| Главная » Книги |
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Давид, Страница 4
Кюхельбекер Вильгельм Карлович - Давидшли на брань из лона тишины
Старейшие три сына Иессея.
Однажды созданный Воозом кров
Был озарен вечерними лучами;
В огне златых и чермных облаков
Светило дня тонуло за горами)
Давид с покрытых сумраком лугов
За стадом шел нескорыми шагами,
И ждал Давида во вратах отец:
"Заутра в путь отыдешь без медленья;
Рабыням же предашь своих овец.
В сию годину скорбей и смятенья
Могу ли знать, что мне послал творец?
О чадах сердце жаждет извещенья!
В долину Телевинфа потеки:
Там узришь стан евреев укрепленный;
Там братья примут от твоей руки
Дар, среди нужд военных вожделенный!
Хлеб... десять их, и вретище муки,
И весть подашь им с родины священной"...
...Но что? не стая ль вольных лебедей
Воссела там под черными скалами?
Не снег ли вдруг от солнечных лучей
С вершин отторгся, пал и над долами
Раскинул скатерть белизны своей?
Или жена прилежными руками
Блестящий холст простерла по лугам?
Евреев стан, врагами утесненный,
Вдали предстал Давидовым очам:
Шаги удвоил путник ободренный,
Достигнул рати, стал и по шатрам
Душою долго бродит изумленной.
Потом он ношу стражу поручил,
А сам, о братьях всюду вопрошая,
В могущий полк Иуды поспешил;
С улыбкою вослед ему взирая,
Склоняются на копья мужи сил.
Обрел же вскоре юноша Самая.2
Притек и доблестный Аминадав,
И Асаил явился без медленья,
И с ним Авесса, в длань иную сдав
О ратниках подручных попеченья;
Коснеет лишь суровый Элиав:
Он на противном крае ополченья.
И братьев обнял пастырь молодой
И вопросил о здравьи, о печали,
О радости их жизни боевой;
С весельем братья брата извещали
И речь простерли о стране родной,-
Но вдруг их крики дикие прервали!
С утеса, мнится, двигнулся утес:
С горы ступает Голиаф надменный;
Грядет, главу вздымает до небес,
Поножами голени покровенны;
Пять тысяч сикль его кольчуги вес,
В железо весь одет, но не отягченный.
Широкий щит висит с его плеча,
Огромный меч опоясует бедра;
Он стал, в броне блистая и звуча,
И, водрузив копье в земные недра,
Подобное орудию ткача,
Потряс пернатый шлем, как ветви кедра.
Младой оруженосец с ним притек,
И сам боец, противникам опасный;
Но Голиаф уста разверз и рек
(Смущает души глас его ужасный!):
"Меж вами есть ли смелый человек,
Найдется ли меж вами витязь красный.
Который бы померился со мной?
Почто исшли вы? мне вы возвестите!
Почто восстали шумною толпой?
Сражаться с филистимами хотите...
Не филистим ли вас зовет на бой?
Зову и жду вас и готов к защите:
К вам исхожу четыредесять дней,
И в день двукраты... исходить доколе?
Что медлите? Пусть доблестный еврей,
Боец, избранный по всеобщей воле,
Испытанный средь вражеских мечей,
Меня единый встретит в ратном поле!
И буде в битве превозможет он,
Пред вами мы преклонимся главами,
Признаем вашу власть и ваш закон,
И будем вам безмолвными рабами!
Но ваш ли витязь понесет урон -
Да властвуем, евреи, мы над вами!"
Умолк. Никто ему не отвечал;
Он покивал строптивою главою,
Подвигся вспять, но возопил со скал:
"Уничижен Исраиль в день сей мною!"
Но на чудовище Давид взирал
И воскипел могущею душою. . .
..."Врагу ли нет противника меж вами?"-
Отважный отрок робостным мужам
Вещал нетерпеливыми устами.
"Маное пал, Халев и Фагаил:
С последней битвы тягостная рана,-
Ответствует Давиду Асаил, -
Повергнула на одр Ионафана;
Привесть же к войску толпы новых сил
Царь возложил на храброго Масмана".
Д а в и д
Но вождь Иуды здесь и, слышу, здрав!
А с а и л
Хулы бесстрашный брат мой недостоин;
Саулова глагола ждет Йоав,
Готов, но в крепости своей спокоен.
Владычное ж вещание прияв,
Без трепета изыдет смелый воин.
В объятьях нежных сладостной рабы,
Из области Анхуса увлеченной,
Не помнит славы, позабыл борьбы
Авиезер, когда-то дерзновенный;
Сын Нира3 не избегнул бы судьбы,
Но цел, отказом царским сохраненный;
В Гавае защищает дом царев
Могущий витязь, доблестный Ванея;
Другие ж, на ужасного воззрев,
Отходят все, дрожа и цепенея;
Но сам ею ты слышал грозный рев,
Но сам ты видел страшный зрак злодея!"
- "Что сотворите мужу, - рек пришлец, -
Который варвара убить успеет?
И кто сей необрезанный боец,
Что поносить наш полк священный смеет?
Господь противник дерзостных сердец:
Пред богом ли надменный уцелеет?". ..
...С весельем внял Саул его словам,
"Стыдом не будем более теснимы! -
Вещал. - Пусть смелый муж предстанет нам!"
Желаньем зреть бесстрашного томимы,
Все ожидают мощного борца....
Какое ж их объяло изумленье,
Когда узрели образ пришлеца:
Склоненный взор, и кротость, и стыденье,
Румянец сладостный его лица
И нежных, шелковых власов волненье!
Но пребывают в мраке слепоты:
Из памяти вождей и властелина
Господь изгладил юноши черты.
Д а в и д
О Царь! не ужасайся исполина!
К нему твой раб изыдет...
С а у л
Детищ ты,
Избрала же не детища чужбина!
Д а в и д
Когда твой раб овец отцовских пас,
Медведица на стадо нападала;
Во тьме ночной подъемля грозный глас,
Лев прядал чрез ограды и забрала,
Но бог тогда был мой покров и спас,
В груди моей душа не унывала!
Вставал я, к зверю поспешал на брань,
Добычу исторгал ему из зева.. .
Противится? простру без страха длань,
Не убоюся яростного рева,
Давлю его, тесню его гортань
И череп сокрушу о корень древа.
Притек безумец из среды врагов,
На полк живого бога рек хуленье:
Но тот, который от свирепых львов
Не раз являл мне дивное спасенье,
Предаст мне гордость Хамовых сынов;
С Исраиля сниму я поношенье.
Стяжал твой раб медведицу и льва:
Строптивый будет, как от них единый!
Не он ли буйные подъял слова
На бога, пестуна моей судьбины?
В защите господа моя глава:
Погибнет нечестивый сын чужбины!
Еврейские безмолвные князья
К устам его склоняются главою;
Умолк и ждет. "Отважна речь твоя! -
Саул промолвил. - Но господь с тобою!
Иди! смиренный,преклоняюсь я
Пред волею всевышнего святою".
И повелел рабам, и принесли
Меч, медный шлем и медную кольчугу,
И юношу в оружье облекли. ..
. . .И не вступал Давид с князьями в речь:
Безмолвствуя, цветущий ратоборец
Съял бремя меди с необыкших плеч,
Блях хитростную связь, цепей и колец;
Вручил рабам и шлем, и щит, и меч
И снова пастырский взложил тоболец;
В него пять гладких камней погрузил,
Избранных им со тщаньем у потока,
И се почиет, полн надежд и сил;
И в тихом сердце не страшится рока.
Еще же мирный блеск ночных светил
Не померкал пред пламенем востока,
Не процвели зарей вершины скал,
Когда с одра, бестрепетный душою,
Боец для битвы роковой восстал
И господа усердною мольбою,
Молитвой сердца чистого взыскал;
Снабдил же пращу новой тетивою...
. . .Один, в темнице, узник безнадежный,
Воздвигся я и начал песнь сию,
Усладу сердца в горести безбрежной;
О радость! ныне оживлен пою:
Давида я поведал упованья,
И что ж? мои смягчилися страданья!
Кто скажет, где те струны мне обресть,
Которые б восторг мой прозвучали?
Ко мне ль домчалась от родимых весть?
Меж нами не пространство темной дали?
С Днепра их гласы долетят ко мне;
Летите, гласы! жду вас на Двине!
Бывало, с ужасом несутся думы
В суровую и мразную страну,
Несутся в край изгнания угрюмый.
"В пустыне буду вянуть и засну,
Исчезну, как мгновенный блеск зарницы,
Никто не посетит моей гробницы!"-
Так я вещал в убийственной тоске,
Вещал; но царь ко мне приник с престола:
Царево сердце в божией руке -
Уж тает от владычного глагола
Седая мгла моих печальных туч:
Сияет из-за них надежды луч!
Сияй, не погасай, о луч прекрасный!
Меня для жизни новой воззови,
Для жизни тихой, сладостной и ясной,
Для новой жизни мира и любви!
С младенчества я окружен был мраком;
Но счастья не хочу назвать призраком.
Пусть отлетит губитель сердца - страх!
Желаю верить в счастие земное:
Или оно не в радостных трудах,
В восторгах чистых, в дружбе и покое?
Есть счастье... рано ль? поздно ли? оно
И мне, быть может, будет же дано!
Не так ли после полудневной бури
Небес вечерних улыбнется свод?
Смеется лик безоблачной лазури,
Трепещет и блестит равнина вод,
Цветы подъемлются в юдоли злачной,
Сверкает на древах жемчуг прозрачный?
Но ты, о боже! слабого прости:
Сколь часто я под бременем страданья,
Не постигая твоего пути,
И унывал, и воздвигал стенанья,
И, трепетен, в тебе искал отца!
И ты, отец! ты миловал слепца!
Да помню же под игом испытаний,
Когда пошлешь и новые борьбы,
Да не забуду всех твоих даяний!
Благ, вечно благ закон твоей Судьбы.
О! просвети мои слепые вежды
Любви сияньем, Веры и Надежды!
_____________
1См. Псалом 103
2Сын Иессея, а не Саула.
3Сын Нира - Авенир.
V
КНИГА "ГОЛИАФ"
Сыны земли прикованы к мгновенью,
Для смертных темен и грядущий час;
Но ангелов таинственному зренью
Является сокрытое для нас:
Они свидетели времен рожденью,
Веков-младенцев слышат слабый глас;
Сидят, приемлют их из колыбели,
Качают и над спящими поют.
Событья под рукой духов созрели,
Судеб святую нить они прядут;
Всевышний возглаголил - полетели,
Вселенной, что предвидели, несут!
Спадет ли с человека в зев могилы
От праха взятый, временный покров? -
Тогда дремавшие проснутся силы,
Растает мгла тяжелых облаков,
Душа расширит радужные крилы
Над бездной лет, над почию миров.
И пленники глухих пещер геенны1
Предвидят образ будущей судьбы,
Но образ их паденьем искаженный;
Вотще их знанье! буйные рабы
Подъемлют брань на промысл неизменный,
На грозный рок безумныя борьбы.
Есть в аде беспредельная пучина:
Стоит над нею недвижимый мрак,
Клокочут там огонь, смола и тина;
Туда повергся дерзостный Знак,
Туда поверглось племя исполина,
С лугов нечестия пожатый злак.
Пред шумным Голиафовым паденьем
Был слышен долгий, долгий, дикий вой
Над безобразным яростным волненьем,
Над пламенным лицом пучины той:
"Восплачь, тягчимый скорбью и мученьем
Знак! погибнет внук последний твой".
И се из бездн пылающего мрака
Воздвиглась богоборная глава
Огромного, ужасного Знака.
"До звезд вздымались мощные древа;
Но бытия их не найдут и знака,
Их след поглотит жадная трава;
Над кедром сверженным восстали трости,
Главой кивая, легкие, звучат.
Моих потомков крепостные кости
В глубоких, темных пропастях лежат.
Приидет час: из стран далеких гости,2
Которых бледный воспитал Закат,
Изроют их; и что ж? полны сомненья,
Сраженные страшливой слепотой,
Бессильные, ничтожные творенья
На остовы воздвигнут взор тупой,
Пройдут и не признают поколенья
Сынов великих матери младой!3
Гонитель чад моих, ты, рок свирепый,
Тебе ли покорюсь без бою я:
Не полночь ли? отдвигнуты заклепы;
Над миром, ад! простерлась тьма твоя;
Душа покинет страшные вертепы,
Изыдет из геенны тень моя".
Воспрянул - и пучина воскипела:
О дно упершись, подняли чело
Все узники плачевного предела;
Страшилище к исходу потекло,-
От стоп его геенна зазвенела,
Вослед завыло адово жерло.
Лежал, обремененный сном свинцовым,
Знака правнук, грозный филистим
(Он был румянцем покровен багровым,
Зловещим был видением томим);
С челом, объятым тьмой, с лицом суровым,
Исшлец из гроба, предок стал над ним.
"Дрожи, - вещал, - потомок злополучный!
Погибелен тебе грядущий день.
Заутра битв раздастся голос звучный. ..
О сын мой! душу в глухоту одень
Или падешь, подобно жертве тучной,
Падешь - и в ад твоя низыдет тень"...
..."Отец! - вещает Голиаф печальный. -
Знай, не изыду я до утра в бой;
Поныне слышу голос погребальный,
Которому я внял во тьме ночной:
Энак (не я ль его потомок дальний?)
Предстал мне, проклял день сей роковой".
- "О нас ли, смертных, в небе лучезарном,
О нас ли кто радеет в царстве тьмы? -4
Фуд молвил по молчании коварном.-
Мой сын! творцы судьбины нашей - мы!
Что пользы в идоле неблагодарном?
Кого спасли дубравы, капища, холмы?
Мечтанья, сны, предчувствия ничтожны:
Творцы их - чрево, кровь, сердечный жар.
Полночный призрак, суетный и ложный, -
Души отягощенной дым и пар.
Грядущего предвестья невозможны.
Не счастлив ли последний твой удар?
А ты тогда не презрел ли виденья?
И в час благий: погибнул Галаад!
Какие ныне поздние сомненья
Тебя, бойца бесстрашного, страшат?
Тебе ли, сильный, ведать спасенья?
Верь, ты и днесь прославишь свой булат!
К тому же Хус восстал с одра недуга;
Он всем твоим завидует делам;
Отказ твой будет гордому услуга,
Он полетит к исраильским шатрам. ..
Внемли словам заботливого друга:
Стяжи вернейшую победу сам!
И вот и Галаад, тобой убитый,
Сам пал за вольность родины своей,
Не вверил темному своей защиты
(Я мню: ты не забыл его речей):
Врагов избранник муж не знаменитый,
Боец, не искушенный средь мечей".
И се, вещаньем старца распаленный,
По-прежнему мечтами обуян,
По-прежнему свирепый и надменный,
Течет к шатрам Саула великан.
Иди на гибель, хульник дерзновенный!
Насытится твоею плотью вран!
С крутых холмов, с утесов возвышенных,
Глаголам хитрым Фудовым внемля,
Воздвиглись сонмы сил иноплеменных;
Под их стопамп вздрогнула земля:
Но близок час могиле обреченных;
Их примет гроб, пожрет и червь, и тля.
Сидели по склонению забрала
Ряды еврейских доблестных вождей.
Вся рать единоборства ожидала;
Легло молчанье на уста мужей,
И каждая тяжеле грудь дышала,
И каждый был боязни полн еврей.
Со скал спустились филистимы тьмами,
Сошли с утесов шумные бойцы,
Полмесяцем восстали над холмами.
По их следам явились пришлецы
С обремененными сребром руками -
На куплю пленных тирские купцы;
Рекли: "На кораблях быстротекущих
В страну чужую, в землю Хеттиим,5
Прелестных дев и юношей цветущих,
Мы их в Египет, в Ливию умчим;
Рабами будут эллинов могущих,
Арабам, эламитам6 продадим".
Но посмеялся бог их помышленью:
Кровавая постигнет их корысть;
Строптивые прострутся в жертву тленью.
"В сей день нечестью длань свою изгрызть,
В сей день погибнуть злобе и киченью:
Их ад поглотит!" - рек господь, - и бысть!
С надеждой твердой, с верою горящей,
С безоблачным, сияющим челом,
С душою чистой, над землей парящей,
Приосеняем божиим крылом,
Грядет Давид, вооруженный пращей,
Вооруженный пастырским жезлом.
На отрока взирает воин каждый.
"Взгляните! - мужи говорят мужам. -
Боец, как он, является однажды;
|Красы подобной не видать векам!"
Полны все очи одинакой жажды,
Он дорог всем исраильским сердцам.
Но царь вещал: "Евреев предводитель!
Поведай мне, кто юноши отец?"
Сын Ниров отвечал: "Живи, властитель!
Но нет! не знаю, кем рожден боец".
Сокрыл от них Давида вседержитель:
Не познан был в воителе певец.
А Голиаф, вздымаясь как бойница,
С презреньем на противника воззрел:
"Кто ты? - он рек, - дитя или девица?
От матери ли ты бежать успел?
Но не лозу несет моя десница:
Птенец безумный! дерзок ты и смел.
Ты не надейся от меня пощады,
Нет! вкусишь жало моего копья!
Не ты ли защищаешь ваши грады?
Бойца евреев пощажу ли я?
Под странничьей ногою гибнут гады:
Тебя ли не попрет нога моя?
Но как в душе не ощущать смущенья?
Не смертная ли надо мной гроза?
Так, мнится, я погибнул без спасенья!
Очам ли верить? Ад и небеса!
Его оружье - палица, каменья!
Ужели ты исшел противу пса?"
- "Нет! ты и пса презреннее и злее!" -
Ответствует язычнику Давид.
Немая ярость вспыхнула в злодее,
Лицо чернеет, дикий взор горит:
Столь гибельно в питомце блата, змее,
Подъявшемся на ошиб, яд шипит.
"Чтоб пали на тебя, - вопил, - все кары!
Чтоб ты в мученьях медленных издох!
Да устремит в тебя Дагон удары!
Да сокрушит ничтожного Молох
В объятьях рдяных, пламенный и ярый!7
Гряди: услышу твой стенящий вздох!
Прикрыт не будешь погребеньем честным:
Так, если мой булатный меч не туп,
По темным дебрям, по степям безвестным
Разброшу твой лишенный вида труп;
Зверям земным и птицам поднебесным
На снедь извергнешься, одетый в струп!
В песках пустыни грозной и плачевной,
В жилище гладных львов и смрадных змей,
Тебя рассыплет в пепел луч полдневный:
Не соберут друзья твоих костей.
Тебя ли от моей десницы гневной
Укроет бог Иаковлих детей?"
Ответ же был воителя младого:
"В железо ты и медь закован весь,
Ты щит несешь, висит с бедра крутого
Блестящий меч; без них стою я здесь;
Но знай: стою во имя пресвятого,
Которого уничижил ты днесь!
Хранит всевышний наше ополченье:
Он ныне руку укрепит мою,
Тебя предаст мне в смерть и посрамленье;
Тебя, иноплеменник! убию,
Волкам и вранам брошу на съеденье,
Сниму строптивую главу твою!
Внемли: степным гиенам пир устрою,
Орлы пресытятся от ваших тел:
Падут! твои друзья падут с тобою!
Дрожите, варвары, ваш час приспел!"
И мир речет, испуганный молвою:
"Не от мечей спасенье, не от стрел.
Но всемогущ евреев защититель,
Иаков, преткновенье гордых ног,
В Иуде есть владыка и спаситель,
Покров Исраиля господь и бог!
Их бог велик: он злобных сокрушитель!
И кто ему противустать возмог?"
Исчадье вод, и вихрей, и тумана,8
Сгущенный в воздухе кипящий ключ,
Несется столп над бездной океана;
Главой касается громовых туч;
Над ним тяжелым мраком твердь заткана.
Средь тьмы суровой умер дневный луч.
Грядет, шагает, страшный и высокий,
Перунов, ужаса и смерти полн;
Падет, изрыгнет шумные потоки
В отверстый зев ревущих, ярых воли:
Молися, мореходец одинокий!
Дрожи, дрожи: погибнет утлый челн!
Ему подобен, шумный и огромной,
Для зрения гора, не человек,
Повит грозой, сверкающей и темной,
К бойцу младому Голиаф потек:
Объял сердца евреев трепет томной,
Их лица в бледность мертвую облек.
Спешит Давид к неистовому внуку
Энаковых огромных, шумных чад;
За камнем опустил в тоболец руку,
Взвил пращу и, подавшися назад,
Метнул... Свистящему внимают звуку;
Дол застонал, стенанью вторит ад:
Пал Голиаф! Прах помрачил равнину.
Могущей, быстрой окрылен рукой,
Под шлем вонзился камень исполину.
Но укрепился витязь молодой:
Метнул, еще,- и молвил: "Не покину!"
И враг лежит недвижный и немой.
Тогда Давид, исполнен силы новой,
К нему стремится жизнь его пресечь:
Уж не восстанет исполин суровой!
С его бедра Давид отторгнул меч,
Занесся над главой его багровой,
Взмахнул и отделил главу от плеч.
В тот миг земля почула содроганье,
Издал глухие гласы мира свод,
Послышалось как бури завыванье,
Как жалоба пустынных, диких вод:
О сыне то Энаково рыданье;
Стонает исполинов древний род.
Побед Давида славное начало
На громоносных, радостных крилах
В страны, в века, в языки прозвучало;
< 
| |
| Просмотров: 390 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры