| Главная » Книги |
Барыкова Анна Павловна - Переводы и переделки, Страница 8
Барыкова Анна Павловна - Переводы и переделкиею обреченный
На пытку лютую, в мгновенье смертной муки
Глядит тебе в глаза, невинный, изумленный,
И лижет ласково тебе, убийце, руки!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
---*--- Отрывок из поэмы "Виндзорский лес". Смотрите, на опушке леса за кустами
Вспорхнул фазан и машет яркими крылами,
И, - жизнерадостный, - взлетает высоко.
Но радость коротка... Он ранен; глубоко
Растерзанную грудь прожгла дробинка злая;
Трепещет, бьется он и, кровью истекая.
На землю падает.
Погибла красота
Веселых, ясных глаз с пурпурными бровями,
И крыльев огненных, и пышного хвоста,
- 203 - Сиявшего на солнце радуги цветами.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Со стаей чутких гончих по полям
Гоняются они по снутанным следам
За робким зайцем. Псов натравленная стая
Давно уж научилась у людей
Губить себе подобных, слабых, убивая
Без всякой жалости товарищей-зверей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Зимой охотник бродит в рощах оголенных,
Где скрылись горлицы на ветках, убеленных
Блестящим инеем, где изредка бекас
Вспорхнет над кочками замерзшего болота.
Курок ружья взведен, прищурен меткий глаз. -
Морозный воздух дрогнул... Началась охота.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Забавы ради бьет губительный свинец
Над вереском сухим кружащуюся пташку:
И жаворонок звонкий, - летних дней певец, -
Порой, не кончив песни, падает, бедняжка.
---*--- - 204 - Гэй. Пифагор и крестьянин. Встал рано на заре великий Пифагор,
Обычной думою высокой пробужденный,
И, чтобы подышать прохладой благовонной
Сияющего утра, вышел на простор
Полей цветущих. Вдаль, природу созерцая,
Глядел он, восхищенный мира красотой,
И, сам не зная как, на хутор небольшой
Нечаянно забрел. На лестнице высокой
Стоял хозяин сам и что-то прибивал
С таким усердием, что ветхий дом дрожал...
Стук громкий молотка услышав издалека,
Мудрец крестьянина окликнул: "Милый друг,
Какая у тебя там спешная работа?"
- "А вот, - сказал крестьянин, - удалась охота:
Мой лютый враг, злой коршун, не ушел от рук,
Попался наконец! Не мало птица злая
Сгубила кур моих, цыплят и индюшат;
Вот я ее теперь на стенку прибиваю,
Гвоздями крылья расправляю,
На страх породе всей! Пусть поглядятъ
Как их, воров, казнят!
И будет у меня в курятнике спокойно".
Мудрец сказал: "Ты прав, все хищники достойны
Позорной казни... Но, - подумай, милый мой, -
Уж если кровожадность грех такой большой,
Что хищной птице ты вменяешь в преступленье
Твоих цыплят и кур безвинных истребленье, -
Насколько же достойней казни человек?,
Всепожирающий убийца безпощадный,
Кровавым пиршеством позорящий свой век?
Вотъ - право сильного! Казня за злое дело,
Всем хищникам в пример,
- 205 - Ты коршуна убил, бесстыдный лицемер,
А сам вчера цыплят зарезал на жаркое..."
Крестьянин злобно крикнул: - "Эк ты приравнял
Людей и коршунов! Сам Бог нам право дал
Господства над зверями; людям на служенье
Все твари созданы; таков уж их удел,
Чтоб человек их ел!"
Мудрец сказал: "Всегда тиранов преступленья
Оправдывает нагло гордость их и ложь.
Но ты, пожалуйста, сознайся, друг мой милый,
Что коршун на людей похож;
Рука твоя его на стенку пригвоздила,
Чтоб жрать цыплят тебе покойней было.
Всем вам, - большим ворам, - чтобы привольней жить.
Воришек надо бить!"
---*--- Из басни "Овчарка и волк". "Приятель, - волк сказал, - нас создала природа
Зверями хищными, - такая уж порода:
Как с голоду живот
Нам подведет,
Кого попало мы хватаем
И поневоле убиваем, -
Ведь голод-то - не тетка, - знаешь сам!
Но если вправду ты так жалостлив к стадам,
Им искренно желаешь счастья и спасенья,
То повтори твои благие наставленья
Хозяевам овец, обжорам-господам.
Мне - волку - изредка барашек попадется
Один-другой;
А десять тысяч их ведется на убой
И добрым людям достается!
Врагов открытых злее, - полагаю я, -
Коварные друзья!"
---*--- - 206 - Овцы и кабан. Покорная овца безвинно умирала
На бойне под ножом кровавым мясника,
А стадо робкое безропотно стояло,
На смерть ужасную смотря издалека,
И очереди ждало.
Свирепый боров дикий мимо проходил
И злобно насмехался и дразнил
Дрожащее, беспомощное стадо: -
"Вот бьют вас, подлых трусов. Так и надо!
А вы тут топчетесь в пыли, разиня рот,
Любуетесь - как ловко шкуру он дерет
С такого же, как вы, безмозглого барана,
Как окровавленной рукой он - ваш злодей -
На части рубит, режет ваших жен, детей?
Отмщенья просят их зияющие раны,
Их кровь безвинная к вам громко вопиет, -
А вы - ни с места?! Трусы, глупый, рабский род!"
Старик-баран сказал: "Что лаешься напрасно?
Чем виноваты мы? Наш кроткий род таков,
Что нет у нас клыков;
Но мы пред нашей смертью лютой и ужасной
Глядим в глаза врагов
И знаем, умирая: в каждом злом деяньи
Есть злу - возмездие, насилью - воздаянье;
На этих самых бойнях, где нас бьют,
В кровавых лоскутках бараньей кожи смрадной
Враги жестокие найдут
Орудья казни беспощадной, -
Двух грозных мстителей людской породе всей:
Пергамент - для судебных кляузных писаний,
Раздоров, пререканий,
И звонкий барабан, зовущий в "поле браней",
Ведущий в смертный бой озлобленных людей.
Давно сторицею отмстили за барана -
Пергаменты да барабаны!"
---*--- - 207 - Философ и фазаны. Плененный музыкой веселых, голосистых
Лесных певцов, бродил он меж дерев тенистых
Прохладной рощи. Птичьи голоса
В зеленой темной чаще звонко раздавались,
В ветвях перекликались
И дружно уносились в небеса.
Но разом затихали песни, щебетанье,
Когда он подходил. Крылатые созданья
Испуганно взлетали, прятались в кустах;
И соловей смолкал, и звери все бежали,
Завидевши его. "Чем мы их запугали?
Как ненавидят нас!.. Откуда этот страх?
Неужто всем зверям внушила мать-природа
Бояться человеческого рода?"
Так думал про себя гуляющий мудрец.
И вдруг, как бы в ответ, раздался за кустами
Неясный говор, шорох; тихими шагами
Мудрец подкрался; там сидел фазан-отец,
Неопытных птенцов усердно поучая:
- "В лесу, - шептал он им, - вы проживете век
Беспечно, радостно в тени ветвей порхая.
Но знайте: всех зверей опасней - человек.
Он всяких ястребов и коршунов страшнее.
Не подлетайте к людям! Мудрости отца
Поверьте, помните, что все они - злодеи
Неблагодарные! Вот, например, овца
Им век свой служит; в шерсть свою одела
Она их голое, беспомощное тело.
И что ж?.. Они овец на смрадных бойнях бьют.
У бедных пчел они безжалостно берут
Все, что накоплено тяжелыми трудами:
И мед и воск, - все грабят, продают,
И род пчелиный губят алчными руками.
Да всех злодейств людей и счесть я не берусь!
Мала ли разве дань, какую платит гусь?
- 208 - Для процветание и блага их науки
Из крыльев собственных он перья дал им в руки.
А где же благодарность гусю от людей?
Писали перьями - и жарили гусей!"
---*--- Из басни "Двор Смерти". Все добивались старшинства,
Все хвастались, свои заслуги и права
Пред властелином - Смертью излагали;
И в ожидании решенья замолчали,
Когда с престола раздались слова:
- "А где же доктора? Заслуги их огромны:
Они побольше всех вас сделали вреда.
Ни одного здесь нет? Достойнейшие - скромны,
Известно, - как всегда!..
За их отсутствием пускай Невоздержанье
Получит по заслугам воздаянье;
Оно, - спокон веков, - страшнейший враг людей,
Набивший золотом карманы их врачей.
А вы от притязаний ваших откажитесь,
Подагра. Лихорадка, - все вы, господа,
Невоздержанию - в подметки не годитесь!
Оно - мой лучший друг, в нем миру - вся беда;
Оно - людских пиров веселый гость желанный
И тайно губит всех не гаданно, не жданно;
Ему - по праву старшинство:
Вы все - на службе у него!"
---*--- - 209 - Перси Шелли. Из поэмы "Королева Мэб". "А вот и он, - мудреное созданье, -
Загадка-человек! Он, больше всех других,
Способный познавать и высшие страданья,
И радость высшую мечтаний неземных;
Он, - в чьей душе сменялись быстро ощущенья,
Кипели, клокотали мощною волной,
Будя в нем лучшие природные влеченья;
Он - бывший бременем и славою земной -
В изменчивом движеньи жизни мировой;
Он первый, - в постепенном общем возрожденьи,
Служил его успехам сердцем и умом;
И каждый новый шаг вперед, на путь спасенья,
Глубокими чертами отражался в нем".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Смотри, вот он, прекрасный, чистый, непорочный
Душой и телом. Он красою безупречной,
Нетленною возвысил красоту земли;
К нему, блаженному теперь, со дня рожденья,
В согретую любовью душу низошли
Желанья чистые, благие вдохновенья;
Его, - с надеждою и верою святой
Стремящегося вечно к благам высшим, новым,
Для добродетельных сердец всегда готовым
В неистощимой, общей житнице земной, -
Всепобеждающею силой одарила
Мысль бесконечная. И не страшится он
Ни тьмы забвения, ни седины времен,
Ни мрака вечного зияющей могилы.
Бывало человек бесследно исчезал,
Как мимолетное и смутное виденье,
- 210 - С лица земли родной; теперь на ней он стал
Бессмертным!
Не зарежет он без сожаленья
Ягненка жалкого, смотрящего с мольбой
Глазами кроткими и ждущего пощады;
И труп, истерзанный и кровью залитой,
Не пожирает, - помня: "Убивать не надо;
И всем, нарушившим святой любви закон,
Кровь неповинных жертв отмстит за преступленье;
Заразой неизбежной, ядовитой, тленья
Убийца кровожадный будет поражен;
В сердцах немилосердных, кровью оскверненных,
Ее карающая, пагубная власть
Родит пороки все, разнуздывает страсть,
И ненависть, и злобу в душах исступленных;
Зародыши болезней, горя, нищеты
И смерти, - вместе с нею людям привиты!"
Не губит он теперь жестокою рукою
Крылатых жителей своих родных лесов;
И смело к небесам иевучею душою
Возносятся они; и нет у них врагов.
Никто не знает страха. Властелин державный
Всего живущего жестокий скипетр свой
С презрением отбросил, и теперь как равный
Меж равными привет.
И счастие зарей.
И знание благими, кроткими лучами
Утешена, согрета наконец земля;
Благословенно все: и воды и поля, -
Благоволение и мир под небесами!
Там - воздержанием была побеждена
Болезнь, последствие позорных наслаждений;
Здесь - миром кончена последняя война
Страстей с Рассудком. Общее стремленье
Существ, освобожденных от оков былых:
"Трудиться друг для друга", - чтоб в делах земных
Род человеческий, свободный, благодарный,
Склонялся лишь пред властью Разума одной,
Добывшей Истину, как камень лучезарный,
- 211 - Из тайных рудников. сокрытых вечной тьмой,
И в дар земле принесшей это украшенье.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Счастливица-земля, - небес осуществленье,
Небес, куда стремилось столько душ людских,
Возвышенных и чистых! Подвигов святых -
Святая цель и край обетованный,
Всем человечеством предвиденный, желанный!
Безгрешных чистых духов радостный приют,
Где нет бессилия, печали и паденья,
Куда ни скорбь, ни смерть, ни нужды не зайдут, -
Счастливица-земля, - небес осуществленье!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ты гению являлась в вдохновенных снах.
Неясным предвкушеньем счастья услаждая,
Надежд осуществимых корни утверждая,
И воплощая грезу светлую в сердцах.
Ты - пристань Мира и Любви. Покой сердечный
Нашла душа достигших до тебя людей, -
Участников живой работы бесконечной,
Создавшей совершенство красоты твоей!"
---*--- Из поэмы "Восстание Ислама". Братья, мы свободны! В вышине небесной
Звезды заблестели красотой чудесной;
А под небом рдеют спелые плоды;
Зелены, душисты темные сады;
Ветерочек веет над землей, волнуя
Мимолетным вздохом жатву золотую.
Дремлет зверь и птица сладким мирным сном
И царит святая тишина кругом.
Спите мирно, звери! Вас, - детей природы, -
Старший брат не губит, как в былые годы;
На пирах не льется свежей крови яд;
- 212 - Не восходит к небу смрадный дым и чад,
Кровопийц в злодействах наших обвиняя
И прося пощады. И зараза злая
Нас не оскверняет; не царит в сердцах
Ни тоска, ни злоба, ни безумный страх.
Все земные твари в нас нашли защиту,
Приютились ближе, - радостны и сыты;
Весело порхает хор лесных певцов;
Дружно льются песни выше облаков;
Вся земля оделась красотою вечной.
Такова работа мысли бесконечной.
Братски потрудились: пахарь, и поэт,
И мудрец-ученый; всюду - радость, свет.
В городах и селах не слыхать проклятья
И голодных стона. Мы свободны, братья!
---*--- Песня. (Из "Освобожденного Прометея"). Волшебною песнью твоей очарована,
Душа моя - словно челнок заколдованный -
Плывет по ее серебристой волне
В дремоте счастливой. И грезится мне,
Что ты, добрый гений, крылами лучистыми
Челнок осеняешь и правишь рулем;
Что вечно плывем мы, - навеки вдвоем, -
А воздух звучит ветерками душистыми
И вторит той песне. Плывем в берегах
Реки быстротечной. Кругом на горах
Цветущие рощи шумят заповедные;
В тени их звучит твоя песня победная.
И вот обняла, подхватила волна
Певучая душу; восторга полна,
Лечу я, с твоею душой неразлучная,
По морю мелодий в даль сладкозвучную;
А ты, в вышине, в светлом царстве чудес,
- 213 - Где льются предвечные звуки небес,
Расправил блестящие крылья могучие.
На всех парусах полетели мы вновь.
Вот берег желанный; там дышит любовь
В ласкающем воздухе, в кротком дыхании
Весеннего ветра, в волне голубой,
В гармонии чудной и вечной слияние
Спокойного неба с цветущей землей.
---*--- Западному ветру. Западный ветер, дыханье могучее
Осени! Ты, чьею силой незримою
Мертвые листья, как духи, гонимые
Злым чародеем, проносятся тучею,
Тленьем постигнутой, мрачной толпой
Кружатся в воздухе, вихрю покорные,
Красные, желтые, бледные, черные,
Как привидений испуганный рой.
Ты, семена разносящий крылатые
К зимним постелям, где мраком объятые
Спят они крепко суровой зимой,
Как мертвецы под могильной плитой,
Долго, пока протрубят пробуждение
Сонной земле твои братья весенние:
Почки бутоны раскроют душистые;
И разнесется дыханье их чистое,
Их аромат плодотворный, живой,
Горы и долы наполнив собой.
Дух-охранитель и Дух разрушения,
Дух вездесущий, услыши моление!
Ты, чьим теченьем под высью лазурною
Тучи, несущие громы и молнии,
Гордые вечной свободой своей,
Сорваны взрывом дыхание бурного,
Словно как листья поблекшие, дольние
- 214 - С неба и моря сплетенных ветвей;
Ты, разметавший над зыбью морей,
В синей дали горизонта туманного,
Вверх, до зенита небес лучезарного,
Кудри блестящие бурь наступающих,
Словно как косы Менад, потрясающих
Бешено-буйно своей головой,
В пляске рассыплются светлой волной;
Ты, заунывная песнь погребальная.
Песнь над умершего года могилою
В ночь, когда ты всемогущею силою
Сдвинешь над новой гробницей печальною
В мрачные своды туманы безбрежные,
Дождь и мятели угрюмые, снежные, -
Дух-охранитель и Дух разрушения,
Дух вездесущий, услыши моление!
Ты, Средиземного моря прекрасную
Гладь пробудивший от летнего сна
В тихом заливе, где неги полна
Дремлет спокойно лазурь ее ясная
И - убаюканной шумом течения,
Грезятся в сонных волнах отражения
Башен высоких и старых дворцов,
Все потонувшие в бархате мхов,
В зелени темной, в гирляндах цветов;
Ты, перед чьею стоною победною
Воды Атлантики, мутной пучиною
Вмиг расступаясь, мешаются с тиною,
С илом глубокого, мрачного дна,
Где, зная голос твой, поросли бледные
В страхе дрожат, и трепещет волна, -
Дух-охранитель и Дух разрушения,
Дух вездесущий, услыши моление!
Если бы в мощном твоем дуновении
Мог я носиться как листья осенние;
Если бы был я морскою волной,
Облаком легким, летящим с тобой;
Еслиб я мог, как в дни детства прелестные,
- 215 - Быть твоим спутником, - смелой мечтой
Быстро нестись за тобой в поднебесную,
Бег обгоняя стремительный твой, -
Я не дерзнул бы на это моление,
Просьбой не смел бы тебя утруждать, -
В горькой нужде моей помощь подать;
Но... я упал на колючие тернии;
Кровь моя льется из множества ран.
О, подними меня, дух-великан,
Как поднимаешь ты листья летучие,
Облако быстрое, волны кипучие!.
Давит, гнетет меня цепью железною
Ноша тяжелая, жизнь бесполезная;
Скованы мысли, желанья, мечты;
Скован я, - гордый и смелый, - как ты!
Сделай меня своей лирой унылою,
Пой во мне так же, как в чаще лесов;
Я не боюся потери листов!
Чудных гармоний волшебною силою
Будут звучать мои песни осенние,
Скорбные, милые песни последние...
Будь во мне, пламенный, грозный и дикий,
Мною будь, буйный, свободный, великий!
И разнеси мои песни могучие
Так же, как листьев бушующий рой,
По свету белому!.. Страстные, жгучие,
Жизнь возродят они ранней весной.
Вещее слово и мысль вдохновенную
Яркими искрами в мраке рассей
И раздувай это пламя священное
Мощным дыханием в сердце людей!
Весть пробужденья, трубой громогласною
Ты прозвучи над уснувшей землей!
Ветер! подул ты суровой зимой, -
Значит, весна недалеко прекрасная!
---*--- - 216 - Озимандия. Громадный памятник, былых времен святыня,
Стоит в волнах песков безбережной пустыни:
Две каменных ноги, высокий пьедестал,
Полуразрушенный; а рядом в прах упал
Безногий истукан с разбитой головою.
В лице, воссозданном искусною рукою,
В холодных, дышащих презрением чертах,
В усмешке злобной и надменной на устах,
Застыли жившие в жестоком сердце страсти,
Сияет торжество несокрушимой власти.
На пьедестале надпись гордая гласит:
- "Я - ОзимЮндия. Я - царь царей. - великий.
Вот рук моих дела! Завидуйте, владыки!"
И все безжизненно. все пусто, все молчит
Кругом него. Пустыня стелется немая,
Осколки прошлого песками засыпая.
---*--- - 217 - Теннисон. Спасенный. (Повесть в стихах). I В гряде утесов серых - котловина
Прибоем вырыта, а в ней - несок
И вечно-бурных волн седая пена,
Как желтый, шитый серебром ковер,
Далеко стелются. Повыше приютилась
Рыбацкая слободка между скал.
Вокруг убогой, ветхой колокольни,
За верфью, кровли красные домов
Столпились тесно в кучу, словно стадо
Вокруг седого пастуха; от церкви
Прямая улица ползет наверх
К высокой башне мельницы крылатой;
За мельницей орешник молодой
Разросся шапкой круглой и кудрявой,
А выше - в небе бледно-голубом,
Под дымкою тумана синеватой -
Равнины и холмы...
Лет сто назад
На побережьи том играли дети,
Подросточки, с соседних трех дворов:
Филипп - сын мельника, Андрей Бобыль -
Сын бедного погибшего матроса,
Да чудная малютка Анна -
Любимица и гордость всей слободки.
Как весело им было! Как привольно!
Игрушек сколько было там у них!
Все море синее им надарило:
И камушки-ракушки всех цветов,
- 218 - И старый якорь с ржавыми концами,
И свернутый канат, и сеть, и лодка
С пробитым дном, - чудесные игрушки,
Каких не сыщешь в лавках городских!
Там всякий день из влажного песку
Ребята пироги пекли на-славу -
И строили себе дворцы и замки;
Прилив, отлив - все было им забавой;
То вслед они бежали за волной,
То резвая волна их догоняла;
И под скалою, в маленькой пещерке,
Они играли: "будто это дом",
Где Анна уж всегда была "хозяйкой",
А мальчики, поочередно, роль
"Хозяина" и "мужа" исполняли,
И ссорились из-за "жены" порой;
Частенько доходило и до драки.
"Моя жена! Мой дом! - кричал Андрей.
Сжимая кулачонки. - Убирайся!" -
"Ан врешь! Сегодня очередь моя!
Сам убирайся! Мие быть 
| |
| Просмотров: 470 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры