| Главная » Книги |
Толстой Лев Николаевич - Путь жизни, Страница 18
Толстой Лев Николаевич - Путь жизни Трудность освобождения себя от телесного себялюбия главная в том, что
телесное себялюбие есть необходимое условие жизни. Оно необходимо и
естественно в детстве, но должно ослабевать и уничтожаться по мере уяснения
разума.
Ребенок не чувствует укоров совести за свое себялюбие, но по мере
уяснения разума себялюбие становится тяжестью для самого себя; с движением
жизни себялюбие все больше и больше ослабевает и при приближении смерти
совершенно уничтожается.
Совсем отречься от себя - значит сделаться Богом; жить только для себя
- значит сделаться совсем скотом. Жизнь человеческая есть все большее и
большее удаление от скотской жизни и приближение к жизни божеской.
Мне противна моя жизнь; я чувствую, что весь в грехах, - только вылезу
из одного, попадаю в другой. Как мне хоть сколько-нибудь исправить свою
жизнь? Одно есть самое действительное средство: признать свою жизнь в духе,
а не в теле, не участвовать в гадких делах телесной жизни. Только пожелай
всей душой этого, и ты увидишь, как сейчас же сама собой станет исправляться
твоя жизнь. Она была дурная только оттого, что ты своей духовной жизнью
служил телесной жизни.
Напрасно будет человек стараться избавиться от грехов, если только он
не отречется от своего тела, если не перестанет ставить требования тела выше
требований души.
Для жизни каждого отдельного человека и для жизни людей вместе один и
тот же закон: для того, чтобы улучшить жизнь, надо быть готовым отдать ее.
Человек не может знать последствий для других своей самоотверженной
жизни. Но пусть испытает такую жизнь хоть бы на время, и я уверен, что
всякий честный человек признает то благотворное влияние, какое имели на его
душу и тело хотя бы те случайные минуты, когда он забывал себя и отрекался
от своей телесной личности.
Чем больше отрекается человек от своего животного я, тем свободнее его
жизнь, тем нужнее она другим людям и тем она радостнее для него самого.
В Евангелии сказано: кто погубит жизнь свою, тот получит ее. Это
значит, что истинная жизнь дается только тому, кто откажется от блага жизни
животной.
Человек в своей жизни то же, что дождевая туча, выливающаяся на луга,
поля, леса, сады, пруды, реки. Туча вылилась, освежила и дала жизнь
миллионам травинок, колосьев, кустов, деревьев и теперь стала светлой,
прозрачной и скоро совсем исчезнет. Так же и телесная жизнь доброго
человека: многим и многим помог он, облегчил жизнь, направил на путь, утешил
и теперь изошел весь и, умирая, уходит туда, где живет одно вечное,
невидимое, духовное.
Деревья отдают свои плоды и даже свою кору и листья и сок всем, кому
они нужны. Хорошо тому человеку, который делает то же. Но мало есть людей,
которые понимают это и поступают так.
Не может быть счастья, пока не перестал думать о себе. Но этого нельзя
делать не совсем. Если осталась хоть малейшая забота о себе, все испорчено.
Я знаю, что это трудно, но знаю и то, что нет другого средства добыть
счастье.
Э. Карпентер
8
Многим кажется, что если исключить из жизни личность и любовь к ней, то
ничего не останется. Им кажется, что без личности нет жизни. Но это только
кажется людям, которые не испытывали радости самоотвержения. Откинь от жизни
личность, отрекись от нее, и останется то, что составляет сущность жизни
любовь, дающее несомненное благо.
Чем больше человек узнает свое духовное "я" и чем больше отрекается от
своей телесной личности, тем истиннее он понимает самого себя.
Чем больше человек переносит свою жизнь из жизни животной в жизнь
духовную, тем жизнь его становится свободнее и радостнее. Для того же, чтобы
человек мог переносить свою жизнь из жизни животной в жизнь духовную, надо,
чтобы он сознавал себя духовным существом. Для того же, чтобы человек мог
сознавать себя духовным существом, ему надо отрекаться от жизни телесной.
Для веры нужно самоотречение, для самоотречения нужно сознание. Одно
помогает другому.
С точки зрения счастья вопрос жизни неразрешим, так как самые высокие
наши стремления мешают нам быть счастливыми. С точки зрения долга то же
затруднение, так как исполненный долг дает мир, а не счастье.
Только божественная, святая любовь и слияние с Богом уничтожают это
затруднение, потому что тогда жертва становится постоянной, растущей,
ненарушимой радостью.
Понятие о долге во всей его чистоте не только несравненно проще, яснее,
понятнее для каждого человека на практике и естественнее, чем побуждение,
ведущее свое начало от счастья или связанное и считающееся с ним (и всегда
требующее немало искусственности и тонких соображений), но и перед судом
обыкновенного здравого смысла оно гораздо могущественнее, настойчивее и
более обещает успеха, чем все побуждения, исходящие из своекорыстия, если
только понятие о долге усвоено здравым смыслом, совершенно независимо от
своекорыстных побуждений.
Сознание, что я могу, потому что должен, открывает в человеке глубину
божественных дарований, которая дает ему почувствовать, как священному
пророку, величие и возвышенность его истинного назначения. И если бы человек
почаще обращал на это внимание и привык бы совершенно отделять добродетель
от всех тех выгод, которые служат наградой за исполнение долга, если бы
главным предметом частного и общественного воспитания было сделано
непрестанное упражнение в добродетели, то нравственное состояние людей скоро
улучшилось бы. В том, что исторический опыт до сих пор не давал хороших
результатов для учения о добродетели, виновато то ложное предположение, что
побуждение, выведенное из понятия долга, будто бы слишком слабо и отдаленно,
а что сильнее действует на душу более близкое побуждение, проистекающее из
расчета на выгоды, которых надо ждать отчасти в этом, а также и в будущем
мире за исполнение закона. Между тем как сознание человеком в себе духовного
начала, вызывающее отречение от своей личности, гораздо сильнее всяких
наград побуждает человека к исполнению закона добра.
Высшее благо человека в этом мире есть единение с себе подобными.
Гордые люди, выделяя себя от других, лишают сами себя этого блага. Смиренный
же человек уничтожает в самом себе все препятствия для достижения этого
блага. И потому смирение есть необходимое условие истинного блага.
ПОТОМУ ЧТО ВСп ТО ХОРОШЕЕ, ЧТО ОН ДЕЛАЕТ, ДЕЛАЕТ НЕ ОН, А ТО
Может быть смиренным только тот человек, который знает, что в душе его
живет Бог. Такому человеку все равно, как судят о нем люди.
Человек, считающий себя хозяином своей жизни, не бывает смиренен,
потому что думает, что он ничем ни перед кем не обязан. Человек же,
полагающий свое назначение в служении Богу, не может не быть смиренен,
потому что постоянно чувствует себя далеко не исполнившим всех своих
обязанностей.
Мы часто гордимся тем, что мы хорошо сделали, мы гордимся тем, что мы
сделали, а забываем то, что в каждом из нас живет Бог, что, делая хорошее,
мы только орудия, посредством которых делается Им Его дело.
Бог мною делает то, что Ему нужно, а я горжусь. Все равно как если бы
камень, загораживающий проток ключа, гордился тем, что из него течет вода и
что воду эту пьют люди и звери. Но, скажут, камень может гордиться тем, что
он чист, не портит воду. И то неправда. Если он чист, то только потому, что
та же вода обмыла и обмывает его. Ничего нашего нет, все Божие.
Мы - орудия Бога. Что мы должны делать - мы знаем, но зачем мы это
делаем - это не дано знать нам. Тот, кто понимает это, не может не быть
смирен.
Главное дело жизни всякого человека - это то, чтобы становиться добрее
и лучше. А как же можно становиться лучше, когда считаешь себя хорошим?
Только тогда работник будет хорошо исполнять свое дело, когда он поймет
свое положение. Только тогда человек понимает учение Христа, когда он ясно
понимает то, что жизнь его - не его, а Того, Кто дал ее, и что цель жизни не
в человеке, а в воле Того, Кто дает жизнь, и что поэтому человек может
помешать проявлению в себе силы Божией, но сам собою не может сделать ничего
хорошего.
Только признай себя не хозяином, а слугою, и сразу искание, тревога,
недовольство заменяются определенностью, спокойствием, миром и радостью.
Если человек стремится к Богу, то он никогда не может быть доволен
собою. Сколько бы он ни подвинулся, он чувствует себя всегда одинаково
удаленным от совершенства, так как совершенство бесконечно.
Кто доволен собой, тот всегда недоволен другими.
Мудрецу сказали о том, что его считают дурным человеком. Он отвечал:
"Хорошо еще, что они не все знают про меня, - они бы еще не то сказали".
Нет ничего более полезного для души, как памятование о том. что ты
ничтожная и по времени и по пространству козявка и что сила твоя только в
том, что ты можешь понимать свое ничтожество и потому быть смиренным.
Несмотря на общее большинству людей малое внимание к своим недостаткам,
нет человека, который бы не знал о самом себе чего-либо более дурного, чем
то, что он знает о ближнем.
Стоит только немного подумать, и мы всегда найдем за собою какую-нибудь
вину перед человеческим родом (пусть это будет хотя бы только та вина, что,
благодаря гражданскому неравенству людей, мы пользуемся известными
преимуществами, ради которых другие должны испытывать еще больше лишений) и
это помешает нам посредством себялюбивых представлений о своих заслугах
считать себя выше других людей.
Каждый человек может быть для нас зеркалом, в котором нам видны наши
пороки, недостатки и все то дурное, что есть в нас; но мы большей частью
поступаем при этом как собака, которая лает на зеркало, думая, что она видит
там не себя, а другую собаку.
Самоуверенные, неумные и безнравственные люди часто внушают уважение
скромным, умным, нравственным людям именно потому, что скромный человек,
судя по себе, никак не может себе представить, чтобы плохой человек мог бы
так уважать себя.
Часто самые простые, неученые и необразованные люди вполне ясно,
сознательно и легко воспринимают истинное христианское учение, тогда как
самые ученые люди продолжают коснеть в грубом язычестве. Бывает это оттого,
что простые люди большей частью смиренны, а ученые большей частью
самоуверенны.
Для того, чтобы разумно понимать жизнь и смерть и спокойно ожидать ее,
необходимо понимать свое ничтожество.
Ты - какая-то бесконечно малая частица чего-то, и ты был бы ничто, если
бы у тебя не было определенного призвания - дела. Это только дает смысл и
значение твоей жизни. Дело же твое в том, чтобы использовать данные тебе,
как и всему существующему, орудия: истратить на исполнение предписанного
свое тело. И потому все дела равны, и ты не можешь сделать ничего больше
того, что тебе задано. Ты можешь быть только супротивником Бога или
исполнителем Его дела. Так что ничего важного, великого человек не может
себе приписывать. Только стоит приписать себе какое-нибудь великое,
исключительное дело, и нет конца разочарованиям борьбы, зависти, всяким
страданиям; только приписал себе значение больше растения, приносящего
плоды, и ты погиб. Спокойствие, свобода, радость жизни, бесстрашие смерти
даются только тому, кто признает себя в этой жизни не чем иным, как только
работником Хозяина.
Быть не известным людям или не понимаемым ими и не печалиться об этом в
этом свойство истинно добродетельного, любящего других людей, человека.
Китайская мудрость
Как вода не держится на вершинах, так и доброта и мудрость не бывают у
гордых. И то и другое ищут низкого места.
Добрый человек - это тот, кто помнит свои грехи и забывает свое добро,
а злой - наоборот, это тот, кто помнит свое добро и забывает свои грехи.
Доброго и умного человека можно узнать потому, что такой человек
считает других людей и лучше и умнее себя.
Люди самые приятные - это праведники, которые считают себя грешниками.
А самые неприятные - это грешники, которые считают себя праведниками.
Как трудно любить, жалеть людей самоуверенных, гордых, хвастливых! Уж
поэтому видно, как не только хорошо, но выгодно смирение. Оно сильнее всего
другого вызывает самое драгоценное в жизни: любовь людей.
Для того, чтобы люди могли хорошо жить, надо, чтобы был мир между ними.
А там, где каждый хочет быть выше других, не может быть мира. Чем смиреннее
люди, тем легче им жить мирной жизнью.
Нет ничего сильнее смиренного человека, потому что смиренный человек,
отказываясь от себя, дает место Богу.
Прекрасны слова молитвы: "Приди и вселися в ны". В этих словах все.
Человек имеет все, что ему нужно, если Бог вселится в него. Для того же,
чтобы Бог вселился в человека, делать нужно только одно: умолить себя, чтобы
дать место Богу. Как только человек умалит себя. Бог тотчас же вселяется в
него. И потому для того, чтобы иметь все, что ему нужно, человеку надо
прежде всего смириться.
Чем глубже спускается человек в самого себя и чем ничтожнее он
представляется себе, тем выше он поднимается к Богу.
Тот, кто обожает высшего, у того гордость исчезает из сердца так же,
как свет костра при свете солнца. Тот, чье сердце чисто и в ком нет
гордости, кто кроток, постоянен и прост, кто смотрит на всякое существо, как
на своего друга, и любит каждую душу, как свою, кто одинаково обращается с
каждым с нежностью и любовью, кто желает творить добро и оставил тщеславие,
- в сердце того человека живет владыка жизни.
Как земля украшается прекрасными растениями, которые она производит,
так же украшается и тот, в душе которого живет владыка жизни.
Истинное смирение трудно. Сердце наше возмущается при одной мысли о
презрении, об унижении; мы стараемся скрыть все, что может унизить нас в
глазах других, мы стараемся скрыть это от самих себя; если мы дурны, мы не
хотим видеть себя такими, каковы мы на самом деле. Но как ни трудно истинное
смирение, оно возможно. Будем стараться избавиться от всего того, что мешает
нам.
Те самые недостатки, которые в других тяжелы и несносны, в нас самих
точно ничего и не весят: их не чувствуешь. Часто бывает то, что люди, говоря
о других и жестоко осуждая их, не замечают того, что они описывают самих
себя.
Ничто быстрее не исправляло бы нас от наших недостатков, как если бы мы
были в силах видеть в других самих себя. Увидав ясно на других наши
недостатки, мы возненавидели бы недостатки наши, как они и стоят.
Лабрюйер
3
Ничто так не вредно для нравственного совершенствования, как довольство
собой.
К счастью, если мы улучшаемся, то улучшаемся так незаметно, что не
можем видеть своих успехов иначе, как после долгих промежутков времени.
Если же мы замечаем наше улучшение, то это признак того, что мы или
вовсе не подвигаемся или идем назад.
Остерегайтесь мысли, что вы лучше других и что у вас есть такие
добродетели, каких нет у других. Какие бы ни были ваши добродетели, они
ничего не стоят, если вы думаете, что вы лучше других людей.
Старайся не думать про себя хорошее. Если не можешь думать про себя
дурное, то знай, что уже то дурно, что ты не можешь думать про себя дурно.
Всякое сравнение себя с другими для оправдания себя есть соблазн,
препятствующий и доброй жизни и главному ее делу - совершенствованию.
Сравнивай себя только с высшим совершенством, а не с людьми, которые могут
быть ниже тебя.
Не бойся унижения: если ты сумеешь принять его с смирением, оно во
много раз окупится теми духовными благами, которые соединены с ним.
Старайся не запрятывать в темные углы постыдные воспоминания своих
грехов, а, напротив, старайся держать их всегда наготове, чтобы, помня свои
грехи, судить о грехах ближнего.
Считай себя всегда школьником-учеником. Не думай, чтобы ты был стар,
чтобы учиться, что душа твоя уже такова, какой она должна быть, и не может
быть лучше. Для разумного человека нет оконченного курса: он до самого гроба
ученик.
Мудрец сказал: "Дитя мое, не печалься о том, что тебя не оценили,
потому что никто не может отнять того, что ты сделал, или передать тебе то,
чего ты не сделал. Разумный человек довольствуется тем уважением, которое
заслуживает.
Будь добродушен, почтителен, дружелюбен, озабочен выгодой других, и
благо придет к тебе так же естественно, как воды изливаются на низины".
Человек без смирения всегда осуждает других; он видит только ошибки
людей, его же собственные страсти и пороки все больше и больше разрастаются.
Буддийская мудрость
Человек, не просвещенный христианством, любит только себя. А любя
только себя, такой человек хочет быть великим и видит, что он маленький,
хочет быть важным, а чувствует, что он ничтожен, хочет быть хорошим, а
знает, что он дурен. И, видя это, человек начинает не любить правду и
начинает придумывать такие рассуждения, по которым бы выходило, что он - то
самое, чем ему хочется быть. И, придумав такие рассуждения, становится в
своих глазах и великим, и важным, и хорошим. В этом большой двойной грех - и
гордости и лжи. От гордости и ложь, а от лжи - гордость.
Кто не питает отвращения к тому самолюбию, которое заставляет его
ставить себя выше всего в мире, тот вполне ослеплен, потому что ничто так не
противоречит справедливости и истине, как такое мнение о себе. Это ложно
само в себе, потому что нельзя быть выше всего в мире, и, кроме того, и
несправедливо, так как все требуют себе того же.
Есть всегда темное пятно в нашем солнечном свете: это - тень, которая
падает от того уважения, которое мы имеем к своей личности.
Нет ни одного человеческого преимущества - силы, красоты, богатства,
звания, учености, просвещения, даже доброты, которые при отсутствии смирения
не уничтожались бы и не превращались бы из преимуществ и хороших качеств в
отталкивающие свойства. Нет ничего противнее человека, кичащегося своим
богатством, званием, умом, просвещением, ученостью. добротой. Люди желают
быть любимыми людьми, знают, что гордость отталкивает людей, и все-таки не
могут быть смиренны. Отчего это? Оттого, что смирение не может быть усвоено
отдельно. Смирение есть последствие перенесения человеком своих желаний из
области вещественной в область духовную.
Нет для души ничего благотворнее унижения, принимаемого с радостью. Как
дождь теплый после яркого, иссушившего солнца самодовольства, освежает душу
унижение, принятое со смирением.
Входная дверь в храм истины и блага низкая. Войдут в храм только те,
которые пригнутся. И хорошо тем, кто пройдет в дверь. В храме же великий
простор и свобода, и люди там все любят друг друга, помогают друг другу и не
знают горя.
Храм этот - истинная жизнь людей. Дверь храма - это учение мудрости.
Мудрость же дается смиренным, тем, кто не возвышает, а умаляет себя.
Радость совершенная, по словам Франциска Ассизского, в том, чтобы
перенесть незаслуженный укор, потерпеть даже телесное страдание и не
испытать враждебности к причине укора и страдания. Радость эта совершенная
потому, что никакие обиды, оскорбления, нападки людей не могут нарушить ее.
Возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.
Слабейшее в мире побеждает сильнейшее; низкий и смиренный побеждает
высокого и гордого. Только немногие в мире понимают силу смирения.
Чем выше считает сам себя человек, тем он слабее: чем ниже он о себе
думает, тем он тверже и сам для себя и перед другими.
Нет в мире ничего нежнее и уступчивее, чем вода, а между тем, нападая
на жесткое и твердое, ничто не может быть сильнее ее. Слабый побеждает
сильного. Нежный побеждает жестокого. Смиренный побеждает гордого. Все в
мире знают это, но никто не хочет исполнять это.
То, что реки и моря властвуют над всеми долинами, по которым текут,
происходит оттого, что они ниже их.
Поэтому святой человек, если он хочет быть выше народа, должен
стараться быть ниже его. Если он хочет руководить им, то он должен быть
позади его.
Поэтому, если святой человек и живет выше народа, народ не чувствует
этого. Он находится впереди народа, но народ не страдает от этого. Поэтому
мир не переставая восхваляет его. Святой человек не спорит ни с кем, никто в
мире не спорит с ним.
Вода жидка, легка и уступчива, но если она нападает на твердое, жесткое
и неуступчивое, ничто не может устоять против нее: она смывает дома, кидает
огромными кораблями, как щепками, размывает землю. Воздух еще жиже, мягче и
уступчивее, чем вода, и еще сильнее, когда нападает на твердое, жесткое и
неуступчивое. Он вырывает с корнями деревья, также разрушает дома, поднимает
самую воду в огромные волны и гоняет воду в тучах. Нежное, мягкое,
уступчивое побеждает жестокое, суровое, неуступчивое.
Чтобы быть сильным, надо быть как вода. Нет препятствий - она течет;
плотина - она остановится; прорвется плотина - она снова потечет; в
четыреугольном сосуде она четыреугольна; в круглом она кругла. Оттого, что
она так уступчива, она нежней всего и сильней всего.
Суеверие мешает доброй жизни. Освобождает от суеверий только
правдивость - не только перед людьми, но и перед самим собой.
Самый обычный способ отрицать существование Бога состоит в том, чтобы
признавать всегда безусловно справедливым общественное мнение и не придавать
никакого значения тому голосу Бога, который мы непрестанно слышим в душе
своей.
Хотя бы весь мир признавал учение истинным и как бы древне оно ни было,
человек должен проверять его разумом и смело откидывать, если оно не
сходится с требованиями разума.
Учения о всегдашнем повиновении установленным властям, о принятии за
истину всего того, что проповедуется людьми, не могут быть приняты
человеком, признающим высшим судьей истины свою божественную природу.
Кто хочет сделаться истинным человеком, тот должен отбросить угождение
миру; кто хочет жить истинной жизнью, тoт пусть не руководится тем, что
принято считать добром, а пусть тщательно доискивается, где и что есть
истинное добро. Нет ничего святее и производительнее самостоятельной
душевной пытливости.
Если что правда, то давайте верить в это все: бедные, богатые, мужчины,
женщины и дети. Если же что неправда, то не будем верить никто: ни богатые,
ни бедные, ни толпы людей, ни женщины, ни дети. Истину надо провозглашать с
крыш.
Постоянно нашептывают, что опасно открывать некоторые, вещи большинству
людей. Говорят: "Мы знаем, что это неправда, но для народа это необходимо.
Народу полезно верить в это и потому можно сделать много зла, поколебав эту
его веру".
Нет. Кривые пути всегда останутся кривыми, хотя бы они были
предназначены для обмана самого большого большинства народа, и неправда
никогда и никому не может быть полезна. И потому мы признаем только один
закон для всех: следование истине, какую знаем, куда бы она ни привела нас.
В склонности верить в то, что нам выдается за истину, заключается и
добро и зло. Именно эта склонность делает возможным поступательное движение
общества, и именно она делает это поступательное движение столь медленным и
мучительным: каждое поколение благодаря ей без усилия получает достающееся
ему по наследству знание, приобретенное тяжелым трудом прежде живших людей,
и каждое поколение благодаря ей оказывается порабощенным ошибками и
заблуждениями своих предшественников.
Все суеверия: и закона Бога, и государства, и науки, - все это только
извращения мысли, и потому избавление от них, возможно только приложением к
ним требований истины, открываемой разумом.
Вера в то, что то, что нам выгодно и приятно, истинно само в себе, есть
естественное свойство как детей, так и человечества в его детском возрасте.
Чем дольше живет и человек и человечество, чем больше уясняется и
утверждается его разум, тем все больше человек и человечество освобождается
от такого ложного представления о том, что истинно все то, что выгодно
человеку. И потому как всякому человеку, так и всему человечеству
необходимо, по мере движения их в жизни, усилиями своего разума и всей
мудростью прежде живших людей проверять принятые на веру положения о том,
что истинно.
Всякая истина, выраженная словами, есть сила, действие которой
беспредельно.
Не думай, что говорить и делать правду нужно только в делах важных.
Говорить и делать правду нужно всегда, даже в самых пустых делах. Важно не
то большое или малое зло, которое произойдет от твоей неправды, а важно то,
чтобы ты сам себя никогда не осквернял ложью.
Если жизнь не согласна с правдой, то все-таки лучше признать правду,
чем скрывать ее: жизнь свою мы можем изменить по правде; правду же мы ничем
изменить не можем, она останется, какой была, и не перестанет обличать нас.
Мы все любим истину больше, чем ложь, но когда дело касается нашей
жизни, то мы часто предпочитаем ложь истине, потому что ложь оправдывает
нашу дурную жизнь, а истина обличает ее.
Для каждой, входящей в сознание людей, истины, заменяющей прежнее
заблуждение, бывает время, когда заблуждение явно и очевидна истина,
долженствующая заменить его. Но люди, которым или выгодно это заблуждение,
или привычно им, стараются всеми силами поддержать его. В такие времена
бывает особенно важно смелое провозглашение истины.
Если люди говорят вам, что не надо во всем добираться до правды, потому
что полной правды никогда не найдешь, не верьте им и бойтесь таких людей.
Это самые злые враги не только истины, но и ваши.
Они говорят это только потому, что сами живут не по правде и знают это
и хотели бы, чтобы и другие люди жили так же.
Если хочешь познать истину, то прежде всего освободись хотя на то
время, когда ищешь истину, от всех соображений о выгоде для себя такого или
иного решения.
Бывает радостно, когда поймешь неправду других людей и обличишь ее, но
во сколько раз радостнее, когда поймаешь сам себя в неправде и обличишь
себя. Старайся доставлять себе как можно чаще это удовольствие.
Как ни соблазнительна бывает ложь и все ее соблазны, бывает время, что
ложь так замучает человека, что человек, уже не для того, чтобы искать
истину, а только для того, чтобы избавиться от всей, нераздельной с ложью,
путаницы, от которой он страдает, обращается к истине и в ней одной находит
спасение.
Какая туча закутала мир? Отчего он не светится? Что оскверняет его? В
чем его великая опасность?
Опасность его в том, что люди живут не тем божественным разумом,
который дан каждому из них, а тем общим, извращенным разумом, который
сложился среди людей для оправдания их страстей. Люди страдают и ищут
спасения. Что же спасет их? Одно уважение к своему разуму и следование
истине.
Горький опыт показывает нам то, что нельзя уже удерживать прежние
условия жизни и что поэтому необходимо находить те новые 
| |
| Просмотров: 450 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры