если мужчина ест хлеб, выработанный не
им, он лишает себя радости труда.
Человек боится смерти и подлежит ей. Человек, не знающий добра и зла,
кажется счастливее, но он неудержимо стремится к этому познанию. Человек
любит праздность и удовлетворение похотей без страданий, и вместе с тем
только труд и страдания дают жизнь ему и его роду.
Какая страшная ошибка думать, что души людей могут жить высокой
духовной жизнью в то время, как тела их остаются в праздности и роскоши!
Тело всегда первый ученик души.
Если человек, живя один, уволит себя от закона труда, он тотчас же
казнится тем, что тело его чахнет и ослабляется. Если же человек уволит себя
от этого закона тем, что заставит других людей трудиться вместо него, то он
тотчас же казнится тем, что душа его затемняется и умаляется.
Человек живет и телесной и духовной жизнью. И есть закон телесной и
закон духовной жизни. Закон телесной жизни - труд. Закон духовной жизни
любовь. Если человек нарушил закон телесной жизни - закон труда, он
неизбежно нарушит и духовный - закон любви.
Как ни прекрасны одежды, жалованные царем, свои домодельные лучше, и
как ни вкусны кушанья богатых, хлеб с своего стола самое лучшее кушанье.
Если много работаешь на других, не тяготись такой работой и не желай
себе за нее похвалы, а знай, что труд твой, если ты, любя, делаешь его для
других, полезнее всего для настоящего тебя, для души твоей.
Сила Божия уравнивает людей, отнимает у тех, у кого много, и дает тем,
у кого мало. У богатого человека больше вещей, но меньше радости от них. У
бедного меньше вещей, но больше радостей. Вода из ручья и корка хлеба во
много раз вкуснее бедному, потрудившемуся работнику, чем самые дорогие
кушанья и напитки богатому, праздному человеку. Богачу все приелось и
прискучило, и нет ни от чего радости. Потрудившемуся работнику и пища, и
питье, и отдых всякий раз новая радость.
Ад скрыт за наслаждениями, а рай за трудами и бедствиями. Магомет
10
Хочешь всегда быть в добром духе - трудись до усталости, но не через
силу. От праздности люди бывают и недовольны и сердиты. То же бывает и от
работы через силу.
Одна из лучших и чистых радостей - это отдых после труда. Кант
Все люди признают со временем истину, давно уже постигнутую передовыми
людьми всех народов, а именно ту, что главная добродетель человечества
состоит в подчинении законам высшего существа. "Прах ты и в прах
возвратишься", - это первый закон, который мы познаем о своей жизни; второй
же закон в том, чтобы возделывать ту землю, из которой мы взяты и в которую
возвратимся. При этом возделывании и при той любви, которая нужна при этом к
животным и растениям, лучше всего понимает человек свою жизнь и проживает
ее.
Земледелие не есть одно из занятий, свойственных человеку. Земледелие
есть занятие, свойственное всем людям, труд этот дает больше всего свободы и
больше всего блага людям.
Кто не работает землю, тому земля говорит: за то, что ты не работаешь
меня правой и левой рукой, вечно будешь ты стоять у чужих дверей вместе со
всеми попрошайками, вечно будешь пользоваться отбросами богатых.
Жизнь людей нашего мира сложилась так, что наибольшее вознаграждение
получается за самый вредный труд: за службу в полиции, в войске, в судах, в
банках, за газетную, типографскую работу, за работу в военных складах, в
кондитерских, табачных фабриках, аптеках, банках, за торговые дела, за
писательство, за музыку и т.п., и наименьшее за земледельческие работы. Если
приписывать важность денежному вознаграждению, то это очень несправедливо.
Если же обращать главное внимание на радость труда и на влияние его на
телесное здоровье и естественную привлекательность его, то это совершенно
справедливо.
Ручной труд, и особенно земледельческий, полезен не только для тела, но
и для души. Людям, не работающим руками, бывает трудно здраво понимать вещи.
Такие люди не переставая думают, говорят, слушают или читают. Уму нет
отдыха, и ум раздражается и путается. Земледельческий же труд полезен
человеку тем, что труд, кроме того отдыха, который он дает ему, труд этот
помогает человеку просто, ясно и разумно понимать положение человека в
жизни.
Я люблю мужиков. Они недостаточно учены, чтобы рассуждать превратно.
Монтескье
В последнее время много говорят о том, что одна из главных причин
успеха людей в производстве вещей - это разделение труда. Мы говорим:
разделение труда; но такое выражение неправильно. В нашем обществе не труд
разделен, но люди разделены на частицы людей, разломлены на маленькие
кусочки, на крошки: на фабрике один человек делает только одну маленькую
частицу предмета, так что та малая часть рассудка, которая оставлена в
человеке, недостаточна, чтобы делать целую булавку или целый гвоздь, и
истощается на то, чтобы сделать кончик булавки или шляпку гвоздя. Правда,
что хорошо и желательно делать много булавок в день, но если бы только мы
могли видеть, каким песком мы отчищаем их, мы бы подумали о том, что это
тоже и невыгодно. Невыгодно это потому, что отчищаем мы их песком души
человеческой.
Можно заковывать, мучить людей, запрягать их, как скот, убивать их, как
летних мух, и все-таки такие люди, в известном смысле, в самом лучшем
смысле, могут оставаться свободными. Но давить в них бессмертные души,
душить и превращать людей в двигателей машин, - вот в чем истинное рабство.
Только это унижение и превращение человека в машину заставляет рабочих
безумно, разрушительно и тщетно бороться за свободу, сущности которой они
сами не понимают. Озлобление их против богатства и против господ вызвано не
давлением голода, не уколами оскорбленной гордости (эти две причины
производили свое действие всегда, но основы общества не были никогда так
расшатаны, как теперь). Дело не в том, что люди дурно питаются, но в том,
что они не испытывают удовольствия от той работы, посредством которой они
добывают хлеб, и потому они смотрят на богатство как на единственное
средство удовольствия.
Не в том дело, что люди страдают от презрения к ним высших классов, но
в том, что они не могут переносить свое собственное к себе презрение за то,
что чувствуют, что труд, к которому они приговорены, унизителен, развращает
их, делает их чем-то меньше людей.
Никогда высшие классы не проявляли столько любви и симпатии к низшим,
как теперь, а между тем никогда они не были так ненавидимы ими.
Человеку, как всякому животному, нужно трудиться, работать руками и
ногами. Человек может заставить других людей делать то, что ему нужно, но
ему все-таки нужно будет на что-нибудь тратить свои телесные силы. Если он
не будет работать нужное, разумное, он будет работать ненужное и глупое. Так
это и происходит среди богатых классов.
Богатые сословия, пользуясь трудами рабочих и держа народ в
непрестанном тяжелом труде, оправдывают свое тунеядство тем, что они
производят для народа нужные ему религию, науку и искусство. Они берутся все
это доставлять рабочему народу, но, к сожалению, то, что они доставляют
народу под видом религии, науки и искусства, бывает и ложная религия, и
ложная наука, и ложное искусство. Так что вместо того, чтобы чем-нибудь
отплатить народу за его труды, они тем, что дают народу. только обманывают и
развращают его.
Европеец восхваляет перед китайцем преимущество машинного производства.
"Оно освобождает человека от труда", - говорит европеец. "Освобождение от
труда было бы великим бедствием, - отвечает китаец. - Без труда не может
быть счастья".
Только тремя средствами человек может добывать богатство: трудом,
нищенством или кражей. Трудящиеся получают так мало именно потому, что
слишком много приходится на долю нищих и воров.
Все богатые люди, которые сами не трудятся, а живут трудами других
людей, - как они ни называй себя, - если они сами не работают, отбирают
труды других людей, все такие люди - грабители. И грабители эти бывают трех
родов: одни не видят и не хотят видеть того, что они грабители, и с
спокойным духом грабят своих братьев; другие видят, что они не правы, но
думают, что они будто бы могут оправдать свой грабеж тем, что они служат или
военными, или всякими чиновниками, или учат. пишут, печатают книги, и
продолжают грабить. Есть и третьи, и таких, слава Богу, становится все
больше и больше, которые знают свой грех и стараются избавиться от него.
Занятия праздных людей бывают большею частью такие, что занятия эти не
только не облегчают труды рабочих людей, но, напротив, накладывают на них
новые труды.
Как лошадь на рушильном, покатом колесе не может остановиться, а должна
идти, так и человек не может ничего не делать. И потому в том, что человек
работает, заслуги столько же, как и в том, что лошадь передвигает ноги, стоя
на покатом колесе. Важно не то, что человек что-то делает, а важно то, что
он делает.
Достоинство человека, его священный долг и обязанность употреблять
данные ему руки и ноги на то, для чего они даны, и поглощаемую пищу
употреблять на труд, производящий эту пищу, а не на то, чтобы они
атрофировались, не на то, чтобы их мыть и чистить и употреблять только на
то, чтобы посредством их совать себе в рот пищу, питье и папиросы.
Люди, освободившие себя от ручного труда, бывают умны, но редко бывают
разумны. Если так много пустяков и глупостей пишется, печатается и
преподается в наших учебных заведениях, если все наши писания, музыка,
картины так утонченны и малопонятны для всех, то происходит это оттого, что
все те, кто занимается этими делами, освободили себя от ручного труда и
живут расслабленной, праздной жизнью.
Люди ищут удовольствия, бросаясь из стороны в сторону только потому,
что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют еще пустоты той новой
потехи, которая их притягивает.
Никто еще не составил расчета тех тяжелых, напряженных миллионов
рабочих дней и сотен, может быть, и тысяч жизней, которые тратятся в нашем
мире на приготовление увеселений. Оттого и невеселы увеселения в нашем мире.
Человек, как и всякое животное, так сотворен, что ему надо работать для
того, чтобы не умереть от голода и холода. И работа эта, как для всякого
животного, так и для человека, не мучение, а радость, если никто не мешает
этой работе.
Но люди так устроили свою жизнь, что одни, сами ничего не работая,
заставляют других за себя работать, и, скучая от этого, выдумывают всякие
глупости и гадости, чтобы занять себя; другие же люди работают через силу и
скучают работой, главное, оттого, что им приходится работать не на себя, а
на других.
Нехорошо и тем и другим. Первым, не работающим, худо оттого, что они от
праздности губят свои души; вторым же худо то, что они через силу тратят
тело.
Стыдиться можно и должно не какой-либо работы, хотя бы самой нечистой,
а только одного: праздной жизни.
Уважать людей надо не по их званию и богатству, а по той работе,
которую они делают. Чем полезнее эта работа, тем почтеннее люди. В мире же
бывает напротив: уважают праздных, богатых людей, а не уважают тех, кто
делает самые полезные всем дела: земледельцев, рабочих.
Праздные, богатые люди заботятся о том, чтобы своей роскошью пускать
пыль в глаза. Они чуют, что без этого все бы презирали их, так как они того
заслуживают.
Стыдно человеку, когда ему советуют в трудолюбии подражать муравью. И
еще вдвойне стыдно то, когда он совету этому не следует.
Одно из самых удивительных заблуждений - заблуждение о том, что счастье
человека в том, чтобы ничего не делать.
Надобно бы в муки ада включить вечную праздность, а ее-то, напротив,
поместили среди радостей рая.
Монтескье
7
"Разделение труда" есть большею частью предлог к тому, чтобы, ничего не
делая или делая какие-нибудь пустяки, сваливать на других всю нужную для
тебя работу. Те, кто распоряжается этим разделением, всегда берут себе ту
работу, которая кажется им самой приятной, ту же, которая кажется им
тяжелою, предоставляют другим. И удивительное дело: люди эти всегда
ошибаются, так что кажущаяся им приятной работа оказывается под конец самой
тяжелой, а та, которой они избегали, самой приятной.
Сомнения, печаль, уныние, негодование, отчаяние, - все эти бесы
караулят человека и, как только он ведет праздную жизнь, тотчас же нападают
на него. Самое верное спасение от всех этих бесов - телесная упорная работа.
Возьмется человек за такую работу, и все бесы не смеют подойти к нему,- и
только издали ворчат на него.
Дьявол, ловя людей на свою уду, насаживает разные приманки. Но для
праздного человека не нужно никаких, - он идет на голый крючок.
Есть две пословицы: "От работы будешь горбат, а не будешь богат" и еще:
"От трудов праведных не наживешь палат каменных". Пословицы эти
несправедливы, потому что лучше быть горбатым, чем быть неправедно богатым,
и труды праведные много лучше, чем палаты каменные.
Были два брата: один служил у царя, а другой кормился трудом рук своих.
Богатый брат сказал раз бедному:
- Зачем ты не поступаешь на служение к царю, - ты бы не знал тяжелого
труда.
На это бедный сказал:
- А зачем ты не трудишься: ты бы не знал унижения, рабства.
Мудрецы говорили, что лучше спокойно есть хлеб своего труда, чем носить
золотой пояс и быть слугою другого. Лучше месить руками известь и глину, чем
складывать их на груди в знак покорности.
Лучше взять веревку и пойти в лес за дровами и продать вязанку дров на
пищу, чем просить людей, чтобы кормили вас. Если они не дадут вам, - вам
будет досадно, а если дадут, - будет еще хуже: будет стыдно.
Не стоять у дверей богатого и не говорить голосом просителя - это
лучшая жизнь. А для того, чтобы этого не было, надо не бояться работы.
Милостыня тогда доброе дело, когда подаешь от своих трудов.
Пословица говорит: сухая рука прижимиста, потная рука таровата. Так и в
"Учении 12 апостолов" сказано: пусть милостыня твоя потом выходит из руки
твоей.
Лепта бедной вдовы не только равноценна богатейшим дарам, но только эта
лепта и есть настоящее милосердие.
Было у одного богача все, что желают люди: миллионы денег, и
разубранный дворец, и красавица жена, и сотни слуг, и роскошные обеды, и
всякие закуски, и вина, и полна конюшня дорогих коней. И все это так
прискучило ему, что он целый день сидел в своих богатых палатах и вздыхал и
жаловался на скуку. Только ему и было дела и радости, что еда. Просыпался он
- ждал завтрака, от завтрака ждал обеда, от обеда - ужина. Но и этой утехи
он скоро лишился. Ел он так много и так сладко, что испортился у него
желудок, и позыва на еду не стало. Призвал он докторов. Доктора дали
лекарства и велели ходить каждый день по два часа.
И вот ходит он один раз свои положенные два часа и все думает о своем
горе, что нет охоты к еде. И подошел к нему нищий.
- Подай, - говорит, - Христа ради, бедному человеку.
Богач все о своем горе думает, что ему есть не хочется, и не слушает
нищего.
- Пожалей, барин, день целый не ел.
Услыхал богач про еду, остановился.
- Что же, хочется есть?
- Как не хотеть, барин, страсть хочется!
"То-то счастливый человек", - подумал богач. И позавидовал бедняку.
Бедные завидуют богачам, а богачи завидуют нищим.
Всем равно. Бедным лучше тем, что бедные часто не виноваты в своей
бедности, а богачи всегда сами виноваты в своем богатстве.
Грех корыстолюбия состоит в приобретении все большего и большего
количества предметов или денег, нужных другим людям, и в удержании в своей
власти этих предметов или денег для того, чтобы пользоваться по своему
желанию чужими трудами.
Человек в нашем обществе не может спать, не платя за то место, на
котором он спит. Воздух, вода, солнечный свет принадлежат ему только на
большой дороге. Единственное право, признанное за ним законом, это ходить по
этой большой дороге до тех пор, пока он не зашатается от усталости, потому
что он не может остановиться, а должен ходить.
Десять добрых людей улягутся и мирно выспятся на одном войлоке, а два
богача не уживутся в десяти комнатах. Если доброму человеку достанется
краюха хлеба, то половиной ее он поделится с голодным. Но если царь завоюет
одну часть света, он не успокоится, пока не захватит еще другую такую же.
У богатых на 3 человека 15 комнат, и нельзя пустить согреться и
переночевать нищего.
У крестьянина семиаршинная изба на 7 душ, и он охотно пускает странника
и говорит: Бог велит пополам делить.
Богатые и бедные дополняют друг друга. Если есть богачи, то должны быть
и есть бедняки. Если есть безумная роскошь, то есть и не может не быть и та
страшная нужда, которая заставляет неимущих служить безумной роскоши.
Богатые это - грабители, бедные это - ограбленные. От этого-то Христос
любил бедных и удалялся от богатых. По его учению, быть ограбленным лучше,
чем быть грабителем. И в царстве правды, которое Он проповедовал, богатые и
бедные были бы одинаково невозможны.
Когда богатые люди говорят об общественном благе, я знаю, что это не
что иное, как заговор богачей, ищущих своей выгоды под именем и под
предлогом общего блага.
"Не будь грабителем бедного, потому что он беден", - говорит Соломон. А
между тем "это ограбление бедного, потому что он беден", - самое
обыкновенное дело: богатый всегда пользуется нуждой бедного для того, чтобы
заставить его на себя работать или купить то, что он продает, по самой
низкой цене.
Ограбление богатого на больших дорогах за то, что он богат, гораздо
реже встречается, потому что грабить богатого опасно, бедного же можно
грабить, ничем не рискуя.
Люди рабочего народа часто стараются перейти в сословие людей
достаточных, живущих чужим трудом. Они называют это выйти в хорошие люди. А
надо бы называть это, напротив, - уйти из хороших людей в плохие.
Богатство перед Богом великий грех, а бедность - перед людьми.
Пословица
Всякое богатство грешно и гадко. Но нет богатства более грешного и
более гадкого, чем богатство, основанное на земельной собственности. То, что
называется правом земельной собственности, лишило половину людей земного
шара их законного и естественного наследства.
Тела мужчин и женщин, а тем более их души не должны быть покупаемы или
продаваемы. А если это так, то точно так же не должна быть продаваема земля,
потому что это вещь необходимая для поддержания тел и душ людских.
Тот, кто владеет земельной собственностью в большем размере того, что
нужно ему для пропитания своего и своей семьи, не только участник, но и
виновник той нужды, тех бедствий и того развращения, от которых страдают
рабочие люди.
Люди, владеющие земельной собственностью, и на словах и в судах
осуждают людей за присвоение чужой собственности.
Неужели они не понимают, что им, не переставая отнимающим у народа
самую неотъемлемую собственность, надо сгореть со стыда, как только будет
упомянуто слово воровство, а не осуждать и карать за то дело, которое они
сами не переставая совершают?
Все люди с самого начала и прежде всякого юридического акта находятся
во владении землею, т.е. имеют право быть там, где природа или случайность
поместила их.
Так как я рожден для земли, то земля и дана мне для того, чтобы брать
из нее, что мне нужно, для обработки и посадки, и я имею право требовать
себе свою долю.
Земля - общая нам мать; она кормит нас, дает нам приют, радует и
любовно обогревает нас; с минуты рождения и пока мы не успокоимся вечным
сном на ее материнской груди, она постоянно своими нежными объятиями лелеет
нас.
И вот, несмотря на это, люди толкуют об ее продаже, и действительно, в
наш продажный век земля представляется на рынок для оценки и для так
называемой продажи. Но продажа земли, созданной небесным творцом, является
дикой нелепостью. Земля может принадлежать только всемогущему Богу и всем
сынам человеческим, работающим на ней, или тем, кто будет на ней работать.
Она представляет собственность не одного какого-либо поколения, но всех
прошлых, настоящих и будущих поколений, работающих на ней.
Мы занимаем остров, на котором живем трудами рук своих. Разбитый в
кораблекрушении моряк выброшен на наш берег. Имеет ли он такое же, как и мы,
естественное право на том же основании, как и мы, занимать частицу земли для
того, чтобы кормиться на ней своим трудом? Казалось бы, право это
несомненно. А между тем сколько людей рождается на нашей планете - земле,
которым живущие на ней люди отказывают в этом праве.
Если предположим, что вся о 
| |
| Просмотров: 494 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры