bsp;

НА CROISETTE

Зверенок на веревочке, с круглыми ушами,

С предлинным и претонким тельцем шерстяным,

Откуда и зачем ты явился между нами,

И как ты на веревочку попал - к чужим?

Не то чтоб обезьяна он; нисколько не кошка:

Ухватки не кошачьи, и лапочки не те.

Свистит протяжно-робко, сидит, поджавши ножки,

На собственном, смешном, на узеньком хвосте.

За что тебя обидели чужие напрасно?

Заставили покинуть родину твою?

Ты все это расскажешь мне, свистом ясным,

Когда мы повстречаемся с тобой - в Раю.

СМОТРЮ

Я сужен на единой Мысли,

Одно я вижу острие...

Ну что ж! Смотри, гадай и мысли,

Не отступай,- смотри в нее.

Я на единой Мысли сужен.

Смотрю в блистательную тьму...

И мне давно никто не нужен,

Как я не нужен никому.

В СТАРОМ ЗАМКЕ

Птичий всклик зеленой ночью

отрывисто-строгий,

лунный сверк зеленой ночью

креста при дороге...

Древнее молчанье

башен тяжелых.

Тень и молчанье

в бойницах полых.

И только сердце

не ищет покоя.

Слышу, как бьется сердце,

еще живое...

ХОРОШАЯ ПОГОДА

Травы, травы, тростники

На сухой вершине...

Почему бы тростники?

Ни ручья здесь, ни реки,

Вся вода в долине.

Небо каждый Божий день

Ровноголубое.

Почему бы каждый день?

И куда девалась тень?

Что это такое?

Для того, чтоб обмануть,

Свод небес так ясен.

Соблазнить и обмануть,

Убедить кого-нибудь,

Что наш мир прекрасен.

Не поддамся этой лжи,

Знаю, не забуду:

Мир кругом лежит во лжи...

Ворожи, не ворожи -

Не поверю чуду.

В НОВОЙ

Отблеск зеленый в дверном стекле,

поют внизу автомобили.

Не думаю о моей земле:

что тут думать? Ее убили.

Вы, конечно, за это меня -

за недуманье - упрекнете?

А лишь жду, чтоб прошло три дня:

она воскреснет - в новой плоти.

ЗДЕСЬ

Чаша земная полна

Отравленного вина.

Я знаю, знаю давно -

Пить ее нужно до дна...

Пьем,- но где же оно?

Есть ли у чаши дно?

У МАЛЕНЬКОЙ ТЕРЕЗЫ

Ряды, ряды невестных,

Как девушки, свечей,

Украшенных чудесно

Венцами из огней.

И свет, и тишь, и тени,

И чей-то вздох - к Тебе...

Склоненные колени

В надежде и мольбе.

Огонь дрожит и дышит

Й розами цветет.

Она ли не услышит?

Она ли не поймет?

О, это упованье!

О, эта тишина!

И теплое сиянье,

И нежность,- и Она.

1933

ОТЪЕЗД

До самой смерти... Кто бы мог думать?

(Санки у подъезда. Вечер. Снег.)

Никто не знал. Но как было думать,

Что это - совсем? Навсегда? Навек?

Молчи! Не надо твоей надежды!

(Улица. Вечер. Ветер. Дома.)

Но как было знать, что нет надежды?

(Вечер. Метелица. Ветер. Тьма.)

ДВЕ СЕСТРИЦЫ

Тихонько упрекала

Любовь свою Сестру:

Оставить убеждала

Жестокую игру.

Шептала ей: "Послушай,

Упрямицей не будь!

Оставь людские души,

Не трогай их, забудь.

И я несу терзанья,

И я пытаю их.

Но сладки им страданья

И раны стрел моих.

Ты ж - словно тихим жалом

Пронзаешь дух и плоть,

Отравленным кинжалом

Не устаешь колоть...

А потому не странно

(И вечно будет так),

Что я для них желанна,

А ты для них - как враг".

"Сестрица, я не злая,

Ведь я тебе Сестра!

Все знаю и сама я,

И это не игра.

Прости, что прекословлю,

Пойми, пойми меня!

Я в душах путь готовлю

Для твоего огня.

Поверь: моей отравы

Не знавший человек -

Тебя, с твоею славой,

Не примет он вовек!

И видишь: от кинжала

Сама я вся в крови..."

Так отвечала Жалость

Сестре своей - Любви.

ВСПОМИНАЮ

Душе, единостью чудесной,

Любовь единая дана.

Так в полугрустностй небесной

Цветная полоса - одна.

И семь цветов семью огнями

Горят в одной: любовь одна,

Одна от века, и не нами

Ей семицветность суждена.

В ней фиолетовость и алость,

В ней кровь и золото вина.

То изумрудность, то опалость,

И семь сияний - и одна.

Не все ль равно, кого отметит,

Кого пронижет луч до дна,

Чье сердце меч прозрачный встретит,

Чья отзовется глубина?

Она всецветна - и одна.

Ее хранит, ее венчает

Святым единством - белизна.

* * *

Люблю огни неугасимые,

Любви заветные огни.

Для взора чуждого незримые,

Для нас божественны они.

Пускай печали неутешные,

Пусть мы лишь знаем,- я и ты,-

Что расцветут для нас нездешние

Любви бессмертные цветы.

И то, что здесь улыбкой встречено,

Как будто было не дано,

Глубоко там уже отмечено

И в тайный круг заключено.

* * *

Тереза, Тереза, Тереза, Тереза.

Прошло мне сквозь душу твое железо.

Твое ли, твое ли? Ведь ты тиха.

Ужели оно - твоего Жениха?

Не верю, не верю, и в это не верю!

Он знал и Любовь, и земную потерю.

Страдал на Голгофе, но Он же, сейчас,

Страдает вместе и с каждым из нас.

Тереза, Тереза, ведь ты это знала.

Зачем же ты вольно страданий желала?

Ужель, чтоб Голгофе Его подражать,

Могла ты страданья Его умножать?

Тереза, Тереза, Тереза, Тереза.

Так чье же прошло мне сквозь сердце железо?

Не знаю, не знаю, и знать не хочу.

Я только страдаю и только молчу.

1941-1942

* * *

В. Злобину

Одиночество с Вами... Оно такое,

Что лучше и легче быть ОДНОМУ.

Оно обнимает густою тоскою,

И хочется быть совсем ОДНОМУ.

Тоска эта - нет! - не густая - пустая.

В молчаньи проще быть ОДНОМУ.

Птицы-часы, как безвидная стая,

Не пролетают - один к ОДНОМУ.

Но ваше молчание - не беззвучно,

Шумы, иль тень их, все к ОДНОМУ.

С ними, пожалуй, не тошно, не скучно,

Только желанье - быть ОДНОМУ.

В этом молчаньи ничто не родится,

Легче родить самому - ОДНОМУ.

В нем только что-то праздно струится...

А ночью так страшно быть ОДНОМУ.

Может быть, это для вас и обидно,

Вам, ведь, привычно быть ОДНОМУ -

И вы не поймете... И разве не видно,

Легче и вам, без меня - ОДНОМУ.

1941-1942

КОММЕНТАРИИ

В настоящем издании печатаются четыре книги стихотворений З. Н. Гиппиус в полном объеме и в авторской композиции, а также избранные стихотворения, в них не вошедшие, и избранные повести и рассказы дореволюционного периода творчества писательницы. Книга Гиппиус "Последние стихи" вошла в ее книгу "Стихи. Дневник 1911-1921" почти целиком и здесь не воспроизводится; стихотворения из нее, не включенные в "Стихи. Дневник 1911-1921", выделены в особый раздел - также как и избранные стихотворения из сборника агитационных стихов "Походные песни".

В комментариях указываются публикации Стихотворений и прозаических произведений Гиппиус, предшествовавшие их появлению в авторских сборниках, а также наиболее существенные варианты по отношению к окончательному тексту (многочисленные пунктуационные варианты в первых публикациях стихотворений не фиксируются). Перепечатки стихотворений Гиппиус в антологиях и хрестоматиях не фиксируются.

Тексты произведений Гиппиус, включенных в издание, печатаются по авторским сборникам; стихотворения, не вошедшие в сборники,- по прижизненным авторским или посмертным публикациям, в единичных случаях (оговариваемых в примечаниях) - по архивным источникам. Тексты печатаются с исправлением типографских погрешностей и в соответствии с современными нормами орфографии и пунктуации (но с сохранением специфических особенностей, отражающих индивидуальную авторскую манеру). Годы в авторских датировках Гиппиус, как правило, обозначает сокращенно: "97", "01" и т. п.; мы их указываем в полной форме. Учитывается опыт двух посмертных изданий стихотворений Гиппиус: Стихотворения и поэмы. Т. I-II / First comprehensive edition compilete, annotated and with introduction by Ternira Pachmuss. Munchen: Wilhelm Fink Verlag, 1972; Стихотворения. Живые лица / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. Н. А. Богомолова. М.: Худож. лит., 1991.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ, ИСПОЛЬЗУЕМЫХ В ПРИМЕЧАНИЯХ

БВ - газета "Биржевые ведомости" (Петербург).

ГБЛ - Отдел рукописей Гос. библиотеки СССР им. В. И. Ленина (Москва).

ГПБ - Отдел рукописей Гос. публичной библиотеки им. M. E. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

Дневники - Гиппиус З. Петербургские дневники. 1914-1919. 2-е изд. Нью-Йорк: Телекс, 1990.

ЖдВ - "Журнал для всех" (Петербург).

Зеркала - Гиппиус (Мережковская) З. Н. Зеркала: Вторая книга рассказов. СПб., изд. Н. М. Геренштейна, 1898.

Из переписки З. Н. Гиппиус - Расhmuss Temira. Intellect and Ideas in Action. Selected Correspondence of Zinaida Hippius: Из переписки З. Н. Гиппиус. Munchen: Wilhelm Fink Verlag, 1972.

ИРЛИ - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР (Ленинград).

Маковский - Маковский С. На Парнасе "Серебряного века". Мюнхен, 1962. С. 87-122 (очерк "Зинаида Гиппиус" с публикацией неизданных стихотворений Гиппиус). *

НЖ - "Новый журнал" (Нью-Йорк).

НЖдВ - "Новый журнал для всех" (Петербург).

НЛ - Гиппиус (Meрежковская) З. Н. Новые люди: Рассказы. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1896.

НП - журнал "Новый Путь" (Петербург).

О Бывшем, 1, 2, 3 - Гиппиус З. О Бывшем // Возрождение (Париж). 1970. No,218. С. 52-70 (1); No 219. С. 57-75 (2); No 220. С. 53-75 (3) / Публ. Темиры Пахмусс.

ПН - газета "Последние новости" (Париж).

ПП - Антон Кирша. Походные песни. Варшава; 1920.

ПС - Гиппиус З. Н. Последние стихи. 1914-1918. Пб., 1918.

РМ - журнал "Русская мысль" (Петербург).

СВ - журнал "Северный вестник" (Петербург).

СЗ - журнал "Современные записки" (Париж).

Сирин - "Сирин". Сб. 3. СПб., 1914.

СП - Гиппиус З. Н. Стихотворения и поэмы. Том II: 1918-1945. Munchen: Wilhelm Fink Verlag, 1972.

СЦ - 1901 - "Северные цветы на 1901 год, собранные книгоиздательством "Скорпион"". М., 1901.

СЦ - 1902 - "Северные цветы на 1902 год, собранные книгоиздательством "Скорпион"". М., 1902.

СЦ - 1903 - "Северные цветы. Третий альманах книгоиздательства "Скорпион"". М., 1903.

ЦГАЛИ - Центральный гос. архив литературы и искусства СССР (Москва).

Экз. ИMЛИ - Экземпляр "Собрания стихов 1889-1903 гг." с рукописными маргиналиями автора, хранящийся в библиотеке Института мировой литературы АН СССР; использован в примечаниях Н. А. Богомолова в кн.: Гиппиус З. Н. Стихотворения. "Живые лица". М., 1991.

Contes d'amour, 1,2 - Гиппиус 3. Contes d'amour // Возрождение (Париж). 1969. No 211. С. 21-47 (1 ); No 212. С. 39-53 (2) / Публ. Темиры Пахмусс.

СТИХОТВОРЕНИЯ

СОБРАНИЕ СТИХОВ

1889-1903

Книга "Собрание стихов 1889-1903 гг. вышла в свет г московском издательстве "Скорпион" в октябре 1903 г. (на титульном листе: 1904). Печатается по тексту этого издания.

Работа над составлением сборника была начата Гиппиус, как это можно проследить по ее письмам к В. Я. Брюсову (ГБА, Ф. 386. Карт. 70. Ед. хр. 36, 37),.представлявшему издательство "Скорпион", в 1902 г. и продолжалась в 1903 г. вплоть до стадии прохождения корректур (в ходе ее правки Гиппиус прибавляла новые стихи, меняла состав и композицию сборника). См.: Богомолов Н. А., Котрелев Н. В. К истории первого сборника стихов Зинаиды Гиппиус // Рус. литература. 1991. No 3. Одно время Гиппиус предполагала выделить в сборнике особый раздел "иронических стихотворений" ("Можно назвать их какими-нибудь "улыбками": тихими, добрыми, печальными, вы лучше придумаете",- писала она Брюсову 30 мая или 6 июня 1903 г.- Там же); к включению в этот раздел были намечены стихотворения "Я", "Христианин", "Грех" ("Что есть трех?"), "Пьявки", "Старик" ("Стариковы речи"), "Предсмертная исповедь христианина",. "Любовь к недостойной", "Прямо в рай" (последние два в книгу не вошли). От реализации этого замысла Гиппиус отказалась, однако определенно заявленное авторское отношение к перечисленным стихотворениям позволяет воспринимать их как заведомо неадекватное, опосредованное отражение ее поэтического кредо.

Критические отзывы на "Собрание стихов 1889-1903 гг." отчетливо делятся на две группы - многочисленные, появившиеся на страницах изданий, отвергавших "новое" искусство, и немногочисленные, опубликованные "декадентскими" органами; в первых преобладало негативное отношение к книге, во вторых - признание поэтического дарования Гиппиус. При этом отзывы "антидекадентского" характера, напечатанные в изданиях различных, а зачастую и полярно противоположных, общественно-политических позиций, в отношении к поэзии Гиппиус сливались в дружный хор. Публицист-марксист и литературный критик вульгарно-социологического толка В. М. Шулятиков писал о "полной художественной несостоятельности поэтессы", ее "растерянности перед процессом жизни" (Курьер. 1903. No 273 (1 дек.). С. 2, 3), ему вторил консервативный публицист М. О. Меньшиков, полагавший, что отдельные "симпатичные строки" у Гиппиус "теряются среди нагроможденных друг на друга разнозвучных "безумно-безобразных и грубо-непонятных" строф" (Рус. вестник. 1904. No 5. С. 247. Подпись: M. M-в); в сходном ключе выступал и анонимный рецензент в либеральной "Русской мысли", утверждавший, что "г-жа Гиппиус - не поет", а ее стихи представляют собой "размышления (о чем - редко можно сказать), облеченные в довольно неудачные формы, и некоторые картины, в которых содержание таинственно, а способы выражения некрасивы" (РМ. 1904. No 7. Отд. И. С. 208, 207). Особенно решительно критики стремились разоблачить и опровергнуть самые основы творческого мироощущения Гиппиус. Так, А. И. Богданович увидел в ней лишь самовлюбленного декадента, "кокетливого, манерного и игривого" (Мир Божий. 1904. No 1. Отд. II. С. 85, 83. Подпись: А. Б.). Не менее резко высказывался FL Ф. Якубович: "...наша поэтесса готова любить кого и что угодно - себя, Бога, Дьявола - и только и людям относится с неизменным презрением" (Рус. богатство. 1904. No 1. Отд. II. С. 3. Без подписи).

Не все отклики рецензентов-"традиционалистов" были столь однозначными. Например, А. М. Аовягин заключал: "Большинство стихотворений <...> не отличается ни непонятностью, ни искусственностью содержания. Это не лишает их ни искренности, ни силы" (Лит. вестник. 1904. Т. VII. No 1. С. 90). Н. Н. Вентцель противопоставлял непонятным, "умышленным" стихотворениям Гиппиус те ее произведения ("Электричество", "Гризельда"), в которых она "умеет, когда захочет, выразить в образе красивом, ярком и в то же время понятном мысль, хотя бы и очень отвлеченную" (Ю-н. Поэты "стиль-модерн" // Новое время. Лит. приложение. 1903. No 9968 (3 дек.). С 9-10). Наконец, А. А. Измаилов в статье "Мистическая поэзия XX века" пришел к выводу, что в книге "сквозят <...> искренние и благородные искания пытливого духа, в которых нет ничего общего с тем низкопробным шарлатанством, каким угощали нас декаденты первичной фазы", и дал "Собранию стихов" по сути положительную оценку: "Предлагаемые не вразброс к частично, но в целом и достаточно цельном сборнике,- ее стихи чрезвычайно выигрывают. <...> Чтение этой книги в целом убеждает в искренности многих дум Гиппиус. Искренность примиряет со всем" (БВ. Утр. вып. 1903. Ха 604 (6 дек.). С. 2). Точка зрения на поэзию Гиппиус, определенная Измайловым, в последующие годы обозначится в "широкой" литературной критике как преобладающая.

В "своем" литературном кругу "Собрание стихов" было встречено исключительно положительными откликами. Н. Я. Абрамович посвятил ему пространную статью "Лирика З. Н. Гиппиус", в которой особенно акцентировал внутреннюю цельность и глубоко личностное своеобразие сборника: "Книгу "Собрание стихов" З. Н. Гиппиус кроме ее автора написать никто не мог. Pf то жизненно прекрасное, то духовное и пленительное по своей внутренней чистоте, твердости и изяществу, что составляет содержание этой белой книжки,неповторяемо. <...> поэзия Гиппиус - маленькая строгая часовня, безмолвная, сумеречная, в тишине которой чувствуется сосредоточенно глубокая, немая и незримая жизнь в Боге"." (НИ. 1904. No 8. С. 217, 218). Не менее восторженным был отзыв молодого поэта и критика А. А. Смирнова (впоследствии - крупного историка западноевропейских литератур), утверждавшего, что творчество Гиппиус "озаряет самые смутные и тревожные наши переживания": "Поэтесса <...> идет в глубину, вскрывает тайны окружающей действительности, передает свои откровения. Это - религиозное созерцание (другого имени не нахожу), наполняющее почти всю книгу и чувствующееся, может быть, сильнее всего там, где о Боге не сказано ни слова". Осмысляя стихи Гиппиус на фоне "импрессионизма" новейших поэтов, Смирнов отмечает: "З. Гиппиус, наоборот, фиксирует свои образы, дает им вполне развиться и лишь тогда замыкает в красивую, изысканную форму. Искусственность ли это? Думаю, что это "вторая искренность", "вторая непосредственность", которая избавляет и ее самое и читателя от неловкого обмана" (Хроника журнала "Мир искусства". 1903. No 16. С. 182).