Шуф Владимир Александрович - Гекзаметры, Страница 9 - Книги

;

* * *

День затих над пустынею темной

И вечерние тени легли -

"Жажду!" - рыцарь шептал пробужденный,

Подымаясь на локте с земли.

Перед ним берега Иордана,

Мутно-желтый поток чуть журчит.

Разрослась прихотливо и странно

3елень кактусов, маслин, акрид.

Кто же это Танкреду с улыбкой

В шлеме воду испить подает?

Весь в кольчуге стан женственно-гибкий,

Золотистых кудрей водомет

По плечам разметался, и взором

Юный воин под браным убором

Дух Танкреда на миг оживил.

Не Господень ли ангел то был,

Что от жажды в пустыне унылой

Изнуренного спас Измаила?

"O, Агнеса! со мною ли ты? -

Протянул рыцарь к воину руки. -

Или брежу я в долгой разлуке,

И преследуют сон мой мечты?"

"Мой, Танкред, за тобою, как прежде,

Поспешила я в ратной одежде!

Ты слугою своим не забыт.

Вот копье твое, шлем твой и щит!

У Кедрона стал с войском Готфрид,

И Раймонд там, и рвется дружина

В бой под грозным мечом Балдуина.

Ты любовью в пустыне найден...

Встань, Танкред! Перед нами Сион!" -

И Агнесса, в счастливом смятенье

К паладину склонясь своему,

Указала мечом в отдаленье.

Рыцарь смотрит, - исчезло виденье

И пустыня закуталась в тьму.

Но надеждою вспыхнули взоры, -

Огонек заблестел сквозь туман...

За холмом не Готфридов ли стан?

И коню своему дал он шпоры,

В темноте переплыв Иордан.

* * *

По крутым, многохолмным, зеленым,

В рощах масличных тонущим склонам

Элеонской священной горы

Блещут копья, белеют шатры.

Стал с дружиной над самым Кедроном

Весь закованный в броню Готфрид.

Он на стены Сиона глядит -

Протянулись, как гребень зубчатый,

Над долиной от Иосафата.

Башни грозные смотрят с холма

И железные крепки ворота,

Но грозней стен сионских оплота

Чалмоносных воителей тьма.

Арбалеты блестят над стеною.

Копья встали щетиной стальною...

Если высох на камнях Кедрон,

Скоро, кровью бойцов напоен,

Потечет он пурпурной волною.

Скоро мертвых нарушится сон,

Станет кладбищ еврейских долина

Вновь "долиною смерти"... Дружина

После полдня ее перейдет,

Устремясь с Элеонских высот.

И с Готфридом все войско Христово

Из-под шлемов взирает сурово

На белеющий в небе Сион.

Крестоносцев отрядами он,

Как железным кольцом, окружен.

Но твердыни доступны ли эти?

За стеною при солнечном свете

Поднялись минареты, мечети, -

Гроб Господень стоит, осквернен,

Нет молитв в нем, лампад, фимиама,

И неверный, поклонник Ислама,

Попирает в гордыне пятой

Гроб, Голгофу и Крест Пресвятой.

* * *

Скоро приступ... Вид грозен и страшен

Стенобитных орудий и башен,

И в отмщенье былых неудач

Созывает на битву трубач.

Грозно блещет дружина стальная,

Сам Готфрид снаряжает ее.

Над отрядом Раймонда, сверкая.

Поднялося Святое копье.

В нем надежда, победы сиянье,

И превыше всех славных знамен

То копье, коим в жертве страданья

На кресте был Спаситель пронзен.

В храме Сирии, в Антиохии,

Под плитой в глубине алтарей

Обрели его люди святые,

Брат Амвросий и Варфоломей.

Пред священной реликвией вера

Наполняет восторгом сердца.

Дней и чисел исполнилась мера,

И Сион для Христова бойца

Отомкнет заповедный двери.

Что погибель! Что в битве потери!

Сам Амвросий святой говорил, -

Нынче мертвые, встав из могил,

Ополчатся, и Божья дружина

Поразит сарацин Аладина.

В бой, Готфрид, рать скорее веди!

И святое копье впереди,

Возносясь над дружиною бранной,

Нам заблещет победой желанной!

И, со всех устремляясь сторон.

Сонмы рыцарей шли чрез Кедрон.

* * *

И Танкред по долине Кедрона

Чрез каменья коня устремил.

Весь закован в доспехи он был,

Щит его был от стрел оборона,

В перьях шлем колебался, горя,

И в надвинутом низко забрале

Очи рыцаря грозно сверкали.

Весь пылал он, как в небе заря.

Вдруг, прорвавшись от стен осажденных,

Быстрых всадников хлынул поток

На конях, как волна, опененных,

Он летит, он уже недалек...

Зеленеют на шлемах тюрбаны.

Блещут сабли, звенят ятаганы.

И, бросая копье на скаку,

Через камни, стремясь по песку,

Налетели, как вихрь, сарацины,

Пошатнув крестоносцев дружины.

Был недолог стремительный бой.

Меч вздымая сверкающим взмахом,

Бил неверных Танкред пред собой.

Сарацины, гонимые страхом,

Встретив копий стальные ряды,

Строй железный, стоявший стеною,

Внове отхлынули бурной волною.

Так прилив возмущенной воды,

Разбиваясь о груди гранита,

С воплем, с воем уходит сердито...

И вослед за бегущей толпой

Мчались рыцари в злобе слепой.

* * *

Сквозь ворота, в разбитые стены

Понеслись крестоносцы гурьбой.

Завязался в крови по колена

В узких улицах бешеный бой.

За Готфридом и меч, и победа!

Шли дружины, неверных казня.

Полно жалости сердце Танкреда, -

Был не бой, а слепая резня.

У Омаровой пышной мечети

Во дворе гибли старцы и дети...

И Танкред видеть кровь не хотел,

Груды страшно разрубленных тел,

Где среди умиравших, убитых

Конь скользил на каменьях и плитах.

Нет пощады, и светлый Сион

Весь растоптан, в крови обагрен.

Не унять победителей злобу...

И в молчаньи к Господнему Гробу

Удалился от битвы Танкред.

Древний храм, сединою одет,

Отмыкает железные двери.

Купол тяжкий - свидетельство лет,

Тьму, забвенье увидел Танкред.

Первый в храме затеплил он свет

И мечом, в умиленьи и вере,

Высек крест под Голгофой в пещере.

Там с молитвой лобзали уста

Мрамор чистый гробницы Христа.

И в дали от безумства сражений,

Преклоняя во храме колени,

Рыцарь Гроба Господня в слезах,

Пред святыней повергся во прах.

Здесь, о Господи, мукою крестной

Ты в страдании мир искупил.

Боже Праведный, Агнец небесный,

Осужден Ты и распят здесь был

На потеху, на буйство народа.

Совершилось!.. Исполнен закон.

В тишине отсыревшего свода,

Где был камень привален у входа,

Был Господь умащен, погребен,

Весь обвитый холстами пелен,

Смертью умер, не знающий тленья!

Здесь был радостный миг Воскресенья!

Тайн великих свершился залог.

Встал из гроба сияющий Бог,

Всем даруя надежду спасенья.

В чаше скорби испивший от слез,

Правосудию в дар Он принес

Свое тело, став жертвой кровавой.

И купил на Голгофе Христос

Всепрощенья безмерное право.

И Танкред лик увидел Христа...

Пригвожденный ко древу креста,

Раскрывал Он, казалось, объятья,

Озаренный сияньем распятья.

Грех великий, вceмиpнoe зло

Покрывал Он великой любовью.

И венец, весь обрызганный кровью.

Изъязвлял неземное чело.

* * *

День прошел, и на стены Cиoнa.

Вся в звездах, палестинская ночь

Опустилась пугливо и сонно,-

Трудно шум ей дневной превозмочь.

Крики с улиц несутся далеко.

Делят рыцари шелк и ковры,

Сабли, бархат, победы дары.

Ослепляет их роскошь Востока.

Сталь Дамаска и шлем золотой

Привлекают их блеском убора.

И порой затевается ссора

Из-за пленниц, своей красотой

Затмевавших богатство добычи.

Всюду пир и победные кличи.

Лишь немногие, сбросив шелом,

Духом чисты и в радости кротки,

Разбирают молитвенно четки.

Веет ночь благодатным теплом.

И, покинув Салима ограду.

Одинок, к Гефсиманскому саду

Удалился Танкред - там в тиши

Помолиться всей силой души.

На горе, где широкие тени

Бросил старый евангельский сад,

Опустился Танкред на колени.

Древних маслин чернеющий ряд

Полон треском и пеньем цикад.

Склонены, все в ветвях, прихотливы,

Как столетние старцы, оливы

Неподвижно и чутко стоят,

Словно внемлют в безмолвии снова

Скорбным вздохам моленья Христова.

В забытьи и молитвенном сне

Слышит голос Танкред в тишине -

Шепот листьев, таинственный шорох...

И под маслиной старой Христос,

Тихий, светлый, с любовью во взорах,

Мнится, встал, как видение грез,

Как тот сон, что для сердца принес

Утешенье, участье, забвенье,

Всех обид, всех гонений прошенье

И отраду пролившихся слез.

Tиxий голос сказал: "Меч поднявший

От меча и умрет! Говорю

Я вам истинно, - в мире Страдавший,

Поношенья и смерть здесь Приявший

На кресте был подобен Царю.

Или, мните вы, Царь ваш Небесный,

Возжелав, своих ангельских сил

Не воздвиг бы для битвы чудесной

И врагов, как траву, не скосил?

Для Меня ль сил земных ополченья?

Здесь гонения Бог ваш терпел.

И Сион, Божьей скорби удел,

Да пребудет уделом плененья!"

Сад затих, - листья, ветки, трава.

Притаилась меж маслин цикада...

Пронеслись неземные слова

Словно вздох ветерка в чаще сада.

Сквозь деревья смотрела с небес

С кроткой лаской звезда золотая,

И Танкред снова духом воскрес,

Бога в сердце своем обретая.

Он - прощение был и любовь,

Шепот листьев - Господние речи.

Для Него ли оружье и кровь,

И с неверными грозные сечи?

Рыцарь тихо из сада идет, -

Весь молитва, весь кроткая вера...

Лишь для слабых да будет оплот

Его меч под плащом тамплиера!

* * *

Всех, кто в миpе унижен, гоним,

На кого ополчается злоба,

Всех щитом укрывает своим

Светлый рыцарь Господнего Гроба.

С верой в сердце, с крестом на груди,

Он воспрянет, как грозная сила.

И ведут его, став впереди,

Свет Господень и меч Михаила!

Да созиждется орден святой

И да служит он правде единой!..

Полон новой и светлой мечтой,

Расстается Танкред с Палестиной.

Долго рыцарь смотрел с корабля,

Как за гладью равнины волнистой

Исчезала Святая Земля,

Берег Яффы, крутой и гористый.

Были ясны над ним небеса,

И, как чайка, корабль окрыленный

Улетал по волне опененной,

Широко развернув паруса.

И, казалось, не кормчий бесстрастный

Корабля направляя полет,

Его в путь отдаленный ведет, -

Но Другой, Неземной и Прекрасный,

Точно небо, спокойный и ясный,

Лучезарный, как отблески вод.

Взор Его был подобен лазури,

Были свет в нем, добро, божество...

И смирялися гневные бури.

Укрощенные словом Его.