| Главная » Книги |
Шуф Владимир Александрович - Гекзаметры, Страница 8
Шуф Владимир Александрович - Гекзаметрыgn="justify"> с неустанной надеждой во взоре.
Знойно синело за ним
раскаленное Мертвое море.
Странник вечерней поры
дожидался, сулившей прохладу,
И с Елеонской горы
он увидел Салима ограду.
Солнце садилось, от стен
упадали зубчатые тени...
"Город сей благословен!" -
восклицал он, склоняя колени.
Там у священных ворот
водоноса он встретил с кувшином.
Чистую воду несет
человек тот в сосуде старинном.
У водоноса в руке,
мнится, чаша горит золотая.
Светлой росой на песке
Блещут частые капли, спадая.
***
"Дай мне напиться! - к нему
обращается странник убогий: -
Жгучую жажду уйму,
изнурен я от дальней дороги.
Пылью покрыт до колен".
Но сказал тот с отрадой во взоре:
"Жаждущий в мире блажен,
ибо Я утолю его вскоре!
Аз есмь источник живой, -
пьющий в нем не возжаждет вовеки".
Путник склонился главой
и Христа узнает в человеке.
В бедный одетый хитон,
светозарный и благостный ликом,
Сам подал страннику Он
свою чашу в смиреньи великом.
Чашу страданья и слез
прикоснул Он к устам пилигрима,
Жажду насытил Христос,
напоил, и исчезнул незримо.
Он из божественных рук
даровал всех скорбей утоленье,
Радости дал вместо мук,
бесконечную жизнь и прощенье.
Он - исцеляющий ключ,
благодатный источник в пустыне.
Полдень был зноен и жгуч,
но испивший не жаждет отныне.
Пальм, густолиственных тень
видит странник, в песках умирая, -
Вечный, немеркнущий день
в светлом царстве небесного рая.
LVI. ВОСКРЕСЕНЬЕ
По воскресеньи Христа,
пред рассветом грядущей денницы,
Ада отверзлись врата
и открылись усопших гробницы.
Праведных в мире тела,
встав из гроба, явилися многим
И пеленой облекла
стан их смерть, как покровом убогим.
Сонмами в город святой
чрез ворота вступали виденья,
Шли, как чета за четой,
принести людям весть воскресенья.
Ужасом грезил Сион
и в долине немой Иосафата,
Там, где струился Кедрон,
мглою даль была смутно объята.
Мрачно темнел сквозь туман
одиноким своим саркофагом
Авессаломов курган.
Кактус рос по глубоким оврагам,
И грудой каменных плит
простирались далеко гробницы.
Ныне был камень открыт
и вставали теней вереницы.
Медленно призраков рой
подымался к воротами Салима.
Где высоко над горой
круглой башней долина хранима.
Все было полно чудес,
и земля разверзалась в утробе.
Mиpa Спаситель воскрес,
жизнь даруя усопшим во гробе.
Но непрозревшим сердцам
темный ужас виденья внушали,
И разрушавшийся храм
был окутан туманом печали.
Ветра стремился порыв,
гасли свечи, колеблясь огнями...
Надвое, тайну раскрыв,
разодралась завеса во храме.
LVII. К СВЕТУ
Post tenebras spero lucem!
Черная смертm предо мной,
даль великою тьмою одета...
Жажду я жизни иной,
после мрака жду радости света.
Кончился век мой, и вот
путь к могиле все ближе, короче.
Хаос раскрылся, растет,
гаснет мысль в нем, как искра средь ночи.
В небытие погружен
дух мой скорбный и жизнь отлетела.
Вечность, безмолвие, сон, -
только пепел остался от тела.
Верю я в смысл бытия...
В черных безднах, в пучине тумана,
Адскую злобу тая,
скрылся сумрачный лик Аримана.
Светоч любви не потух.
О, Господь, будь мне верным покровом!
Да окрылится мой дух,
просиявший в сознании новом.
Пусть, возрожденный Тобой,
от материи, праха и тленья,
Он вознесется с мольбой
к небесам, в их святы селенья.
Мрак расступился, и свет
озаряет бесплотные очи.
Уничтожения нет,
нет навеки смежившейся ночи.
Утро блеснуло опять,
и в последний свой час, умирая.
Дух мой спишу я предать
золотым сновидениям рая.
Там загорятся огни,
не погаснув во мраке тяжелом,
Ярко зажгутся они,
как лампады пред вечным престолом.
Там в небесах пред Тобой
преклонились Начала и Силы...
Молнией путь голубой
озарил серафим шестикрылый.
В огненном круге орбит
блещет звезд лучезарных дорога...
Выше, все выше летит
пламя жизни к сиянию Бога!
КРЕСТОНОСЕЦ
Поэма
Одинок, чрез холмы и пески
Едет рыцарь, исполнен тоски.
Едет рыцарь дружины Готфрида.
Солнце жжет его кудри и щит,
В битве шлем был утрачен, разбит,
Лютня звонкая праздно висит, -
В сердце рыцаря злая обида.
Бился жарко и смело Танкред.
Но погибли в бою паладины, -
Как самум, заметающий след,
Налетели толпой сарацины,
И нежданно был страхом объят,
Был рассеян отсталый отряд
Ятаганом моссульца Кербоги.
И один, озираясь назад,
По песчаным холмам без дороги
Пробирается рыцарь в тревоге.
Страшен зной, незнакомы поля,
Верный меч не утратил ли силу?
И тебя ль, о Святая Земля,
Он обрёл, чтоб найти здесь могилу?
Жгучий панцирь сковал ему грудь,
Мучит жажда в безводной пустыне...
Конь устал... Не утерян ли путь
Крестоносца к далекой святыне?
Опаленные жаждой уста
Призывают напрасно Христа.
* * *
И с отчаяньем мрачным в груди
Он глядит, - лишь пески впереди,
Точно волны, вздымаясь холмами,
В даль ведут... но куда? Нет следа
На равнинах, покрытых песками.
Как надежда, иссякла вода,
Не прольется слеза небесами.
Лучезарное пламя небес
Опалило холмы Палестины,
И, змеясь, Иордан в них исчез
За чертою зеленой долины.
Одиноко в печали своей
Вспоминает бойцов и друзей
Славный рыцарь Христовой дружины.
Где Готфрид, устрашавший один
Ополченных эмиров союзы?
Где Гюго Вермандуа, Балдуин,
Где отважный Раймонд из Тулузы?
Может быть, переходят Кедрон
Их войска под стенами Салима,
И разбитый Танкред, только он,
Здесь блуждает с тоской пилигрима.
Так зачем же в руке его меч
И крестом белый плащ его вышит,
Если враг в шумном грохоте сеч
Клич Танкреда уже не услышит?
Знойный день ему кажется хмур,
Горек жребий, нет смерти безвестней.
И к Агнесе ее трубадур
Не вернется с победною песней.
Но иная мечта увлекла
В даль его от родимой долины.
Полн огня, с юным, блеском чела
Он спешил на холмы Палестины.
О, Господь, в бой его поведи!
Сокрушится врагов Твоих злоба!
Он с надеждой и верой в груди
Шел к святыне Господнего Гроба.
Он отчизну покинул свою,
Не страшился невзгод и лишений...
О, Господь, дай мечу и копью
Засверкать в шумном вихре сражений!
Все забыв, он с мечтою одной
Шел отважно на подвиг свободный,
И на знамени крест золотой
Для него был звездой путеводной.
Не Тебя ли, Господь, он искал,
Полн любви и печали безвестной?
В сердце голос Твой внятно звучал,
Он манил, он его призывал
Жаждой истины, жаждой небесной.
Без Тебя что нам мир, красота,
Бытия непонятные цели?
Ты наш Бог, Ты святая мечта,
Светлый сон детских лет с колыбели!
* * *
О Teбе лишь тоскует душа,
Обретем ли Тебя мы в скитаньи?
Дай нам жизнь, дай, Тобою дыша,
Просиять в Твоем ярком сияньи!
Но слабеет Танкреда рука,
Меч крестовый послужите ли ныне?
И покроют налеты песка
Кости рыцаря в чахлой пустыне...
Небеса безответны, немы,
Вихрь песчаный кружит в отдаленьи.
Мучим жаждой, с холмов на холмы
Он блуждает, как в сонном виденьи.
Едет он то вперед, то назад,
Неустанно коня погоняет
И порой воспаленный свой взгляд
В знойный воздух пустыни вперяет.
Вот вечерние тени легли,
Солнце мечет последней стрелою,
И мерещится что-то в дали,
Отуманенной синею мглою.
Видит рыцарь, тревогой объят,
Образ чудный в пространстве безбрежном.
Кто в сияньи серебряных лат
Мчится там на коне белоснежном?
* * *
В перьях шлема, велик и могуч,
Он летит окрыленный и бурный,
И зажег догорающий луч
На мече его пламень пурпурный.
На одежде его боевой
Нет герба, на щите - нет девизов,
Но, подняв рог серебряный свой,
Трубит он возглашающий вызов.
"Стой, Танкред, и померься со мной!" -
Говорит паладин неизвестный.
И в смятении меч свой стальной
Поднял рыцарь для битвы чудесной.
Искры блещут, мечи о мечи
С лязгом бьются при мощных ударах.
Мгла пустыни, спускаясь в ночи,
Не смущает воителей ярых.
И дивится, сражаясь, Танкред, -
Прибывают у рыцаря силы,
И в коне его устали нет.
Не сдается боец легкокрылый.
Вот светлеет в дали голубой,
Никому не дается победа.
И окончить томительный бой
Паладин призывает Танкреда.
* * *
Но, увлекшись в отважном бою,
Продолжает он cечу свою.
В обе руки взяв меч, он булатом
Бьет врага по серебряным латам.
Вдруг, как молнией вспыхнувшей, он
Был ударом в бедро поражен,
И с коня он повергся во прахе.
На воителя смотрит он в страхе:
Светлый шлем неземного бойца
Озарился сияньем венца.
Перед ним не Архангел ли Божий?
Лучезарен воителя вид,
На заре с ликом солнечным схожий.
"Встань! - Танкреду боец говорит: -
Верь отныне в бою своим силам.
Рыцарь, знай, бился ты с Михаилом!
Так вещает Господь, - Он с тобой,
Крест тебя ополчает на бой,
Ибо сказано "Сим победиши!" -
И, взлетая все выше и выше,
Божий воин в сияньи исчез,
В свете утреннем ясных небес
Уносясь к лучезарным пределам.
И Танкред место сечи ночной,
Где боролся с ним Вождь неземной,
Как Иаков, нарек Пенуелом.
Там явился Израилю Бог,
Там узреть лик Господень он мог,
И душа у него сохранилась...
Сердце рыцаря радостно билось,
И, встречая небесный рассвет,
На коленях молился Танкред.
И пустыня с ним вместе молилась,
Выходя из полуночной тьмы,
Озарялись лески и холмы,
И, в сиянии утреннем тая,
Догорала звезда золотая.
* * *
И восторгом святым весь объят,
К небесам рыцарь поднял свой взгляд.
Тихо облако там проносилось.
В одеяньи серебряном, мнилось,
Там Архангел Господень летел
От земли в свой лазурный предел.
Он, как утро, был светел и ясен,
Как заря, лучезарно-прекрасен.
Чуть алело, румянясь, чело,
И, прохладою вея, крыло
По земле обнаженной, унылой
Проходящею тенью скользило,
Словно тучка, что в солнечный день
Бросит на поле легкую тень.
Кто он, дивный? Свершая веленья
Сил небесных, Властей и Начал,
Херувимам на их песнопенья
Песней ангельской он отвечал.
Перед ним расстилались в пустыне
Опаленные солнцем края.
Изнывая в страданьях, в гордыни,
Как дождя, благодатной святыни
Ждет земля, жажду веры тая.
С кроткой жалостью мир озирая,
Светлый ангел летел в небеса,
И, как слезы посланника рая,
Упадала на землю роса.
* * *
За холмом над пустыней немою,
Где Восток рдеет алой чертою,
Просиял солнца луч золотой.
Вечно борется с черною тьмою
Небо светлой своей красотой.
Нарушающей заповедь Божью
Утаится ли долго во мгле?
Зло с добром, правда с темною ложью
Нераздельно слиты на земле.
В нераздельности хаос вселенной,
Он стихийною плещет волной,
Мир духовный в погибели тленной
Смешан с прахом и перстью земной.
В царстве светлом бессмертного духа
Непреложен порядка закон.
Все, что слепо, и мрачно, и глухо
Исчезает в теченьи времен.
Но скрываются тени от света,
Ясен лик просветленный добра,
И земля вновь лазурью одета
В благодатном явленьи утра.
Солнце в блеске и пурпуре встало
И лучистым венцом засверкало, -
Скрылась прочь ослепленная ночь!
Жизни вечной святое начало
Тьма не может на век превозмочь.
Нет нестройного звуков слиянья,
Дивных арф мир наполнен игрой.
Славен в песне, в победе сиянья!..
Жив Господь в красоте мирозданья,
Неизменен божественный строй!
* * *
Голубым и молящимся взором
Рыцарь встретил светильник дневной.
Кудри светлою пали волной,
На груди его панцирь стальной
Весь горел искрометным узором.
Снова труд, переходы и зной.
Повинуется рыцарским шпорам
И кипит в золоченой узде
Конь, привычный к походной езде.
По сыпучим пескам неустанно
Он летит к берегам Иордана.
Вновь с холмов Палестинской земли
Видит рыцарь виденье в дали.
В бой великий, неслыханный, мнилось,
Вся небесная рать ополчилась.
Копьеносные ангелы шли,
Озарялись сияньем денницы
Окрыленные их колесницы.
Белых всадников, белых коней
Исчезали в дали вереницы.
Не видал ополченья сильней
Взор Танкреда, привыкший к сраженью,
Не нашлось бы числа ополченью,
Счета не было ратникам тем,
Были тысячи тысяч, тьмы тем!
Точно снег их одежды льняные,
Кудри их в серебре обручей.
Ополченья идут неземные
В блеске копий, секир и мечей.
Всепобедна небесная сила,
И Танкред в ее ратном челе
Внове архангела зрит Михаила.
Вождь небес - словно пламя во мгле,
Словно солнце над пылью летучей...
И подъята в деснице могучей
На древке и копье золотом
Орифлама с пурпурным крестом.
Не в защиту ль Господнего Гроба
Ополчилась небесная рать?
Сарацинского полчища злоба
Не страшит обращающих вспять.
Крестоносец глядит в умиленьи
Светозарному воинству вслед.
Рать уходит пред ним в отдаленьи,
И восторженно, в бранном кипеньи,
Меч свой выхватил бурный Танкред.
Он, внимая оружия звону,
Шуму множества плещущих крыл,
Устремляется смело к Сиону
По следам ополчившихся сил.
Но в сияньи лучей знойно-алом
Вот немые пред ним берега.
Почва чахлая скудно-нага.
Горы пурпурным рдеют кораллом,
И в величьи своем одичалом
Море Мертвое синей волной
На песок набегает цветной.
По долине бесплодной, суровой
Море стелется гладью свинцовой.
Здесь томителен солнечный зной.
Нет ни плеска в волнах, ни напева.
Зыби мертвенной холоден вид.
Над страною Господнего Гнева
Вековое проклятье висит.
Вкруг пустыня в молчаньи застыла...
И на гребне пурпуровых скал
Конь Архангела грозного стал,
И небесная строилась сила
Там, где были с Гоморрой Содом
Казнены справедливым судом
И наказаны карою правой.
Сила ангелов стала, - и вот
Бранный клич их потряс небосвод.
Шуму многих стремящихся вод
Он подобен был. Огненной славой,
Как заря, лучезарно-кровавой,
Восходящего солнца лучи
Озарили полки и мечи,
И раскрылся свод неба гремящий,
В блеске молний громами разящий,
И поверженный в страхе Танкред
Видит то, чему имени нет.
Божий гнев перед ним беспощадный,
Гнев Судьи, гнев великий Добра...
Над землею греховной и смрадной
Встал он страшный, как смерч, как гора,
Что бросает огонь свой и лаву...
Гнева высшего видит он славу,
И трубящий с небес херувим
Чашу казней разлил перед ним.
Власти неба, Господства и Силы,
И Престолы открылись в огне,
И крылом Серафим шестикрылый
Лик святой закрывал в вышине.
По пустыне, с конца до начала,
От равнины, со скал, с облаков
Рать всевышняя клич возглашала:
"Свят, свят, свят Господь Бог Саваоф!"
И на крыльях колеса Галгала
Вознесли херувимы в эфир...
Некто светлый и древний, как мир,
На престоле сидел, и блистала,
Точно яспис, смарагд и сапфир.
Его риза, как радуга в туче.
Безначальный, Всесущий, Могучий,
Жезл простер в совершеньи чудес.
И, лазурным огнем осиянна,
Пала лестница с горних небес.
Нисходя к берегам Иордана.
* * *
Сном таинственным дивно объят,
Как Иаков, в тумане видений,
Рыцарь лестницу видит и ряд
Бесконечно всходящих ступеней, -
Их конца не улавливал взгляд.
Сонмы ангелов в славе и силе
Подымались по ним и сходили.
И, во сне созерцая, Танкред
Видел ряд степеней мирозданья,
Ряд ступеней, ряд слав и побед, -
Откровенья пророческий бред.
Времена и пространства минули,
Дней грядущих и прошлого нет.
Словно хартии в записи лет,
Все творенье века развернули.
В общей вечности, времени плод,
Мирозданее горит и живет.
По ступеням бессмертной природы
К Божеству и Началу Начал
Всходят царства, цари и народы,
И напрасно никто не страдал.
В бесконечности нет прекращенья.
Вечен жизни торжественны ход...
Совершаются войны, сраженья,
Все, что было, - все вечно живет.
Не изъят в мире миг ни единый.
В звеньях блещет вся цепь бытия.
Над развернутой в вечность картиной
Распростер свою руку Судья.
Все, что было, пришло к совершенству.
Вознесен человек, зверь и дух.
Путь страданий приводит к блаженству,
Свет, возженный Творцом, не потух!
Со ступеней идут на ступени,
Всходят выше блаженные тени...
Грезит рыцарь и шепчут уста:
"Здесь на небо отверсты врата!"
| |
| Просмотров: 473 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры